- Это великолепно, просто великолепно! - искренне воскликнул Птенчиков. - Мы были бы так счастливы... в том смысле, не соблаговолите ли вы... в общем, не перевести ли для вас какой-нибудь фолиант?
Иоанн хлопнул себя по коленке:
- А вот за этим я вас сюда и привел! Вперед, други! К свету знаний! - Он вновь подхватил факел и устремился в глубь подвала к неприметной дверке, спрятавшейся в углу. Замок был смазан и без промедления подчинился резному ключу. Птенчиков стиснул руку своего ученика:
- Не верю... Неужели сейчас мы увидим легендарную Либерею?
Помещение было забито сундуками. Массивные, окованные серебром и медью, они надменно поблескивали, отражая всполохи факела. Протиснувшись по узкому проходу, Грозный извлек из закутка несколько свечей, привычно расставил их по периметру подвала и зажег от принесенного факела. Сразу стало уютнее. Сдерживая дрожь нетерпения, Птенчиков коснулся тяжелой крышки:
- Книги здесь? - прошептал он.
- Да, - так же глухо отозвался Иоанн.
- Почему бы не поднять их наверх? В подвале сыро, книги могут испортиться.
- Я думал об этом. Велю изготовить свинцовые плиты и запаять ими пол, стены и свод, чтоб не пропускали влаги. А наверх этакое сокровище поднимать не след... - Глаза Иоанна недобро сверкнули. - Ну, мудрые странники, цените оказанную милость. Не многие видели сию Либерею.
Он повернулся к сундуку и снял замок.
Да, там были книги. Увесистые тома и скромные свитки. Кожаные переплеты и богатые оклады, отделанные самоцветами и жемчугами. Аристотель, Тацит, Коммодиан...
- О-о-о... - выдохнул Птенчиков, опускаясь на колени и бережно извлекая на свет утерянные в веках сокровища человеческой мысли.
- Я хочу, чтобы перепиской манускриптов вы занимались здесь. Верный человек будет приносить вам пищу. Прежде всего, меня интересуют книги отсюда и оттуда. - Иоанн указал несколько сундуков.
- Да, да, - согласно закивал Птенчиков: ситуация складывалась на редкость благоприятно. Их с Егором запрут в подвале, и они смогут спокойно, безо всяких помех отсканировать содержимое Либереи.
- Но я не желаю ждать окончания вашей работы. Сейчас ты, Ивашка, почитаешь мне прямо с листа. Осилишь ли?
Вот незадача! Кажется, сканирование откладывается. Птенчиков переглянулся с учеником и удрученно кивнул:
- Как не осилить? Осилю.
Ястребиный взор Иоанна подернулся мечтательной дымкой:
- С чего же начать... А давай-ка, возьмем Аристофана! Веселый был человек и с ядовитостью.
Он достал из сундука древнюю комедию и торжественно передал Птенчикову.
- Ну, Ивашка, дерзай!
Учитель литературы снова ощутил, как по телу пробегают мурашки. Неизвестная комедия Аристофана! В подлиннике! Да за одну возможность к ней прикоснуться можно было пойти на любой риск. Не зря он спорил с паникером Сапожковым! Да черт с ним, с этим сканированием, сейчас он будет ЧИТАТЬ!
Иван вспомнил, как сотрудники ИИИ готовили их с Егором к экспедиции. Шарманка шарманкой, но, чтобы читать с листа древние тексты, необходимо обладать немалыми знаниями. К счастью, методика образования людей XXII века изрядно продвинулась по пути эволюции. И если родной язык малыши теперь впитывали с молоком матери (учебный материал подсыпали прямо в бутылочку, и к полутора годам детишки начинали не только хорошо говорить, но и грамотно писать, пользуясь клавиатурой компьютера), то для изучения иностранных языков требовалось основательное погружение в языковую среду. Иван пришел в восторг, когда ему впервые приготовили ванну с языковым экстрактом. Греческий весьма тонизировал, покалывая кожу мелкими пузырьками, которые весело лопались от прикосновения. Идиш оказался более едким, арабский расслаблял, навевая лень и негу. Наибольшее наслаждение Ивану доставило погружение в глубины древнерусского. Несмотря на все уговоры, Егор от "русской бани" отказался, сославшись на дурноту и головокружение после предыдущих купаний. Организм учителя литературы оказался несравнимо крепче. Единственное, чего не хватало Птенчикову, так это возможности хлебнуть пивка в промежутках между водными процедурами.
