Холод сковал сердца зрителей, когда они увидели налитые кровь глаза демона, готового терзать своего врага и спокойной лицо бойца. Возможно, они увидели в этом спокойствие предрешенность, какая бывает на лице того, кому на шею со свистом опускается топор. Но им следовало смотреть в глаза. О, это были вовсе не глаза смертника. Этот пожар... нет, настоящая буря, отразившаяся в серых глазах бойца, была вовсе не тем, что испытывает смертник.
Отродье бездны, обезумев от жажды крови, схватилось за рукоять громадного меча обеими руками и взмахнуло, рассекая воздух. В тот же миг в воздухе замерцала черная полоса, минул удар сердца, и вот в сторону гладиатора полетели десятки, сотни черных клинков, цвета безлунной, проклятой ночи. Не было и шанса отразить эту атаку, и северянин не отразил.
Вместо этого он сделал всего несколько шагов. Несколько плавных, текучих шагов, за которые он преодолел немыслимое расстояние. Сражавшиеся вновь стояли почти вплотную, а клинки лишь испещрили стену за спиной гладиатора.
Демон, оскалившись, втянул животными ноздрями воздух, а потом радостно завыл. На право бедре и плече бойца радостно бежали ручейки крови. Даже олицетворенный ветер, резво бегущий по песку, не сумел уклониться от всех клинков, несущих за собой дыхание Седого Жнеца.
Но вой вдруг смолк. Лишь некоторое могли различить две вспышки, две серебряные молнии, прочертившие пространство. Демон пошатнулся. На его груди чернели две длинные полосы. Черная крови, падая на песок, смешивалась с красной. В следующие миг битва закипела.
Это было похоже на сражение гиганта с комаром. Демон обрушивал на гладиатора страшные, ужасающие и потрясающие воображение удары, но тот плавно уходил от них, чтобы мгновением позже с яростью штормовой бури прочертить саблей новую полосу.
Тварь стонала и рычала, но не могла достать северянина, больше похожего на перо, парящее по ветру. Но если перо парило не по своей воле, подчиняясь законам потока, то боец сам был этим потоком. Он разил и разил, сверкали вспышками его клинки, а песок стал черным от пролитой крови.
Но сколько бы раз его сабли не находили свою добычу, с жадностью вгрызаясь в горячую, пылающую плоть, демон не слабел. Все так же были сильны и стремительны его удары, взрывом отзывающиеся лишь коснувшись поверхности. Все так же яростно сверкали звезды бездны, неведомым образом уместившиеся в глазницах, заменяя сами глаза. Никакой удар не мог сломить тварь и оборвать биение её сердца. Но человек не демон, у него есть свои пределы.
В какой-то миг плавное движение северянина обернулось сбивчиво резким и демон не упустил свой шанс. Он с резким свистом ударил бойца когтистой ногой. В воздухе бутонами расцвели кровавые брызги, а смертный пролетел по воздуху, врезавшись в стену. Судорожный хрип вырывался из его растерзанной, проломленной груди. Обвисли руки, затуманился прежде ясный взгляд.
Демон, запрокинув голову, загоготал и облизнул желтые клыки. Он вновь взмахнул мечом и на этот раз в сторону северянина полетела черная сфера диаметром почти пол метра. Боец, отлепившись от стены и упав не песок, крутанул запястьями и в тот же миг вокруг него взвилось торнадо. Оно растрепало сферу и лентами рассеяло её по воздуху. Этот удар был отражен.
Гладиатор с трудом поднялся на ноги и в тот же миг его глаза широко распахнулись. Он не мог этого видеть, но в тот же миг, когда в свой скоротечный полет устремился сфера мрака, за ней вдогонку ринулся демон.
