И в этот самый момент с вершины импровизированной горы упала тяжелая книга - наверное, какая-нибудь энциклопедия, - и Димитрия вздрогнула от неожиданности. Книга точно послужила неоспоримым доказательством ее самых глубоких страхов.
Закрыв глаза, девушка принялась считать до ста.
Может, так и должно быть, недоумевала она? Может, именно это происходит со всеми, кто сходит с ума?
Когда в мозгу, наконец, пробило сто, Димитрия заставила себя распахнуть веки и вновь посмотреть на самую обычную, на первый взгляд, кучу. Теперь она казалась уже не такой страшной и таинственной - простая куча…
Девушка медленно и осторожно, стараясь не поворачиваться к потенциальному месту опасности спиной, встала и принялась пятиться в сторону двери. Дарко, как и ожидала Димитрия, оказался в соседней "комнате". Конечно, это разворошенное помещение уже вряд ли можно было назвать комнатой.
Димитрия застыла в дверях. Солдат лежал на маленьком диванчике, вытянув одетые в массивные черные сапоги ноги так, что они свисали за края. Он находился в уже знакомой Димитрии позе: руки расположились за головой, а глаза открыты и устремлены куда-то вверх - дальше потолка - может быть, к небу, которого не было видно.
Ей не хотелось нарушать его покой, но только сейчас Димитрия наконец поняла, чего же она так боялась. Этому чувству не было отдельного слова, определения. Девушка тщетно перебирала в голове знакомые фразы и выражения, но ничего и близко похожего так и не находила.
При виде этого человека, с которым они были знакомы всего один день, внутри нее что-то теплело. Дарко был для Димитрии словно мягким уютным одеялом.
Фактор одиночества, внезапно поняла девушка. Эта мысль ошарашила ее как гром посреди ясного неба. Она просто боялась оставаться одной.
- Не спится? - Он поднял на нее свои живые светлые глаза.
Димитрия пожала плечами. Ей нечего было сказать человеку, который вряд ли бы ее понял. Она несколько лет была наедине с самой собой, с глупыми книгами про далекие галактики, а он был в команде, рядом с капитаном. Как ей было объяснить, что она чувствует, если он все равно бы не понял? Ведь у него не было маленькой Весны, в чьей смерти он был бы виноват.
Мужчина в этот момент, глядя на прижавшуюся к дверному косяку Димитрию, увидел в ней маленького испуганного котенка. И он вспоминал свою Эву. Безбашенную, смелую, веселую. Она могла вынести все, а если бы и не вынесла, то Дарко непременно бы ее защитил.
В их обоюдном молчании была своя прелесть. Каждый знал, что другой в этот момент думает о нем, но не знал, что именно.
Димитрия нерешительно шагнула в комнату и, немного замявшись, села на краешек дивана, на котором растянулся ее спутник. Затем так же медленно, будто сомневаясь, что поступает правильно, она подтянула под себя ноги и положила голову солдату на грудь. Она слышала, как тихо бьется его сердце, и ее завораживал этот звук.
Некоторое время они так молча лежали, пока Дарко не услышал тихое посапывание. Даже если бы они были последними людьми на Земле, он не чувствовал бы себя более спокойно.
В этот раз Димитрии не снилось никаких снов. Она просто спала, окунувшись в тягучую черную бездну.
Через несколько часов Дарко пришлось разбудить девушку, хотя ему этого не очень-то и хотелось: она выглядела такой беззащитной, когда спала. Куда пропала ее напряженность, озлобленность, куда испарились ее страхи? Дарко не знал, но чувствовал, что Димитрия тоже оказывает на него какое-то незримое влияние.
- Сколько еще осталось до Белграда? - Девушка спросонья потирала глаза.
- Не терпится попасть на историческую родину? - хмыкнул Дарко, вновь извлекая из рюкзака характерные лохмотья и протягивая их девушке.
- Откуда в тебе столько сарказма, солдат? И почему я снова должна это одевать? Мне казалось, границу мы уже прошли.
Не прошло и мгновения, как мужчина вытащил такой же балахон и для себя.
- Нас не должны заметить, Димитрия, - спокойно пояснил он. - Мир, каким он стал после вторжения, уже не тот мир, в котором ты жила маленькой девочкой. Этот мир не терпит проявлений слабости - он их просто ликвидирует. - И Дарко в воздухе сложил ладони, а затем разомкнул их. Внутри действительно было пусто. - Ты, кажется, говорила, что твоя мать родом из Боснии? Когда-нибудь была там?
Димитрия покачала головой.
- Ну, в школе это было круто: говорить, типа, я боснийская сербка. Тогда это звучало. - Девушка улыбнулась. - На самом деле я дальше Сплита нигде и не была.
