Тут эгрегор вновь прервался - с вожделением уставился на принесённое Крепышом блюдо с поджаренной малороссийской колбаской.
Мне уже порядком надоело слушать историю в режиме "в час по чайной ложке", и я Кику подстегнул:
- Ну-ну? Что там дальше с этой самой "Чёрной розой"?
- А дальше, старичок, как обычно, - сказал эгрегор, щедро заливая колбасу горчицей. - Стали мальчонки с девчонками похабничать: сатане челом бить, кошек резать, магические знаки в храмах рисовать, алтари осквернять. И, что примечательно, всюду, где пакостили, оставляли эту вот надпись - ДЧХ. Кровью или красной краской - ДЧХ.
Я сделал вывод:
- Сатанисты, получается.
Но Кика сходу отверг это предположение:
- В современном смысле этого слова - нет. Сатанисты нынче - это просто эпатажные атеисты. "Каждый сам себе бог", религия - для слабых, магия - фуфло, ни в кого не верь, рассчитывай на свои силы, всего добивайся сам, бла-бла-бла - вот что такое сейчас сатанисты. Ницшеанствующие раскольниковы, скрещённые с подсевшими на Заратустру базаровыми.
У меня невольно вырвалось:
- Признаться, не люблю Ницше.
- Чего так? - удивился Кика.
- Да так как-то… Знаешь, у него есть работа "Сумерки идолов, или как философствуют молотом"?
- Листал.
- Там есть такое раздумье: "У злых людей нет песен. Отчего же у русских есть песни?" Вот за это я его и не люблю.
- Обиделся?
- Обиделся.
- А ты что, Егор, - считаешь себя русским?
- Считаю.
- Но ты ведь не человек, ты - дракон?
- Точно, дракон. Но я русский дракон.
- Так бывает?
Я развёл руками.
- Как видишь. - И после небольшой паузы сказал: - Ладно, Кика, давай вернёмся к нашим баранам.
- Давай, - согласился Кика.
- Если члены "Чёрной розы" не были сатанистами, значит, тогда они были дьяволопоклонниками. Да? Нет?
- Это теплее. Но с поправкой на то, что были адептами учения Краули. Хотя… Хотя идеи Краули всё же ближе к идеям воинствующих индивидуалистов, которые никому - ни Богу, ни дьяволу - не поклоняются. Н-да… - Озадаченный Кика подёргал себя за серёжку. - Не знаю, как это вся эта мешанина укладывалась у ребятишек в головах, однако так.
- Дикий замес.
- Дикий. Оттого и случилось, что случилось.
- А что случилось? - ухватился я.
- А случился, старичок, конкретный снос крыши, - ответил Кика и, не дожидаясь моего уточняющего вопроса, пояснил, что имеет в виду: - Пареньку одному тошно стало от всего этого безобразия, решил из секты выйти. Фамилия у него ещё какая-то смешная… Как же… А-а, Лакрицын. Да, точно - Петя Лакрицын. Так вот не смог простить Демон такой измены, приговорил слабонервного Петю Лакрицына к смерти и лично приговор привёл в исполнение. Расправился жестоко и показательно.
- Зарезал?
- Не-а, застрелил. Но потом ножом на груди это самое фирменное "ДЧХ" вырезал.
- И сколько ему тогда было?
- Убитому?
- Нет, тому зверьку, которого Демоном погоняли.
- Шестнадцать, кажется. Или даже семнадцать. Ну, что-то около того.
- Получается, уже подсудным был. Сел?
- Присел.
- Как это?
- Так это. Был наш Женя Демон мальчиком из правильной семьи, дядя у него оказался прокурором района. Мать Пети Лакрицына, убитую горем каким-то образом уговорили, и повернули дело так, что её сын случайно в себя пальнул. А Демону три года условно дали за незаконное хранение оружия. И всё шито-крыто.
- А, может, на самом деле всё случайно вышло? - спросил я.
- Смеёшься? - хмыкнул Кика. - Три дырки случайно не буравят.
- Сколько?
- Три. - Кика, в точности повторяя недавний жест Воронцова, ткнул в живот, в грудь и в лоб, после чего чертыхнулся и стал бить себя по рукам. - Ай, нехорошо, сделал. Нельзя на себе показывать.
