- Что?
- Выпить есть?
Архипыч выдернул из-за пояса флягу, протянул, и я сделал три добрых глотка.
Это был коньяк. Это был отличный коньяк. Это был коньяк что надо - мне снова захотелось жить.
Вернув флягу, я закурил и после нескольких жадных затяжек обратился к Ашгарру:
- Сколько занял?
Он не успел ответить, его опередил молотобоец.
- А вот на счёт этого не парься, Егор. Свои люди, сочтёмся.
- Мы не люди, - напомнил я.
- Какая разница?
- Большая. - И вновь повернулся к Ашгарру. - Сколько?
- Полторы штуки, - ответил он.
- Кроулей?
- Ну не баллов же.
- По шкале Ливси это будет сорок шесть с копейками, - прикинул навскидку Архипыч. - Но говорю, дракон, не парься. Забей. Отдашь, когда разживёшься. Мне не к спеху. Хочешь, совсем не возвращай.
- А те двести, которые я тебе в кости… - начал было Ашгарр.
Молотобоец сходу завернул его наглый прогон:
- Отставить! - И наставительно ткнул пальцем в потолок. - Долг чести. Умри, но верни.
- Верну, - слегка смутившись, уверил Ашгарр, помолчал и добавил: - Или отыграюсь.
- А у тебя есть, что на кон поставить? - насмешливо прищурив глаз, спросил Архипыч.
Ашгарр вздохнул, поправил неуверенным движением очки и развел руками:
- Нет нифига. В пух проигрался.
Мне стало обидно за невезучего нагона как за себя самого (а как иначе?), и я протянул ему пули, только что извлеченные из моего тела.
- На, держи. Перепачканные в крови дракона уже не дуры. Если до ума довести, каждая на сотню потянет.
Ашгарр вопрошающе посмотрел на молотобойца и тот кивнул:
- Действительно потянет.
- Ладно, мужики, - сказал я, ловко пульнув окурок в раскрытую пасть опустевшего сейфа, - играйте-отыгрывайтесь, а мне пора. У меня своя игра. Пора её закончить.
- Чувствуешь себя как? - озаботился Ашгарр.
Я попрыгал на месте, словно десантник перед открытым люком.
- Уже женихом.
Затем переступил через лужу крови, которая, загустев, стала походить на гудрон, и направился к двери.
- А ты, вообще-то, куда сейчас? - спросил Ашгарр.
- Лучше не спрашивай.
- Завтра Ночь Полёта.
- Помню.
- Успеешь?
Не останавливаясь, я поднял руку и посмотрел на часы.
- Не волнуйся, всё решится через два с половиной часа.
Уже был в прихожей, когда Архипыч крикнул:
- Если что, Егор, знаешь, как вызвать. И да хранит тебя Сила.
Сдвинув в сторону дверь, выбитую крепким плечом молотобойца, я вышел на тёмную лестничную площадку. В этот миг кто-то этажом выше произнёс "Да будет свет" и в треснутом, забитом дохлыми комарами плафоне зажглась лампочка, а в следующую секунду у меня в мозгу вспыхнул тревожный транспарант: "Время!"
Внутри всё оборвалось.
Я окончательно вышел из оцепенения, сорвался с места и поскакал вниз через две ступени.
Вылетая из подъезда, чуть не сбил с ног толстую бабку. Та взвизгнула и прытко, словно курица о петуха, отскочила в сторону. Замахнулась клюкой и взвыла: "Сталина на тебя нет, сволочь такая!" Спорить я с ней не стал. Против правды-то не попрёшь. Да и не до того было - уже несся семимильными к тачке.
Впрыгнул, завёл, вдавил педаль газа чуть ли не в асфальт и рванул с места в карьер.
А в голове стучало: "Время! Время! Время!"
Иной раз время тянется как жёванная-пережёванная жвачка, а бывает, летит стрелой. И что интересно: тянется тогда, когда тебе хочется, чтобы летело, а летит… А летит, понятно, когда. Капризное оно, время. Оно само по себе, а мы сами по себе. Фиг повлияешь. По этому поводу Вуанг хорошо сказал в одной своей хайку:
Вечность минула -
На миг присел у ручья
Путник уставший.
