- Ма-мааа! - заверещал мальчик. Его голос был похож на автомобильную сигнализацию - звук, который Димитрия не слышала уже много лет и от которого закладывало уши.
Его мать появилась почти сразу же. Опухшее лицо, скрытое под грязным тряпьем, зыркающие из-под сросшихся бровей темные пустые глаза - остальное было скрыто под бесформенными лохмотьями. Беженка передвигалась с трудом - кажется, у нее были какие-то проблемы с ногами. Димитрия готова была поспорить, что выжила она только благодаря стойкому характеру и случайности. Обозленная мать порой самое страшное существо на земле.
Сначала, когда беженка схватила за руку, чтобы оттащить сына в сторону, Димитрия подумала, что все, может быть, еще обойдется, но не тут-то было. Взгляд женщины на мгновение остановился на девушке; беженка разглядывала ее с подозрением, как будто где-то уже ее видела, но не могла припомнить, где именно.
"Пожалуйста, - молилась про себя Димитрия. - Пожалуйста, пусть она уйдет".
Затем беженка резко обернулась и через плечо крикнула кому-то на чешском. Сердце Димитрии тут же ухнуло в пятки.
Из толпы появилась другая женщина - более высокая и тощая, чем мать маленького дьяволенка. Земляного цвета туника, в которую она была одета, доставала ей лишь до щиколотки, и из-под нее виднелись тонкие как спички ноги и огромные босые ступни. И только тусклого цвета волосы и одинаковые темные глаза говорили о том, что обе женщины были родственницами. Судя по всему, сестрами.
Она внимательно посмотрела на сестру, пока та ей что-то судорожно пыталась объяснить, при этом глотая половину слов, а затем перевела свой взгляд на сжавшуюся неподалеку Димитрию, мечтавшую в этот момент о том, чтобы стать невидимкой. Девушка буквально слышала, как у обеих беженок скрипели от натуги неповоротливые мозги.
И прежде чем женщины успели что-то предпринять, со скрипом отворилась маленькая боковая калитка. Решетка, громко скрежеща, медленно стала подниматься вверх, заставляя беженцев нетерпеливо мяться и утробно гоготать в предвкушении свободы.
Стоявшие на границе Посланцы торопливо осматривали каждого проходящего мимо, первым делом проверяя специальным прибором состояние зрачков. Димитрия оказалась практически последней, чему она даже была немного рада, потому что перспектива быть зажатой среди толпы вонючих беженцев ее совсем не прельщала.
Женщины и мальчик, которые обратили на нее внимание, теперь растворились где-то в середине толпы, и Димитрия с замиранием сердца опасливо косилась в сторону живого месива, гуськом продвигавшегося к пропускному пункту.
Минут через пять настала и ее очередь. Высокий Посланец-пограничник - гораздо выше, чем любой представитель человечества, - в нем было метра под три - уже по-привычке осматривал и ощупывал Димитрию. Девушка даже не знала, смотрел ли он на нее или нет: под темной непрозрачной маской не было видно его лица.
Но тут проворные пальцы Посланца, обтянутые в черные перчатки из знакомой материи, остановились на затылке Димитрии. Та затаила дыхание.
Чувство было сродни с тем, когда к тебе прикасается огромная склизкая змея. Она движется по твоей коже медленно, маленьким язычком нащупывая себе дорогу. Что и говорить, приятного было мало.
Посланец что-то спросил у Димитрии на незнакомом ей языке. Осознав, что девушка его не понимает, он спросил на другом - затем на третьем, на четвертом, пока Димитрия не услышала знакомые слова.
- Немка? - спросил он ее на немецком. Школьных познаний Димитрии вполне хватило на то, чтобы понять.
- Боснийка. - Она покачала головой.
- Следуй за мной.
Стоявшие следом за Димитрией с сожалением проводили взглядом девушку, которую Посланец повел в небольшую будку, служившую, по-видимому, для них и офисом, и домом. К их ужасу, едва пограничник ушел, ворота тут же с лязгом опустились обратно, оставив тех, кто не успел перебраться, по другую сторону черты. Они начали рычать и отчаянно хвататься за прутья, забыв, что по ним было пущено слабое электричество. Но их организму удары током были уже нипочем.
В пограничной будке пахло резиной и еще чем-то синтетическим - по-видимому, обедом пограничников. Всюду было грязно, пыльно, и можно было различить крепленный аромат ржавчины. За самодельным столом сидел напарник пограничника - такой же Посланец в точно таком же черном комбинезоне.
- Откуда следуете? - Второй Посланец даже не поднял головы, чтобы взглянуть на девушку, сердце которой колотилось, как запертая в клетку птица. В отличие от того, что стоял непосредственно у ворот, он сразу понял, на каком языке надо говорить.
