Вот же… Гномы! Я чуть не дал ему подзатыльник. Погоди, гномы? Гномы… Так… Да не простые гномы, а родичи и друзья детства Олника. В кои-то веки сбежавшие из-под власти Жриц Рассудка, они не прочь подраться и заработать хороших деньжат. Особенно, когда заказывает музыку тот, кого они хорошо знают.
Гномы. Вот кто поможет освободить моих эльфов!
Я устремил взгляд на напарника. Он съежился и бочком начал отступать за Крессинду. Предатель!
- Слушай сюда, маленький су…
- Двадцать гномов? - переспросил этот хмырь пять минут спустя, когда я растолковал свой замысел.
Я передал ему мешочек с золотом Закипающего Чайника.
- Бери на все. Но предупреди - гарантирована кровь и драка. Бери молодых, и тех, кто умеет лазать по горам. На остатки можешь купить себе пирожок.
- Эркешш… Что ты мне повторяешь и повторяешь? Я разве тупой? Молодых, здоровых, приготовить веревки с крюками и оружие…
- Перед делом не пить.
- Да-да, не пить, не пить… - Он повторил это несколько раз как заклятие.
- Как можно быстрее привести их в лощину, где мы оставили отряд. Найдешь место?
Мой товарищ оглянулся:
- Легко.
- И не говори им, что у Фаерано эльфы.
- Да помню я!
- И сделай лицо попроще.
- Ядрена вошь! Мастер… Фатик, может быть, хватит наставлений? Может быть, он сам разберется, а? Олник намного старше вас, между прочим!
Это сказала Крессинда. Ну вот, начинается: не дай бог, если под вашим началом в походе окажется семейная пара, или пара любовников. Один стоит за другого горой, прямо ужас какой-то.
Поймав довольный взгляд бывшего напарника, я смолчал.
Проклятый поход! Что-что? А, я это уже говорил.
* * *
В воротной арке царил первородный хаос из повозок, телег, паланкинов, тягловой скотины (включая троллей и огров) и массы народу. Но нам удалось протиснуться внутрь, правда, я здорово поработал локтями и костылем и оскользнулся на коровьей лепешке.
Зря я переусердствовал с беременностью. В городе вообще не было стражи. Все служивые были на поле Хотта. Сатрап или его присные не препятствовали бегству населения, и это говорило о многом. Если вкратце - у власти были импотентные слабаки.
- Да, ничего так… - протянула Крессинда, оглянувшись по сторонам.
- В базарный день бывает и погуще, - откликнулся я, раздвигая толпу костылем.
Перед походом в город я надругался над щетиной посредством одного из мечей Гхашш, а что касается одежды - во Фрайторе она была унифицирована для низших сословий, и окрашена, преимущественно, в блеклые темные тона, чуть более светлые у горожан, и совсем уж мрачные - у крестьян, - то пригодились тряпки, которые Закипающий Чайник собрал с людей своего поселка. Одежда была грязна и воняла сивухой, но бутсурт моар, имея опыт отсидки во фрайторской темнице, лично подобрал мне костюм без насекомых. Я засунул брезгливость куда подальше и переоделся. На лоб надвинул шляпу, Большой Костыль обвязал тряпками, чтобы скрыть его истинное назначение (было бы странно, если бы горожанин богобоязненной Сэлиджии разгуливал по улицам с обломком двуручника).
Крессинда, как гномша, могла наплевать на правила. На ней была потертая накидка, подвязанная ее же поясом с бляшками, кожаные штаны и сапоги с голенищами по колени. Молот и кинжал занимали свое законное место.
Вообще, моему отряду следовало обновить гардероб, большей частью утерянный из-за проделок шаграутта. Но это - после, после.
Мы двигались против течения. Я был зол. Вместо того, чтобы заняться освобождением своей женщины, я должен идти за врачом для умирающего наследника империи. Долг, мать его… Кодекс варваров Джарси… Ненавижу!