Исполинский, кровавый меч нашел свою жертву. Он насквозь пронзил гладиатора, прибив того к стене. Демон нагнулся и что-то зашипел на ухо человеку. Бес сомнений, тот держался лишь на последнем ударе сердца. С такой раной не выжить никому. Это была безоговорочная победа. Так подумал и сам демон, если верить его победному рыку, буквально разрывающему барабанные перепонки в ушах зрителей. Но рык прервался.
Демон стол, держа свой меч воткнутым в стену, а перед ним туманом истаивала призрачная фигура гладиатора. Тварь опустила свои глаза ниже и увидели, как у него из сердца торчат два черных клыка, коими были кончики сабель, пронзивших грудь отрыжки бездны.
Обернувшись, шакал увидел лишь спокойное, но бледное лицо человека, в чьих глазах буйствовала безумная буря. Окровавленный, изломанный, северянин сумел обмануть бессмертного, закаленного в веках сражений.
Ворон взмыл в небо.
Тим Ройс
- Тыыы, - прохрипел демон. - Я пррронзил тебя!
- Ты пронзил ветер, - прошептал я.
Сил говорить не было. У меня были сломаны почти все ребра, вывихнута нога, растерзана грудина, а в теле, наверно, почти не оставалось крови. Это был мой проигрыш. Пронзенное сердце лишь замедлит моего врага, но никак не убьет. Я так и не смог найти способа, чтобы повергнуть бессмертного.
- Это не конец, Геррриот, - хрипел демон, и я понимал, что он прав. Я даже стоял лишь из чувства гордости, держась лишь на одной воли. - Скоррро, уже скоррро мои браться и сестррра освободяться и мы затопим ваш миррр кррровью. Слышишь? Мы пожрррем ваших жен и детей, мы окрррасим океаны в крррасный цвет! Мы погасим ваше солнце, мы пррридем!
Демон засмеялся, а я приготовился ко смерти. Но последний удар все никак не приходил. И тогда я почувствовал, как что-то вырывает сабли из моих рук. Приглядевшись сквозь мутную пелену, накрывшую меня совсем недавно, я различил контуры шакала, заваливающегося на песок и утягивающего за собой Лунные Перья. Без сомнений - он был мертв.
Все, на что меня хватило, это глупо, но в то же время иронично выругаться:
- Демон! - после пришла тьма.
И вновь Седой Жнец ушел ни с чем. Пожалуй, было странным уже то, что я не погиб на арене и что вместо меня помер демон. Но не менее странным, было то, что я выжил после. Хотя здесь было одно резонное объяснение - жижа. Все демоны бездны... Больше никогда не буду так ругаться. Кхм. Все темные боги - дайте мне хотя бы одну баночку с ней, отпустите на землю и через декаду, может две, я стану самым богатым её жителем.
Впрочем, сидевший напротив меня старший малас, явно так не думал. Во всяком случае он трижды отклонял мой план по экстренному обогащению. Что самое обидное - даже ни разу не дослушав.
- Черный мифрил, - наконец произнес он, глядя на мои клинки.
- То есть эту кровищу не отмыть? - уныло спросил я.
После того боя, мои сабли, мои любимые верные сабли, из серебряных превратились в атрациново-черные, а волшебный алфавит на них, придуманный мной самыми, наоборот, из черного превратился в ... Нет-нет, вовсе не в серебряный, что было бы вполне логично, а в ярко золотой.
- Это не кровь, - покачал головой старик, возвращая сабли в ножны. - Это металл.
- Я знаю, что не камень, - пробурчал я.
- Нет, ты не знаешь, - усмехнулся малас. - Совсем ничего не знаешь. А я уже слишком стар, чтобы помечать такие мелочи. Твои клинки были из белого мифрила.
- Это, конечно же, все объясняет.
