На борт поднялись комбриг и Громяковский, приняли доклад командира. И вот тут уже разрешили подняться на борт встречающим. Караев незаметно подозвал к себе Нетребко и тихо сказал: – Давай. Михаил Васильевич, готовьте с Пашей Петрюком "натриморд" у меня в салоне, и личному составу – праздничный обед. Офицеры, по возможности на берег сойдут… а впрочем… Аппетит после трех дней шторма будет зверский! Выдержат его твои запасы-то?
– Опять обижаете, товарищ командир! – делано возмутился помощник по снабжению. – Все уже давно сделано! А насчет запасов – так не первый и не последний день служим! – хвастливо сказал офицер и довольным жестом разгладил свои рыжеватые усы.
Тихов прислушивался к веселой суете, краем глаза наблюдал за молодыми офицерами и мичманами, и чувствовал себя каким-то лишним на этой радостной встрече. Он вспоминал, когда его раньше тоже радовали и возбуждали такие моменты… И где-то завидовал! "Да, утратил я уже, видно, "вкус халвы"! Вернется ли он еще в этой жизни? – устало подумал он.
Известие о том, что за ним давно уже из дивизии выслана машина, не вызвала у него никакой реакции. "Ну, часом раньше, ну, часом позже – в пустую квартиру, где даже кошка не ждет? Соседям отдал, чтобы с голоду не спятила! Завтра-послезавтра заберу. Если опять в море не "зарядят"! Завалиться, что ли, к кому из друзей, без предупреждения?" – обдумывал он варианты. Тихов, по обыкновению, открыл было рот, заготовил ругательства и… закрыл, вспомнив про женщин и детей. "Одичал в "мужчинском" обществе-то!" – нашел удобную причину утраченного самоконтроля Тихов, и обреченно потопал в каюту командира, где его точно ждали, и где-то даже были рады.
– "Натриморд"-то, достархан, наверное уже накрыт, стаканчики вспотели от замерзшей водки… а почему бы и нет? Дело сделано – вроде как и магарыч с командира! – пошутил сам с собой начальник штаба, входя в салон Караева.
– От замерзшей водки.
Хрипнут наши глотки…
Припомнил Тихов куплет военной песни…
К Крутовскому подошел улыбающийся Журков, закончивший со швартовкой на юте.
– Класс! – сказал он восхищенно и протянул руку. – Поздравляю! С тебя – простава! Не каждый раз швартуешься на глазах у восторженных женщин!
– Само – собой! Когда за мной пропадало? – пожал плечами Андрей. "В сущности Журков не плохой мужик!" – подумал он благодушно и решил отложить планы мщения "на потом".
– А у меня бы получилось не хуже! – ревниво вставил Журков.
– Нет, ты, все-таки, зануда, и – зараза! – заключил механик, одетый в привычный комбинезон, с неразлучной ветошью в руках. В кармане торчал гаечный ключ – сам Балаев как-то уверял, что с ним ему легче думается над инженерными проблемами.
– "Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны! "– тоже заступился за Крутовского Меркурьев, заодно "уев" самого артиллериста, известного своей вредностью: – Товарищ Журков! Я считаю, что на юте швартовой команде еще есть чем заняться! Проследите, пожалуйста! – сказал старпом, надавив на "пожалуйста".
– Да ладно вам, уже и пошутить нельзя! – ответил Журков и недовольно потащился на ют, к своим пушкам.
На причале уже стоял Сурков и его приятели – молодые офицеры с соседних кораблей. Он, размахивая руками, как сельский ветряк, рассказывал им какой был шторм, и какие волны, иногда кивая в сторону своего "бычка".
Егоркин, Петрюк и Гузиков стояли под руки со своими женами и о чем-то мирно беседовали. Крутовский учтиво поздоровался с женщинами. Его жены не оказалось – угораздило уехать с подругами в "Большую деревню" за покупками именно в этот день. Да и кто мог знать заранее – не боевая же служба, а просто рядовой выход! Просто поход!
– Вот теперь, товарищ капитан-лейтенант, можно и планах на ближайшее будущее поговорить! – сказал Егоркин, намекая на разговор в главной базе.