Монго был плох. И когда я говорю "плох", это значит, что его жизнь повисла на нити не толще паутины. Его тело распухло, кожа покраснела, он уже не приходил в себя и дышал с такими хрипами, что, казалось, внутри тела грызется пара медведей. Имоен смотрела за ним… Что бы я без нее делал.
Остатки отряда дожидались нас неподалеку от города, в лощине, заросшей осинами и кустарником. Скареди по-прежнему хворал на ногу, Альбо - на голову. А Монго умирал. Все было замечательно. Все было чудесно. Все было отлично!
Я размышлял, стоит ли вообще идти (гм, ковылять) к Оракулу, даже если наследничек выживет. Один из команды двинулся рассудком, а в "Полнолунии" мне было сказано, что ответ на вопрос должны услышать все представители Альянса. Но какой прок в слове сумасшедшего, а?
И что, во имя всех демонов ада, они хотят узнать?
Ладно.
Растрясусь с делами - устрою допрос с пристрастием.
Ах да, сразу после того, как отшлепаю Виджи! В конце концов, варвар я или не варвар? Бешеный Топор я или не Бешеный Топор? Э-э, нет, топор я пропил. Теперь я - Бешеный Безтопор, так верней.
В городе звонили храмовые колокола, на высокой истеричной ноте завывали фанфары. Синий кадильный дым стлался по мостовой. Из распахнутых дверей храмов неслись звуки молебнов, а на ступенях прихода, посвященного Горму Омфалосу, шустрый малый в малиновой ризе колотил деревянным молотом о медное било. Нам попадались испуганные клирики всех форм и расцветок - как разжиревшие павлины в толпе серых мышек. Если помните, я уже говорил, что во Фрайторе все боги ходили под Чозом Двурогим, поэтому дородность священников и вычурность их одеяний были тем значимей, чем выше в пантеоне находился бог. Служители Чоза выглядели наиболее представительными.
- Они идут! - вдруг донеслось из толпы.
- Они уже на краю Хотта!
- Да-да, Мариклий видел с колокольни! Огромное войско, а с ним маги!
Черт… Это паника, но, может быть, и правда. Если это правда - времени у нас почти нет.
Неплохо зная город, я вел гномшу вверх, в сторону зажиточного квартала, примыкавшего к Синьории. Вот и базарная площадь. Владельцы лавок, дико озираясь, грузили товар на подводы. Те, кому не досталось упряжных волов, лошадей и осликов, бросали скарб на ручные тележки.
Черт, только бы успеть… Грэмби Бэггер пуглив, как кролик. Если он уже подался в бега, мы у разбитого корыта: иных врачей в Сэлиджии я не знаю, и нет времени выяснять и искать, и как искать в этом хаосе, скажите на милость?
В центре площади на насыпном холме высились три ряда столбов, при виде которых я сразу вспомнил городище Закипающего Чайника. На каждом столбе сверху была прикреплена табличка: "Откупной столб под покровительством церкви Чоза Двурогого и лично архипрелата Багдбора!" Сейчас возле столбов томилось штук пять баранов, прочих, судя по обрывкам цепей, расклепали и увели в бега ушлые горожане. А почему бы и нет? Стража все равно не смотрит. О да, служители Чоза таки сделали то, о чем в мое время - ну, в смысле, в то время, когда я отсиживал свое во фрайторской темнице - только ходили слухи. Откупные столбы с прикованными к ним баранами. У каждого на груди табличка, извещающая, за что именно этот баран несет наказание. Как же просто и легко искупить свою вину, если у тебя есть деньги на Откупной столб!
- Йок! - сказала Крессинда, нацелившись взглядом на табличку, гласившую, что баран совершил изнасилование дочери харчевника. Баран, увидев гномшу, что-то завопил дурным голосом.
- Это баран искупления, - сказал я. - Главное - деньги идут на украшение храмов и на служения во славу Чоза и прочего пантеона. Все хорошо. Все чудесно. Так и надо.
Мы миновали площадь. На ступеньках харчевни "У Семеона абсолютно трезвого", которая, как гласила табличка, находилась под особым покровительством вольных баронов и лично барона Кракелюра, валялся вусмерть пьяный горожанин.
- Йок! - сказала Крессинда.