Иван поправил хитон, положил Аристофана на колени и благоговейно открыл первую страницу.
Грозный слушал артистично. Выразительное лицо отражало всю гамму эмоций. Он хмурился, смеялся и переживал, как дитя, поминутно переспрашивая и комментируя услышанное. Егор между тем времени не терял: тихонько перебирал содержимое сундуков, нежно оглаживая старинные фолианты, будто мурлычущих котят. Грозный не знал, что на ладони "мудрого странника" закреплен портативный экспресс-сканер, позволяющий скопировать весь объем книги прямо сквозь переплет и через ультразвуковую антенну "шарманки" сразу же передать в Центр Управления ИИИ. Благодаря этому изобретению Егор сумел добиться разрешения на участие в экспедиции, куда его так не хотели пускать старшие товарищи.
Когда несколько осипший Птенчиков перелистнул последнюю страницу, Иоанн сладко потянулся, разминая затекшую спину:
- А не прикатить ли сюда ту бочку с мальвазией, прежде чем мы возьмемся за Аристотеля? Что-то я смотрю, друг Ивашка, голос тебе начал изменять.
- Отличная идея! - Птенчиков вопросительно взглянул на Егора.
- Мне и так хорошо, - отозвался тот, нежно обнимая очередной томище, который с трудом удерживал в руках.
- Пойдем, Иоанн свет Васильевич. Парень, видать, не в себе от счастья - уж больно книги любит, - вздохнул Птенчиков.
- Пусть тешится, - согласился Иоанн, нагибаясь, чтобы не стукнуться о низкую притолоку.
Бочка оказалась тяжелой. Иван с Иоанном попытались было перекатить ее в библиотеку, но вскоре отказались от этой идеи.
- Слышь, Ивашка, найди-ка, чем черпать. Выпьем прямо здесь, - решил Иоанн, ловко вышибая затычку. Учитель вернулся в книгохранилище, растерянно озираясь по сторонам. Ничего, напоминающего стаканы, в сундуках не было.
- Иван Иванович, я уже обработал десятую часть материала, - гордо доложил Егор.
- Молодец! Хорошо бы еще придумать, из чего напоить нашего самодержца, тогда я смогу подключиться к сканированию и дело пойдет быстрее.
- Возьмите подсвечник, - предложил Егор. Учитель оглядел заплывшую воском бронзовую чашу.
- Парень, а ты и правда гений! Я тебе уже об этом говорил?
- Только ты меня понимаешь, - Иоанн смачно отхлебнул из литого подсвечника, - все остальные - псы смердящие!
- Да ладно, Василич, ты преувеличиваешь, - отмахнулся Птенчиков, облокачиваясь о дубовую бочку, - Кстати, давно хотел спросить: ты зачем собачек с колоколен сбрасывал? Как-то это не по-божески.
- Ну... - Грозный задумался о своем поведении. - Детство у меня было трудное. Родители померли, а бояре - псы псами! - стали меж собой собачиться и глотки друг дружке перегрызать. Вот представь: сплю я, дитя малое, во своей кровати, вдруг врывается в спальню митрополит Иоасаф, молит укрыть его и спасти. Следом - бояре Шуйские. Митрополита схватили, изорвали на нем церковное облачение... - Иоанн содрогнулся. - Ну, не псы?
- Псы, - убежденно подтвердил Птенчиков.
- Хорошо, псалмы петь перед распятием меня в тот раз не заставили. А то ведь было дело... - Иоанн опустошил подсвечник. - Как тут не осерчать?
- Да, Василич, я тебя понимаю, - признал Птенчиков.
- А ув-важаешь? - икнул Грозный.
- Уважаю. Только ты лучше не серчай. Учись держать себя в руках. Вот я, если что, сразу на голову становлюсь. Очень утешает! Поза называется Саламба Сарвангасана, из комплекса асан индийской хатха-йоги. Ты попробуй, попробуй!
- Не пристало царю пятками кверху из земли торчать, - насупился Грозный.
- А ты на царство еще не венчался, - резонно заметил Птенчиков.
- Эко дело! Вот возьму и повенчаюсь. И реформы затею, поядренее. Как этот твой Салтан.