- Тем лучше. Может, тогда тебя не так ужаснет зрелище, которое предстанет перед тобой вместо цветущего города. Я там вырос - для меня это сложнее. Это тебе не Сараево, где всегда шли какие-то бои на улицах, - в Сараево оставались только самые стойкие - остальные мигрировали.
- Ты бывал раньше в Сараево? - спросила Димитрия.
- Несколько раз. По работе. - Уточнять, по какой именно работе, Дарко не стал: он не привык рассказывать о себе - так он чувствовал себя уязвленным, как будто кто-то оторвал от него кусок его прошлого.
- А еще где ты бывал?
- На самом деле, много где. В основном, в горячих точках: Испания, юг Италии, Черногория, Пакистан.
- Ты воевал? - уточнила девушка.
Внутри себя Дарко усмехнулся, но вслух ничего не сказал. Даже ему теперь его прежняя работа казалось какой-то немужской, хотя он и бывал в таких местах, из которых многие журналисты живыми не возвращались. Он видел, как умирали люди, несколько раз сам едва не попал под обстрел, несмотря на то, что у него была государственная неприкосновенность как у представителя СМИ. Байя - фотограф, с которым он путешествовал, много раз фактически спасал ему жизнь. Байя был настоящим мужчиной - не то что он, Дарко. Они разминулись с ним в Ереване - это было как раз перед вторжением: Эва позвонила Дарко и хотела, чтобы он срочно приехал.
О том, что Эва тогда сказала ему, он не хотел вспоминать. Эти ее слова он похоронил вместе со своей бывшей невестой. И все же иногда они разъедали ему душу как самая опасная болезнь, поражая его разум и тело.
Димитрия же ответ Дарко сочла за подтверждение ее догадки. Неудивительно, подумала девушка, он действительно выглядит так, как будто всю свою жизнь провел на войне.
Знала бы она, как близко к правде она находилась.
- Так сколько нам идти до Белграда?
- Дня два, если уговорим кого-нибудь подвезти нас, - ответил солдат.
- Подвезти? - перекосилась Димитрия. Слова солдата не укладывались у нее в голове. Не попросят же они об этой скромной услуге кого-нибудь из беженцев, у кого был свой транспорт. Или все-таки попросят? И что будет, если планы Дарко пойдут прахом, и им придется добираться до столицы на своих двоих? Неужели, тогда им придется ждать следующего поезда целых три дня? В этом случае они точно не успеют на этот самый "слет", о котором Дарко говорил с капитаном Лексой.
- Другого выхода нет.
- Мне казалось, такие как ты не любят авантюры? - ядовитым голосом поинтересовалась Димитрия. Только сейчас она поняла, что мужчина действительно не был уверен ни в едином своем действии. Это только казалось, что он знает, что делает.
- Есть другие предложения? - Как ни странно, тон Дарко не был раздраженным. Он заинтересованно поглядывал в сторону своей спутницы, как будто действительно ждал, что она расскажет ему о своих соображениях.
Сам Дарко не замечал этого, но именно таким тоном он говорил с Эвой, когда пытался ее в чем-либо убедить. Обычно это срабатывало - сработало и в этот раз.
- И как ты представляешь уговорить беженцев подбросить нас? Это тебе, что, такое такси? - не унималась Димитрия. - Посмотри на себя, солдат. Будь я на их месте, я бы тебя живьем сожрала.
- Прямо так бы и сожрала? - На лице Дарко расплылась теплая улыбка.
- Прямо бы и сожрала.
- Ты всегда так делаешь?
- Как? - не поняла девушка.
- Делаешь такой вид, будто ты подросток с избытком энергии и гормонов. Хотя, может, - Дарко фыркнул, - ты действительно всего лишь ребенок.
Грудь Димитрии тяжело вздымалась - девушка явно вот-вот готова была выйти из себя.
- Помни, солдат, доставить меня в живых до пункта назначения в твоих интересах, а не в моих, так что не беси меня.
Девушка не лукавила. Она уже успела сложить два и два и поняла, что в этой игре она далеко не пешка. Пешкой в данной ситуации был именно Дарко, хотя на первый взгляд это было весьма неубедительно.
В ней просыпался старый задор и гордость. Дарко тоже видел в ней эти перемены и не знал, радоваться им или нет. С одной стороны, девушка оживала прямо на его глазах: прежде она была засохшим цветком, а теперь она снова распускала свой ядовитый бутон. Но все же Дарко боялся, что его подопечная выкинет что-нибудь из ряда вон выходящее - например, надумает сбежать.
Димитрия уже стреляла глазками в сторону дверного проема, у которого так некстати и стоял мужчина. Все выходы были отрезаны, а ей как раз так захотелось вновь надрать кому-нибудь задницу.
Сжав маленькие кулачки, Димитрия свирепой молнией ринулась в сторону двери, но ее тут же что-то остановило. Вполне вероятно, это были его руки.
