Даже теперь, встретившись, они чувствовали, что у того и другого в жизни есть целые пласты, которых лучше не касаться. Как и что каждый из них делал - пусть судит общество, а вопросы на сей счет звучали бы оскорбительно. Фассин узнал жену Сала по выпускам новостей и светской хронике - представлять ее было не нужно. В зале приемов внизу даже среди других видов (исключая, конечно, слуг) не было никого, чью краткую биографию Фассин (отнюдь не знаток светской жизни) не мог бы написать. Салуусу о Фассине было известно, наверно, немногим больше, чем Фассину о Салуусе, но последний уже успел поздравить Фассина с грядущей женитьбой на Джааль Тондерон, а это означало, что кое-что ему все же известно (или, что вероятнее, у него был хороший секретарь по связям с общественностью, располагавший обширной базой данных).
- Ну, так что ты мне можешь рассказать, Фасе, - небрежно спросил Сал, наморщив нос- Можешь что-нибудь?
- О чрезвычайном положении?
- Ну, обо всем, что вызвало такой переполох.
Переполох - это было слишком слабо сказано, поскольку война уже велась, хотя и едва-едва. На следующий день после объявления военного положения произошло несколько нападений, в основном на отдельные корабли и поселения на краю системы, а также несколько тревожных атак в глубине системы, в том числе на порт-орбиталище Навар-хии на собственной подвижной точке либрации Сепекте, в ходе которой погибло более тысячи лиц. Никто не знал, стоят за этой вспышкой насилия запредельцы, или передовые силы Отъединения Э-5, или те и другие вместе.
Но вот еще более странный случай (а для Фассина и более тревожный): кто-то всего день назад взорвал Высокий летний дом клана Литибити на Глантине - расстрелял его из космоса, словно военную цель. Странное и беспрецедентное событие. Там никого не было, если не считать горстки несчастных садовников и уборщиков, поддерживавших порядок в доме до соответствующего сезона, но наблюдатели по всей системе после этого забеспокоились - уж не сделались ли они по какой-то причине мишенью. Фассин отправил Словиусу послание, в котором спрашивал, не стоит ли клану переехать куда-нибудь в другое место на Глантине. Ну, скажем, во всесезонный отель. Ответа он еще не получил - возможно, Словиус проигнорировал его рекомендацию, а может быть, новая правительственная компьютерная программа проверки и цензурирования корреспонденции никак не могла решить, что ей делать с этим посланием. Ни то ни другое его бы не удивило.
- Расскажи, что тебе известно, - предложил Фассин. - И я дополню, как смогу.
- Им нужна чертова прорва военных кораблей, Фаса- Сал печально улыбнулся. - Уйма военных кораблей. Мы должны выпускать корабли в максимальных количествах, пока у нас есть такая возможность, хотя корабли им нужны скорее сегодня, чем завтра, а все наличные проекты, требующие для завершения больше года - даже те, что находятся в работе, - отправляются в долгий ящик. Мы должны переоборудовать под газ целую серию для… - Сал замолчал, откашлялся и помахал рукой. - В общем, всякая ерунда. Мы должны переналадить все линии по выпуску гражданской продукции и начать штамповать черт знает что - торговые суда с пушками, переоснащенные старательские корабли и прогулочные лайнеры и все в таком роде. Такого не было даже во время последнего чрезвычайного положения. Так что в любом случае ситуация серьезная; наши военные друзья, видимо, сказали бы, что у них все под контролем, и это не так уж далеко от истины. Конец передачи, твоя очередь.
- Есть много такого, о чем мне запрещено говорить, - подбирая слова, начал Фассин. - Впрочем, по большей части это для тебя так или иначе не интересно. - Он спрашивал себя, сколько можно сказать, сколько нужно сказать. - Предположим, это связано кое с чем, что называется Отъединение Эпифания-пять.
Сал поднял одну бровь:
- Гмм. Далековато. Что это им вдруг понадобилось? Направились бы в другую сторону - там пастбища побогаче…
- Но большая часть Соединенного флота уже на пути сюда. Так нам сказали. - Фассин ухмыльнулся.