- Тут сухой закон, - напомнил я. - Все хорошо. Все чудесно. Так и надо.
Из "Культурного и беспитейного заведения Вампора" (особое покровительство рыцарей Храма Чоза и лично гроссмейстера ордена Аерамина А. О. Фаерано) работники выносили и грузили на тачку знакомые мне бочонки.
В "Питейном доме повышенной трезвости" (особое покровительство церкви Чоза и лично архипрелата Багдбора), судя по воплям, выносящимся из окон, шла пьяная драка. Ну-ну. Еще немного, и город - испуганный, лишенный стражи - утонет в вакханалиях. Тут-то и пригодятся Большой Костыль да молот Крессинды. А вот Откупные столбы горожанам не помогут.
Зажиточный квартал встретил нас тишиной. Под высокими стенами скользили подозрительные тени. Кажется, богатые горожане бежали первыми, отдав дома на откуп мародерам.
Стену особняка Грэмби Бэггера украшала душеспасительная надпись: "Боги любят тебя!" Надпись была жирно перечеркнута углем, а снизу виднелась корявая добавка: "Шиш!" В свете того, что я узнал от богини, цену этой надписи, действительно, можно было исчислить в одном кукише.
- Смотри по сторонам, - велел я Крессинде.
На воротах обиталища Грэмби висела скромная табличка "Лечу всё". Как-то я предложил Грэмби шутки ради сменить надпись на "Лечу перхоть, делаю аборты", но старый гномочеловек не понимал юмора. "Во-первых, аборты у нас запрещены, - заявил он. - Во-вторых, все и так знают, что я их делаю".
Вообще-то, он лечил и знать, и местных бандитов, ну и варваров Джарси, если те случались проездом, тоже.
В воротах зияла щель. У меня екнуло сердце: уехал, а воры уже шуруют внутри! Я мигнул Крессинде, взял костыль наизготовку и ворвался внутрь.
Похоже, я опоздал.
18
- Тролль! - вскричала Крессинда.
Верно, тролль. Но зачем своим криком пугать воробьев?
Серо-зеленый болотный тролль в коротких дерюжных штанах на помочах шире моей ладони, с крупной костяной пуговицей и карманом, куда мог с головой поместиться Олник, стоял к нам боком (гора горой, честное слово), у большой тачки, загруженной всяческим барахлом. Рука-окорок опиралась о свежеструганую дубину, тяжелая челюсть что-то меланхолично перемалывала. Тролли всегда не прочь устроить перекус, даже когда занимаются грабежом. Хотя тролль-грабитель явление столь же редкое, как и боевой огр, или гном-трезвенник. Как и огры, тролли почти лишены природной свирепости и не склонны к насилию (что не мешает им успешно защищать свои земли). Однако, попав из родных болотищ и гор в метрополию, тролли перенимают дурные привычки от самой опасной особи нашего мира - человека, иными словами, манеры и характер у них делаются скверными, а что касается морали, то они, как и многие другие расы, не склонны играть по лицемерным правилам, установленным людьми.
Тролль попирал ногой какого-то малого с хохолком седых волос и косматой бородой. На ступеньках, что вели к особняку Грэмби, распростерлось тело охранника поместья; кровяные дорожки стекали вниз, к площадке посреди лестницы, где возвышались мраморные кумирни во славу пяти главных богов Фрайтора во главе с Чозом. Старый гномочеловек был крайне религиозен и, хоть это и запрещалось синодальным законом, держал во дворе личные средства общения с богами, был, так сказать, с ними накоротке.
Ну вот, если уж мародеры ворвались к лекарю, который пользует преступников, значит, дела с властью - и ночной, и дневной, во Фрайторе плохи.
Черт, беспредел, как и было сказано.
А как мои дела, эй? Где мне теперь искать лекаря?
Положеньице…
В этот миг человек, что лежал под корявой ножищей топтыги, вяло шевельнулся и, приподняв голову, позволил оценить его профиль и буйную бороду.
