"Такие шляпы носят пнумекины, - заметил Хельссе, - к тому же он бледен, как призрак".
"Или как ванхмен", - добавил Рейт.
"Думаю, однако, что он - ни то и ни другое, а кто именно - затрудняюсь сказать. Скорее всего гибрид, полукровка. Говорят, такие - самые лучшие шпионы".
Рейт снял с мертвеца шляпу - под ней оказалась совершенно лысая голова. Мелковатые черты лица казались слегка расслабленными, тонкий хитрый нос заканчивался выступающей шишкой, полуоткрытые черные глаза поблескивали. Нагнувшись ближе, Рейт заметил, что череп, скорее всего, был наголо обрит.
Хельссе с беспокойством оглядывался: "Пойдемте, пора исчезнуть, пока нас не нашел патруль. Вы же не хотите, чтобы об этом сообщили?".
"Не торопитесь, вокруг никого нет, - сказал Рейт. - Посветите - и встаньте вот здесь, чтобы вам была видна вся улица". Секретарь неохотно подчинился. Теперь Рейт мог искоса наблюдать за ним, обыскивая труп. От одежды мертвеца исходил подозрительно противный мускусный запах - Рейта, шарившего по карманам, чуть не стошнило. За пазухой плаща он обнаружил полоску бумаги. На ремне шпиона, под плащом, висел мягкий кожаный кошель - Рейт оторвал его.
"Спешите! - шипел Хельссе. - Нельзя допускать, чтобы нас обнаружили, мы полностью потеряем "статус"!"
Они быстрым шагом вернулись к Овальной площади - перед ними был "Приют путешественников". Под сводчатой галереей перед входом они задержались. "Мы провели поучительный вечер, - сказал Рейт. - Мне удалось узнать много полезного".
"Мне тоже хотелось бы узнать что-нибудь новое и полезное, - отозвался Хельссе. - Например, что вы нашли в одежде мертвеца?"
Рейт показал ему кошель, содержавший горсть цехинов, вытащил полоску бумаги и отошел под еще освещенное окно гостиницы. Они изучили необычайную надпись на полоске, состоявшую из параллельных рядов маленьких прямоугольников, по-разному заштрихованных и помеченных.
Хельссе взглянул на Рейта: "Вы узнаёте письмена?"
"Нет".
Хельссе издал короткий нервный смешок: "Это иероглифы ванхов".
"Гм. Что бы это могло означать?"
"Еще одна тайна. Сеттра кишит интригами, повсюду шпионы".
"Шпионские устройства тоже повсюду? Подслушивающие микрофоны? Скрытые камеры наблюдения?"
"Вероятно - можно с уверенностью допустить, что это так".
"Тогда можно с такой же уверенностью допустить, что за нами следили в центре невозвращенцев... Пожалуй, я был неосторожен со своими рекомендациями".
"Если подслушивал встреченный нами шпион, ваши слова потеряны. Но позвольте мне сохранить записку - для меня сделают перевод. Неподалеку, в квартале лохаров, есть мастеровые, кое-как разбирающие по-ванхски".
"Мы отправимся туда вместе, - сказал Рейт. - Завтра вас устроит?"
"Вполне", - угрюмо согласился Хельссе и спросил, глядя на Овальную площадь: "Так что же мне передать господарю Сизанте по поводу награды?"
"Еще не знаю, - сказал Рейт. - Вы получите ответ завтра".
"Ситуация может проясниться раньше, - сказал Хельссе. - Приближается Дордолио".
Повернувшись, Рейт обнаружил шагающего к нему Дордолио в сопровождении двух подчеркнуто учтивых кавалеров. Сомнений не было: Дордолио пребывал в пароксизме ярости. Остановившись в двух шагах перед Рейтом, по-бычьи наклонив голову, он выпалил: "Ваши зловредные проделки погубили мою репутацию! У вас нет ни стыда, ни совести!" Сорвав шляпу, он запустил ее в лицо Рейту. Рейт отошел на шаг в сторону - кружась в воздухе, шляпа улетела на Овальную площадь.
Дордолио поднес трясущийся палец к лицу Рейта, Рейт отступил на шаг. "Вам не уйти от смерти! - ревел Дордолио. - Но я не запятнаю честь своей шпаги! Безродные наемные убийцы утопят вас в навозной жиже! Двадцать неприкасаемых дубьем превратят ваш труп в отбивную! Дворняжки будут таскать вашу голову по улицам за язык!"
Рейт с трудом выдавил улыбку: "По моему требованию Сизанте уготовит вам такую же участь. Это позволит мне распорядиться наградой с пользой для общества".
"Сизанте, ха! Нечестивец, выскочка! Извращенец, заражающий всех вокруг занудной хандрой! Синежадентному роду приходит конец, и поделом - "раунд" достойно завершится его падением!"