- Ммм. Понятно. Ну а ты? - спросил Сал, приблизившись к Фассину и понижая голос- Ты-то в этом с какой стороны участвуешь?
Фассин спрашивал себя, насколько непрерывное шуршание воды внизу заглушит их слова, если кто-нибудь захочет подслушать издалека. Прибыв сюда, он принял душ и попросил дать ему новую одежду, объяснив, хотя никто ни о чем не спрашивал, что, оказавшись в длительной командировке, дошел, мол, вот до чего, даже переодеться не во что. У него создалось впечатление, что слуги к такому привыкли и нередко приносили гостям обоего пола одежду самых разных размеров. И тем не менее, несмотря на запрещение нанотехнологий, жучки можно было изготовлять совсем крошечные. Может быть, Шерифство или люди иерхонта подсунули ему такой невидимый микрофончик. Или Сал? Может быть, у Сала было принято вести наблюдение за гостями? Между тем хозяин ждал ответа.
Фассин уставился в свой фужер. На поверхность поднялись несколько пузырьков газа, отдав малюсенькую часть земного воздуха атмосфере планеты, отдаленной от Земли на двадцать тысяч световых лет.
- Я, Сал, только занимался своим делом. Бывал в экспедициях, разговаривал, брал с собой то, что насельники разрешали брать. По большей части всякую несущественную ерунду, совсем бесполезную, ничего такого, ради чего имеет смысл рисковать всем. - Он посмотрел Салуусу Ке-гару прямо в глаза. - Знаешь, просто тащился по жизни. Делал то, что подворачивалось. Никогда не знал, что к чему приведет.
- А кто знает? - спросил Сал, потом кивнул. - Но я тебя понимаю.
- Извини, но больше я почти ничего не могу сказать. Сал улыбнулся, посмотрел на склон искусственного прибоя, на столпотворение волн вокруг дома и дальше - на отвесные коричнево-черные утесы под лазурным небом в дымке.
- А вот и твоя нянюшка, - сказал он.
Сбоку, едва видный над пеной, появился э-костюм полковника Хазеренс из окулы, напоминая огромное, широкое серо-золотое колесо. Два комплекса вращающихся винтов по обе стороны скафандра не давали полковнику погрузиться в бешено бурлящий водоворот. Скафандр был довольно крупным, если стоять рядом, но при виде издалека и сверху казался совсем маленьким.
- У тебя с ней проблемы?
- Нет, она нормальная. Не требует отдавать ей честь или называть все время "госпожа полковник". Без всяких формальностей.
И тем не менее Фассин надеялся, что ему удастся как-нибудь избавиться от полковника до того, как он попадет на Наскерон, либо сразу после этого.
- Представь себе, как тут ускользнуть в Бугитаун, если она следит за каждым моим шагом? - спросил он, глядя, как полковник взбирается к дому через волны. - Даже на одну ночь?
Сал фыркнул.
- Потолки в забегаловках для нее низковаты. Фассин рассмеялся. "Это вроде секса, - подумал он. - Ну да, как сценарий соблазнения, как дурацкий брачный танец типа будешь-не-будешь, как пустопорожняя болтовня да-да-нет-нет. Искушать Сала, вводить его в соблазн…"
Он спрашивал себя, удалось ли ему напустить достаточно таинственности и в то же время намекнуть на свою доступность. Ему был нужен этот человек.
Обед с Салом, его женой, их сожителями и некоторыми деловыми партнерами, включая (среди последних) вуля, джаджуэджейна и квейапа. Разговор крутился вокруг новых нападений на отдаленные аванпосты, трудностей со связью, ограничений в передвижениях: обсуждалось, кто выиграет, а кто проиграет от нового чрезвычайного положения (никто из сидевших на разных диванах и мысли не мог допустить, что речь идет о чем-то большем, чем временный отказ от пустячных свобод). Полковних Хазеренс молча сидела в углу, не нуждаясь во внешнем питании ("Благодарю вас"), но довольная, даже польщенная тем, что присутствует здесь, пока они подкрепляются, соединяются разговорным способом и совокупляются способом социальным; она же тем временем продолжала свои исследования (столь необходимые!), просматривая на экране информацию о Наскероне и его знаменитых насельниках.
