А бабушке Наталье я тогда, в Селише, соврал, конечно. Не в могиле Бернда дело, просто очень надо с теми золотоискателями-предателями посчитаться. Ну - очень.
Сели на "Кошку" - и, вперёд.
Даже Лёху ждать не стали, выйдет - догонит…..
Глава третья
Истории, услышанные в таверне "La Golondrina blanka"
За массивным, сработанным из мореного дуба, щедро залитым прокисшим красным вином столом, икая и раскачиваясь из стороны в сторону, горько плакал старый одноухий гоблин. Он плакал об ушедшей навсегда молодости, о былой любви, затерявшейся где-то, об удачах, обернувшихся позором, о несбывшихся мечтах и вещих снах, оказавшихся обманом.
И словно вторя старику, сочувствуя и соглашаясь с ним, по трактирному залу летела, как будто сама по себе, словно живя собственной жизнью, старинная каталонская баллада:
"Былой отваги времена
Уходят тихо прочь.
Мелеет времени река,
И на пустые берега
Пришла Хозяйка-Ночь".
Гоблин изредка всхлипывал и в такт песне стучал оловянной кружкой по столу, разбрызгивая пролитое вино во все стороны…..
Я отправился в ванную комнату и срочно сунул голову под струю холодной воды.
Дело в том, что я после третьей-четвертой рюмки горячительного начинаю воспринимать действительность в несколько иллюзорном, можно даже сказать - в совершенно романтическом виде.
В чем тут дело - загадка природы. Но последняя рюмка виски была именно четвертой.
Наспех стряхнув капельки воды с волос, я вернулся в обеденный зал.
Гоблин, как и ожидалось, был вовсе и не гоблин, а даже наоборот - представительный и солидный мужчина преклонных лет.
Естественно, господин этот вовсе не икал и из стороны в сторону не раскачивался, а сидел за столом чинно и благородно, зажав в руке фужер с белым сухим вином.
Что касается наличия или отсутствия ушей, то установить это прямо сейчас было крайне проблематично - из-за роскошной гривы седых волос, ниспадавшей на плечи сеньора.
А вот сам трактир, крепкий дубовый стол и каталонская баллада являлись непреложными реалиями.
Молоденькая мулатка, томно полу закрыв глаза, самозабвенно выводила:
"И никого со мной в ночи.
Кругом - лишь сизый дым.
И в мире больше нет причин
Остаться молодым".
На завтрак сегодня, как всегда собрались в "La Golondrina blanka", славный такой трактирчик - pulperia - по-местному. Внутреннее убранство, может быть, европейским дизайнерским канонам и не соответствует, зато - кухня, какая!
И, сегодня - предложенные нам блюда - были выше всяческих похвал.
На закуску - рагу из виноградных улиток, крабового мяса и авокадо, основное блюдо - тушеная баранина, приготовленная в соусе из прокисших плодов хлебного дерева, на десерт - многочисленные и разнообразные тропические фрукты. И, конечно же - местное апельсиновое вино, пахучее и терпкое - в неограниченных количествах.
Сегодня за нашим столиком, кроме постоянной команды: меня, доктора Мюллера и фрау Мари (Фьорд, будучи замшелым мореманом, "Кошку" любимую покидать отказывался - наотрез), присутствовал и четвёртый персонаж. Гость - желанный и неожиданный одновременно. Звали его - "Капитан Зорго". Он и действительно - был капитаном шхуны "Невеста ста ветров". Шхуна эта - старое совсем корыто, не чета нашей "Кошке", но по волнам бегает ещё, катает туристов толстопузых - до островов и обратно.
Сам Зорго - мужчина за пятьдесят. Роста - ниже среднего, толст, широк и неповоротлив, одет в поношенный сюртук старинного фасона. Рыжая лопата-борода. На месте правого глаза - черная повязка, в левом ухе - массивная серебреная серьга, на боку - огромный тесак непонятного предназначения. Пират такой классический - одним словом.
Целый месяц мы безуспешно шатались по Сан-Анхелино и его окрестностям - искали следы Бернда, или, хотя бы людей, могущих правильное направление тех поисков указать.
И, все наши собеседники твердили одно, словно бы сговорились: "Ищите Капитана Зорго. Только он сможет помочь. Он тогда с вашим Берндом в одном отряде состоял". Стали Капитана искать - нет его ни где, как будто под землю провалился, или, что верней, прячется от нас.
Оказалось, что не прятался, а "присматривался" - что мы за люди, за тех ли - себя выдаём. Наконец, решился таки к нам подойти. Уже целый час сидит с нами за столиком, и, смущённо на Мари поглядывая, рассказывает, время от времени серебряную чарку с чёрным ромом - проглатывая, махом единым.
Вот и сейчас, Зорго, не торопясь, наполнил свою чарку ещё раз, выпил, крякнул, и заговорил - негромко и солидно, как и подобает бесстрашному морскому волку:
- Не любят у нас в Карибии те события вспоминать. Считается, что у нас сейчас Революция победила, и нынче - Демократия кругом. Только не так это совсем. Революция то эта - бархатная была: поняли ребята из Корпораций Транснациональных, что Хунта эта военная народ на восстания разнообразные провоцирует, а это, в свою очередь, Бизнесу Серьёзному - помеха, да и поменяли Режим. Косметический ремонт сделали, так сказать. По сути, для народа простого ничего не изменилось - та же бедность беспросветная, а по форме - всё пристойно: демократия, пусть и формально, место быть имеет. Вот так вот оно. И мнение усиленно в сознание масс вбивается усердно: Хунта - это очень плохо, но, и бунтовщики разные, за оружие берущиеся, также - очень плохо. Вот Парламент, Выборы - это правильно очень, хорошо. А то, что Депутаты все эти - Корпорациями с потрохами куплены, про это говорить не принято вовсе.