- Э, Василич, ты что-то путаешь. Салтан реформами не баловался. Он только жену в бочку засмолил да в море бросил.
- Зачем? - изумился Иоанн.
- Да так, пустяки. Родила она ему кого-то не того.
- Эвон оно как... А что ж ты за трапезой сказывал токмо про реформы да про реформы? - Грозный подозрительно прищурился.
- Так то ж другой Салтан! - сообразил Птенчиков. - Жену смолил тот, что живет неподалеку от Буяна, а внутреннюю политику налаживал турок, Магмет. Толковый был мужик!
- Слушай, - Грозный приподнялся на локте, - а давай - за Родину!
- За Россию! - воодушевленно подхватил Птенчиков.
- За будущее!
- Э-э-э... - Птенчиков поморщился, вспомнив, что в недалеком будущем его собеседник соберется порадовать любимую Родину опричниной. - Нет, за будущее не пьют. Давай лучше... за литературу!
- Ох, хорошо говоришь, - выдохнул Грозный, вновь наполняя опустевший подсвечник. - Хороший ты человек, Ивашка Птенчиков. Только одежка у тебя какая-то... срамная.
- Это греческий хитон! - обиделся Птенчиков. - Концертный костюм, ношу с собой специально для выступлений.
- ...Да фамилия несолидная, - продолжал Грозный, не обращая внимания на его возражения. - Нет, я все понимаю: родовые корни, Большое Гнездо... Но признайся: грустно всю жизнь оставаться Птенчиковым?
Иван задумался.
- Ну, Василич, даже не знаю, что тебе и сказать.
- А давай мы тебе другое прозвище дадим. Благозвучное. - Грозный вдохновенно зашевелил бровями. - Вот бродишь ты по свету, мудрость по крупицам собираешь да людям несешь. По свету... Светоч... Слушай, мудрец, мое решение: быть тебе отныне Пересветовым! - Иоанн довольно улыбнулся. - Благодари.
- Кланяюсь тебе земно, Василич, - пошатнулся переименованный Птенчиков. - Слушай, давай-ка по последней да пойдем читать Аристотеля!
- Черпай. - Грозный милостиво протянул учителю подсвечник.
Грозный мирно похрапывал, подложив под голову объемистый труд Тацита. Иван перевел дух:
- Вот ведь, ненасытная жажда знаний! Едва угомонился. Хорошо, что взяли с собой алкогольный нейтрализатор, не то б я уже давно валялся между сундуков.
Егор присел рядом с учителем:
- Я отсканировал больше половины библиотеки. Если Грозный поспит подольше, можем все закончить.
- Было бы неплохо. У Иоанна характер непредсказуемый. Кто знает, что взбредет ему в голову поутру? Еще пожалеет, что показал нам Либерею, да велит вырвать языки, чтоб не проболтались. А заодно отрубить руки, чтоб записать ничего не смогли.
- Что же мы сидим! - подскочил Егор.
Посмеиваясь, Иван достал из "шарманки" второй сканер и прикрепил на ладонь. Вопреки собственным мрачным предсказаниям настроение было отличным. Он пощупал зажигалку. Ай да мы, ай да молодцы! Благодарные потомки не забудут скромного учителя литературы и его помощника, сумевших вырвать из пасти Времени библиотеку Ивана Грозного.
Он нежно погладил кожаный переплет книги. "Подожди, вот вернусь в свою избушку, сяду в плетеное кресло, возьму тебя в руки..." - Птенчиков вдруг запнулся. Что он возьмет в руки? Блестящую таблетку в растворимой оболочке? "Благодарные потомки" расфасуют Либерею по капсулам. Тацит, Аристотель, Коммодиан лягут в алфавитном порядке на аптечные полки, и капризные покупатели будут расспрашивать продавца, не начнется ли изжога, если употребить их одновременно с утренней газетой и яичницей. Нет, никогда Иван не станет глотать стертые в порошок литературные шедевры! Вся надежда на книгопечку.
Он с трудом вытащил из сундука тяжелый том в дорогом окладе. Надо ж было столько камней на обложку налепить - и не поднимешь! Хорошо, что книгопечка не во всем придерживается оригинала: на ее продукции камни будут изображены фотографически.