Выпивка, опьяняющая еда, наркочаши. Собравшихся развлекала труппа акробатов-людей на залитом светом пространстве за балконом столовой.
- Да нет, я серьезно! - закричал Сал своим гостям, показывая на акробатов, которые раскачивались в воздухе на канатах и трапециях. - Если они упадут, то почти наверняка погибнут! В воде столько воздуха, что плавать в ней невозможно. Сразу идешь на дно. Тебя затягивают подводные воронки. Да нет же, идиотка! - сказал Сал жене. - Для дыхания воздуха там недостаточно.
Часть гостей ушли. На позднюю выпивку остались только люди. Путь в комнату охотничьих трофеев Сала через коридоры, слишком узкие для полковника Хазеренс (она не возражает: "Вы спать - всем спокойной ночи!"). Жена Сала отправляется в кровать, сидят лишь несколько человек. Скоро их уже только двое, а над ними - набитые, покрытые лаком, засушенные или помещенные в футляры головы зверей с десятков планет.
- Ты видел Тайнс? Перед уничтожением портала?
- Мы с ней обедали. За день или два. В Эквабашне. Фассин махнул рукой, указывая куда-то в сторону Бор-киля. Из дома были видны огни Эквабашни - тонкий красный штриховой след, уходящий в небо, иногда, странным образом, более четкий в вышине, когда атмосфера внизу была подернута дымкой, а маяки с высоты светили вниз под острым углом через разреженный воздух.
- Как она - в порядке? - спросил Сал, потом закинул назад голову и слишком громко рассмеялся. - Разве это важно? Это ведь было два века назад. И все же.
- Была в порядке.
- Хороню.
Они выпили. Коньяк. Тоже с Земли, с давних-давних времен. Из дальних-дальних краев. Фассин поплыл.
- Черт, - сказал он. - Я поплыл.
- Поплыл? - спросил Салуус.
- Поплыл, - сказал Фассин. - Знаешь, когда у тебя голова вроде как начинает плыть, потому что ты вдруг думаешь: "Эй, я же человеческое существо, но я в двадцати тысячах световых лет от дома, и мы все живем в гуще каких-то сраных инопланетян и супероружия и среди всего этого безумного водоворота галактической истории и политики!" То есть я хочу сказать, разве это не фантастика?
- Как ты сказал - воспарил? Полетел? - сказал Сал; вид у него был искренне недоуменный.
- Нет, поплыл! - закричал Фассин.
Он никак не мог поверить, что Салу такое выражение в новинку. Ему казалось, что оно известно всем. Некоторые (вообще-то большинство, если задуматься; так, по крайней мере, ему говорили) никогда не плавают, но многие - да. И не только люди. Хотя насельники - обратите внимание - никогда. У них и слова-то такого нет.
- Никогда не слышал, - признался Сал.
- Ну, я думаю, тебе и негде было.
- Слушай, хочешь, я тебе кое-что покажу?
- Показывай скорей, мне охрененно интересно.
- Идем.
- В последний раз я слышал, что…
- Мы решили об этом больше не говорить.
- Блин! Договорились. Тотальная забывчивость. Ну, давай показывай, что ты там хотел показать.
- Иди за мной.
- Иду, не морочь мне яйца.
Фассин последовал за Салом через потайную дверь. Задумайся он об этом хоть на секунду, наверно, что-нибудь в таком роде и представил бы себе: много дерева, мягко мерцающие озера света, всякие штуковины в рамках, стол размером с комнату. В одном из углов он увидел странного вида перекрученные крупные куски сверкающего металла или другого блестящего вещества. Фассин догадался, что это были куски космических кораблей.
- Вон она.
- Где? На что я должен смотреть?
- Вот на это. - Сал взял в руку небольшой скрученный кусок металла, вмонтированный в деревянную подставку.
Фассин изо всех сил старался подавить охватившую его дрожь. Он вовсе не был так пьян, как пытался изображать.
- Ну и эт' у тебя што? - (Он, конечно, переборщил, но Сал, кажется, ничего не заметил.)
