- И всё равно, повезло тебе, - нудит начальник-бурят, "Жаркий" - жутко секретное место, однако. Золота там - ужас. На вертолёте лёту - час с хвостиком. И площадка вертолётная там есть. Но, однако, на машинах пойдём. Часов сорок. Потому как - секретность! - Шурик назидательно поднимает вверх толстый указательный палец.
Ну, что ж, посмотрим, что за "Жаркий" такой.
На следующий день назначен выезд. Всех отъезжающих выстраивают в ряд, шмонают рюкзаки. Во-первых, на предмет выявления спиртного - на "Жарком" сухой закон.
Во-вторых, изымают все консервы - а вдруг в банках спрятана шпионская аппаратура?
Зато охотничьи ружья, наоборот, разрешены - места, как-никак, там дикие, всякое случиться может.
Колонна, состоящая из трёх новеньких "Уралов" потихонечку трогается.
За баранкой нашего, передового "Урала" - Пашка Обезьян - начальник отряда, единственный из всех отбывающих, кто уже был на "Жарком" и неоднократно, все остальные следуют на сей секретный участок в первый раз.
Пока дорога вполне сносная, трясёт вполне терпимо, жить можно. Едем по грунтовке, проложенной прямо по откосу пологой сопки, справа нависает каменный приступок, слева - пологий склон, поросший кустарником - карликовыми берёзами, ольхой и чем-то хвойным.
Сзади раздаётся громкая автомобильная сирена, останавливаемся.
Вдруг, из бокового окошка последнего "Урала" раздаются выстрелы - один, второй, третий, четвёртый. Из дверцы вываливают возбуждённые мужики, толпой группируются у кабины вахтовки, всматриваются куда-то по склону - в даль.
Подходим - оказывается, из окошка усекли медведицу с двумя медвежатами - и давай палить почём зря. Кажется, одного медвежонка подстрелили таки - что-то бурое в кустарнике лежит неподвижно.
- Ну, вы дикие какие-то! - Возмущается Обезьян, - Зачем медвежонка замочили? Всё равно не достать его. Или кто смелый всё же найдётся? Медведица то - жива осталась, прячется где-то рядом. Что - нет смелых? Уроды грёбаные! Ну, допустим, захотелось кому-то медвежатинки отведать. Высмотри себе одинокого медведя, завали, тут этих медведей - как собак нерезаных. Засранцы вы всё-таки.
Не прекращая ругаться и ворчать, Пашка залезает в кабину, едем дальше.
И, действительно, пока до лагеря доехали, видели медведей этих - не сосчитать.
И одиночные попадались, и - группами. Самое интересное, что все медведи были разномастными - от практически чёрной до светло-жёлтой окраски. Один раз видели на сопке группу из трёх косолапых: один - палевый, другой - светло-рыжий, третий буро-чёрный. В чём тут дело? Даже многоопытный Обезьян ответа не знал.
На рассвете, по крохотному ручью (здесь вместо дорог используют русла ручьёв и речек небольших) выезжаем на морской берег - Анадырский залив Берингова моря.
На море полное безветрие. Ласковый прибой перебирает разноцветную гальку.
По контуру берега - высоченные скалы, метрах в четырёх от уреза воды по скалам прочерчена белая непрерывная линия - делать кому-то нечего было? Часа два едем вдоль берега, потом делаем привал.
Над капотами усталых машин поднимается белый пар. Водилы тоже устали нешуточно, прямо под колёса "Уралов" подстилают ватники и заваливаются спать.
Разводим костёр, готовим королевский обед - макароны с тушёнкой, плюс крепкий чай.
После обеда все разбредаются кто куда.
Мне, как самому молодому, поручают помыть грязную посуду. Складываю всё в объёмный котёл из под макарон, иду к морю.
На берегу тщательно намыливаю ложки-вилки, тарелки-кружки, вхожу по колено в море - набрать воды для споласкивания.
Неожиданно, прямо передо мной, из воды выпрыгивает большая рыба, падает обратно, обдав меня веером брызг. Вот это да! Присматриваюсь - а вдоль берега, туда-сюда, перемещаются сотни, да какие там сотни - тысячи здоровенных рыбин.
Зову товарищей - полюбоваться на это зрелище.
- Да это, однако, кета на нерест собралась, - говорит Шурик, - Пару дней вдоль берега потусуется, присмотрится - да, и попрёт в ручьи валом, только, однако, держись.
Начинается рыбалка. Шурик, единственный обладатель спиннинга, раз за разом бросает в зеленоватые воды блесну. Но все его усилия ни к чему не приводят, рыба клевать не желает. Остальные пытаются поймать рыбу с помощью рук и импровизированного бредня, смастерённого из маек и рубашек. Мне удаётся подбить одну рыбину камнем.