"Подскажи мне, где искать Соню!" - мысленно попросил книгу Птенчиков и раскрыл ее наугад.
Батюшки... Ну и порнография! С нарастающим изумлением Иван стал листать страницы написанного на санскрите фолианта. Да это же "Камасутра"! Ну и приданое везла Софья Палеолог русскому царю - Птенчиков расхохотался, представив Иоанна Третьего в "поворачивающейся позиции".
- Что тут у вас? - подошел к учителю Гвидонов.
Птенчиков смутился, но предпринимать что-либо было поздно: его ученик с расширившимися от изумления глазами разглядывал обнаженную девицу, призывно помахивающую цветком лотоса.
- Иван Иванович... Мэтр...
Птенчиков смутился еще сильнее и хотел захлопнуть фолиант, но тут Гвидонов заорал, приплясывая от восторга:
- Вы ее нашли!!!
- В принципе, я искал совсем не эту книгу, - начал было Иван, но вдруг замер, не веря собственным глазам: с искусно выполненной иллюстрации нахально ухмылялась Сонька!
- Она?! - Птенчиков поднес страницу ближе к свету.
- Она!!! - захлебывался от восторга Егор.
- Ну... я и не сомневался в успехе, - рассудительно изрек мэтр.
- А что это вы тут делаете? - раздался над ухом голос Грозного. - Подай-ка, Ивашка, мне эту книжицу.
- Ох, Васи... в смысле пресветлый князь! А мы думали, ты почивать изволишь... - Птенчиков сделал попытку спрятать "Камасутру" за спиной.
- Довольно уж почивать. Я смотрю, темные дела тут затеваются. Измена?! - Грозный угрожающе навис над учителем. - А ну, показывай, что таишь?
Иван беспрекословно протянул ему "Камасутру". Наморщив чело, Грозный уставился на фривольно раскинувшуюся Соньку. Повисло напряженное Молчание.
- Срамная книга, - наконец констатировал Грозный и потянул "Камасутру" к себе.
- Ага, - кивнул Птенчиков, оказывая упорное сопротивление.
- Ты что, сдурел? - с изумлением воззрился на него Грозный. - Дай сюда!
- Не могу, Иоанн свет Васильевич! - с отчаянной отвагой пропыхтел Птенчиков. - Мы ее еще не отсканировали. Ты уж не серчай, погоди маленько...
- Ты мне еще присоветуй на голову встать! - вспылил Грозный, резко дергая из рук Птенчикова "Камасутру". - Пусти, пес смердящий!
Однако будущий царь не знал, с кем связался. Напрасно, что ли, Иван Птенчиков осваивал секреты ушу, кун-фу, тай-бо и карате-до? Решив не сдаваться, учитель литературы использовал инерцию рывка своего противника и боднул Грозного прямо в яремную впадину. Задохнувшись и теряя равновесие, тот беспомощно взмахнул руками и задел пылающий факел. Зловещим всполохом огонь метнулся к сундуку, в мгновение ока заглотнул Тацита и начал разрастаться, угрожающе потрескивая и брызгаясь искрами.
- Бежим! - закричал Птенчиков, хватая Грозного за шиворот и таща к выходу из подвала.
- Ни за что! - вырывался тот, вращая безумными глазами. - Я не брошу мою Либерею!
- За вином бежим, огонь заливать! - пихал его Птенчиков сзади. Иоанн наконец уловил идею и бросился к двери, обгоняя учителя. Егор, с риском для жизни выхвативший из огня "Камасутру", поспешно оглаживал ее сканером.
Иван с Иоанном ухватили тяжелую бочку и с трудом поволокли к библиотеке.
- Скорее, скорее! - подвывал Грозный. - Где же твой Егорка, почему не бежит на подмогу?
Из подвала, пошатываясь и отчаянно кашляя, появился Гвидонов. На спине - шарманка, под мышкой - "Камасутра".
- Бросай шарманку, дурачина, там сокровища горят! - заорал Грозный.
- Не шуми, княже, эта шарманка подороже, твоей Либереи будет, - огрызнулся Егор, ставя машину времени в уголок. Втроем они, наконец, сумели одолеть бочку и принялись поливать набирающий силу огонь. Захлебнувшись вином, тот поник, и спасатели затоптали последние язычки.