Салуус ткнул куском необычного металла чуть не в самый нос Фассину.
- Эта та самая херовина, что я утащил с разбитого корабля, старина. - Сал посмотрел на металлическую штуковину в своей руке, проглотил слюну и глубоко вздохнул; губы его задрожали. - Это то самое, что…
Ну, сейчас этот мудила расплачется, подумал Фассин. Он похлопал Сала по плечу.
- Ни к чему это, - сказал он Салу. - Нам нужно что-нибудь другое, нам нужно… не знаю. Что-то. А это нам не нужно - то, что тут перед нами. Нам нужно что-то другое.
Из другого времени, материала и места. Может, это моя последняя свободная ночь, Сал. - Фассин ухватил Сала за плечо в идеально сидящем пиджаке, - Я серьезно! Ты и представить себе не можешь, чем это все для меня может обернуться - полной жопой. Черт побери, Сал, ты и представить себе не можешь, какой жопой это может обернуться для всех нас, а я тебе не имею права сказать, может, эта ночь - мой последний шанс оттянуться, а… а… а ты показываешь мне какой-то говенный крючок, чтобы вешать пальто или хер его знает что. - Он легонько махнул рукой, целясь в искореженный кусок металла, чтобы оттолкнуть его в сторону, но промазал. Тогда он шмыгнул носом и взял себя в руки. - Извини, - сказал он трезвым голосом. - Извини, Сал. - Он похлопал его по плечу. - Но, может, это мой последний шанс оттянуться, и… слушай, я согласен на что угодно… жаль, что Бугитаун далековато, ей-богу, жаль, но, с другой стороны, у меня было несколько долгих дней и, может быть… нет, не может быть. Определенно может быть. Даже наоборот, совершенно определенно, самое разумное - это отправиться на боковую…
- Ты серьезно? - сказал Сал, роняя кусок металла с его деревянной подставкой на стол.
- Насчет поспать? - сказал Фассин, сделав резкое движение рукой. - Что ж, это…
- Да нет, кретин, я тебе говорю про Бугитаун!
- Что? Я ничего не говорил про Бугитаун!
- Говорил-говорил! - со смехом сказал Сал.
- Правда? Вот ведь какая херня!
У Сала был флаер. Автоматизированный до такой степени, что едва ли не попадал под закон о запрете ИР. Он был весь напичкан механизмами самовосстановления, которым до нанотехнологий оставалось, ну, чуть-чуть-чуть, но все же оставалось. В высшей степени гражданский, но со всеми военными допусками. Если бы главный адмирал Объединенного к херам флота поднялся на борт этой птички и предъявил свои полномочия, то получил бы полный отлуп со всеми его "всюду и без ограничений". Давай-ка, браток, куда подальше. Хромай отсюда да пошевеливайся.
Чтобы прочистить мозги, они часть пути летели с открытым фонарем. Было дьявольски холодно.
Приземлились они непонятно где, подняв воздушными струями какие-то мусорные ошметки, - а Фассин-то думал, что такой вещи, как мусор, уже не осталось.
Бугитаун практически не изменился. Они опускались на самое дно, желая воспарить ввысь. Пьяные компании шалых девиц - такой улов поднимали они, закидывая свои сети в хмельные забегаловки и наркопритоны. Фассин тем временем пытался задать Салу направление к одному определенному бару, а Сал (который смутно помнил, что он тут не только оттягивается, но и хочет расколоть своего старого дружка Фаса, дабы тот выболтал потенциально полезные и чреватые прибылью подробности всей этой заварушки), правда, без особого успеха, пытался сориентировать старо-нового закадычного дружка в определенном информационном направлении, хотя и прилагал к этому все меньше усилий, ибо в нем все сильнее росло чувство - да пошло оно все в жопу.
