- Честно говоря, уже не помню. Возможно, из-за того, что под шпилем шла бойкая торговля книгами. Самиздатом, тамиздатом, промежиздатом. Сейчас - нет, сейчас там продают воздушные шары и пиво. И это правильно.
Мы уже подъезжали к цели нашей поездки - пересечению переулка Гашека с улицей Марата. Остановив машину за полусотню метров до перекрёстка, я объявил:
- Приехали, брат.
- Как? - не поверил Тнельх. - То Самое Место находится в центре города?
Я кивнул - так и есть, а на словах добавил:
- Не я выбирал. Впрочем, места лучше не найти. Выйди, брат, и убедись - настоящий "глаз дракона".
Место действительно примечательное, редкое по своей лютости - два противоположно направленных потока Силы рвали здесь Пределы в лоскуты. Обычному человеку бежать хочется от этого проклятого места, и бежать без оглядки. Только очень крепкий человек может, найдись такой упрямец, простоять на этом перекрёстке минуту-другую. И тот бы потом упадёт с надорванным сердцем.
Выбравшись из драндулета, я первым делом выудил из багажника несколько брезентовых спецовок. Отобрал под гренадёрский рост Тнельха одну не слишком выгоревшую, выдал. И про себя не забыл, натянул родную - с надписью "СМУ-17".
Когда приоделись, я всучил Инспектору фонарь и каску, сам же, прихватив два раздвижных забора, а также монтировку пошёл к тому месту на перекрёстке, где был устроен водослив. Выставил на положенное расстояние заборы, после чего занялся чугунной решёткой. Отработанным движением поддел её монтировкой, сдвинул в сторону и объявил Тнельху:
- Добро пожаловать, брат. Путь к Тайнику свободен.
Пригласил и полез в дыру первым.
Озадаченный Тнельх несколько раз чертыхнулся, натянул на голову каску и последовал за мной. А куда ему было деваться? Добровольно возложил на себя такой долг - таскаться с проверками по драконьим нычкам. Никто не принуждал.
Пока он кряхтел и сетовал на свою неуклюжесть, я, упираясь ногами в края сливного жёлоба, открывал крышку люка, вырубленного в бетонной стене.
- Тут спортсменом нужно быть, - произнёс Тхельм, когда смог наконец встать рядом.
- Спортсменом не спортсменом, но зарядка, брат, по утрам не помешает, - заметил я. После чего схватился за вбитую на уровне головы скобу, лихо подтянулся и сунул ноги в люк. Нащупав ступень металлической лестницы, ловко развернулся и, уже имея опору под ногами, принял у качающего от удивлении головой Тнельха фонарь. После чего спросил не без подначки:
- Ну что, брат, сумеешь трюк повторить?
- Попробую, - вздохнув и выдохнув, ответил Инспектор.
У него получилось.
Коряво, но получилось.
Дальше наш путь лежал по узкому технологическому лазу, к стенам которого крепились мощные телекоммуникационные и силовые кабели.
- Не Версаль, - оценил Тхельм увиденное.
- Радуйся, брат, что не через канализацию идём, - заметил я.
Через тридцать три шага луч фонаря нашёл ориентир - муфту на коаксиальном кабеле связи в оплётке оранжевого цвета. Я посветил под ноги. Квадратная крышка лаза, ведущего в подземелье Тайника, лежала на месте. Передав фонарь Тнельху, я нащупал кольцо, ухватился двумя руками и со всей силы дёрнул. Петли неохотно скрипнули, массивная плита поддалась, пошла, пошла-пошла-пошла и с грохотом опрокинулась на бетон.
Двадцать восемь скоб-ступеней вниз, и мы с Тнельхом очутились в небольшом зале с арочным сводом.
- И куда теперь, брат? - спросил Инспектор, обнаружив в кладке противоположный стены аж целых три проёма.
- Туда, - показал я на левый. - Клаустрофобией не страдаешь?
- Вроде нет.
- Тогда вперёд.
Топоча каблуками по настилам из лиственницы, которая за долгие годы стала прочнее камня, мы прошли примерно метров сто и вновь вышли на тройную развилку.