Примерно в полукилометре от нас замечаем на берегу пару крупных медведей - то же на рыбалку вышли.
Наконец, Шурик не выдерживает, отшвыривает бесполезный спиннинг, и берётся за ружьё, его примеру следуют и другие, медведи благоразумно ретируются в неизвестном направлении.
От дружной пальбы просыпается Пашка Обезьян, хмуро почёсываясь, подходит к берегу, трясёт лохматой башкой, и начинает ругаться:
- Уроды недоделанные! Выродки позорные! Я что велел - разбудить меня через три часа? А они и забыли - рыбку ловят, видите ли. Быстро все по машинам. Прилив идёт. Нам что в одну сторону до ручья - два часа, что в другую. Запросто потонуть можем! - Обезьян рукой показывает на белую бесконечную полосу, прочерченную кем-то высоко на скалах.
Теперь то понятно, чьих рук это дело - это след прилива, впечатляет.
А и действительно - вода то прибывает, там, где костёр горел, уже волны плещутся.
Залезаем в машины и гоним изо всей мочи, только прибрежная галька из-под колёс летит в разные стороны. Прилив продолжается, едем уже по воде, вода поднимается, всё выше, выше. Надсадно гудят моторы - на последнем издыхании успеваем заехать в спасительный ручей, уходим метров на двести вверх по его руслу, останавливаемся.
Пашка вываливается из кабины, смахивает пот со лба:
- Ф-у-у, успели. Минут на десять бы поздней тронулись, и всё - кранты деревушке вышли бы!
Выясняется, что ручей этот и не наш вовсе. До нужного - ещё километров десять.
Дожидаемся отлива, подъезжаем к ручью с поэтическим названьем "Жаркий".
Обезъян делит коллектив поровну, расставляет по разные стороны русла, выдаёт по дюжине пустых холщовых мешков, поясняет:
- В мешки рыбу складывать будете.
"Урал" отъезжает метров на триста, разворачивается, разгоняется на мелководье, и, подняв тучу брызг, на большой скорости въезжает в ручей. Ручей то не широкий, чуть-чуть автомобиля шире будет, а кета, как выяснилось, уже на нерест в него зашла.
Шурует "Урал" по ручью со страшной силой, что делать рыбе прикажите? Правильно, только одно и остаётся - на берег выбрасываться. Идём это мы по берегам ручья - рыбу в мешки складываем. Да, на такой рыбалке я ещё не был.
Часа через четыре благополучно добрались до лагеря. Оказалось, что напрасно мы столько рыбы с собой привезли, соли то на участке и нет совсем - завхоз, сука злая, запил в Певеке, вот со жратвой и облом полный вышел. Часть рыбы пожарили (без соли), икрой
несолёной знатно - до поноса сильнейшего - обожрались. Но большую часть всё же выбросить пришлось. Жалко - а что сделаешь? Хозяйственный Шурик, впрочем, несколько рыбин подвесил под выхлопную трубу ДЭЗ-ки.
- Вкусно, однако, - нахваливал потом Шурик получившееся блюдо, незаметно сплевывая в сторону.
Но компаньонов у него не нашлось, никто не захотел есть совершенно пресную рыбу, воняющую солярой.
Но с едой, действительно, было тоскливо, каждый день одно и тоже - несолёные макароны с тушёнкой, каменные пряники, красная (опять таки - несолёная) икра и несладкий чай-жидок. А некоторые и вовсе предпочитали не давится пресными макаронами - довольствовались тушёнкой с пряниками - деликатес, для тех, кто понимает, конечно. Уху ещё иногда варили, да без соли, и она шла как-то не особенно.
И вот так - полтора месяца, какие уж тут шутки?
Ну, а что непосредственно работы касается, то ничего особенного - работа как работа.
Скважина вначале неглубокая была - метров двести всего. В начале смены поднимаем снаряд, разбивая его на штанги раздельные, керн пород горных извлекаем, в ящики специальные складываем, если надо - коронку буровую меняем, обратно снаряд в скважину опускаем, бурить начинаем. Работа вроде бы простая, но вспотеть крепко пару раз успеваешь запросто. Часа два бурим, и опять спуск-подъём следует. Между спуском-подъёмом помощник бурильщика вроде бы свободен. Но с Шуриком этот номер не проходит. После первого же спуска-подъёма отвёл он меня за здание буровой, а там - гора старых ржавых труб лежит.
Вот, - говорит Шурик, - надо, однако, всё это железо на части составные, однако, разбить:
трубы - отдельно, переходники - отдельно, муфты разные там - отдельно.
- А зачем это? - Спрашиваю.
- Надо, однако, - ёмко и доходчиво объясняет Шурик, - В хозяйстве всё пригодится может. Если и не сейчас, то - через год, однако.