Хельссе слегка выступил вперед: "Прежде, чем вы станете развивать свои мысли на основе высказанных достопримечательных наблюдений, разрешите напомнить вам, что я представляю Синежадентный род, и что мой долг повелевает мне отчитаться перед его светлостью господарем Сизанте о сущности ваших замечаний в его адрес".
"Не морочьте мне голову пустяками!" - бушевал Дордолио. Гневно указав Рейту на площадь, он приказал: "Подайте мою шляпу, или завтра же вы станете жертвой первого из "двенадцати прикосновений"!"
"Не слишком дорогая цена, - сказал Рейт, - за удовольствие избавиться от вашего присутствия". Подняв пресловутый головной убор, он встряхнул его пару раз и передал Дордолио: "Ваша шляпа - вы зачем-то выбросили ее на площадь". Обойдя вокруг кавалера, Рейт зашел в фойе гостиницы. Дордолио отделался коротким сдавленным смешком, хлопнул шляпой по бедру, подал знак своим спутникам и удалился.
Уже в фойе Рейт спросил Хельссе: "Что такое "двенадцать прикосновений"?"
"Через определенные промежутки времени - например, через день или два - наемный убийца, проходя мимо, прикасается к жертве гибким тонким прутом. Двенадцатое прикосновение губительно: жертва умирает. Причиной может быть постепенное накопление дозы яда, контакт со смертельной дозой в момент последнего прикосновения или вызывающее сердечный приступ гипнотическое внушение - кто знает? В каждом отдельном случае правда известна только Гильдии наемных убийц. А теперь я должен вернуться в Синежадентный дворец. Господарь Сизанте заинтересуется моим сообщением".
"Что вы намерены ему сказать?"
Хельссе рассмеялся: "Самый таинственный из людей спрашивает о моих секретах! Что же - Сизанте услышит, что вы согласились принять награду, что вы, вероятно, в ближайшее время покинете Катт..."
"Я ничего такого не обещал!"
"Тем не менее, эта информация будет включена в отчет".
8
Рейт проснулся. Бледные лучи солнца просачивались через толстые янтарные стекла гостиничных окон. Лежа на непривычной кушетке, он собирал воедино разрозненные нити существования. Трудно было избавиться от глубокой подавленности. Катт, где он рассчитывал приспособиться, найти просвещенную среду и даже склонность к сотрудничеству, оказался не менее жестоким и опасным местом, чем Аманская степь. Мечтать о постройке космического бота в Сеттре было, конечно, полнейшим безумием.
Рейт приподнялся, сел. Ему не раз приходилось переживать ужас, горе, разочарование - но эти провалы перемежались не менее впечатляющими вспышками торжества и надежды, даже редкими судорожными моментами радости. Пусть смерть настигнет его завтра - или через двенадцать дней, после "двенадцати прикосновений" - он уже прожил чудесную жизнь. К чему бояться испытаний судьбы? Хельссе предсказал, что Рейту предстоит покинуть Катт. Значит, Хельссе видел будущее - или внутренние побуждения Рейта - лучше самого Рейта.
Завтракая с Тразом и Аначо, Рейт рассказал им о приключениях предыдущего вечера. У Аначо стечение обстоятельств вызвало тревогу и недовольство: "Катт - сумасшедшее общество, сдерживаемое этикетом, как тухлое яйцо скорлупой. Каковы бы ни были твои цели - а мне иногда кажется, что из всех безумцев ты самый необузданный - в Катте тебе их достигнуть не удастся".
"Согласен".
"В таком случае - что дальше?" - спросил Траз.
"Мой план опасен - и к тому же, скорее всего, обречен на провал. Тем не менее, другого выбора нет. Я намерен потребовать у Сизанте денег, деньги эти мы разделим. Потом, по всей видимости, каждому лучше всего пойти своим путем. Траз - ты можешь, например, вернуться в Уайнесс, и устроиться там не хуже, чем где бы то ни было. Может быть, Аначо тоже предпочтет Облачные острова. Ни одному из вас не выгодно сопровождать меня. Более того, я гарантирую обратное".
Аначо смотрел в окно, выходившее на площадь: "До сих пор тебе удавалось выжить, хотя бы и ценой немалого риска. Признаюсь, мне любопытно было бы узнать, чего ты сумеешь добиться. С твоего разрешения, я присоединюсь к твоей экспедиции - подозреваю, что это не столь отчаянная затея, как может показаться, исходя из твоих слов".
"Я собираюсь конфисковать звездолет ванхов в Ао Хайдисе или на другом космодроме - там, где это будет легче всего сделать".