– А! – устало махнул рукой Андрей. – Сегодня на борту – я! Так что – счастливого отдыха!
– А кого я вижу! – радостно сказал замкомбрига Громяковский, вывернувший из-за группы офицеров и их жен. Он радушно протянул руку для приветствия и, от избытка чувств, хлопнул по плечу. Андрей зашипел от неожиданной боли.
– Ох, извини, дорогой! Честно, я забыл, что ты тут подвиги совершаешь! Конечно, "чайник" тебе, с одной стороны, начистить бы надо – но только за то, что не доложил. А с другой, вот что за матросом кинулся – молодец, да и по другому поступить – тебе же думать было просто некогда! Наградить бы следовало!
– Ага, уже заложили? Скорость стука, как скорость звука? У нас лучшая награда – это когда тебя прилюдно не изодрали!
– Да, любишь ты свое командование – сразу видно! – согласился Громяковский. – Ну почему сразу – заложили? Доложили вот! И не то, чтобы прямо сразу. А только – сейчас, и с восхищением и тихой завистью! – сказал замкобрига и поспешил к другим офицерам.
Удивленно покачивая головой, флегматичный механик стоял у борта, внимательно рассматривая ободранный штормом, прямо до рыжего сурика, борт, погнутые леера, сорванную с кильблоков и лежащую на боку шлюпку, которая лишь чудом не улетела в море в разгар шторма. К Балаеву подошли мичмана. Оглядев все это, Петрюк тихо присвистнул: – Ну ни фига себе! Однако…
– Ну и как ваш поход за подвигами и приключениями? – ехидно поинтересовалась у Егоркина его жена, Светлана.
– Ну почему сразу – за подвигами и приключениями? Так себе – прогулка средней тяжести! – тоже сказал, недоуменно пожав плечами Палыч. Заметив рыжего Фоксина, который вдохновенно врал о своих подвигах таким же зеленым матросикам, он улыбнулся. "Оморячились, салаги!" – насмешливо подумал мичман. А вслух опять сказал:
– Да, Светочка, закончен еще один, и, всего лишь, просто поход!
Приключения вокруг бочки
…и из собственной судьбы
Я выдергивал по нитке…Булат Шалвович Окуджава
Северное лето. Не просто белая, а белая-белая ночь. А знаете ли вы, что вот то, что чванливые питерцы называют "белой ночью" по сравнению с нашей – это как галогенная лампа и сальная свечка! Точно говорю… Вот у нас в Заполярье… да, что там – сами знаете!
А сегодня… впрочем и вчера так было и, наверное, будет и завтра – и день серый, и ночь такая же…
И тащит, и тащит трудолюбивый ветер, заботливый и суетливый, как начинающий старпом, к нам прямо из "мокрого угла" хмурые, темно серые тучи – с промозглой мрачной моросью, с дождем, со снежной крупой. А то и снегом присыпает – невзирая на календарь. Но так бывает не всегда! И нам достается и яркое солнце и тепло и даже – загар. Не сказать, чтобы уж как-то часто… но все же лето!
Не горюй, моя мама, что бледный!
Моих щек не коснулся загар!
И у нас как-то выпало знойное лето!
Я ж все лето на вахте в тот день простоял!
Примерно так оболтусы шутили тогда – сами над собой. Это – по-нашенски!
Зато летом в море есть чему глазу порадоваться – от кораблей был полный аншлаг. И корабли всех классов, и подводные лодки, как большие киты, идут в полигонах с чувством собственного достоинства – предостерегающе размахивая своей желтой "мигалкой" над ограждением рубок. Над нами стрекочут вертолеты, из-за облаков слышны раскаты громов реактивных двигателей самолетов морской авиации. Учения! Надо же показать, чему научились за этот год! И показывали… И эмоции и чувства разные обуревают тобой – если еще и в этот день море не горбатое! Вот такая ностальгия иногда накатывает! Было дело… Когда-то давным-давно.
Глава 1. "На бочке"
По УКВ слышны азартные голоса командиров, вдохновляющие пожелания и эмоциональные взрывы возмущений в соленых, как море, выражениях.