- Сплит, - замявшись на секунду, ответила Димитрия, шумно сглотнув. Помедлив, она совершила тем самым непоправимую оплошность.
- Ваше имя.
- Весна Радош, - ответила девушка уже гораздо смелее. На самом деле, особой разницы не было, каким именем она назовется, но она почему-то не захотела раскрываться так ненавистным ей тварям. Вполне вероятно, думала Димитрия, что один из них мог участвовать в захвате ее младшей сестры.
- Вы передвигаетесь одна? - Следующий, на первый взгляд, безобидный вопрос, но таящий в себе скрытую ловушку.
- Да.
Ловушка захлопнулась.
- Почему на вас нет клейма?
- Какого клейма? - перестав дышать, переспросила Димитрия. Она никогда не слышала ни о каком клейме.
- Каждому беженцу в тридцать пятом году ставили специальное клеймо вот сюда. - Длинные змееподобные пальцы пограничника медленно, почти нежно коснулись того места, где у него должен был находиться затылок.
- Я… я… - мямлила девушка, поняв, что влипла по-крупному.
Рука Посланца отпрянула от затылка и потянулась в сторону стенда, увешанного связной аппаратурой, - он хотел связаться со стационарной базой, чтобы доложить им о случившемся.
- Нет. - Димитрия умоляющим взглядом посмотрела на пограничников, точно пыталась найти в их равнодушных масках малейшую перемену.
Пограничник замер на полпути, плавным движением повернув голову в сторону задержанной. Почувствовав в воздухе паленый запах страха, он не сразу догадался, что Димитрия просто тянет время.
- Ты в курсе, девочка, что ты нарушаешь Правила? - ехидно усмехнулся он, явно наслаждаясь сложившейся ситуацией. - Устав велит мне отправить об этом сообщение на базу, чтобы уже там решали, как поступать с такой непослушной девчонкой. - Посланец притворно зацокал языком и покачал головой.
- Может, это можно как-то уладить? - уже более смелым тоном поинтересовалась Димитрия, сделав в сторону едва заметный шаг. - Всегда ведь можно договориться.
Она помнила, как ее мать говорила то же самое налоговой службе, которая в тридцать втором начала поголовную проверку Сараево. Государству срочно нужны были деньги на восстановление страны после жары предыдущего года, поэтому пришлось ввести новые экстренные налоги за каждого члена семьи. Деньги обещали вернуть, правда, в виде отремонтированных школ и дорог, но никому уже не было до этого дела - с каждым годом простой вопрос о том, чтобы просто выжить, вставал все острее.
Димитрия и не надеялась, что пограничники пойдут ей навстречу, и единственное, о чем она сейчас мечтала, это чтобы они не передавали о ней сообщение на станцию хотя бы еще несколько минут.
- А мне она нравится, - хмыкнул тот, что привел девушку в будку.
Разговор специально велся на том языке, который понимала Димитрия, чтобы поразвлечься - вообще жизнь у пограничников не такая уж и радостная. Говорили оба Посланца с легким акцентом, но вполне сносно для того, чтобы поддерживать беседу и задавать нужные вопросы.
- Только жаль, мы ничем не сможем ей помочь, - поддержал сидевший за столом, разведя руками в стороны.
Со стороны окна раздался еле заметный скрежет. Если прежде и можно было принять странный шум за заблудившуюся птицу, решившую склевать оконную раму, то теперь, когда животные вымерли, источником звука мог служить только кто-то разумный. Свой или чужой.
От волнения Димитрия до крови прикусила губу и сделала еще несколько более открытых шагов, но уже в сторону двери.
Кто-то пытался попасть внутрь помещения через окно, и этот кто-то был очень и очень зол.
Глава шестая
Лицо Дарко выражало крайнюю сосредоточенность. Внимательный взгляд светлых глаз можно было принять за проявление нежности, если бы не обстоятельства. Он не имел права на ошибку - в противном случае все их предприятие окажется пустой задумкой.
- Эй, больно же, - запротестовала Димитрия и невольно дернулась в сторону.
Солдат вовремя успел удержать голову девушки и вернуть ее в вертикальное положение.
- Могло бы быть еще больнее, - сухо ответил мужчина, продолжая выводить острой иглой замысловатый рисунок на коже Димитрии. Он имел в виду не только то, что ей повезло, что у него был небольшой опыт в искусстве гравировки.
Девушка не ответила. Уже во второй раз Дарко спасал ей жизнь, а она его даже не поблагодарила. И было неизвестно, сколько раз он еще будет вытаскивать ее из переделок.
Иногда она думала, что лучше бы он позволил ей умереть там - в маленькой квартирке на Дражской улице. Тогда бы не было никаких проблем ни для нее, ни для самого Дарко.