- Интересные вещи ты, Кика, рассказываешь, - сказал я, уткнувшись взглядом в чёрную надпись "Matrix has You" на его оранжевой футболке. - Очень интересные.
Сказал и задумался.
Было над чем.
В голове моментально сложилась связь между двумя столь сходными по исполнению убийствами. А несложная цепочка последующих рассуждений привела через пункт "ДЧХ" к третьему убийству - к убийству на улице Бабушкина.
"А не один ли это и тот же уродец убил и попа в Подпругино, и охранника Белобородова?" - подумал я.
Вполне могло быть, тем более что и там, и там пропал старинный артефакт. Из храма в Подпругино - некий старинный крест. Из квартиры на Бабушкина - Чаша долголетия, которая тоже, между прочим, не является заводской штамповкой.
Размышляя, я не прекращал слушать и Кику. Тот, хотя уже и приступил к истреблению колбасы, но продолжал вспоминать ту давнюю историю.
- Я когда всю правду узнал, - умудрялся говорить он с набитым ртом, - большую статью накатал, только вот главный редактор её завернул. Разругались мы тогда с этим перестраховщиком вдрызг, чуть ли не до мордобоя у нас с ним дело дошло. Народ набежал, расцепили. Я вскоре после этого случая из бывшего рупора комсомола ушёл к чёртовой матери. - Кика на секунду замер, что-то припоминая, затем уточнил: - Это сначала - к чёртовой матери, а потом - к Мише Дронову. Он тогда первую в городе частную буржуазную газету начал издавать, "Восток-Запад" называлась. Только жаль, что статья про "Чёрную розу" к тому времени уже неактуальной стала. А ведь, без лишней скромности говоря, та статья у меня получилась. Писал вдохновенно. Была бы душа, сказал бы - от души. Сильно вышло. Что и говорить - сильно. Без соплей, но с психологическими вывертами. Я ведь, старичок, даже дома у этого Антонова-Демона побывал. Его самого на время к дальним родственникам от греха подальше отправили, но с родителями удалось побеседовать.
- И что родители? - поинтересовался я.
- Нормальные советские люди. Отец - главный инженер на заводе, мать - кем-то там в ОблОНО. В сыне души не чаяли, всё имел, что хотел - шмотки, мотоцикл, аппаратуру. Впрочем, парень отрабатывал. С первого класса отличником был. На английском - как на родном. В музыкальной школе три года учился, потом - в художественной студии. Я у него в комнате, кстати говоря, несколько альбомов для рисования нашёл. Полистал. Шикарные, надо сказать, работы. Шикарные. Что касается исполнения, конечно. Что же касается содержания, то… Хм… Как бы это, тебе старичок, помягче-то сказать? - Кика, не донеся очередной кусок до рта, на две секунды замер, потом ухмыльнулся и сказал: - Его разум, похоже, спал крепким сном.
- И во сне рождал чудовищ? - высказал я догадку.
Кика подтвердил:
- Да, и во сне рождал чудовищ.
После чего стал подробно описывать кошмарные сюжеты живописных работ кисти Жени Демона - дьяволопоклоника и хладнокровного убийцы. До тех пор описывал, пока самому тошно не стало. А когда стало, прекратил трепаться и закурил. Попыхивая, вспомнил, что все работы Демон подписывал не своими инициалами, а всё теми же тремя буквами - ДЧХ.
Больше, чем рассказанная история, меня удивляло то обстоятельство, что эгрегор рассказал её мне так вовремя. Видимо, это удивление читалось у меня на лице, поскольку Кика, дымя своей пижонской сигаркой королевского размера, спросил:
- Чего с тобой, старичок?
- А что такое? - не понял я.
- У тебя сейчас вид как у пассажира трамвая, которому на колени села голая Ума Турман.
Я признался:
- Как-то странно всё это, Кика.
- Что именно? - уточнил он.
- Сижу, пытаюсь разгадать, что значат эти три буквы ДЧХ, и в глубине души понимаю, что не фига разгадать не получится, потому что один нужный смысл тонет в бездне смыслов. Тут появляешься ты и оказывается, что никакой бездны и нет. Как это понять? Совпадение? Но в совпадения не верю. Тогда что?