- Если не будешь перебивать, хотя ты уже заработал себе несколько часов отжимания, то я поясню. Некогда в мире было отковано тринадцать клинков из белого мифрила. Было это так давно, что уже и не вспомнить когда. Но, по легенде, передаваемой от отца к сыну, было еще и четырнадцатое оружие - парное. Говорят, те маленькие мечи сделали из металлической стружки, остававшейся от ковки. Проще говоря - клинки из мусора. Так, собственно, их и назвали - грязные клинки. Никто не хотел ими владеть, а королю, заказавшему мифриловое оружие, было стыдно показывать подобное, поэтому кузнецы спрятали их.
- Вы хотите сказать в моих руках были те самые клинки?
- Да - Грязные Мечи, так их зовут.
- Лунные Перья, - поправил я.
- Что? - переспросил тренер.
- Лунные Перья, - повторил я. - Так их зовут и никак иначе.
Малас немного подумал, а потом пожал плечами.
- Что ж, пусть будут Перьями.
- Это все равно не объясняет, как белый мифрил, по вашим же словам, стал черным.
Старик призадумался, а потом медленно протянул.
- Давай я расскажу тебе одну историю, а потом мы подумаем, могло это произойти или нет.
- Давайте так. Выбора то нет.
- Тогда пообещай мне, что эту историю ты расскажешь лишь одному человеку.
- Обещаю, - легко произнес я, даже не задумываясь над только что услышанной фразой.
- Что ж. Чтобы белый мифрил стал черным, нужно омыть его в крови тридцати трех врагов. Затем окрасить кровью семи голодных волков и пронзить им сердце их вожака. Затем белый мифрил должен отведать яда химеры, и запить её кровью проклятых - тех, кто не ходит под солнцем. Когда будет исполнено и это, белый мифрил надо закалить в пламене небесного кузнеца и ошпарить его кровью Повелителя Неба. И лишь после того, как все будет законченно, остудив белый мифрил в крови Демона, тот станет черным. И нет для бездны погибели страшнее, чем клинок из Черного Мифрила.
С каждым новом словом истории, я все сильнее и сильнее терял связь с реальностью. Это был чем-то невозможным, чем-то, выходящим за любые рамки и границы.
- Ну, что скажешь? - нарушил тишину старик.
- Только одно - мне срочно нужно на землю.
Глава 8. Шагая по облакам
- Никогда не понимал, что может быть в этом занимательного.
С явно притворным кряхтением, рядом со мной сел малас. Он выглядел так же, как и в первый день нашего знакомства. Все та же непонятная роба, прикрывающая сморщенное под давлением лет тело. На ногах неумело сбитые сандалии, перетянутые кожаными ремешками, столь же морщинистыми, как и лицо старца. Тренер гладиаторов не менялся. Впрочем, как и все вокруг.
Каждый день в Долине Летающих Островов был точной копией предыдущего. За эти почти полгода, которые я провел среди облаков и пестрых одежд Териальцев, в жизни островитян не произошло ровным счетом ничего. Конечно можно было с уверенностью выделить из повседневной рутины праздник Полетов. Но, будьте уверены, поживите вы здесь лет десять и даже он станет обыденным и почти незаметным. Может быть для горожан событиями были Игры, где на арене в схватке сходились претенденты в воинство Термуна, но с моей позиции это не было каким-либо событием. Наоборот, это было какой-то опасностью, словно матерым хищником, готовым порвать тебе глотку.
Когда бы я не выходил на горячий песок ристалища, мне всегда приходилось сражаться на пределе своих сил. Порой - и за пределом тоже. Не знаю сколько крови впитали в себя золотые песчинки, но удивительно как они до сих пор еще не стали Богровыми. В кошмарах, моих верных спутниках, мне часто снилось как закатное, багровое небо рассыпается и дождем обрушивается на землю, сжигая все, до чего касается кровавые капли. Да, кошмары стали часто тревожить мой и без того неспокойный сон.
- Здесь каждый день, даже час, - пожал я плечами, не отрывая взгляда от разлома в стене. - Отличается от предыдущего.
Старик немного помолчал, а потом положил свой чудной посох себе на колени. Он выглядел немного озадаченным.