Когда Дарко увидел, что пропускные ворота опускаются раньше положенного срока, то сразу заподозрил неладное. К несчастью для пограничников и для беженцев, которых в ближайшие несколько суток за территорию Боснии уже никто не пустит. На этих двух Посланцев у Дарко ушло всего четыре пули, и теперь он неофициально становился изменником эмблемы золотого вихря, но эта маленькая "проблемка" сейчас волновала его в последнюю очередь.
- Я даже не подумал о том, что у тебя нет клейма. - Казалось, Дарко рассуждал вслух лишь для того, чтобы заставить Димитрию ненадолго отвлечься и перестать дергаться. - Зато теперь ты вылитая беженка.
Шутка оказалась неудачной. Димитрия даже не улыбнулась.
- Знаешь, я тут подумала, - задумчиво произнесла девушка, морщась от боли, которую причиняла ей острая игла, пропитанная странным составом, - Посланцы почти не отличаются от людей. Раньше я думала, что они кто-то вроде инопланетян, но у них похожие на человеческие голоса, строение тела, похожее на наше… Это странно.
Дарко не придал словам Димитрии особого значения.
- Но они не люди, Димитрия. Если проникнешься к ним жалостью, то не сможешь убить их, если понадобится. А вот они никогда не пожалеют тебя - особенно если учитывать твою ситуацию.
Вслух девушка спорить не стала, но остался осадок оттого, что Дарко хотел, чтобы она свыклась с мыслью, что когда-нибудь и ей придется убить. Это были уже не игры, в которые она играла с соседскими мальчишками - это была жизнь и далеко не такая, о какой она когда-то мечтала.
- Что изображено на этом клейме? - спросила Димитрия, сменяя тему. Сидеть на голой промерзшей земле было не очень приятно, а еще и эти болезненные ощущения - девушка всеми силами пыталась отвлечься.
- Золотой вихрь. Он чем-то похож на тот, что изображены на моем и твоем комбинезонах.
- Откуда взялся этот символ?
- У меня есть кое-какая версия, - Дарко пожал плечами, - но это так, всего лишь теория.
- Расскажи.
- Как-то раз, когда мы были на стационарной базе вместе с капитаном, я заметил, что многие Посланцы носят с собой на поясе прозрачные вытянутые фляжки, чем-то напоминающие пробирки. Так вот внутри этих сосудов находилась какая-то скрученная проволока, возможно, из золота. Посланцы частенько прикладывались к фляжкам. Мне кажется, у них там какое-то вещество, которое позволяет им выжить на орбите Земли. Вещество, которого на Венере в избытке.
Дарко снова слишком сильно надавил острием иглы на кожу девушки, и та еле слышно вскрикнула. Может, когда-то давно она и не обращала внимания на свои ссадины и царапины, но тогда она была другой, и ее жизнь тогда была тоже другой.
Они находились километрах в пяти от границы, но сербские земли ничем внешне не отличались от боснийских: та же пустота, тот же холод. Димитрия вновь надела на себя комбинезон вместо ненавистных ей дурно пахнущих лохмотьев.
- Значит, есть что-то, без чего Посланцы не могут продержаться? - переспросила Димитрия, и ее тон заставил солдата насторожиться.
- Это всего лишь моя теория, - жестким тоном отрезал он. - Наверняка она неверная. К тому же, - Дарко помедлил, делая завершающие штрихи, - я уже закончил.
Он отдалился от Димитрии, позволив ей оценить результат его работы.
- Жаль, у меня зеркала нет, - сказала девушка, тщательно ощупывая маленький выпуклый значок на впадинке затылка. Она уже не чувствовала ни малейших признаков боли. - Когда я училась в восьмом классе, я сказала маме, что хочу сделать татуировку.
- Она, наверное, пришла в ужас? - догадался Дарко.
- Почти. - Димитрия кивнула. - Меня оставили без ужина, а потом еще заставили читать Евангелие вслух.
- Ты не религиозна?
- Родители водили меня в церковь по воскресеньям, но все это туфта. Мишура, за которой ничего не прячется. Пустота. Людям всегда надо было во что-то верить - это после вторжения поняли, что к чему. Если бы Бог был, он этого не допустил.
Продолжая говорить, Димитрия тщательно ощупывала свое клеймо. Она не могла отрицать этого, ей было приятно ощущать его присутствие на своем теле, как будто на нем появилось то, чего так долго там недоставало. И дело было даже не в том, что Димитрия когда-то мечтала о татуировке. Было забавно касаться выпуклых краев крохотного рисунка, следовать кончиками пальцев направлению линии.
- А я когда-то верил, - грустно усмехнулся Дарко. - Мои родители тоже водили меня в церковь по воскресеньям. Мне нравились эти позолоченные лепнины, вышитая одежда священников. Все это напоминало роскошь для бедных. В церкви каждый мог почувствовать себя богачом.