Кика заговорщицки подмигнул и, начертав сигаретой в воздухе замысловатую фигуру, объяснил:
- Место заколдованное.
- Что? - не понял я.
- Место, говорю, заколдованное. Не замечал?
- Знаю то, что все знают, - драться не моги, умоешься.
- Это само собой. Я про другое. Давно заметил: в этом кабаке сами собой решаются неразрешимые ситуации. А помимо: легко складывается то, что в другом месте годами не может сложиться, находятся нужные слова, вспоминается забытое. А уж совпадения тут сплошь и рядом случаются. Хочешь эксперимент?
Я пожал плечами - почему бы, дескать, и нет. Кика тут же вытащил из стаканчика салфетку и протянул мне со словами:
- Напиши какое-нибудь число.
- Большое?
- Какое хочешь, такое и напиши, без разницы, только мне не показывай. - Эгрегор вытащил ещё одну салфетку и нашарил в кармане ручку. - Я сейчас тоже напишу. Потом сравним.
Я быстро вывел на своей салфетке: "1548".
Как через секунду выяснилось, он на своей написал точно такое же число.
- Видишь! - радуясь словно дитя, тыкал Кика то в одну салфетку, то в другую.
- Однако, - озадаченно почёсывая затылок, поражался я. - И в чём фокус? Сознание моё капнул?
- Обижаешь, старичок, - фыркнул Кика и постучал по циферблату наручных часов. - Без двенадцати четыре. Пятнадцать сорок восемь. Поэтому. А вот, интересно, почему ты написал именно это число. От балды?
- Отнюдь. Просто вылупился из яйца на свет божий в 1548 году.
Кика восхитился:
- Нифига себе, какой ты старый, старичок. А выглядишь как огурчик.
- У китайцев есть мудрая пословица: "Нужно умереть молодым и постараться сделать это как можно позже", - сказал я. - Этому и следую. Впрочем, не так уж мне и много. В один год со мной, между прочим, родился актуальный и по сей день Великий Ноланец.
- Тот, что раскрутил Землю? Астроном?
- Он. Только я, когда сказал об актуальности, имел в виду не его открытия в области небесной механики. Лично для меня Джордано Бруно актуален вовсе не этим. Вертится, не вертится - большая ли разница? Как по мне, так никакой. Счастья оттого, что стала вертеться, поверь, никому не прибавилось. Но вот однажды он сказал, что если бы изначально было известно различие между Светом и Мраком, то прекратилась бы древняя борьба воззрений, в которой целый ряд поколений стремился истребить друг друга. Это вот действительно жизненная проблема. Где Свет? Где Мрак? Как одно отличить от другого? Эта тема покруче будет, чем вульгарное "вертится или не вертится". - Тут я покосился на гравюру с обезьяной, усмехнулся и сказал: - Кстати, а ты знаешь что студенты, слушавшие лекции Бруно в Оксфорде, называли его Жонглёром.
- Правда, что ли? - удивился эгрегор.
- Ага, - кивнул я. - И не просто Жонглёром, а Жонглёром с кружащейся головой и неспокойными мозгами.
Кика обрадовано щёлкнул пальцами.
- Видишь, и тут совпадения: вспомнил о Жонглёре, сидя у Жонглёра. Забавно, да?
- Так забавно, что даже страшно.
После этих слов я вытащил упаковку с "Каплями света" и молча протянул Кике. Тот взял и, взвесил на ладони, спросил:
- Не многовато?
- В самый раз, - ответил я, вставая. - И спасибо тебе, Кика.
- За что, старичок?
- Дело одно тёмное помог мне с места сдвинуть.
- Я не причём, - поскромничал эгрегор. - Говорю же - место заколдованное.
- Это я уже понял, но тебе всё равно спасибо. - Я встал из-за стола и сделал ручкой. - Пока-пока.
- Подожди, - остановил меня эгрегор.
- Что ещё?
- Загадай какое-нибудь желание?
- Зачем?
- Если, находясь в этом кабаке, загадаешь что-нибудь заветное, обязательно исполнится.