Теперь я выбрал правый тоннель.
- И сколько ещё таких разветвлений? - поинтересовался Тнельх и, будто желая убедиться в прочности, постучал кулаком по балке перекрытия.
- Ещё пять, - с опаской глядя на балку, посчитал я.
- Много.
- Если учесть важность того, что храним, - в самый раз.
Когда мы, пригибаясь, вошли в тоннель Тнельх зачем-то (скорее всего из досужего любопытства) поинтересовался:
- Вход в Тайник один?
- Один-единственный, - не оборачиваясь, соврал я.
На самом деле мне было известно ещё два.
Дело в том, что подземелье Тайника в двух местах пересекается с подземельями людей. Не могло не пересечься: город по площади невелик, а нарыли люди в старину катакомб немало. Дыра на дыре и дырой подгоняет.
Одна крупная система подземных галерей, с которой сталкивается подземелье Тайника, находится в районе площади Кирова. В середине девятнадцатого века вокруг неё (тогда она называлась Тихвинской) располагались хоромы тороватых купчин, а неподалёку находился двухэтажный Гостиный двор. Это торговое заведение, выстроенное по проекту архитектора Кварнеги, состояло из множества лавок, и купцы доставляли туда товары по подземным ходам. Это было удобно: и подальше от чужих глаз, и меньше суматохи при приёмке товара.
Когда Гостиный двор благополучно сгорел в пожаре, устроенным колдуном Лао Шанем, Тихвинская площадь перестала быть торговым центром Города, а на месте купеческих домов появились казённые здания. Люди о существовании подземелья со временем забыли, а я - нет. Иногда пользуюсь, поскольку есть в нём один очень удобный выход на поверхность в районе Знаменского монастыря.
Центр ещё одного крупного подземелья находится в районе площади перед Торговым комплексом. Раньше там находился арсенал. Этот возведенный при губернаторе Бриле военный объект представлял собой мощную постройку с кирпичными стенами метровой толщины. Тамошние подвалы служили естественно пороховыми хранилищами. Сохранились они и поныне, и как когда-то соединены между собой многочисленными коридорами. От них к берегу Реки идут два тоннеля, настолько широкие, что по ним можно ехать на телеге. Делалось так: порох доставляли от железнодорожного вокзала к причалу баржами, перегружали на подводы и тайком везли к арсеналу по подземному ходу. Сейчас один их этих тоннелей затоплен грунтовыми водами, но второй, хотя местами и забит песчаными наносами, вполне пригоден для использования. В него ведёт ахово замурованный лаз, к которому подводит одна из ложных веток подземелья Тайника. Этот выход я держу за аварийный.
Таким вот образом на самом деле обстоят дела. Только всё это - информация для служебного пользования. Инспектор - не Страж, и правды он от меня не услышит. Ничего личного. Бизнес.
Минут сорок прошло, прежде чем мы добрались до зала, который я называю Предбанником. Зал этот точно такой же, как и все предыдущие, за исключением одного - напротив входа глухая стена.
- Сбились? - заволновался Тнельх. - Тупик?
Я успокоил его:
- Обижаешь, брат. Всё тип-топ. Как говорит колдун Лао Шань, мы уже поймали своего ци-линя.
- Что это значит? - сняв каску и вытирая пот с лысины, спросил подуставший Инспектор.
- "Поймать ци-линя" значит "успешно окончить долгий путь", - пояснил я. - Старая китайская пословица.
- И где же Тайник?
Вместо ответа я решительно направился к противоположной от входа стене, начертал лучом колючий стебель, пририсовал нему два листа, а сверху - бутон. Вырубив фонарь, отошёл на два шага, склонил голову набок и полюбовался на своё художество.
Всё было как надо: нарисованный на стене бутон розы горел в темноте бордовым светом.
Настала пора произнести заветное, я не стал канителиться и произнёс:
С мороза доза, баба с воза -
Всё перемелет в пыль хорей.
Но брод в огне ждёт рифмы "роза"
Так на - возьми её скорей.