Дивизион МПК, "рабочих лошадок флота", как их называл легендарный бессменный Главком, завершив свои дела, возвращался в родную базу ровным строем кильватерной колоны.
Тут же, походя, один из кораблей "завернули" в точку дозора для несения боевого дежурства. Предстояло встать на одинокую "бочку", болтавшуюся на бриделе у самого входа в длиннющую глубокую губу, где и располагалась бригада кораблей ОВР.
Командир и экипаж были морально готовы к такому повороту дел, но, все-таки, надеялись, что войдут в базу – хоть на короткое время. Надо было пополнить запасы пресной воды, получить свежий хлеб, то да сё… Да и сгонять бы в магазин за сигаретами и чем-нибудь вкусненьким, и особенным, не из приевшегося корабельного рациона – тоже дело не лишнее… Люди на кораблях молодые и о всяком холестерине и избыточном сахаре даже в кошмарном сне не помышляли. Еще… все еще впереди!
Однако, добрый и отзывчивый комбриг решил по-своему… Ворча себе под нос разные нелицеприятные пожелания бестолковому и бессердечному начальству, командир корабля Коля Жеребчиков, скомандовал вахтенному офицеру и развернул "свою загнанную лошадку" на курс к той самой бочке, известной ему до каждой царапины. И, вообще, – не бочка это а – ДОЗК-13, так вот называлось это пристанище дозорного корабля. Удобно, конечно – раз – ты уже врубил главные и летишь через 15 минут, куда надо, туда, где чего-то "горит". По-военному! А то, по-ка-а еще выползут, раскачиваясь, собратья из жерла узкости, а мы уже работаем… Или нас уже утопили – мрачно добавил Жеребчиков к своим же измышлениям.
Все прошло, как обычно. С минимумом маневров и телодвижений встали на бочку, закрепив конец "серьгой". В случае чего – достаточно просто отдать конец с борта и дать задний ход, быстро-быстро выбирая его на вьюшку, а там давай себе полный ход и иди, куда надо, да. А сколько стоять, зачем стоять… Да так, на всякий "а вдруг". Пока этих самых "а вдруг" было мало… Так на то и дежурство, чтобы "не вдруг".
Но – все серьезно и все – без игрушек… Минеры заряжали свои РБУ "полным числом бомб", комендоры вывесили красный флажок на орудии – снаряды, мол, на линии заряжания… Вращался "лопух" РЛС, "глухари" вовсю пищали гидролокатором – демонстрировали свою работу.
Кстати, проверить бы надо, боевое дежурство – есть боевое дежурство, это не действие, а состояние, и никто не скажет вам, обойдется ли сегодня просто учениями или чего поинтересней будет? Оно – на всякий случай, а случаи бывают такие, что… а за нарушение правил боевого дежурства в УК есть статьи и по каждой из них – от трех лет. Жеребчиков уже сам себе язык отбил, напоминая об этом своей ОВРовской бесшабашной братии.
Вот здесь командир вздрогнул, и оглянулся по сторонам, в поисках подходящего куска дерева. Он решил, что фанерный ящик, где сигнальщики хранили запасные флаги, и лакированная доска на его крышке вполне подойдут. Стараясь быть незамеченным, трижды постучал по дереву – чтобы не сглазить. А то… да ну его на фиг! И украдкой сплюнул через левое плечо.
Помощник расписывал вахту по якорному, инструктировал штурмана, вахтенных офицеров.
Приближалось святое время обеда и "адмиральского часа" Из вентиляционных грибков даже на ходовом вкусно пахло жареным мясом и луком. Да так, что голодный желудок громко и недовольно заурчал… В суете и переживаниях утра он как-то даже забыл о привычных и даже – обязательных, чаях и бутербродах. Вот, поди ж ты – бывает и такое!
"Собаку бы съел!" – подумал Жеребчиков, еще раз вслушался в себя и честно добавил: "вместе с будкой"! Как раз принесли пробу прямо на ходовой – сподобились в кои-то веки. Распустились, подзабыли… А, сам виноват – давно надо было изодрать пома с садизмом – а уж он-то и до остальных доберется… со своим пионерским задором-то!