Шурик показывает, как с помощью кувалды, двух ключей и набора патрубков развинчивать железо на части. Надо сказать, что за полтора месяца я в этом деле преуспел несказанно. Даже сейчас, по прошествию стольких лет, я готов развинтить на спор любые резьбовые соединения, сколь заржавевшими они не были бы.
Единственная радость на участке - чудо-банька, на берегу ручья расположенная. Кончается вахта, полчаса на машине до лагеря, пока слегка перекусываем - банька готова. Поверх банной печи лежит лист неизвестного металла, десять минут - металлический лист раскаляется до красна, а от него уже - камни. В чем тут секрет, что это за металл такой? Никто не знает. Паримся вениками из карликовой берёзы, купаемся в ручье, после этого едим ещё раз, уже по настоящему, и сразу - спать. Проснулись, перекусили - вахтовка уже у порога.
Как то вдруг вработались, оглянутся не успели - смена полевая уже и заканчивается.
За два дня до пересменки и скважину закончили - на глубине семьсот пятидесяти метров.
И тут как раз по рации и новость радостную поймали - в рыбацкий посёлок Выжда что-то из спиртного завезли.
Пашка Обезьян берёт меня с собой - в качестве грузчика. По ручью спускаемся к заливу, едем вдоль побережья ещё часа три. Обезьян, ловко вертя баранку синими от многочисленных татуировок руками, рассказывает о своей жизни:
- Главная опасность на Большой Земле - скука. Работа, дом, работа, всё по расписанию - и так до пенсии. Вот от тоски той сорвался раз - морду одному гаду по пьянке набил. А может, и не гаду вовсе, а просто - по пьянке. Но три года потом отсидел - от звонка до звонка. Отсидел - вернулся. Года полтора продержался - опять скука заела. Опять что-то учудил - машину одного крутого чела сжёг, кажется. Уже пятёрку дали - рецидивист, как-никак. Отсидел, ну, думаю - больше я в эти игры не играю. Вот и завербовался на
Чукотку. Здесь хорошо, в смысле - скучать не приходится, всегда при деле, всегда работа какая-то найдётся. Человеком здесь себя чувствую.
Возле самой деревушки нас встречает стая злобных собак, бегут следом, надсадно гавкая, так и норовя за колесо машину укусить.
Пашка косится на собак с каким-то определённым интересом.
Подъезжаем к магазину, затариваемся спиртным - лекарственной микстурой из боярышника - от заболевания почек, в маленьких пузырёчках грамм по пятьдесят. Лекарственная микстура, нелекарственная - но градусов тридцать в этом напитке есть - заставляем картонными коробками половину фургона, - то-то же сегодня мужики почки свои знатно полечат.
Выезжаем из Выжды - опять с разных сторон набегают собаки. Обезьян вдруг резко
выворачивает руль - визг покрышек, собачий визг. Пашка тормозит, выходим из кабины.
В десяти метрах лежат две задавленные собаки.
- Ну, это мы удачно зашли, - радостно заявляет Обезьян, по хозяйски переправляя собачьи тушки в фургон, - И спиртным разжились, и свежатиной затарились!
Конечно, девицы - непременно закатят глаза и пробубнят что-то эдакое:
- О, времена! О, нравы!
А, с другой стороны, полтора месяца кормить людей тушёнкой с пряниками, это - гуманно?
Приезжаем в лагерь - нас встречают как героев.
Вечером пируем - грешен, каюсь, - то же собачатины отведал, и не стошнило даже.
Смена закончена, возвращаемся в Апрельский.
Общага пуста - все ребята ещё торчат на объектах своих. Случайно смотрюсь в зеркало - ну и рожа, - патлы тусклые во все стороны торчат, бородёнка жиденькая профессорская - мрак полный. Решаю сходить в парикмахерскую - посёлок Апрельский место цивилизованное, и парикмахерская имеется. Стригусь под ноль, бреюсь - но не хватает чего-то в облике, одежонка то обветшала, поизносилась.
Прохожу мимо промтоварного магазина, в витрине - одинокий манекен в пыльном белом костюме.
Вернее - в светло-бежевом, но здесь, на фоне серых ватников и зелёных штормовок, этот цвет воспринимается не иначе - как "белый".
Продавщица по честному предупреждает, что костюм этот провисел в витрине лет шесть. Но это меня не останавливает, примеряю костюм. Ну, надо же - сидит как влитой. К костюму прикупаю светлую рубашку и чёрные модельные туфли. Тут же переодеваюсь в обновки, старую одежду выбрасываю - без жалости.
Выхожу на улицу, редкие прохожие оглядываются вслед, пробегающие по своим делам собаки - шарахаются в стороны.
Навстречу идёт Шурик, увидал меня, кепчёнку с головы содрал, кланяется подобострастно - за Начальника Большого принял.
Потом узнал, конечно, заулыбался. Но улыбка у него была какая-то вымученная и испуганная, да и улизнул тут же - по какому-то выдуманному поводу.