Такое оно, время; противостоять ему может только Сила.
"Было бы у меня Силы столько, сколько её у Михея Процентщика, - мечтал я, скользя из ряда в ряд, - всю бы, не задумываясь, потратил, чтобы время в Городе замерло до тех пор, пока не решу проблему".
Только не было у меня такой Силы, чтобы приказать "Замри, мгновенье!" И всё что я мог себе позволить, так это мечтать и проскакивать на красный свет.
Как ни торопился, а в офис всё-таки заехал - требовалось сменить продырявленную рубаху и залитый кровью пиджачок. Спешка спешкой, но первое правило дракона надо выполнять. Вряд ли, конечно, кто-то додумается, что чёрное на голубом - это застывшая кровь дракона, но зачем вообще давать повод задумываться?
Поэтому так.
Порывшись в шкафу, откапал свежую футболку с символикой итальянского клуба "Реал" и натянул. А поверх - дабы не пугать мирного обывателя пропахшей гарью кобурой - чёрную джинсовую куртку.
Переоделся, пригладил раздраконенные патлы, приказал себе "Вперёд!" и двинул.
Но на выходе - гоп-стоп! - путь мне преградили два амбала.
- Привет, дядя, - прокрякал тот, что нарисовался справа.
И бесцеремонно положил мне руку на плечо.
Разборки с ребятами Большого Босса не входили в мои сиюминутные планы, поэтому я спокойно-спокойно и вежливо-вежливо сказал:
- Будьте так добры, свалите.
И попытался протиснуться.
Но они дружно, как по команде, сдвинули плечи.
- Поедешь с нами, - ткнув мне в бок стволом, тявкнул тот, что стоял слева.
"Не тот проулок вы выбрали сегодня, парни, для прогулок, - подумал я. - Нынче прогулка по моему проулку - не самый полезный для здоровья моцион".
Мериться статусами с шестёрками-шестерёнками не имело смысла, и я их разметал. Просто разметал. Ушло у меня на это ровно три секунды. Тому, что навалился справа, разбил трахею, тому, что справа, сломал нос. Причём, рукояткой его же пистолета. А пистолет в кусты. Вот так.
Не надо ко мне цепляться, когда я на взводе. Когда я на взводе, во мне просыпается воин - свирепый и безжалостный. Даже Вуанг меня боится, когда я на взводе. Я и сам себя такого боюсь. В нашем случае, правда, это одно и то же. Но всё равно.
Потом я снова гнал так, будто пытался обогнать самого себя. И пока гнал, думал о том, что почувствовал Антонов-Демон, когда увидел мою чёрную кровь. Как он себе это дело объяснил? Что он себе нафантазировал? Что обо мне подумал? Или не обратил внимания? Мог и не обратить по такой запарке. Запросто.
"Но как бы там ни было, - решил я в итоге, - нужно будет обязательно зачистить его память. Найти и зачистить".
Потом мысль вильнула хвостом, и мне вспомнился один наш давнишний разговор с Ашгарром.
Как-то раз захожу к нему в комнату по какому-то делу, а он смотрит новости по CNN. Шёл репортаж о последствия американской бомбардировки Багдада, и как раз показывали мальчугана, потерявшего обе руки при взрыве. Я, отвыкший от телевизора, тотчас забыл, зачем пришёл, смотрел во все глаза на перевязанные культи, на измученное лицо ребёнка и не мог оторваться.
А потом вдруг Ашгарр спросил: "Как думаешь, причина действительно в мессианстве или всё же в банальном желании овладеть нефтяными полями?" С трудом протолкнув подступивший к горлу комок, я ответил, что не знаю, что не думал об этом. После чего выразился в том смысле, что если причина в первом, то это глупо - на слезах ребёнка светлое царство демократии не построить. А если во втором, то подло. Подло и до ужаса несправедливо.
Ашгарр после моих слов долго молчал, а потом вдруг спросил: "Помнишь легенду, в которой говорится, что нефть - это кровь ушедших драконов?" Такую сказку я почему-то не помнил, но центровая метафора мне показалась занятной. Было в ней нечто символическое. Мир людей, созданный на руинах мира драконов, существует за счёт пролитой драконьей крови - разве это не символично? Я поделился этим соображением с Ашгарром, а он меня ещё больше озадачил, сказав: "А что если это никакая не выдумка? Что если на самом деле нефть - это кровь драконов?" Я лишь недоумённо пожал плечами. Это сразу. А затем долго на эту тему думал. Зацепила она меня, честно говоря. Оно и понятно. Никто не знает, что такое нефть, выдвигаются разные гипотезы, ведутся ожесточённые споры, а истина, быть может, рядом. Быть может, вот она.
Впрочем, если это так, то лучше людям об этом не знать. Так жить спокойней. И самим людям, и нам - драконам. Если бы нефть вдруг объявили драконьей кровью, кто бы запретил нам заявить на неё права? Никто. Представляю, какой случился бы переполох. Сначала переполох, а потом единение. Люди всех стран, рас и религий встали бы плечом к плечу против наглого драконьего отродья. Ничто так не сплачивает людей, как общий враг и совместная борьба.
Но не будет этого. По той причине не будет, что никогда мы не нарушим правила номер один. Люди нам не враги, и мы не хотим стать для людей реальными врагами. Пусть продолжают думать, что драконы - персонажи сказок, а драконья кровь - коктейль, в котором смешаны три унции русской водки с четырьмя унциями рижского бальзама. И только.
Под эти думы свои праздные и не слишком толковые я благополучно пролетел всю Озёрную, пересёк платину и уже подъезжал к месту. А когда подъехал, врубился, что рулил чисто на автопилоте, не очень соображая, куда несусь. Включил мозги и глянул за борт. Оказалось, что подсознание и сыщицкое чутьё привели меня к ночному клубу "Шпроты".
Выходя из машины, уже вполне осознавал, к кому прикатил, и что, собственно, от него хочу.
Но поначалу вновь вышел затык - на фэйс-контроле меня остановил доблестного вида страж.
- Будьте добры, ваш пригласительный, - попросил он.
Любезно так попросил. Как учили. Но за этой напускной любезностью слышался скрип шлагбаума.
Заранее предчувствуя, что получу от ворот поворот, я сознался:
- Нет у меня, мил человек, никакого пригласительного. Я не по приглашению явился, а по зову сердца.
- Простите, но сегодня корпоративная вечеринка, - сообщил охранник, что, по сути, означало: "Пошёл вон, лопушок, тебя тут не ждали и не ждут".
"Что за день-то сегодня такой? - подумалось мне. - Всякий встречный норовит сунуть палку в колёса".
Пытаясь сдержаться, честно досчитал до пяти, потом - до семи, а потом ещё и до одиннадцати. Вздохнул-выдохнул и бодро произнёс:
- Уважаемый, ты разве не узнаешь меня? Хоу! Это же я - Андрей Шевченко. Специально приглашённый гость.
- Да хоть бы и Дэвид Бэкхам, - иронично заметил охранник и в следующий миг улетел на аккуратно постриженный газон.
То, что у меня не осталось магической силы, вовсе не означает, что у меня отсутствует физическая. Присутствует. Ещё как присутствует. Не то, что одного, пятерых одолею без напряга.
Арт-директора клуба я разыскал в баре, где было людно, и где никто никого не слышал, поскольку по ушам долбило то, что язык не поворачивается назвать музыкой.
- Миша, разговор есть, - проорал я, хлопнув своего "крестника" по плечу.
Ерошкин напрягся, пытаясь вспомнить, кто я такой. А когда вспомнил, обрадовано улыбнулся и крикнул в ответ:
- Ага, пойдём, Егор, выйдем.
Спихнув с колен полуодетую малолетку (которая ничуть не обиделась, а наоборот обрадовалась и тут же упорхнула в сторону танцпола), Ерошкин ухватил меня за рукав и повёл служебными коридорами туда, где было более-менее тихо - в свой кабинет.
Кабинет, вопреки моим ожиданиям, оказался не пафосным. Единственно, что меня поразило, так это здоровенный-здоровенный кактус в огромной керамическом горшке. Сроду таких не видел: мясистый, причудливо корявый и высокий - до потолка сантиметров двадцати всего не хватало. Великолепный экземпляр. И что особо прикололо - на здоровых, размером с мой указательный палец, шипах висели блестящие ёлочные шары.
"Вечно-зелёное Рождественская дерево, - прикинул я. - Иголки не осыпаются, выносить на свалку не нужно, раз украсил и на всю жизнь. И с поливом можно не частить. Удобно".
Решительно отказавшись от выпивки, я расположился в предложенном кресле и, особо не вдаваясь в подробности, обрисовал в двух словах, зачем пришёл. Сказал, что позарез и срочно нужен адресок танцовщицы, которую зовут Антониной.
- Антонин много, - справедливо заметил Ерошкин. - Только я троих знаю.
- Прекрасно понимаю, что танцовщиц с таким именем в Городе может быть полным-полно, - согласился я. - Но у той, которую ищу, тату на плече в виде скачущей на коне дикой бабы. А ещё у неё бой-френд художник.
К моему удовольствию Миша Ерошкин подошёл к делу ответственно, дурацких вопросов насчёт того, зачем мне нужна эта девушка, задавать не стал, сразу начал вызванивать. И, видимо, точно знал, к кому именно нужно обратиться, поскольку не успел я выкурить сигарету, как он уже, прижимая трубку плечом, записывал нужные сведения. Когда закончил, протянул исчёрканный флаер.
- Фамилия у неё Лихонина. Адрес вот.
- Толково дело у вас поставлено, - похвалил я и, поднявшись из кресла, протянул руку. - Спасибо.
- Да не за что, - пожимая мою ладонь, поскромничал Ерошкин.
Тут я ему возразил:
- Зря, Миша, так говоришь. К сожалению, не могу раскрыть существо дела, но поверь - мне есть, за что тебя благодарить. Очень даже есть. Поэтому если что, буду рад выступить с ответным словом.
Он поблагодарил, но по лицу было видно, что очень надеется на то, что никогда-никогда больше не придётся ему обращаться в сыскное бюро "Золотой дракон". "Кто знает, кто знает", - подумал я и прежде чем уйти подошёл к кактусу. Не верилось, что настоящий. Потыкал пальцем - настоящий. Без дураков.
Было бы время, непременно выбрал и оторвал бы шишку-другую на развод. Но времени не было. Стрелки на часах показывали одну минуту одиннадцатого. Время таяло, словно порция эскимо в жаркий июльский полдень. До часа икс осталось меньше двух часов. Надо было спешить.
Я и поспешил.
Но всё равно опоздал.
На чуть-чуть (электрочайник на кухне ещё не совсем остыл), но опоздал.
Самое обидное заключалось в том, что Антонов-Демон насчёт ребёнка не врал. Действительно украли. Мне хватило одной минуты, чтобы это понять. Во-первых, в квартире невыносимо воняло подгоревшим молоком. Во-вторых, мусорное ведро было забито уделанными памперсами. В-третьих (что снимало все возможные сомнения), на ковре возле дивана валялась бирка, какую вешают на младенцев в роддомах. На этой жёлтой клеёнчатой полоске были указаны вес, дата и время рождения, а также фамилия матери. Судя по аккуратно сделанным надписям, детёныш весом три восемьсот появился на свет прошлой ночью в три сорок, и родила его Мария Леонидовна Тюрина.
Когда я прочитал фамилию роженицы, признаться, оторопел. А в следующую секунду задался вопросом: "О чём они думали, когда воровали ребёнка Большого Босса?" И решил, что о чём угодно, только не о последствиях.
Впрочем, я допускал, что всё могло выйти случайно. Возможно, это был единственный пацан на всю палату. Могло такое быть? Запросто. В то же время, такой выбор мог быть и зловеще концептуальным. Имя-то у отца ребёнка - Иосиф, у матери - Мария, такие имена - подарок для того, кто собрался сотворить чёрную мессу.
Затем я подумал: "Специально или не специально - какая разница? Ведь, по сути, это ничего не меняет" и, зажав бирку в руке, поторопился на выход. Решил, что нужно срочно ехать к Альбине. В сложившейся ситуации только она одна могла мне помочь. Ну и себе, конечно, тоже. Не без этого.
Дело вот в чём.