Зазвенели звонки колокола громкого боя – "Боевая тревога". Командир объявил, что корабль заступил на боевое дежурство, дал команду сделать соответствующие записи в журналы. Статус службы да и самого корабля менялся…
Ну, вот и все – все штатные мероприятия выполнены, время пошло… но как-то не спеша, спотыкаясь о каждую цифру на циферблате и, как будто, останавливаясь поговорить с ней. Сколько еще этого дежурства – спроси у моря! Или у комбрига… с тем же успехом!
А дома сейчас… Нет, об этом лучше не думать! И ведь надо же – всего-то полчаса среднего хода… Старая загадка: "Дом видишь – а домой не попадешь? Что это?". На флоте ответ известный и единственный: – ОВРа! Ну, именно тут дом-то не увидишь, но теоретически… два колена губы, да с километр старой, но свежелатаной, с месяц назад, дороги меж сопок… Нет, все-таки – иду на обед, это самая реальная радость на текущий момент – заключил командир могучей дежурной боевой единицы.
Но тут комбриг все-таки вспомнил о дозорном МПК и проявил заботу – загрузив на борт разъездного катера свежий хлеб, картошку и мясо, о чем оперативный и оповестил Жеребчикова. "Во счастья-то подвалит!" – саркастически огрызнулся в микрофон Николай, влив в эту фразу, по своему мнению, весь накопившийся яд.
После ужина помощник разрешил экипажу порыбачить с борта – надо дать народу отдохнуть. А что может быть лучше рыбалки, когда все внимание сосредоточено на ожидании поклевки, когда рыба дернет наживку или блесну? И тогда все мысли о службе, о покраске корабля и о всякой другой ереси спокойно идут к чертовой матери, понемногу прихватывая вместе с собой накопившиеся стрессы. Это у тех, кто о них знает…
Ветер – тишь, море – гладь, видимость – отсюда и аж туда… сто на сто, как говаривали сигнальщики. И теплынь! И у нас бывает лето! Только вот угораздило с бочкой. Так и простоишь рядом с ней, и – как раз – всё лето!
Чуть севернее и мористее, у Заячьих островов, просматривался силуэт пограничного корабля.
"Хоть не одни даром мучаемся!" – удовлетворенно заметил командир и несколько повеселел. Если тебе – хреново, а кому-то еще – тоже, а, может быть – еще и хуже, то на сердце как-то теплеет.
– Ага! – заметили и там метаморфозу с одинокой бочкой и их командир вступил в разговор с Жеребчиковым в закрытой связи. Так – ни о чем, обстановка, погода, планы, сроки, док, ЗИП, то да сё…
Но через некоторое время командира потребовал на связь оперативный и сказал, что у него две новости для Жеребчикова – и обе хорошие. Первая – к дозорной точке уже идет катер с горячим хлебом и свежим мясом, а вторая – на неопределенный период ПСКР заходит в базу на пополнение запасов и для профилактики кое-каких вовремя подломавшхся механизмов и обязанности по охране рубежей и ключи от замка морской госграницы отдает Жеребчикову.
– Все ясно? Вопросы? – спросил далекий оперативный сквозь хрипы старого динамика.
– А почему – это хорошая новость? – удивился Николай.
– Так ты же становишься полновластным хозяином большого куска границы о-о-огромной страны! – издевательски хмыкнули "с того конца" радиоволны.
– Уроды, садюги, мать вашу! – сказал Жеребчиков заткнувшемуся динамику. Впрочем, без особого энтузиазма и изобретательности. Так, дежурное ругательство – оперативный, конечно, виноват тут меньше всего. Фортуна такая! Нагрешил где-то! Только вот где, интересно? Месяц почти с мостика не слезаю! Видно, ТАМ (он глянул в высокое небо), свои критерии и счетчики…
Но, тем не менее, Жеребчиков тут же построил на ходовом посту всех рулевых сигнальщиков и изодрал их с садизмом. Чтобы знали… а что они… а бдительность это…
Бодро и весело, на полном ходу рванулся ко входу в длиннющую губу довольный "погранец", как его злорадно еще называли рыбаки, "зеленая собака" – за вредность и дотошность. Раздались свистки "захождения" и корабли обменялись положенными приветствиями – с салютом флагами. Бобровский довольно отметил, что сигнальщикам тренировки не прошли даром, у погранцов дело вышло чуть хуже.