- Не нарывайся, солдат, - прошипела Димитрия сквозь зубы и подняла глаза на Дарко.
Да, он был выше нее, но сейчас он казался ей прибрежной скалой, о которой впору было только разбиваться заблудившимся кораблям. И все же, находясь рядом с ним, она не могла связно мыслить, - ей внезапно стало так уютно и хорошо, что не хотелось никуда уходить. Прежде Димитрия никогда не испытывала ничего подобного. Возможно, раньше она просто была юна для таких глупостей.
Он был так близко и одновременно так далеко.
Слишком взрослый для меня, тут же одернула себя девушка, но не смогла заставить оторваться от него. Это было сродни самому сильному гипнозу.
- А я и не нарываюсь, - ответил Дарко, но в его голосе прозвучала скрытая угроза. Дескать, его терпение отнюдь не бесконечно.
- Ну вот и отлично.
Разве в жизни такое бывает? Димитрия чувствовала, как гадкий склизкий ком разочарования подкатывается к ее горлу. Они должны были сохранять исключительно деловые отношения, если в данной ситуации такие вообще были уместны.
Димитрию ждали в другом месте - там, где ее наверняка разберут по косточкам и будут проводить над ней опыты даже похлеще тех, что Посланцы проводят над своими жертвами.
И со всем этим Димитрия обязана была смириться. Она должна была унять свои желания, обуздать свой эгоизм. О народе, уговаривала она себя, думай о народе. Последний шанс спасти планету оказался в ее маленьких детских руках.
Они стояли напротив друг друга еще некоторое время, пока Дарко не сдался первым. Он нехотя сделал шаг в сторону, как бы говоря девушке, что она может идти туда, куда захочет. На все четыре стороны.
Конечно, он блефовал. Но именно такие методы действуют в отношении всех буйных подростков. Димитрия не была исключением. Как и все, кто хочет получить своду, она не знала, что с этой самой свободой делать.
Между ними точно была натянута тонкая невидимая струна, которая дрожала и вибрировала от напряжения. Димитрия сделает шаг - и она порвется.
Хорошо ему, думала Димитрия, он сам по себе, а я снова под чьей-то опекой, точно дитя малое.
- Хочешь скажу, что я думаю? - довольно-таки грубо поинтересовалась она. - За исключением очевидного?
- Давай, порази меня. - Глаза Дарко издевательски сверкнули.
- Тебе просто не хватает уверенности в себе. Кажешься большим и сильным, эдакий альфа-самец, а на самом деле внутри тебя одна гниль.
- Кто бы говорил, - фыркнул мужчина, - девочка из заброшенного города, если не ошибаюсь?
- Ты решил… - Димитрия запнулась, - раз я слабее, то сможешь меня контролировать?
- Это вполне логично, - заметил Дарко, и, взглянув на него, девушка поняла, что он не шутил.
Ну и ладно, пронеслось в голове у Димитрии, пусть делает что хочет, раз такой ответственный и взрослый.
Воздух в комнате потрескивал от переизбытка электричества.
И мужчина, и девушка знали, что тратят драгоценное время на пустые разговоры, но оба не желали уступать в этой схватке принципов.
- Не позавидовала бы я твоим детям, - бросила Димитрия, покидая помещение. - Ты бы из них воспитал рыцарей без страха и упрека.
За спиной девушки Дарко скривился, точно какое-то из слов Димитрии разбудило в нем что-то, задело. Он знал, что она сказала это не преднамеренно, но… Вновь в нем вскипала злость на самого себя. Не спас, не успел. Ах, какая жалость. Журналист-неудачник и его выводок…
Дарко одернул себя от мрачных мыслей и, схватив с пола заметно полегчавший рюкзак, направился вслед за Димитрией. За последние сутки они вдвоем выпили гораздо больше воды, чем он рассчитывал. Те жалкие сухие печенюшки вообще не спасали положения - от них только еще больше хотелось есть. В общем, ситуация была и без того критическая, чтобы выяснять отношения на голодный желудок.
- Подумать только, - ворчала Димитрия себе под нос, когда спускалась по лестнице и чувствовала, как под ногами хрустят чьи-то маленькие косточки (крысиные, наверное), - в этом мире нашелся человек, который способен заткнуть мне рот, стоя на месте! Да где это видано! Куда вообще катится мир…
И мир действительно катился куда-то в неизвестном направлении - может, его засасывало в большую черную дыру. Планета была еще не так стара, чтобы умирать, - или просто кризис среднего возраста?
Димитрия плохо представляла себе, как Дарко собирался добираться до Сараево. Можно было подумать, здесь так часто можно было встретить беженцев да еще и со своим личным транспортом. Плюс еще большой вопрос, голоден ли был беженец (а он всегда был голоден), и если голоден, то единственное, что ты можешь сделать - это ноги. Как можно быстрее и дальше. Куда-нибудь в Грецию. Поговаривали, там сейчас самая настоящая пустыня - туда даже самые отчаянные не суются - бессмысленная затея.