Мэтр-лекарь собственной персоной. Живехонек. Значит, не все еще потеряно: разберусь с троллем и теми мародерами, а после…
Ребром ботинка я сбил с огрызка клинка деревяшку. На самом деле, приморить тролля достаточно просто, надо только знать место, куда воткнуть меч (прощай, оружие! Здравствуй, меч в камне!).
Давай, Фатик, закрой дело тролля с одного удара!
До троллей медленно доходит, но вот когда дойдет - действуют они быстро. Этот серо-зеленый топтыга, пошевелив ушами-трубочками, наконец-то усвоил восклицание Крессинды, от которого порскнули в стороны воробьи.
Он развернулся в тот момент, когда я решил парой прыжков покрыть десяток футов, что нас разделяли, и вонзить острие Большого Костыля в область правой - гипотетической! - почки. Оттуда, двинув клинок глубже в плоть тролля, можно достичь воротной - гипотетической! - вены в печени. Если ее вскрыть, тролль умрет, как умерло бы любое существо, имеющее кровообращение. Умрет - и станет камнем, как и полагается троллю.
- У-у-у-у, - тоненько взвыл тролль, воздев дубину, с которой еще сочилась еловая смола. - Перегребу-у-у!
Перегребет он, как же.
Для большинства людей тролли на одну… э-э, харю. Но не для меня.
- Убам Громоглас, а ну цыть! - сказал я, стараясь не повышать голос. - Смир-рно! Стр-р-роем!
Маленькие глазки болотного цвета моргнули.
- Фатик? - прописклявила эта громада. Тролли обычно помнят все - как слоны и элефанты. - Фати-и-ик!
Я придержал Крессинду, успевшую отстегнуть молот от заново склепанной цепочки.
В этом походе я только и делал, что наталкивался на призраков прошлого - скверных по большей части. Для разнообразия этот призрак - пожалуй, единственный - был настроен ко мне дружелюбно. Я знал его хорошо: несколько раз я использовал физическую мощь Громогласа для достижения целей своего нанимателя и всегда со скрупулезной честностью рассчитывался с троллем.
Убам страдал редкой для троллей хворью, - повышенной писклявостью, собственно, он был единственный из троллей, кого я знал, кто говорил так, будто у него хроническое защемление в одном месте. Знакомство наше было случайным - именно Громоглас шарахнул меня дубиной, после чего я заикался полгода и навсегда утратил иллюзии юности. Приключения оплачиваются плохо - давайте я наконец выбью эту максиму на дорожном камне?
- Фати-и-ик, я ра-ад тебя виде-е-еть! - прописклявила эта громада.
Только без объятий!
Я скрестил руки, незаметно пихнув локтем Крессинду. Обрабатывать Громогласа следовало быстро, широкомасштабно, нахраписто. Лишь бы успеть, пока не явились его подельники. Еще хорошо, что двери в двухэтажную хибару Грэмби прикрыты, а все до одного окна смотрят внутрь, в тихий атриум с бассейном и садом. Может, подельники не услышали вопль Крессинды, и у нас есть пара минут, чтобы…
- Ты чуть не прикончил старинного дружка и его беременную супругу!
- Йок! - сказала Крессинда.
Я сморозил глупость: глаза Грэмби, который вновь поднял голову, наполнились вселенской печалью и отвращением. Жертва межрасовой связи, он горячо презирал такие вещи.
Обычно ребенок от связи гномши и человека рос парией, Жрицы Рассудка изгоняли мать из племени гномов, у людей ее тоже не привечали. Бедняга Грэмби хлебнул в свое время горюшка, но у него хватило ума - ведь он наполовину гном, и всего лишь наполовину - человек, - не опуститься и не озлобиться. Он взялся за науки с самого детства и дорос до того, что теперь за талант и умения его величали "мэтром".
- Фати-и-ик! - проблеял Громоглас.
- Понимаешь, что ты едва не натворил?
- Извиняюсь, Фати-и-ик! - Он захлюпал носом, похожим на пару вертикально поставленных замочных скважин.
- Извинения приняты. А этого, - я показал на труп охранника, - ты зачем прибил? Ты зачем, мерзавец, пошел по кривой дорожке?