А через час выхожу из пивной - вахтовка стоит, ребята приехали.
Вылезли, глазеют недоумённо на фраера заезжего.
А когда всё прояснилось, в смысле - кто есть кто, Михась минут десять прямо на тротуаре валялся - со смеху подыхал.
Если Вы по нужде какой приедете в посёлок Апрельский, Вам обязательно расскажут Легенду "о лысом фраере в белом костюме". Это - про меня.
Посидели, конечно, потом, выпили, по посёлку покуролесили знатно.
С утра выяснилось, что вертолёт до Певека только через неделю. Ребятам то надо было ещё в камералке сидеть - карты геологические для Дипломного Проекта тщательно перерисовывать, а потом у Начальника полевой партии утверждать.
А мне и не надо вовсе - выдали справку, что участок "Жаркий" - объект особо секретный, и карты для пересъёмки не выдаются. Вот и ладушки, мне только того и надо - теперь сам всё нарисую, что захочу, в смысле - чего попроще, чтоб с Проектом Дипломным долго не возится.
Пожалуй, прав был Шурик - повезло мне с этим "Жарким".
Много чего я ещё рассказывал слушателю нежданному, русский с английским путая в бреду.
Вдруг, дверь в землянку распахивается широко - свои прибыли. Вот Мари - со слезами на глазах. Следом - доктор Мюллер - на ходу чемоданчик свой медицинский расстегивающий.
Следовательно - нормально всё. Прорвёмся!
Глава девятая
Атлантида, хоббиты и инопланетяне…
Через пять часов я уже практически пришёл в норму: жар отступил, ногу перестало дёргать, правое плечо уже ощущалось настоящим - а не глыбой льда.
Марк, бережно меня под левую подмышку поддерживая, помог из землянки выбраться. Хорошо на свежем воздухе, особенно после подземной вони и затхлости.
С одной стороны - стена камышей разноцветная, тонов пастельных, с другой - возвышенность плоская, фиолетовая, поросшая кустарником низкорослым, изрезанная болотистыми ложбинами. Бездонное небо над головой, воздух - чист и прозрачен.
Разместились на крохотной лужайке, расселись на самодельных табуретах, сколоченных из толстых веток деревьев, за массивным, самодельным же опять, столом.
Всего шесть человек на этом "совещании" присутствовало: я, доктор Мюллер, Мари, бородатый Марк, Айна, и её отец, вождь чиго - по имени Аймар.
Индейцы сперва к доктору и Мари с недоверием относились, но, после того, как на их татуировки Че посмотрели, приняли безоговорочно.
Вообще, сейчас на Мари очень приятно было смотреть, прям таки, светилась девушка - ведь надежда появилась, что муж её жив, пусть - и в кандалах.
- Извините, Мари, - спросил Марк, - Но, Вы уверены, что добрались сюда незаметно? Что - следов не оставили?
Разговор вёлся на испанском - чтобы наши индейские друзья также могли принять в нём полноценное участие.
Мари явно слегка смутилась, но, ответила спокойно, глядя Марку прямо в глаза:
- Километрах в пятнадцати от этой деревне Хорхе слежку заметил. Засаду сделали, как Андреас учил, - кивнула головой в мою сторону, - Двоих камуфляжников застрелили, пистолеты - с глушителями были, потом - закопали тщательно. Ни рации, ни телефонов при них не было. Вот. Больше ничего такого не было.
- Плохо это, - задумчиво говорит бородатый, - Очень плохо. Искать их будут, обязательно. Как бы деревню эту не обнаружили.
Мари промолчала, уставившись в чёрные доски стола, где были разложены многочисленные бумаги, украденные нами в лагере Хозяев.
Доктор Мюллер решил ускорить ход текущих событий:
- Извините, Марк, давайте к делу перейдём. Расскажите нам обо всём. Что с Берндом? Что тут вообще такое? Кто - эти Хозяева, что они под землёй ищут?
- Сразу хочу сказать, что Бернд действительно жив, в плену находится, - промолвил Марк, бороду поглаживая, - Что же всего остального…Вы как к сказкам относитесь, к Легендам старинным?
Индейцы незамедлительно закивали головами, веру свою подтверждая, остальные только непонимающе переглянулись.
Марк грустно усмехнулся:
- Про Атлантиду слышали? С трудами уважаемого Дж. Р.Р.Толкинена знакомы?
- Знакомы, - за всех отвечаю, - И с Легендами про Атлантиду, и "Властелин Колец" читали в отрочестве. Вы уж с нами - посмелее. Не такие уж мы и пессимисты.
- Понятное дело, - кивает бородач головой, - "Братство Че", романтические настроения разные….
- Не томите, - Мари просит, - Рассказывайте, пожалуйста!
Марк и рассказал: