– Странная история, – почесал нос Проглоттер. – И, между прочим, где мой Нельзяблик?
Кабысдона нигде не было: ни за пазухой у Харри, ни в рюкзаке, ни на берегу.
– Утонул. Прощай, Кабысдон, – прошептал мальчик.
И тут у него в животе громко ухнуло.
– Ипатьевская мандрагора! – выбранился Харри. – Я должен принять таблетки!
К счастью, его рюкзак был цел и невредим. В одном из карманов лежал антифесталиум несвариус. Харри Проглоттер проглотил несколько таблеток, запивая их водой из припасенной для этого случая фляжки.
Вещам Молли Козазель повезло куда меньше. Юная заучка зачем-то набрала кучу книг. Почти все они вывалились из мешка и теперь плавали у берега: мокрые и жалкие.
Молли стояла на коленях и плакала, сжимая в побелевших кулачках два кинжала. Погибли и "Сборник непечатных заклинаний" Виктуара Темнолицына, и "Отмороженность. Руководство для начинающих" маркиза де Огорода, и "Тысяча волшебных трав и грибов" Викториуса Пелевиниума, и "Сказочные существа и места их обитанию" Торча Ганджубаскова, "Сила разума: руководство по самозащите." Иммануила Ахримановича Бабай-оглы...
– Брось реветь, стыришь из школьной библиотеки новые, – попытался успокоить девочку Джеймс. Как обычно, в своем духе.
Дети подобрали то, что смогли спасти, и побрели от берега. Впереди был лес – густой и потому темный. Между деревьями стояла автомашина с открытыми дверями и багажником. Рядом была разбита палатка и горел костер. Пятеро людей сидели на подстилке, ели, пили и громко разговаривали. Однако содержание беседы осталось для Харри и его друзей загадкой, так как из авто неслась сумасшедшая музыка.
3азевавшиеся птицы, пролетавшие над гремящей машиной, теряли ориентацию в пространстве и валились наземь подобно подбитым игрокам в квидиш.
Вокруг этого своеобразного стойбища валялся разноцветный мусор: целлофановые пакеты, бумага, бутылки и прочий хлам.
– Проклятые шмуглы! – возмущенно потряс кулаком в сторону лагеря Проглоттер.
– Вообще-то, шмаглы по-любому, если ты хочешь правильно грубить, – заметила Молли.
Проглоттер посмотрел на нее и сказал примирительно:
– А, забудь, разница переводов.
– Чего?! – не поняла Молли.
– Забудь.
И они вошли в лес.
По звериной тропе шагалось легко. Повеселевший Джеймс снова запел. Теперь это была бравая песня о странном лихом Интернационале – бессмысленном и беспощадном:
Гоп-стоп, проклятьем заклейменный!
Мы подошли из-за угла.
Кипит наш разум возмущенный:
ты много на себя взяла.
Теперь расплачиваться поздно
до основанья, а затем
ты посмотри на эти звезды:
кто был ничем, тот станет всем.
Это есть самый модный в синагоге отходняк,
с Интернационалом всегда везде ништяк!..
Тем временем над миром сгущались сумерки. В том смысле, что уже вечерело.
Путники залезли на раскидистый многовековой дуб, где при помощи банальной магии быстро сотворили знатный шалаш. Молли и Джеймс наскоро поснедали, стараясь не дразнить худеющего Харри. Он еще в пещере соврал им, что сел на диету.
В полночь на прогалину перед дубом явился умрун. На мертвяке была старинная форма царского офицера времен 1812 года, изрядно посеченная осколками бомбы.
– ...Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны. Да, вот он, дуб... – бормотал пришелец. – Да, он прав, тысячу раз прав, этот дуб, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!..
Правда, ребята его не услышали: то ли говорил тихо, то ли монолог был и вовсе внутренним...
На другом конце леса из чащи вышли два кентавра. Они долго глядели на безоблачное звездное небо.
– Что ж, – изрек один из них через два часа. – Луна-то нынче отливает красным...
– Дурной знак, – его спутник топнул задними копытами.
– Однозначно.