Оставалось уповать только на то, что Дарко знал что-то, чего не знала Димитрия. Может, здесь временами таксисты проезжают. Хотя, маловероятно.
Некоторое время они шли пешком вдоль пустующих улочек. Димитрия - впереди, Дарко - позади, словно тень. Он был практически бесшумен, отчего Димитрия иногда даже забывала о его присутствии.
Дарко нес на себе оба рюкзака. Девушке, конечно, было его жаль, но поступиться гордостью она не могла - это было выше ее принципов. В конце концов, слабая тут она, а не тридцатилетний мужчина. Но в животе у девушки все равно тугим узлом затягивалось чувство вины.
Внезапно она остановилась и без слов отняла у Дарко тот из рюкзаков, что раньше несла она. Конечно, он был не такой уж тяжелый, но все же.
- Эй, грабеж, - с улыбкой простонал Дарко, и Димитрия поняла, что он уже не злится на нее.
И с чего ему вообще на нее злиться? Подумаешь, остра на язычок? В школьные годы она и не такое выдавала, аж вспоминать было страшно.
- Остынь, солдат. Идти нам еще долго, если, конечно, нас не подберет случайно белый лимузин.
Белый лимузин так и не появился. Вскоре окончательно исчезли плотные одноэтажные постройки, и вновь раскинулась одна-единственная дорога с перерытым кротами асфальтом и вспученными бордюрами. Хорошо еще, что было не лето, иначе бы Димитрия точно запарилась в этом теплом комбинезоне. Как там Дарко сказал? Из волчьей шерсти?
За все время пути им так и не встретилось ни одной живой души. Складывалось впечатление, будто они не шли, а мялись на одном месте или вовсе бесцельно наворачивали круги: природа была монотонной - нигде не было ни малейших принципов того, что здесь когда-то росли здоровые деревья. Как будто кто-то отравил целые гектары придорожного леса, и теперь он напоминал скорее выжженную пустошь.
Из головы Димитрии никак не хотел выходить один-единственный звук. Стук человеческого сердца. Как давно она не слышала его так близко, так четко. Этот звук внушал надежду, потому что девушка до последнего не могла поверить, что Дарко был настоящим. Да, он был материальным, теплым, даже приятным…
Может, Димитрии просто так сильно не хватало материнской любви и заботы, что она от безысходности привязалась к первому попавшемуся живому существу?
Или, вероятней всего, это было что-то другое. Но что же?
И тут, прерывая нестройный ход мыслей Димитрии, со стороны поселения, которое они покинули несколько часов назад, раздался какой-то журчащий звук. Тихий такой, неприметный. Но обостренный слух Димитрии уловил его сразу. Чуть позже странное урчание расслышал и Дарко и довольно приподнял голову.
- Что? - Димитрия не понимала, как можно радоваться этому отдающемуся в ушах бурчанию.
- Такси подано, мадмуазель, - сверкнул зубами Дарко.
Димитрия ума не могла приложить, откуда Дарко знал, что именно в это время по этой дороге должен был проехать грузовик. Уж явно не звезды нашептали.
Уже смеркалось, поэтому обещанный экипаж был весьма кстати. Димитрия почти не удивилась, когда массивный грузовик остановился прямо рядом с ними, и из окна высунулся какой-то вполне приличного вида молодой мужчина в смешной бежевой шапочке. На беженца он был не похож. Димитрия поняла, в чем дело, только когда увидела, как у него на груди поблескивает в темноте знакомый значок.
Значит, под крылышком у Посланцев были не только те, кто бороздил небо на своих кораблях, но и вполне реальные региональные патрули. Только вот интересно, почему в Сараево Димитрия таких никогда не видела.
Мужчина говорил на чистом сербском, а не на таком ломанном, как Димитрия. Она все же учила его из уст матери, которая так и не научилась толком боснийской речи. Вот они и разговаривали часто, точно слепой с глухим.
- Поздновато для прогулок, Дарко? - улыбнулся мужчина. Он был совсем еще зеленым - может, всего на несколько лет старше Димитрии. В таком возрасте обычно и море по колено.
- А я до ужаса боюсь темноты, братишка, - ответил Дарко. Он явно знал этого мужчину - может, они когда-то были друзьями. То, что они действительно были братьями, исключалось - родственников теперь на всем материке и не сыщешь.
- Тебя подвезти? - спросил мужчина в странной шапочке-пилотке.
- Вообще-то я не один, Зорко. - Весь доброжелательный настрой Дарко как ветром сдуло.
- Ничего, друзья Дарко - мои друзья.