- Вот беда, - прошептал Птенчиков, оглядывая картину разорения. Часть книг была испорчена пламенем, на других расплывались винные пятна. Со щемящим чувством Птенчиков поднял с пола промокшего насквозь Аристотеля. Хорошо хоть, копию уже успели отправить в ИИИ... Все же большая часть библиотеки уцелела. Нет, не ляжет тяжким бременем на душу учителя литературы ответственность за гибель Иоанновой Либереи!
Иоанн был грязен и мрачен, однако с репрессиями не спешил. Может, притомился от переживаний, а может, решил обдумать на досуге наиболее изощренное наказание для святотатцев, испортивших его сокровища. Взор его уперся в "Камасутру", положенную Егором на оставшийся сухим сундук. Перешагнув липкую лужу, он взял книгу и вызывающе обернулся к Птенчикову:
- Сей манускрипт я забираю.
- Воля твоя, - пожал плечами учитель.
Грозный с подозрением оглядел недавнего противника, но решил не дознаваться, отчего тот вдруг стал таким покладистым.
- Приведите Либерею в божеский вид. Поутру проверю, - велел Иоанн, собираясь запереть подвал. Егор поспешно юркнул за дверь. - Куда?! - взревел грозный хозяин.
- За шарманкой. - Егор вновь появился на пороге. - Хорошая музыка, знаешь ли, в труде помогает.
Иоанн хмыкнул, но препятствовать не стал. Достал резной ключ и запер железную дверь, оставив "мудрых странников" в неверном свете свечей.
Просидев остаток ночи над отвоеванной в честном бою "Камасутрой", поутру шестнадцатилетний Великий князь Иоанн Васильевич призвал митрополита Макария и объявил свою волю: безотлагательно жениться, а заодно и венчаться на царство. Митрополит прослезился и дал свое благословение. Быстро завершив аудиенцию, Иоанн проигнорировал завтрак и устремился во сыры подвалы. Отпер железную дверь и остановился на пороге, в глубоком недоумении освещая помещение принесенным факелом. Промокшие книги были аккуратно разложены для просушки на кованых сундуках. Отдельной горкой возвышались тома, испорченные огнем. Свечи давно потухли. Запах гари слился с терпким ароматом вина, заставляя морщиться ястребиный нос Иоанна в нестерпимом желании чихнуть. Мудрецов не было.
Не понимая, каким образом они могли одолеть задвинутый снаружи засов, Грозный принялся заглядывать в сундуки в смутной надежде где-нибудь обнаружить своевольных странников. С окладов книг ему игриво подмигивали самоцветы. Люди будто испарились, не оставив по себе и следа. Грозный присел на массивную крышку и вдруг заметил на стене выведенные углем слова. Стремительно вскочив, он поднес факел ближе и с негодованием прочел:
"Прощай, Иоанн свет Васильевич! Не поминай лихом. Всяческих тебе благ, трудись на пользу Родине.
С горячим приветом - мудрые странники".
В немом изумлении Грозный снова и снова перечитывал надпись. Тело его сотрясала крупная дрожь. Вдруг он развернулся и бросился к выходу, но, споткнувшись в узком проходе, растянулся на полу, больно ударившись о кованый угол сундука. Укрепив факел во избежание нового пожара, Иоанн сел, потирая ссадину. Его внимание привлекла валяющаяся поодаль престранная вещица. Небольшая, прямоугольная, изготовленная из неизвестного материала, с лаконичной надписью на незнакомом языке.
Дотянувшись, Иоанн взял в руки непонятный предмет и долго крутил, ковырял, встряхивал да обнюхивал, гадая о его предназначении. Мысли будущего самодержца неотступно вертелись вокруг "мудрых странников", непостижимым образом исчезнувших из запертого снаружи помещения.
"Кто ты, Ивашка Пересветов? Пришел невесть откуда с чудной музыкой в диковинном ящике, разбередил душу вдохновенным сказанием и сгинул, будто никогда и не бывал... Полно, да человек ли ты?".
Взгляд Иоанна вернулся к надписи на стене: "Не поминай лихом... Трудись на пользу Родине..." Что ж, таинственные странники, русский царь не уступит разумением вашему сказочному султану, Вот она, Либерея. В распахнутых сундуках.
Иоанн сжал в ладони найденную вещицу. Прощайте, мудрые странники! Может, еще увидимся...