И они удалились в самую глушь. Большая грустная Луна мерцала холодным серебром. От чуть ущербного ее диска вправо сбегала красненькая струйка. Она, конечно, рассеивалась, но зрелище было воистину зловещим...
VII
А Швейк, не вставая, всё сидел и сидел у телефона...
Я. Гашек
Нужно подчеркнуть, что школа магии Хоботаст занималась не только абстрактной ерундой, но и приносила конкретную пользу. В частности, уже известный читателю магистр животнологии Биогумус Плодовитый вывел замечательное насекомое мантравошь.
Самочки этого уникального животного умели извлекать долгий звук "ом-м-м-м", а самцы – музыкальное "рам-м-м-м". Мантравошь издавала столь приятные буддийскому уху звуки исключительно в брачный период. Таковой начинался сразу же, как только носитель входил в состояние медитативного сосредоточения.
Таким образом, мантравошь размножалась, а ищущий делал еще один шаг к Божественной Истине, слушая правильные песнопения.
Настоящие просветленные внимали "ом-м-мам" И "рам-м-м-мам" беспрерывно. К вящей радости насекомых.
Школа гордилась и другими изобретениями. Ее преподаватели и талантливые ученики дали миру водку с антиперегарным покрытием, сухую воду, сладкую стекловату, вечный двигатель отседова, ментальное протезирование, пломбирование кармы и прочие примочки типа специальных графитовых щеток, снимавших с круга сансары халявное электричество.
Двуликий Бабаянус прославился тем, что породил материалистическую диалектику, которая позволяла объяснить любое явление без магических выкладок, силой одной лишь демагогии. Эту социальную инновацию незамедлительно внедрили в среду шмаглов (так маги называли тех, кто не был отмечен даром ворожбы). С тех пор пудрить им мозги стало значительно легче!
Бабаянус как раз сидел после уроков в своем кабинете и полировал медаль "За лучшую иллюзию XIX-XX веков", когда дверь открылась и на пороге появилась мисс Маннис Пфенингз, секретарша ректора. Она обвела острым, как ланцет, взглядом комнату чародея-алхимика, от чего на твердых предметах появились глубокие царапины, а на мягких (вроде портьер) – порезы, и сказала:
– Бабаянус, вас вызывает М.
Так секретарша называла ректора Мастдая.
Голос мисс Маннис Пфенингз был неимоверно высок. Несколько реторт и пробирок лопнули. Зелья выплеснулись на пол. Произошла бурная алхимическая реакция с выделением тепла и света, в народе называемая взрывом.
Бабаянус отвлекся от натирания бляхи, убрал последствия взрыва, рассеянно махнув волшебной палочкой, и стакан спирта. Потом со вздохом отложил любимое занятие и поплелся за секретуткой.
Мастдай Глюкообильный сидел за столом и, по обыкновению, вершил многие дела сразу: что-то писал левой рукой, чесал нос правой пяткой, вел беседу по волшебному телефону, прижав плечом трубку к уху, курил, выпуская кольца, правой рукой гладил кошку и при этом качал пресс.
Конечно, почерк был неразборчив, пятка постоянно попадала в глаз, трубка падала, и ее приходилось поднимать, отвлекая одну из рук, дымные кольца получались квадратными, а кошка стоически терпела наглаживание против шерсти.
Но факт был налицо: многозадачность – реальность, а не миф.
– Проходи, Двуликий, садись, – указал взмахом брови на свободное кресло Мастдай. – А? Это я не вам... Конечно... Безусловно... Непременно перезвоню... Хотя вы правы, могу и сейчас... После сигнала?.. Тьфу, ты! Никем-В-Приличном-Обществе-Неназываемый тебе в мембрану!.. Это автоответчик!!!..
Мастдай разъяренно бросил трубку мимо телефона, но не стал подбирать, а лишь махнул рукой. При этом пятка снова угодила в глаз.
– Слушайте, Бабаянус, – проговорил, морщась, ректор. – Слышал я, вас там гадостью всякой травят...
– Не меня, Мастдай! – смутился мастер-маг. – И не травят. Так, мальчонка один, Харри Проглоттер, несвежую Шаурму съел. Вот брюшко-то и скрутило. Он сейчас в Потайной комнате отсиживается безвылазно.