- А вроде одно и то же - просто море из облаков.
Я взглянул на белую долину, неспешно перетекающую волнами, повинуясь потокам ветра. Стоило мне закрыть глаза, немного подождать, и открыв я бы увидел уже что-то иное. Вместо величественных замков - сцены сражения мифических чудовищ, вместо холмов - исполинские горы, а там где недавно все было затянуто плотной тучей, открылся бы провал, сквозь которой можно увидеть зеленое полотно долины.
- Не скажите, - покачал я головой. - Но вы ведь пришли не за тем, чтобы обсуждать облака?
- Может мне стало интересно, почему единственный выживший гладиатор вместо тренировок полсезона сидит на одном месте и пялиться на небо.
- Тогда, боюсь, я не смогу удовлетворить ваш интерес.
- Почему же? - удивился старик.
Прищурившись, я подмигнул маласу, словно тот был не наставником и тренером, а закадычным приятелем.
- Настоящий волшебник не раскрывает своих секретов.
Старец засмеялся своим сухим, кашляющим смехом, и даже хлопнул по коленям, от чего в воздух подпрыгнул его посох.
- Волшебник, - протянул он. - Хорошее слово. Во всяком случае, звучит лучше чем маг.
- Это точно, - резко кивнул я. - Но все же - зачем вы пришли?
- Опять торопишься, - покачал головой мой собеседник. - А куда торопишься - все время мира твое, везде успеешь.
- Боюсь, что рассуждай я так, и успею только к тому времени, когда от меня будет вонять на милю вокруг.
Малас прищурился и чуть наклонился.
- Это ты к чему?
- К тому, что я хочу успеть все сделать до того, как стану такой же развалиной, как и вы.
И снова этот смех. Когда-то он меня немного пугал, потом раздражал, в какой-то момент начинал бесить, но сейчас лишь вызывал лукавую улыбку. Старший малас в действительно был шабутным и любопытным старичком, который порой скрашивал мое неумолимое одиночество.
- Я пришел, потому что у тебя есть вопросы, - наконец изволил говорить тренер.
Мы сидели рядом и смотрели на то как двуглавый лев борется с огненной лошадью. Впрочем, не могу утверждать, что старик видел в этих облаках тоже самое, что и я. В конце концов, это было столь же маловероятно, как и то, что я когда-нибудь пойму его образ мыслей.
- И вы решили на них ответить?
- На него, - поправил меня старик. - Только на один вопрос. Так что подумай хорошенько, перед тем как его задать.
- Что произошло с Элиотом, когда он прыгнул с утеса? - сходу спросил я, не думаю более ни секунды.
Старик посверлил меня своим слепым взглядом, а потом отвернулся и прикрыл сморщенные веки. Он глубоко и легко вздохнул и подставил лицо ветру. Тот подхватил редкие волосы, белые как молоко, поигрался с ними, а потом улетел куда дальше. Туда, где я его уже не мог слышать.
- Он погиб, - спокойно ответил малас.
- Разбился?
Старик растянул свои сухие, почти голубые губы в кривой усмешке и даже не удостоил меня поворота головы.
- Ах да, - устало вздохнул я, обиженно подпирая подбородок кулаком. - Только один вопрос.
- Именно. Но ты хотя бы задал от части правильный вопрос.
- Но, судя по всему, получил не очень правильный ответ.
- А ты чего ожидал! - вновь рассмеялся старик. Порой он часто смеялся, а порой мог декадами хранить молчание. - Этот мир не бывает честен, так почему же я должен быть?
- Изменение мира, начинается с изменения себя! - вздернул я указательный палец, копируя наставительный тон моего самого нелюбимого школьного учителя. До сих пор желаю ему не то чтобы скорой смерти, но хотя бы мучительной старости.
Малас изогнул правую бровь, вернее изогнул бы, потому как бровей у него уже давно не было. Так что получалось, что он лишь состроил недовольную гримасу.