- Ещё один эксперимент?
- Ну. Хочу убедиться, что не только на меня действует. Чисто из интереса.
Я пожал плечами.
- Не знаю даже, что и загадать.
Действительно не знал. Точнее не мог сходу сообразить, что выбрать. Да и как тут выбрать что-то определённое, когда и целого мира мало. Кика, видя моё замешательство, пришёл на помощь:
- Ну, чего ты на данную секунду больше всего хочешь?
- Честно?
- Честно.
- Встретиться с одной рыжеволосой.
- Ну, так именно это и загадай.
Я сдался и - "Хочу!" - загадал.
На том и расстались.
Пока добирался до машины, на ум пришла толковая мысль. Чтобы отработать её, позвонил своей мужественной помощнице.
- Шеф, вы?! - обрадовалась Лера.
- Вроде я.
- Шеф, ну что?
- Что "ну, что"?
- Я уже свободна?
- Конечно, свободна. Если свободу понимать, как осознанную необходимость сидеть и не рыпаться.
- Шеф, вы изверг!
- Есть немного.
- Шеф, я к людям хочу, - дрогнувшим голосом сказала Лера.
Я хмыкнул:
- Сомнительное желание.
- Когда шеф? Когда? Когда-когда-когда?
- На рассвете.
- Завтра?
- Может, и завтра. Может, послезавтра. Может, через месяц. Но обязательно на рассвете. Помнишь как у Киплинга? Начинал брезжить рассвет, когда Маугли спустился с холма в долину, навстречу тем таинственным существам, которые зовутся людьми. Конец цитаты.
- Шеф, я буду плакать.
- Не надо плакать, надо работать.
- Я бы и рада, шеф, да вот только…
- Лови задачу, - прекратив ёрничать, сказал я.
Девушка, почувствовав, что мой голос изменился, тут же подобралась:
- Да, шеф?
"Вот то-то же", - подумал я и выдал задачу:
- Врубаешь компьютер, входишь в Сеть, копаешься в городских новостных лентах и гребёшь все подряд, что касается исчезновения антикварных вещей из музеев, частных коллекций и тому подобного. Это всё. Суть уловила?
- Да, шеф. А за какой период?
- За год… Нет, за полгода.
- Всё, поняла.
- Раз поняла, чего тогда болтаешь? Иди работать. Через два часа, чтоб всё было готово. Не успеешь, уволю к чёртовой матери. Причём без выходного пособия.
- Ну, шеф, вы и… Ну, вы и… Ну…
Задохнувшаяся от возмущения Лера так и не сказала, кто же я, по её мнению. Связь прервалась. То ли девушка сама прервала соединение в порыве гнева, то ли трубка в её руке расплавилась.
Я тем временем уже дошёл до тачки, и как только сел за руль, сразу включил кондиционер. А потому что пекло стояло вокруг, как любит говорить Лера, аццкое. Казалось, город всем своим видом вопрошает: "Где вы призрачные тени вечерней прохлады?" Но время теней ещё не пришло. Воздух превратился в кисель, асфальт - в тягучую кашу, пыльные листья дерев - чёрт знает во что.
Городская толпа-змея ползла исключительно по той стороне, что скрыта домами от солнца. Измученные жарой воробьи тюкали обронённое кем-то мороженое. Кот, лежащий под бочкой с квасом, нахалов видел, но разгонять не хотел, ему было лениво.
Мне тоже было лениво, а также сыто-пьяно, откровенно хотелось спать. Но мой наставник учил меня: "Дракон не должен быть рабом желаний". Поэтому я подхватил песню, льющуюся из магнитолы, подумал с нежностью о рыжеволосой крале, отжал ручник и - "Never let you go" - двинул в офис.
9
Добравшись до кабинета, я первым делом выдул прикупленную в ларьке бутылку минералки, затем, тупо глядя в окно, неспешно выкурил сигарету, после чего взял в руки шпагу и, расхаживая с ней по кабинету, какое-то время размышлял о человеке, который не чурался называть себя Зверем 666, подписывал эпистолы именем "Антихрист" и знал имя Бога. Об Элстере Краули.