Фассину тоже не удавалось задуманное, но он продолжал стремиться туда, на ту улочку, в тот самый бар, но пока они торчали в заведении под названием "Наркатерия", где были алмазные панели на стенах, а дешевка так ослепляла, что глаза начинали слезиться, где их окружали люди, которые не видели Сала так давно, что теперь просто не могли его отпустить, не смей никуда уходить, ах ты злыдень такой. А это твой дружок? Где ты прятал его? Можно, я тут присяду, а? И я, и я! В конце концов Фассину пришлось плестись в общественную приватную будку и делать вызов оттуда, потом он отправился в туалет, где выблевал обжигающей струей весь алкоголь, выпитый после предыдущего посещения сортира (делал он это над унитазом, так что и по звуку, и по виду не придерешься), потом вымыл лицо и присоединился к пьяной, одуревшей от наркоты компании красоток - посмотришь, дух захватывает, - и стал ждать нужную ему девицу, ту, ради которой все это и было затеяно, буквально все: сначала напросился в гости к Салу, потом напоил его и сделал вид, что напился сам (он и вправду напился, но не до такой степени), потом стал намекать на Бугитаун, а все для того, чтобы попасть сюда и увидеть эту самую девицу…
…Которая наконец и появилась почти час спустя, когда Фассин уже начал было впадать в отчаяние, но тут он увидел ее - безупречную, спокойную и, как всегда, прекрасную без вульгарности, хотя снова совсем иную, чем раньше: белокурые волосы раскачиваются на ходу, как чистейшее золото, вокруг ее почти треугольного лица; подбородок такой, что невозможно не прикоснуться, клубничные губы словно созданы, чтобы целоваться, крохотный носик - чтобы прижаться к кому-нибудь, щеки - чтобы их гладить, глаза - чтобы заглядывать в них (глубина, ах, какая глубина!), брови - чтобы облизать их, лоб - тоже чтобы облизать, высушить от проступивших после любовных игр капелек пота; ах-ах-ах, какой это нелегкий труд!
Аун Лисе.
Единственная настоящая любовь всей его жизни, рези-дентурная его страсть.
Еще немного постарела, но не настолько, как должна бы по годам. Выглядит по-другому, живет по-другому, чувствует себя по-другому, зовется по-другому. Теперь ее зовут Ко (и больше ничего), никакая не Аун Лисе, но для него она всегда будет Аун Лисе. Нет нужды произносить ее настоящее имя. Многое из того, что случилось между ними, так и не было сказано вслух. Одета как обычная работница. Ничего особенного, откровенного, вызывающего. И все же.
Она протянула руку.
Даже на стоявшего поблизости Сала (причем в окружении - а фактически стиснутого со всех сторон - высшего воплощения человеческой женственности и супервозбуждающей гиперпрелестной привлекательности) она произвела впечатление.
- Фас, сукин ты сын!
Аун Лисе так и стояла с вытянутой рукой.
Снова во флаере Сала. Сал спереди, постанывает, порочные близняшки Сегретт вовсю занимаются им.
Фассин и Аун на заднем сиденье абсолютно счастливы своим консерватизмом. Они долго целовались, потом (оглянувшись и пожав плечами при виде вывертов на переднем сиденье - флаер в это время на самом деле никуда не двигался, а кружил на месте в холостом режиме; в режиме соития, как пошутила Аун Лисе) она поднялась и оседлала его; Фассин забрался руками под ее легкое платье, пальцы его ласкали ее спину… и не перестали ласкать, когда все впятером оказались в идиотском доме Кегаров, насаженном на водяной столб точно так же, как, по выражению Аун, она была насажена на столб Фассина. (Это было сказано вслух, чтобы шутка не пропала даром. Оба рассмеялись. Фассин надеялся, что не слишком громко.) Она не снимала с себя платья даже в самый разгар любовной схватки, когда его пальцы гладили, ласкали, трогали ее выгнутую спину, оставляя на ней чуть отдававшиеся болью углубления, и разделась, только когда они легли вместе под тонкую простыню - скинула с себя платье, и он прижался к ней.
И вот что за эти несколько часов сказали их пальцы, вырисовывая, выстукивая фразы на совершенно не поддающемся расшифровке алфавите, которым они пользовались уже несколько сотен лет с того времени, когда она стала его агентом, его каналом.
ТЫ ВСЕ ЕЩЕ МОЯ СВЯЗН?