Аначо схватился за голову: "Я так и думал!" Он принялся перечислять десятки убедительных доводов, демонстрирующих несостоятельность плана. Рейт не возражал: "Ты совершенно прав - я кончу свои дни в темнице ванхов или в утробе ночегонча. И все же я обязан попытаться. Настоятельно рекомендую и тебе, и Тразу отправиться на Облачные острова и жить в свое удовольствие".
"А! - крякнул Аначо. - Если тебе так по душе подвижничество, почему бы не поставить перед собой более осуществимую цель - например, поголовного истребления пнуме или обучения часчей песням и пляскам кочевников?"
"У меня другие намерения".
"Да-да, знаем, слышали - вернуться в далекий мир людей. Тебе стоило бы помочь только для того, чтобы продемонстрировать идиотизм самой идеи!"
"А мне, - сказал Траз, - было бы любопытно взглянуть, как живут на планете людей. Я-то знаю, что она есть, потому что видел, как падал и где разбился космический бот Адама Рейта".
Аначо внимательно посмотрел на юношу, подняв брови: "Ты никогда не упоминал об этом раньше".
"Ты никогда не спрашивал об этом раньше".
"Как такая нелепость могла придти мне в голову?"
"Человек, называющий факты нелепостями, часто сталкивается с неожиданностями".
"По крайней мере, его взаимоотношения с космической реальностью организованы в соответствии с упорядоченной классификацией явлений, что отличает его от животных и недолюдей".
Рейт вмешался: "Довольно, довольно! Раз вы оба не прочь пуститься в самоубийственное предприятие, давайте не будем, по крайней мере, бесполезно тратить время и силы. Сегодня нужно добыть информацию. А вот и Хельссе - судя по торопливой походке, у него важные новости".
Хельссе вежливо поздоровался с тремя друзьями: "Вчера вечером, как вы понимаете, я предложил вниманию господаря Сизанте весьма содержательный отчет. Он настоятельно просит вас предъявить какое-либо разумное требование и будет рад его выполнить. Он рекомендует также уничтожить найденную у шпиона записку, с чем я склонен согласиться. Если вы не возражаете против ее ликвидации, господарь Сизанте может пойти на дальнейшие уступки".
"Какого рода уступки?"
"Он не уточнил, но я подозреваю, что имеются в виду определенные послабления, относящиеся к соблюдению правил этикета во время вашего пребывания в Синежадентном дворце".
"Документ меня интересует больше, чем господарь Сизанте. Если он желает меня видеть, мы можем встретиться в гостинице".
Хельссе нервно усмехнулся: "Не ожидал от вас другого ответа. Если вы готовы, я могу сопроводить вас в Южный Эброн, где находится квартал лохаров".
"Разве нет ученых яо, читающих письмена ванхов?"
"Приобретение такого навыка, с их точки зрения, было бы бессмысленным упражнением".
"Почему же бессмысленным? Рано или поздно кому-нибудь потребуется перевод".
Хельссе безразлично передернул плечами: "На данном этапе "раунда" прагматизм считается чуждой философией. Господарь Сизанте, например, находит ваши аргументы не только невразумительными, но и отталкивающими".
"Хорошо, что нам не придется вести дискуссию по этому вопросу", - спокойно ответил Рейт.
Хельссе прибыл в исключительно изысканном синем экипаже с шестью алыми колесами, увешанном многочисленными золочеными гирляндами. Внутреннее убранство напоминало роскошную гостиную или салон с серо-зеленой панельной обшивкой, бледно-серым ковром и сводчатым потолком, затянутым зеленым шелком. Напротив глубоких кресел с мягкой обивкой, под окнами из бледно-зеленого стекла, находился буфет с блюдами цукатов и конфет. Хельссе усадил гостей в экипаже с исключительной любезностью. Сегодня на нем был костюм из серо-зеленой и серой ткани, хорошо сочетавшийся и даже сливавшийся с интерьером.
Когда все расселись, Хельссе нажал кнопку - дверь закрылась, ступеньки подножки втянулись. Рейт заметил: "Господарь Сизанте, несмотря на презрение к прагматизму, как видно, не пренебрегает практическими удобствами".
"Вы имеете в виду механизм, закрывающий двери? Господарь не подозревает о его существовании. Рядом с ним всегда есть кто-нибудь, кто нажимает кнопки и вообще делает все необходимое. В его кругу к предметам прикасаются только для развлечения или удовольствия. Вы находите это странным? Как вам угодно. Благородных яо приходится принимать такими, какие они есть".
"Значит, вы не считаете себя представителем благородных яо?"
Хельссе рассмеялся: "Тактичнее было бы предположить, что я предпочитаю другой образ жизни". Секретарь наклонился к сетке переговорного устройства: "В Южный Эброн, за Меркадом".
Экипаж плавно тронулся с места. Хельссе налил в бокалы сироп, предложил цукаты: "Вам предстоит посетить коммерческий район города - источник наших доходов, хотя считается, что говорить об этом неприлично".