Многие посвящённые считают, что Краули был самым грозным магом первой половины прошлого века. Возможно, что так. Возможно. Лично не встречался (откуда, если с семнадцатого века сижу на привязи), поэтому точно сказать не могу. Со слов людей более-менее осведомленных знаю, что поначалу Краули состоял в Ордене Золотого Рассвета, но когда за попытку свергнуть Мастера с помощью отряда из сорока девяти демонов его оттуда на пинках вынесли, основал собственное общество - "Ргентинум Аструм", а ещё через время стал главой английского отделения германской оккультной группы "Орден тамплиеров Востока".
Также мне известно, что Краули являлся личностью весьма харизматичной. Это, впрочем, не удивительно: люди души не чают в том, кто безо всякой оглядки пренебрегает нормами общественной морали. Уж что-что, а общественную мораль Элстер Краули не жаловал. В грош, говорят, не ставил. "Стой обеими ногами на земле, - проповедовал он. - Живи обыденными страстями, гони прочь сомнения, меньше думай, больше желай, и тогда судьба дарует тебе счастье". Тьма этих низких истин весьма притягательна, оттого-то у Краули, которого современники, между прочим, называли "здравомыслящим безумцем", и по сей день так много последователей. Некоторые, судя по всему, проживают в нашем городе, и один из них - тот самый парень, который слишком буквально понял завет учителя "Делай что хочешь". Хочет убивать и убивает.
"Крут паренёк, - прикидывал я, размахивая шпагой. - Очень крут. Круче просто не бывает. Только одного не учёл. Того, что его собственное "делай что хочешь" однажды может натолкнуться на чужое "делай что хочешь". И не факт, что это чужое окажется слабее".
Рассудив так, я сделал шпагой обводящий финт и, перейдя в атаку на воображаемого противника (на самом деле - на книжный шкаф), проткнул в глубоком выпаде корешок тонкого фолианта с длинным названием "Ключ от кабинета благородного рыцаря Джузеппе Франческо Бори, в котором заперто множество принадлежащих его перу любопытных записок по химии и другим наукам, а также его жизнеописанию".
"Нарочно захочешь, не попадёшь", - хмыкнул я, ощупывая место укола. А когда прочитал название книги, вспомнил Остапа Бендера с его легендарным: "Может тебе ещё ключ от квартиры, где деньги лежат?" А следом - по очевидной ассоциации - про отложенный звонок в контору Большого мать его Босса.
Отложив шпагу, решительно взялся за телефон.
На этот раз в конторе Тюрина нашёлся способный держать трубку в руках.
- Ну? - недружелюбно произнёс какой-то гражданин.
По интонации чувствовалось, что неприветливый мой собеседник трубку поднял случайно, что чем-то крайне он озабочен и что ему сейчас не до меня.
Тем не менее, я от своих намерений не отступил и представился согласно ранее придуманной "легенде":
- Инспектор Дорохов, федеральное казначейство. Могу ли я сейчас поговорить с Иосифом Викторовичем?
Ответ был краток и груб:
- Нет.
Объяснить причину отказа господин торопыга не удосужился - сказал и бросил трубку.
"Чего это у них там такое произошло? - озадачился я, вслушиваясь в короткие гудки. - Может, случился бунт на корабле?"
Бунт это, безусловно, хорошо. Но вообще-то я предпочёл бы, чтобы на этой пиратской шхуне произошло что-нибудь посущественнее, чем просто бунт. Например, чтобы села она на мель. А лучше - получив пробоину, затонула, а его экипаж попал на необитаемый остров.
Придумать, какие бедствия должны свалиться на голову пиратов, попавших на пустынный брег, я не успел - голодным зверем заурчал мобильный.
- Егор, ты звонил мне? - раздался из трубки голос Ольги.
Я расплылся в улыбке:
- Привет. Я вспоминал тебя вот только. В обед.
Усмехнувшись этой моей нечаянной цитате из старой песни, Ольга призналась:
- Я тебя тоже вспоминала.
- Надеюсь, добрым словом?
- Надейся.
- Как конференция? - не зная, о чём спросить, ляпнул я первое, что пришло на ум.
- Слова, слова, слова, - пропела Ольга мученическим голосом.