- Вот ответили вы бы мне честно, - объяснял я. - И мир бы сразу стал чуточку честнее.
- Что ж, - собеседник насмешливо пожал плечами, водя пальцем по орнаменту посоха. - Придется ему еще немного побыть лживым и бесчестным.
- А все по вашей вине, - поддержал я игру.
- Каюсь, - в тон мне вздохнул понурившийся старик. Я уже был готов рассмеются, но вдруг из атмосферы пропала эта странная, нездоровая веселость. Старик стал серьезен. - Ты все еще намерен идти до конца?
Промолчав, я повернулся к сцене битвы. Но, увы, вместо двухголового льва я увидел какой-то призрачный холм, а вместо огненной лошади гордого воробья. Хотя, надо признать, этот воробей был больше похож на скворца... или ласточку. Впрочем - не важно. Так или иначе, я ни разу не смог досмотреть схватку до конца. Порой достаточно было только моргнуть, чтобы все истаяло и превратилось в нечто другое.
- Пожалуй, - вздернул я подбородок. Мне казалось, что это должно было выглядеть храбро. - Сверни я сейчас и какие легенды тогда сложат о Тиме Ройсе? Мне не очень хочется, чтобы барды и тенесы рифмовали мое имя и прозвище с не самыми благородными животными.
Малас замолчал. Я уже было решил, что он впал в то свое состояние, когда слово из него не вытянул бы и темный бог, пришедший ночью с не самыми честными намерениями, но, как выяснилось, я был не прав.
- Я расскажу тебе историю, - произнес наставник гладиаторов. - Однажды, в одной процветающей стране жил король. Он был могуч и уважаем. Народ его любил и почитал его род. Все было хорошо. Казалось сами боги благословили этот край. Шли годы. Маги строили свои башни, объединяя их в волшебные города, столь величественные и невозможные, что ты даже не сможешь их вообразить. Пожалуй, лишь только их отражение можно увидеть, если внимательно вглядеться в изменчивое облачное полотно. Порой они появляются там - тени забытого и проклятого прошлого. Все было хорошо... Но однажды король решил поехать в дальнее посольство. Там, в дальних странах, он увидел нищету, голод, войны, насилие, моря крови, пустые поля, леса без дичи, гнилые дома и жалкие землянки. Король предлагал повелителям тех земель свою помощь, любые деньги, любое золото, все что угодно, чтобы помочь людям. И те соглашались. Они принимали его дары, благодарили, кланяясь в пол и обещали помочь своим подданным. Прошли годы, уже седой король вновь поехал в посольство, но увидел лишь то, что видел и раньше. Повелители же растратили дары на себя и свой двор.
Я всегда любил истории, поэтому слушал внимательно, боясь упустить хоть одно слово, да что там - я боялся даже вздохнуть, дабы не заглушить даже малейший отзвук неизвестной мне легенды.
- Король страшно разгневался, - продолжал малас. - Он вернулся в свои земли и собрал могучее войско. Он призвал магов, поставил под копье каждого, кто был не слишком молод или не очень стар. Минуло лишь две земли и вот уже бескрайние просторы тех земель обагрились кровью. Говорят - это была первая война людей. Раньше королевства воевали с эльфами, гномами, орками, троллями, некромантами, вивернами, драконами и прочими тварями, но впервые человек поднял меч на человека. Говорят, тогда был зажжен огонь, превратившийся потом в пожар. Король, через кровь, боль и океаны слез объединил земли. Он назвал страну Империей и с гордостью пошел с Седым Жнецом, когда настал его час вставать в очередь перерождения.
Словами не передать степень моего напряжения. А старик, казалось, даже не рассказывал, а вспоминал что-то. У него было точно такое же выражение лица, какое я видел у бывалых наемников, травящих военные байки у вечернего костра. Маласу не хватало только простецкой чарки, заполненной пахучей, крепленой брагой.