– Ага! Ишь как рванули, бурун – выше юта! Довольные, как слон в сезон дождей! – завистливо сказал штурман. Ему-то предстояло торчать в этой самой "точке" еще, как минимум, неделю, а там как Бог комбригу на душу положит… а что положит? Найдет – что!
Тут из-за мыска с финским названием выполз, весь в чаду от своих старых дизелей и белом пару от их треснувших "холодильников", небольшой катер, и уверенно взял курс на бочку.
– А вот и наш хлеб едет! – заключил помощник и началось: – Сигнальщик, "добро" с левого борта… шкафутовые… расходное подразделение… – рычала ГГС по верхней палубе.
Тем временем катерок подбежал и сразу уверенно ткнулся в предусмотрительно вываленные кранцы, аккуратно оплетенные сезалем. Матросы этого рейдового "подкидыша" ловко подали концы на борт корабля.
"В такой момент чувствуешь даже какое-то удовлетворение!" – подумал капитан-лейтенант Жеребчиков, глядя на болтающийся под бортом катерок: "Все-таки, мой корабль хоть кого-то, но больше!" и хмыкнул.
Матросы корабля и катера стали передавать друг другу мешки с хлебом и другим продовольствием, коробки с фильмами.
Тут на палубу легко перепрыгнул заместитель командира по политической части с соседнего корабля с тощим пластиковым портфелем-"дипломатом" в руке. По выражению его лица не было видно, что он хотя бы как-то был рад увидеть экипаж "братского" корабля.
– Вот, к вам на период дежурства прикомандировали! – по-фрондерски умышленно игнорируя установленную форму доклада сказал он, здороваясь за руку с Жеребчиковым.
– Ага, поздравляю – тебя и себя, приписной, значится! Давно не виделись! – буркнул тот в тон "командировочному". У обоих настроение соответствовало моменту и вспышке любви к окружающим не способствовало.
– Прислали б водки лучше! – насмешливо приветствовал его помощник старший лейтенант Дмитрий Бобровский избитой фразой из древнего кинофильма.
– А пошел ты! – беззлобно парировал гость.
– Что, Серега, поймали? – "сочувственно" спросил его командир. Их "собственный" штатный зам находился на какой-то учебе, а дозор – это, все-таки, боевое дежурство… оно обязывает… на всякий случай. Короче, Васильцева, только что вернувшегося с "морей" на своем корабле, и предвкушавшего некоторые береговые мирные радости, поймали на самом выходе с дивизиона и… привлекли.
– Сам виноват! – не унимался Бобровский. – Надо было – избегая недреманный взгляд командования, передвигаться короткими перебежками, используя складки местности и естественные укрытия! Как учили в школе… А ты… а ты – расслабился, а у нас – сам знаешь, как только расслабишься – так сразу и… Как написано на танковых воротах? "Североморец, не щелкай клювом!"
– Ага, конечно, но некоторых шибко умных отловили вместе с кораблем прямо в море и привязали к бочке – чтобы, значит, не утекли куда подальше!
– А куда же мы денемся от всей службы берегового наблюдения?
А час назад, в здании штаба, окна которого выходили (как будто специально) на единственную дорогу между причалами и поселком, в кабинете капитана 2 ранга Брюханова шла задушевная беседа.
– Ты пойми, Сергей Константинович – проникновенно увещевал "отловленного" Васильцева краснолицый начальник политотдела, – у тебя – все равно жена в отпуске, а у Маринцева – она вот-вот родит, одну не оставишь, когда Куликов приедет – это еще вопрос, Нешевелин грызет гранит науки на классах, Крымцеву надо хоть раз за три года в отпуск летом попасть… А я с Жеребчиковым договорюсь – тебе лучший прием и даже баню прямо в море организуют! – пообещал капитан 2 ранга.