"Потрясающе! - заметил Аначо. - Даже дирдиры, на высшем уровне развития и процветания, не проявляют такого высокомерия".
"Дирдиры - другая раса, - ответил Хельссе. - Кроме того, я отнюдь не уверен в их абсолютном превосходстве. Ванхи, например, не согласились бы с такой оценкой - если бы их сколько-нибудь интересовал этот вопрос".
Аначо пренебрежительно пожал плечами, но не стал спорить.
Экипаж проехал через район рынков и базаров - Меркад - и оказался в квартале, застроенном небольшими жилищами разнообразных, удивительных форм и стилей. Машина остановилась у плотной группы приземистых кирпичных башен. Хельссе указал на дюжину мужчин самой необычной внешности, сидевших в парке неподалеку. На них были белые рубашки и белые брюки; волосы, пышные и длинные, тоже сияли белизной, резко контрастировавшей с матово-черной кожей. "Лохары, - сказал Хельссе. - Механики, приезжающие на заработки с нагорий к северу от озера Фалас в центральном Кащане. Они не рождаются такими, но выбеливают волосы и красят кожу. Говорят, что ванхи навязали им этот обычай много тысяч лет назад, чтобы отличать лохаров от ванхменов - белокожих и черноволосых. В любом случае, лохары переезжают из города в город, предлагая услуги там, где можно больше заработать - они чрезвычайно корыстолюбивы. Отработав свой срок в мастерских ванхов, многие переезжают на север, в Катт. Некоторые лохары понимают смысл отдельных речевых аккордов ванхов и даже кое-как разбирают их иероглифы. Видите старика, играющего с ребенком? Считается, что он знает язык ванхов лучше других. Он заломит за перевод высокую цену. Чтобы предотвратить непомерные запросы в будущем, придется торговаться. Если вы будете так добры и подождете, я обо всем договорюсь".
"Один момент, - сказал Рейт. - Сознательно я убежден в вашей честности, но неспособен контролировать инстинктивные подозрения. Давайте договоримся с переводчиком вместе".
"Как вам угодно, - великодушно согласился Хельссе. - Я пошлю за лохаром шофера". Он дал указания в микрофон.
Аначо проворчал: "Если приготовления сделаны заранее, подозрительность доверчивых иностранцев нетрудно усыпить".
Хельссе безмятежно кивнул: "Думаю, что мне удастся доказать неосновательность ваших сомнений".
Через минуту старик бодрыми шагами подошел к экипажу.
"Будьте добры, зайдите", - пригласил его Хельссе.
Окаймленное белой гривой черное лицо заглянуло в экипаж: "Время - деньги. Что вам нужно?"
"Мы хотели бы обсудить прибыльное дело".
"Прибыльное? Что же, так и быть, послушаем, что вы можете предложить". Старик залез в экипаж, с громким вздохом опустился в кресло. В воздухе распространился запах пряной, слегка прогорклой помады. Хельссе встал перед лохаром. Бросив косой взгляд на Рейта, он сказал: "Все, о чем мы условились, отменяется. Можете не выполнять инструкции".
"Условились? Инструкции? О чем вы? Вы меня принимаете за кого-то другого. Меня зовут Зарфо Детвайлер".
Хельссе беззаботно успокоил его: "Неважно - вы или кто-то другой. Не могли бы вы перевести документ ванхов - описание местонахождения спрятанного сокровища? Переведите все правильно, и мы разделим с вами клад".
"Ну уж нет, со мной это не пройдет, - Зарфо Детвайлер укоризненно погрозил секретарю черным пальцем. - Буду рад разделить с вами сокровище. Кроме того, мне причитается сто цехинов без каких-либо оговорок или вычетов, на тот случай, если перевод вам не понравится".
"Никаких вычетов, согласен. Но сто цехинов - за перевод текста, возможно, не содержащего ценной информации? Об этом не может быть и речи. Мы заплатим пять цехинов. Впридачу можете брать дорогие конфеты и цукаты - сколько хотите".
"Конфетами я угощусь в любом случае: я у вас в гостях, не так ли? - Зарфо Детвайлер одним взмахом отправил в рот пригоршню лакомств. - Пять цехинов предлагайте какому-нибудь кретину. Только три человека в Сеттре разбираются в идеограммах ванхов настолько, чтобы не держать их вверх ногами. Из них только я понимаю их смысл - даром, что ли, я за тридцать лет все глаза проглядел, читая чертежи за станком в Ао Хайдисе?"
Они долго торговались. В конце концов Зарфо Детвайлер согласился получить пятьдесят цехинов и десятую долю воображаемого клада. Хельссе пригласил Рейта движением руки, тот достал документ.