– А, Харри... Да, знакомая ситуевина. Надо приказать дежурным по зачистке пару дней в сортире не мочить, наверное... Но вы уверены, что всё пучком?
– Почти точно! – предельно искренне ответил Бабаянус.
– Вот и ладушки. Тогда помогите мне, пожалуйста, с эликсиром. Вы же алхимик, и у вас обязательно должно быть что-нибудь от головы...
– Какого рода зелье вас интересует, ректор? – участливо поинтересовался Бабаянус.
– Беда, друг мой! Сущая напасть: не хватает памяти! Я уж и лишнее удалил, и старую неактуальную информацию заархивировал, и правое полушарие отформатировал новым экономным способом, но всё равно – мало!
Мастдай подался вперед, буравя мастера-мага пытливым взглядом.
– Хм, проблема действительно серьезная. Я погляжу, что можно забодяжить, уважаемый Мастдай, – учтиво поклонился Бабаянус. – Если вы не против, я займусь этим сейчас же.
– Было бы фантастически, достопочтимый мастер-маг, – просиял Глюкообильный.
И Бабаянус, обрадованный столь редкой возможностью быстро сбежать от ректора, пошел к выходу.
– Штирлиц, а вас я попрошу остаться, – хитро при щурился Мастдай.
От спины Бабаянуса отлип полупрозрачный человекоподобный призрак в форме штандартенфюрера СС и, досадливо потирая лоб, вернулся к ректору. Штирлиц был личным призраком Мастдая, которого тот никогда не выпускал из своей резиденции.
Штирлиц слишком много знал...
Мастер-маг алхимии вернулся к себе. Натирать медальку не хотелось. Каждый визит к Глюкообильному портил ему настроение. Вот, теперь нужно готовить уплотнительный отвар... Или ну его в кочерыгу?
– А гляну-ка я на Проглоттера, – решил старик, ковыляя к личному хрустальному шару.
Неясная дымка долго не желала расступаться. Потом наконец молочная мгла внутри шара растаяла, но Бабаянус увидел отнюдь не Харри Проглоттера, а дурацкие разноцветные шумы, играющие в хрустале. Маг нетерпеливо постучал по прибору волшебной палочкой. Шумы сменил бланк совершенно чужой телеграммы. Она гласила: "ГРУЗИТЕ ЖИДКИХ ТЕРМИНАТОРОВ БОЧКАМИ ТЧК БРАТЬЯ ВАЧОВСКИ). Адресовалось послание толи какому-то Камерону, то ли в Камерун.
– Вольтаморд знает что творится! – в сердцах ругнулся Бабаянус и оставил попытки дозвониться до Харри.
Мастдай Глюкообильный также ничего не смог сделать со своими средствами связи. Налицо были все признаки Глобальной Перегрузки.
– Так-так-так, – застучал пальцами по подбородку ректор. – Затевается странное...
Он надолго задумался, затем очнулся и крикнул:
– Мисс Маннис Пфенингз! Вызовите учителя Лохкарта, пожалуйста! – Мастдай еще поразмыслил и добавил: – Пусть зайдет часиков в пять. А сейчас мне надо в Министерство Подбрасывания Иногда Денег Образованию и Раздачи Прочей Милостыни...
VIII
Травить детей – это жестоко. Но что-нибудь ведь надо же с ними делать!
Д. Хармс
Гадкая мерзостная пакость, молниеносно пробежав по скользкому полу, прыгнула на лицо оцепеневшего от страха Харри Проглоттера. Сейчас она была похожа на небольшого осьминога, вцепившегося в голову мальчика. Харри пытался избавиться от жуткого душителя, но хватка была стальной, а руки юного мага слабыми... Дышать!..
Великий ужас обуял Проглоттера, и он проснулся. Ощупав мокрое от испарины лицо дрожащими руками, он убедился, что ничего не произошло... Мальчик успокоился и вновь сомкнул веки.
Теперь Харри видел себя как бы со стороны. Он лежал без сознания на кушетке, с прилипшей к лицу мерзкой пакостью, а какие-то люди обсуждали, можно ли ее снять.