Если обычный, рациональный человек пытается исполнить магическую церемонию, он всё время думает: "Это абсурд, этого не может быть". И поэтому ни черта у него не выходит. А мы, маги, уверены в себе до самоуверенности, и поэтому нам всё и всегда удается. Точнее говоря, почти всегда и почти всё. Впрочем, в случае с данным колдовством оговорка "почти" не очень уместна. Ещё бы оно мне не удалось: и весь лабиринт, и защитную стену возводили маги, которые мне не чета, - великие.
Едва я произнёс свою тарабарщину, светящийся бутон стал набухать, а когда лопнул, на стене расцвела огненная роза.
Не успел Тнельх восхититься её чарующей красотой, как огонь пошёл расползаться во все стороны. Аленький цветочек на глазах превратился в ненасытного осьминога, и вскоре вся стена из каменой превратилась в огненную.
- Прошу в пещеру дракона, - сказал я Инспектору, склонившись в шутливом поклоне, после чего прорычал мимо нот кусок баллады из репертуара группы "Ария":
В глубокой шахте
Который год
Таится чудище змей.
Стальные нервы,
Стальная плоть,
Стальная хватка когтей
Тнельх глядел во все глаза на бушующее пламя и ничего не понимал.
- В огонь, что ли, идти?
- Ага, сквозь огонь и прямо, - подтвердил я, указав путь рукой.
Инспектор медлил.
- Ты что, брат, в первый раз с инспекцией? - спросил я.
- Во второй, - сознался он и, припоминая свою прошлую командировку, забормотал: - Тогда как-то всё проще было. Вышли на окраину Эдо, миновали мост Сорока Семи Воинов и поднялись к башне Котсуке-но-Скуе, а там колодец и…
Тут он осёкся, сообразив, что я всё слышу.
- Я ничего не слышал, брат, - быстро сказал я, закрыв уши ладонями, и направился к пылающей стене. - Иди за мной, и ничего не бойся - этот огонь дракону, что птице - ветер.
- Но я же… - неуверенно начал Тнельх.
Я хлопнул себя по лбу:
- Ах, да!
Подошёл к озадаченному онгхтону и, схватив сначала за руку, потом за ногу, рывком закинул его на плечи. По-молодецки ухнул и сказал:
- Это хорошо, брат, что ты такой худой. - И два раза подпрыгнув, добавил: - Закрой, брат, глаза, не рыпайся и думай о хорошем.
Он заволновался пуще прежнего:
- Ты уверен, что обойдётся?
- Как говорил Калашников, который купец, а не папа автомата: чему быть суждено, то и сбудется.
Ответил я так фаталистически, а уже в следующий миг нырнул в полымя.
Как обычно при прохождении Огненной Стены, власть над моим сознанием захватили пёстрые картины из прошлого, и поплыли перед внутреннем взором: шафранные круги уличного фонаря сквозь вуаль первого снега; бордовый закат в сползающей по стеклу капле дождя; сиреневые тучи над желтком сентябрьской луны; похожие на светляков огни ночного города; пивные подтёки на дешёвом пластике перекошенного стола; перламутр мокрых яблок, подобранных после грозы; сверкающие шарики на фольге "секрета" в ямке под цветной стекляшкой; радужные разводы придорожной лужи; лунная дорожка, зовущая в камыши того берега; блеск горлышка разбитой бутылки, ну и, конечно, - как без неё? - чёрная тень от мельничного колеса.
Через пять шагов и один полушаг огонь - такой страшный на вид, и нежный, словно бархат, на ощупь - остался позади. Я скинул Инспектора с плеч и, заботливо оправив его спецовку, спросил:
- Жив-здоров?
- Вроде бы, - кивнул он, всё ещё с опаской глядя на огонь.
Впрочем, огонь быстро начал угасать, и через несколько секунд стена вновь стала неинтересно-каменной.
- Вуанг! - крикнул я в темноту.
Глухое эхо была мне ответом.
- Может, спит? - спросил Тнельх.
- Нет, это не про него, - заверил я и врубил фонарь.
В ту же секунду мелькнула тень и воин, не произнеся не звука, схватил железной хваткой Инспектора за горло.