Определить, где находится человек по его вещи, не просто, это не изюм из булочек выковыривать - и Силы нужно много потратить, и талантом нужно обладать особым. Альбина обладает. Мастер она по этому делу. В прошлом августе, к примеру, по кепке нашла студента-туриста, заблудившегося в тайге. Спасатели неделю искали, а ведьма по просьбе родителей пять минут поколдовала и сузила район поиска до одного квадрата. Так что да, умеет. Правда, уверенности в том, что и на этот раз так удачно сложится, у меня не было. Но и других вариантов не имелось. А попытка, как говорится, не пытка.
Только сходу попасть к ведьме не удалось.
Когда до машины оставалось пять шагов, кто-то хорошо поставленным ударом врезали мне по затылку то ли битой, то ли обрезком трубы. Хорошо так врезал. От души.
Прежде чем упасть, я подумал: "Только-только шишка зажила".
А потом уже ни о чём не думал.
Не мог.
14
Очнувшись, я к большему своему удивлению обнаружил, что люди в том мире, куда меня откомандировал удар по голове, ходят по потолку. Просто не люди, а мухи какие-то. Но уже через секунду до меня дошло, что это наш мир и что с ним всё в порядке, просто я его почему-то вижу в перевёрнутом виде. Это не с ним, а со мной было что-то не так.
Сразу пришла, и на секунду задержалось мысль: "Так новорождённый видит окружающую действительность в первые часы своего появления на свет, всё у него вверх тормашками".
Откуда я это знал, не знаю.
Но знал.
Едва подумал о новорождённом, тут же вспомнил о ребёнке, которого подписался спасти, и сразу проверил, что с биркой. Оказалось, с биркой всё нормально. Не выронил. Продолжал сжимать в кулаке.
"Так и должно быть, - загордился я сам собой. - Всё в голове дракона может встать с ног наголову, но своё праведное дело он всё равно сделает".
Потом стал разбираться, почему мне так неуютно.
Повертел туда-сюда головой и выяснил, что, во-первых, нахожусь в помещении, очень похожем на автомастерскую, а во-вторых, вишу вниз головой, чисто Буратино, пойманный лисой Алисой и котом Базилио. Мало того, что руки мои были связаны вервьём, так ещё и ноги стягивала петля автомобильного троса. Второй конец троса враги вражеские накинули на крюк крана, каким обычно мастера по ремонту тачек тягают движки. Поскольку пасли меня не мастера по ремонту тачек, а мастера заплечных дел, потому и было оборудование применено столь затейливо.
А "мастеров" было двое.
В одном я сразу признал Пашу-борца из свиты господина Ащеулова, и не сказать, чтобы сильно этому обстоятельству обрадовался. Второго, низкорослого и ужас до чего толстого, я не знал. И, если честно, знать не хотел.
Перестав претворяться дохлым, я подтянул связанные руки к лицу и глянул на часы. Было уже без десяти одиннадцать. Дело обретало скверный оборот: до полуночи оставалось чуть больше часа, а я находился чёрт знает где и чёрт знает в каком состоянии.
Между тем моё энергичное барахтанье заметили.
- Оба-на, а клиент-то очухался, - предал меня толстяк.
Услышав добрую весть, Паша, которого я на днях так жестоко и цинично обидел, встрепенулся, что тот бойцовский петух, и тут же пошёл ко мне.
Подходил он с ухмылкой, которая ничего хорошего не предвещала.
"Будет бить, - подумал я с тоской. - И возможно ногами".
Предчувствия меня не обманули: вложив в удар всю свою ненависть, борец сходу воткнул свой кулак в мой ничем не защищённый живот. Как говорится, у товарища наболело. Решил, чтобы и у меня поболело чуток.
"Чуток" вышел на славу.
Был бы я человеком сразу бы сдох, а так ничего - напряг пресс и сдюжил. И даже подумал смиренно: "Есть время разбрасывать камни, и есть время их собирать". А вслед за тем делово: "Хорошо, что это Павел, а не дружок его Савва. Всё же греко-римский борец - это не профессиональный боксёр. Удар его хотя и могуч, но не так мастерски поставлен".
Но одним ударом Паша, конечно, не обошёлся.
- Где ребёнок? - спросил он, резко дёрнув меня за волосы.
- Не знаю, - честно ответил я.