- У вас не хватало денег? - спросила Димитрия.
- А кому их хватало?
Им пришлось тронуться с места, так толком и не отдохнув. Что же касалось Дарко, то стычка с пограничниками высосала из него последние силы. Он ощущал себя словно выжатый лимон.
Вскоре показались и первое приграничное поселение. Точнее, то, что когда-то являлось первым приграничным поселением. Скорее всего, это было довольно-таки крупное село с частыми частными лавочками и немногоэтажными домами. Кое-где на окнах висели обрывки расписных занавесок - местной гордости в свое время. Яркие алые маки переплетались с зелеными веточками чертополоха, и все это было заботливо вышито умелыми женскими руками.
Как и следовало ожидать, в селе не было ни единой души. Отчасти эта пустота внушала необъяснимый страх, наваждение, потому что в любой момент из-за угла могли выпрыгнуть унюхавшие тебя беженцы. Тут недалеко было до того, чтобы заработать себе манию преследования. Димитрия то и дело невольно оглядывалась по сторонам - тогда как Дарко просто прислушивался, вылавливая среди шороха ветра посторонние звуки.
В центре поселения располагалась кирпичная двухэтажная почта, являвшаяся, по всей видимости, и местом, где располагалось местное руководство. Около нее Дарко и решил остановиться.
- Я думаю, мы можем позволить себе пару часов сна, - произнес он и направился в сторону обшарпанной двери, которая хлопала на ветру, точно пасть голодного кашалота.
Внутри здания было пыльно и грязно. Димитрия несколько раз громко чихнула, пугаясь звона собственного эха. Она старалась поспевать за своим спутником, и на каждый его шаг ей приходилось делать три своих.
Приготовив на всякий случай пистолет, Дарко проверял комнату за комнатой, а затем, поднявшись на второй этаж, проделал всю процедуру по-новой. Димитрии приходилось лишь семенить за ним, как утенок за своей матерью.
Глупо, думала Димитрия, как же все бессмысленно и глупо. Она хотела попасть обратно домой в Сараево, ее уже не притягивали ни опасные приключения, о которых она грезила в детстве, ни даже ее новый знакомый, с которым, как она сначала думала, сможет вести приятные беседы. Они и вправду разговаривали, но крайне редко и в основном о самой Димитрии. Это были пустые разговоры. Димитрия хотела, чтобы Дарко рассказал ей о том, что происходит в остальном мире, - ведь он наверняка знал, но солдат упорно уходил от этой темы.
Когда с проверкой наконец было покончено, Дарко махнул рукой в сторону маленького цветного диванчика, стоявшего в одном из помещений неподалеку от разбитого аквариума. От него все еще шел легкий гнильный запах, но Димитрия уже не обращала на него внимания. Она с радостью приняла приглашение Дарко уединиться на несколько часов.
- Я в соседней комнате, - сказал Дарко, - там стоит точно такой же.
И он ушел, оставив Димитрию одну.
Несколько минут девушка молча стояла посередине кабинета - а это явно когда-то был кабинет - и рассматривала перевернутую мебель, повисшие на одном гвозде настенные полки и напольную вазу с засохшими искусственными цветами. Всюду была пыль; она стояла в воздухе удушливым плотным облаком, и от нее становилось трудно дышать. Но все же это был настоящий диван, подумала Димитрия, со вздохом облегчения плюхнувшись на него. Это тебе не сырая твердая земля, хотя витавшая в помещении грязь и доставляла кое-какое беспокойство. Но нельзя же было получить непременно все и сразу.
Димитрия блаженно прикрыла веки и сложила руки на груди. Некоторое время она вертелась, думая то о том, то о сем и тщетно пытаясь заснуть. То и дело она открывала глаза и в страхе косилась в сторону кучи разного барахла, сложенного под окном. Ей все время казалось, что там кто-то был. Конечно, говорил ей внутренний голос, раз там так много места, то кто-нибудь мог там и спрятаться. Эта навязчивая мысль не отпускала ее, а только сильнее и сильнее впивалась в ее мозг, не давая заснуть.
Думай о чем-нибудь хорошем, приказала себе Димитрия. Но легче было сказать это себе, нежели выполнить, поэтому настойчивая мысль о том, что там все-таки кто-то был, не выходила у нее из головы.
- В конце концов, почему там обязательно кто-то должен быть, - уже вслух фыркнула девушка, и в этот самый момент ей показалось, как что-то фыркнуло в ответ из громоздкой кучи.
Сердце Димитрии громко забилось, к горлу вновь подкатывалась волна необъяснимого страха. Наверное, я все-таки сошла с ума, подумала девушка, громко сглотнув. В ушах стоял монотонный звон - четкий и долгий. Казалось, будто его издавал вовсе не воспалившийся мозг Димитрии, а тот, кто находился в куче строительного мусора.