Вдруг это видение прервалось, и началась совсем уж непонятная галиматья: незнакомые почти нагие девы убеждали Харри помазаться снадобьем от пота; суровые, но справедливые мужчины пили эль разных марок одна лучше другой; прыщавые подростки хрустели шоколадками, а таинственное и строгое МНС РФ заклинало нечисть выйти из тени.
К счастью, этот непостижимый шабаш скоро закончился, и мальчик ощутил себя в сознании. Гадкий осьминог отвалился, Харри подташнивало и тянуло на солененькое.
"У меня будет маленький?!" – подумал Проглоттер, ощущая странное движение в животе.
Затем Харрину утробу пронзила адская боль, и он увидел, как кожа на его брюхе натягивается и рвется. Оттуда высунулась склизкая головка с острыми зубками и злыми глазками. За головкой тянулось длинненькое чешуйчатое извивающееся тельце.
– А-а-а-а!!! Это не мой! Это чей-то чужой!!!.. – завопил Харри Проглоттер.
Тем временем твареныш полностью вылез и юркнул в вентиляционное отверстие.
– Чужой!.. – всхлипнул ему вслед мальчик.
– Где чужой? – грозно вопросила Молли Козазель.
Харри открыл глаза. Над ним стояла в боевой пружинистой стойке сонная Молли с двумя кинжалами в руках.
– Нигде, – пропищал Проглоттер, стискивая руками целехонький округлый живот. – Это просто сон.
В предрассветной мгле было видно, как девочка разочарованно прячет клинки.
– Задолбал, толстый, – пробурчал Барахлоу. – Вечно тебе кошмары снятся, трус несчастный.
Джеймс перевернулся на другой бок.
Однако сон был испорчен. Ребята, зевая, свернули свой высотный лагерь. Молли и Джеймс неторопливо позавтракали.
Начало трапезы выдалось забавным.
– Ну, Проглоттер, ты и заспанец, – привычно издевался Барахлоу, извлекая из рюкзака еду. – Боишься всяких глюков, а между прочим, вполне вероятно, что всё вокруг не более чем еще один сон. Большой и толстый. Не как ты, конечно. Шучу. Короче, как бы иллюзия кругом натуральная, а не реальность... Понимаешь, ложки нет.
– Эй, это из другой сказки! – укоризненно покачала головой Молли.
Джеймс хмыкнул:
– Не умничай. Я говорю, ложки нет. Жрать нечем, понимаешь?
Он высунулся из шалаша, озираясь в поисках не понятно чего.
– Ага, вот они! Тащат мое фамильное серебро! – завопил Барахлоу.
По земле, запинаясь о старые желуди и кряхтя под весом Джеймсовой ложки, шли гномы. Барахлоу направил на них волшебную палочку:
– Облажамус!
Маленькие воришки тут же бросили добычу и забегали в панике.
– Ох, и лажанулись же мы! – кричали зачарованные бородатые человечки, совершенно не отдающие себе отчета в том, в чем, собственно, состоит лажа.
– Разве я не изверг? – потешался Барахлоу, ловя подлетевшую к нему ложку.
Все немного помолчали, слушая утренних птиц и слабые гномьи вопли: "Ах мы лохи позорные!"
Харри подумал, что два дня прошли неплохо, могло быть и хуже. Оставалось долгих пять дней, а ребята проделали, судя по карте, половину пути до обиталища Чмошища.
– Ты, Проглоттер, не злись, зря я так напрягся, – примирительно прочавкал Барахлоу. – Мне и самому изредка глючится... всякое...
Джеймс поежился.
– Например? – тоскливо спросил вынужденный голодать Харри.
– Эх... Ну, в прошлом году сон приснился, будто стал я маленьким-маленьким и отросли у меня на ногах отвратительные волосы. Вот... Дали мне люди кольцо золотое и послали к Сауронскому Моргалу. Здоровенное, красное, как у алкоголика. Таращится, на вилку немереную насаженное... Как надену кольцо – сразу вижу Моргало-то. А оно зовет меня, притягивает, как пылесосом. Нашептывает: "Высоко сижу, далеко гляжу..." Жуть! Там один с посохом объяснил, мол, если кольцо не уничтожить, то миру нагрянет неотвратимый капец... Я пошел, конечно. Я же за мир. Разные гады лезли, убить хотели, кольцо отнять. Натерпелся всего, настрадался...