5
Лицо Тнельха превратилось в маску, бедняга слова не мог сказать, только хрипел.
- Вуанг, отпусти его, - приказал я.
Воин меня услышал, но не послушал. Работал чётко по инструкции: человек не должен подходить к Тайнику, всякая попытка проникновения должна быть немедленно пресечена, точка.
Понимая, что через две-три секунды мы будем иметь труп и бледный вид, я поспешил объяснить:
- Вуанг, это Инспектор. Он онгхтон.
Воин хватку не ослабил, но задумался.
Я воспользовался его замешательством для того, чтобы нащупать на груди Тнельха медальона, вытянуть и предъявить.
- Видишь - Допуск. Отпусти брата.
Вот это вот помогло.
- Ну и работка у тебя, Вуанг-Ашгарр-Хонгль, - произнёс Инспектор, когда откашлялся и смог дышать. - Сам себе не веришь.
- По-другому нельзя мне, - с притворным сожалением сказал я. - Себе начнёшь верить, другим поверить захочется. Какой Страж из того, кто всем верит? Никакой. Верящий всем подряд Страж - не Страж, а облако в штанах.
- Крепкий чёртяка, - кивнул Тнельх в сторону Вуанга, который, не чувствуя за собой никакой вины, уже зажигал один за другим настенные факелы. - Так придавил, что все заклятия-проклятия из головы напрочь вылетели.
- Что умеем, то умеем, - без лишней скромности сказал я, с любовью разглядывая тренированное тело Вуанга.
На воине были лишь чёрные хлопчатобумажные штаны свободного фасона и больше ничего: голый торс, босые ноги, и блики огня на бритой башке. И дело не в том, что мы застали его врасплох, он всегда под землёй ходит в таком виде. Таков уж стиль - минимум тряпок, максимум мускулов. Всё, как и обещано в песне: стальные нервы, стальная плоть, стальная хватка когтей.
Когда Вуанг зажёг последний факел, я торжественно объявил:
- Вот он, наш бункер.
И жестом пригласил гостя оценить незатейливое убранство помещения, в котором находится Тайник.
То, что я называю бункером, Ашгарр - бомжатником, а Вуанг никак не называет, представляет собой круглый зал с куполообразным сводом. Сам зал пуст как выеденное яйцо (если, конечно, не брать в расчёт трофейное оружие на стенах), но имеет ходы в пять келий. В одной из них находится Тайник с фрагментом Вещи Без Названия, три предназначены для Хранителей, ещё одна - кухня с очагом. Что находится в последней, в пятой, никто не знает. Заходить туда запрещено.
В келье, предназначенной для меня, я соорудил химическую лабораторию. Размерами она невелика, но в ней есть всё, что нужно для спагирических операций, родственных алхимическим, но производимых не над минералами, а над растениями и растительными экстрактами. Есть там и классический атанор - печь с мехами и ретортой, и колбы разных форм, и змеевики разных калибров, и в неограниченном количестве препараты-химикаты всякие, и ингредиенты-компоненты - какие только душа ни пожелает.
Когда приходит мой черёд сменить Вуанга, я коротаю время, пронося дары Флоры через двенадцать врат, ведущих к открытию эликсира жизни. Врата эти: разделение, размягчение, расщепление, растворение, разложение, соединение, перегонка, возгонка, брожение, усиление, разбавление и волнение. Эликсир пока не получил (да он мне и без надобности), но в качестве того, что называется "побочным эффектом", создал немало полезного. В том числе Зёрна Света и Бальзам Золотого Дракона.
Келья Ашгарра похожа на склад музыкального магазина. Всеми этими духовыми, ударными и щипковыми инструментами, которыми завалил свою келью поэт, можно оснастись сводный оркестр Сибирского военного округа. Единственно чего у Ашгарра нет так это рояля. И ещё - арфы. Вообще-то, он хотел притащить и эти крупногабаритные балалайки, но мы с Вуангом запретили. Согласись мы на рояль с арфой, он бы не успокоился и стал бы требовать орган.