Он повел головой, присыпанной черными крапинами чешуек, и тонко (с точки зрения тролля) схитрил:
- Он оступии-и-ился-я-я…
Я сделал вид, что поверил.
- Выкладывай, зачем связался с бандитами!
- Я жениться хочу-у-у!
Грэмби крякнул под стопой тролля.
- Завел себе девушку? Влюбился?
- Да-а-а…
Не удивляйтесь, тролли способны на чувства. Браки у них долговечны, по сути - браки у них сделаны из камня. Всем бы людям такие браки, я не шучу. Дело не в страсти, которая быстро остывает, дело в искренней - и взаимной! - эмоциональной привязанности ко второй половинке, не затухающей под валом эгоистичных устремлений "я хочу", "мне", "я", "для меня". Зачем вообще жениться, когда вместо "мы" с самого начала звучит только "я", "я" и ничего кроме "я"?
В дверях особняка наметилась щель, блеснул глаз. Кто-то из шальной братии, подписавшей на дело Громогласа, нас разглядывал. Сейчас они устроят короткое совещание, и… Нет, бросать тачку награбленного барахла они, конечно, не будут. Опять же - под их рукой послушный тролль.
Они так считают, что послушный.
От волнения у меня заломило зубы.
Быстро закругляйся с Громогласом, Фатик, придумай решение, которое…
- Так в чем же дело?
Убам залился слезами, баюкая дубину, как младенца:
- Я пискля-я-я!
- Спокойно, - сказал я. - Сейчас во всем разберемся.
Я задавал наводящие вопросы, Громоглас отвечал. У него были чувства, и у нее были чувства (размером с гранитный валун и такие же тяжелые), но писклявость делала его посмешищем в глазах соплеменников. Ее семья считала себя вправе потребовать за дочь двойной выкуп. Любовь вершит чудеса, и вот уже Убам Громоглас спешит с болотищ в город на заработки. Но в городе и без того был избыток троллей, готовых работать за гроши. А тут еще война и хаос бегства, превративший дома горожан в лакомую добычу для мародеров.
- В войсках сатрапа платят ма-а-ало, - прописклявил топтыга. - А мне надо быстро и много-о-о… - Он задумался, в животе заурчало. Мыслительный процесс тролля происходит примерно в кишечнике, я, если помните, об этом уже как-то обмолвился.
Грэмби, который все дергался под ножищей Громогласа, подал голос:
- Жменю чертей тебе на сковородке… Пусть он снимет с меня лапу, Фатик!
Осмелел, надо же. Я сделал знак, и старый гномочеловек получил свободу.
- Тьфу на вас, - выразился он, присев. - Ох, поясница! Фатик, ты… ты… Я-то тебя нормальным считал. Варвары Джарси, кодекс чести, то да се… Что, хотелка взыграла, не пойму? Видеть надо было, на ком женишься!
- Да ну вас всех! - Щеки Крессинды запунцовели.
Тут двери особняка распахнулись, на крыльцо вышли трое. Людишки - и гоблин. У одного был кинжал, второй держал кистень, а третий, кривоногий коричневый гоблин, спрятав нож за пояс, волок вешалку - стальной шест с крючками, самое то, чтоб блокировать мой несчастный меч.
Переводя взгляд с меня на Громогласа, грабители медленно начали спускаться по ступенькам.
- Кто нанял тебя? - быстро спросил я.
- Балтаза-ар Мотня, Вертиго Семипроти-и-ивный и Шэк-нож. Знаешь таких?
"Такие" спускались по лестнице, напряженно вслушиваясь в разговор. Что, растерялись, ребятки? А как же: некто с костылем под мышкой запросто беседует с вашим прикормленным троллем, тогда как ему давно полагается валяться, раскинув мозгами на десять ярдов.
Ни одного из этой свистобратии я не знал.
Но с мерзавцами не стыдно играть по их правилам.
- А как же, - кивнул я, скроив устрашающую рожу. - Знаю всех трех. Это же они позавчера в тесном кругу обозвали тебя тупой вьючной свиньей, и писклявой к тому же!