И Джеймс вернулся к еде.
– А чем всё кончилось? – не выдержал Проглоттер.
– Не досмотрел. Будильник зазвенел. Но знаешь, что больше всего меня испугало?
– Что?
– Что у меня волосы на ногах вырастут. С тех пор каждый вечер проверяю и выщипываю на всякий случай.
Молли тихо хмыкнула в банку с вечной тушенкой.
– Не смейся, – надулся Барахлоу. – Небось сама-то тоже...
– Есть малежко, – согласилась Козазель. – Снится постоянно, что я Анна Каренина.
– Кто это? – хором откликнулись пацаны.
– А шут ее знает, но чрезвычайно грустной судьбы девка по-любому... Запуталась по жизни, заметалась, а потом на вокзал пошла и... Вот, я даже стишок написала.
Молли залезла в рюкзачок, достала ежедневник и зачитала с выражением:
Анна Каренина шла по вокзалу,
был гололед, а она-то не знала...
Что было дальше – вывод простой.
Как ошибался писатель Толстой!
– Под поезд, стало быть, попала, – догадался Джеймс. – Страшный сон, однако. Врагу не пожелаешь. Да, Проглоттер?
Харри не ответил. Он глубоко задумался, гадая, к чему все его видения: "Ясное дело, проглоченное зло дает о себе знать. А вещие ли эти сны?.."
Проглоттер не знал.
Спустившись с дерева, путники отправились дальше. Не успели они пройти и ста шагов, как в музыку щебета ворвался отдаленный клич:
– Эге-ге-ге-гей, Екарный Бабай!
– Бай!.. Бай!.. Бай!.. – разнеслось по округе.
– Что за дурацкий вопль? – удивился Харри.
– Тапир Недоученный, это же девиз Человекообразных Нелюдей! – в страхе вскричал Барахлоу.
– Бежим, – привычно приказала Молли.
Они неслись, как знаменитые летательные метлы "Пускаемые ветра-2003". Они шпарили, словно кипяток из гейзера. Они... Они... В общем, бежали они, вот.
Но, к несчастью, Человекообразные Нелюди скакали на Нелошадиных Конях. Вскоре они нагнали детей, и тем пришлось держать круговую оборону.
Маленькие беззащитные мальчики и девочка против семерых здоровенных самцов Нелюдя Человекообразного...
Самый свирепый преследователь, очевидно вожак, издал очередное гортанное "эге-гей!", и всадники выхватили наводящие ужас Несабельные Мечи.
– Кажись, нам пришла полная авада кедавра, – не постеснялся в выражениях Барахлоу .
– Ы-ы-ы-ы, – неопределенно ответил Харри Проглоттер.
Отчего-то всем очень захотелось жить.
IX
У нас ведь беда не в том, чтобы объединиться, а в том, кто главный.
В. С. Черномырдин
Как и любая другая большая организация, Империя Зла была анклавом бюрократизма и житницей крючкотворства. Одобренный Большим Братом план привел в движение неизмеримые ни в каких ньютонах силы.
Высший менеджмент собрался на многочасовое совещание, где координатор проекта доложил стратегию и потребовал тактических подробностей. Начальники отделов выдвинули ряд предложений, подразумевавших более детальное обсуждение на местах. Совещание закончилось постановкой задач и назначением времени нового собрания – для выслушивания отчетов по дивизионам и корректировки тактических веток.
Клерки застрочили аналитические записки, планы и прогнозы. Военный министр Шварцрог предложил жахнуть. Министр иностранных злодеяний Хитрус Объегориум настаивал на легком политическом шантаже. Глава разведки, чье имя так и осталось засекреченным, тоже имел парочку идей, которые, ясное дело, так и не стали достоянием гласности.
– Почему Бабаянус не сделал Носителю промывания? – сотни раз пытали министра здравопорчисиловики.