У Вуанга в келье с десяток тренажёров, циновка и широкий поддон с речным песком. Тренажёры - понятно для чего, циновка - для отдыха и медитаций, песок - для того, чтобы записывать сочинённые хокку. Хокку - это обязательно. Ведь Вуанг не только воин, но и поэт. Немного. А помимо того - маг. Чуть-чуть. Также как и я - немного воин и чуть-чуть поэт, а Ашгарр - немного маг и чуть-чуть воин.
Когда я в прошлый вторник пополнял провиант, на песке ореховым прутиком было выведено: лапа дракона раскрытого веера тень на белой стене.
В чём сакральный смысл, не совсем понял, но образ зацепил и не отпускал до среды. Потом всё завертелось и стало не до того.
Тнельх, осмотрев бункер, сразу вычислил келью, где находится Тайник.
- Здесь? - указал он на обитую кованым железом дверь.
Я кивнул:
- Здесь.
Вуанг ничего не сказал, лишь испытующе посмотрел на гостя - сумеешь ли открыть?
Он сумел.
Знал древнее заклинание и, произнося его, ни разу не ошибся.
В Тайник, как это в таких случаях и полагается, мы вошли втроём. Первым - Инспектор. За ним, освещая помещение факелом, вошёл Вуанг. И уже следом за воином шагнул я.
Без лишней суеты мы окружили стоящий посреди кельи щербатый каменный куб, в специальное углубление которого намертво вставлен бронзовый котёл. Эта древняя посудина - такая огромная, что в ней за раз можно наварить кулеш для сотни оглодавших за долгий переход всадников - была до краёв наполнена водой.
Какое-то время мы молча глядели на воду. Холодная неподвижная гладь отражала вертлявые отблески пламени, и в этом причудливом единении таких разных стихий было нечто торжественное. Не знаю, как остальные, а я проникся. Как и всегда.
Что делать дальше, Инспектор знал на ять, подсказывать не пришлось. Сняв медальон Допуска, он шепнул ему просьбу и бросил в воду. Я досчитал до пяти, прежде чем круг с изречениями Великого Неизвестного стукнулся о дно. Когда волны улеглись, мы увидели в воде небо по-летнему солнечного дня: куда-то плыли облака, сновали птицы, а размазанный след самолёта походил на замысловатый иероглиф.
Заглядывая в воду, Инспектор стал шарить рукой по небу.
Он разогнал облака, распугал птиц и стёр рукавом спецовки инверсионный след самолёта, но фрагмента Вещи Без Названия не нашёл.
Попробовал ещё раз и вновь безрезультатно.
И ещё раз.
Втуне.
Теоретически Инспектор был подкован неплохо, но практические навыки, увы и ах, у него пока отсутствовали. Оно и понятно - новичок он и есть новичок. Даже опытному Инспектору всякий раз нелегко - тайники по своему устройству уникальны, двух одинаковых нет, пойди приспособься. Что уж о новичке говорить.
Переглянувшись, мы с Вуангом поняли друг друга без слов - нечего выпендриваться, надо брату помочь.
И не замедлили.
Воин передал мне факел, мельком глянул в котёл и одним молниеносным движением, словно жаба стрекозу, ухватил фрагмент Вещи возле правого уха растерявшегося Тнельха.
Это была покрытая патиной медная штуковина, похожая с одной стороны на приплюснутый скрипичный ключ, а с другой - на букву "айн" древне-еврейского алфавита.
Инспектор вытащил из заднего кармана джинсов мятый листок из тетрадки в клеточку и стал сверять нанесённый на него чертёж, очень похожий на детские каляки-маляки, с представленной деталью.
Минуты три прошло, прежде чем он сказал:
- Похоже.
А мы и не сомневались.
Инспекция закончилась тем, что Вуанг закинул фрагмент на место, а я сжёг протянутый чертёж в огне факела.
Прежде чем, отправиться с Тнельхом в обратный путь, я заглянул к себе в лабораторию и сунул в карман спецовки несколько упаковок с Зёрнами Света. А потом затянул Вуанга в его келью.
- Охотник в городе, - предупредил я воина.