- Извините, Капитан, - мягко перебила Мари нашего нового знакомого, - Но, что же тогда, всё же, с Берндом произошло?
- Да, конечно, - Зорго опять стушевался под печальным взглядом огромных голубых глаз Мари, и покраснел - как мальчишка, - Меня тогда ранило серьёзно, потом - в плен попал, до этого "бархатного водевиля" - в тюрьме просидел. Не успел я тогда Бернда предупредить - что к тому Индейскому Нагорью приближаться нельзя. Лет сорок тому назад там месторождение золота обнаружили, или чего другого ценного - не знаю, право. Через некоторое время какие-то американцы все те земли у Местных Властей то ли выкупили, то ли на них - Концессию оформили. Толком - никто не знает. Что характерно - Режимы у нас в Карибии меняются постоянно, но Индейское это Нагорье - табу для всех, никто, даже военные, не пытаются те давнишние договорённости пересмотреть. А американцев тех все так и называют - Хозяева…..
Вдруг, где-то рядом с входной дверью, раздался негромкий женский полу крик - полу вздох.
Я обернулся - около барной стойки обнаружилась прекрасная барышня - в длинном, отороченном тончайшими кружевами платье. Барышня показывала изящным пальчиком на пол и тихонечко повизгивала. У её ног лежала опрокинутая розовая корзина изящной работы. Из корзинки на пол неуклюже выбрался симпатичный чёрный котёнок. Барышня
пошатнулась и, вскинув руки над головой, изящно соскользнула на руки седого джентльмена, оказавшегося поблизости.
Смиренно прошу прощения и искренне раскаиваюсь - произошла досадная накладка.
Это всё - алкоголь проклятый!
Попробую ещё раз.
Вдруг, где-то рядом с входной дверью, раздался дикий, оглушительный визг - так визжать может только черная местная свинья под ножом бурхо - вест-индийского негра.
Визг разрастался и креп. Все пригнулись к столу, обхватив голову руками.
Я обернулся - около барной стойки обнаружилась сеньорита Розана, хозяйка нашей pulperia, особа бегемотообразная, грубая и крайне неряшливая.
Почтенная трактирщица, выкатив свои коровьи глаза на пол-лица, указывала своим достаточно грязным пальцем - сосиской на пол и выла всё громче и громче.
У её ног лежала большая старая корзина из бурого камыша. Из корзины на пол неуклюже выполз чёрный котёнок, за ним ещё один, ещё…Боже, сколько же их! Сеньорита Розана пошатнулась, и с немыслимым грохотом опрокинулась на пол. В баре звякнули тарелки, несколько стаканов, упав со стойки, звонко разбились, разбросав осколки в разные стороны.
Клиенты и трактирные слуги тут же бросились к упавшей. Шум, гам, суета, неразбериха.
В дверях показались головы зевак, привлечённых непрекращающимся ни на секунду, воем прекрасной доньи Розаны.
Успокоилось всё, впрочем, достаточно быстро - минут через пятнадцать.
- Любят в Сан-Анхелино такие вот шуточки, с мистикой всяческой связанные, - Охотно пояснил повеселевший Зорго, - В приметы и поверья различные здесь верят практически все, верят искренне и фанатично. А чёрный кот - это явно не к добру - это даже ребёнку известно. Вот и решил кто-то над доньей Розаной подшутить - надо заметить, шутка получилась отменная, о таких знатных шутках потом долгие годы рассказывают. Это - Джедди, конечно, голову на отсечение даю! Славный парнишка растёт.
- Итак, уважаемый Зорго, - это Мари опять к Капитану обращается, взглядом своим его гипнотизируя - как удав кролика, - Вы до этого Индейского Нагорья - проводите?
- Проводить то - провожу, криво усмехается Капитан, - Всё я понимаю - предателям отомстить - святое дело! Да непросто здесь всё. Нагорье это представляет из себя узкий овал, сильно вытянутый с востока на запад. С севера Нагорье граничит с каменистыми безымянными равнинами, с Юга - с Сизыми Болотами. С севера - не подойти незамеченными: колючая проволока, сигнальные натяжки, мины противопехотные - в три ряда, через каждые пятьсот метров - вышки сторожевые. С юга - вовсе не подойти, эти Сизые Болота - вовсе непроходимы, по крайней мере - для белого человека. Бесполезно туда ходить - всё равно не вернёшься. Исстари так повелось, не нам и переиначивать. И, не надо так на меня смотреть - с усмешкой, будто я чудак какой, или - трус чудаковатый.
Только индейцы-чиго по тем болотам разгуливают - словно по проспекту, булыжниками мощёному. Да не жалуют чиго - белых, правда - за редкими исключениями. Вон, посмотрите - Джедди идёт, ну, тот, который эту штуку с чёрными котятами разыграл. Присмотритесь к нему, он то точно - к Индейскому Нагорью отношение имеет!
Посмотрели в сторону указанную. Там, Площадь пересекая, мальчишка лет двенадцати шёл, не совсем обычный мальчишка. Присмотрелись. Чёрные кучерявые волосы, а из под них уши видны - здоровенные, круглые, лимонного цвета, бурой шёрсткой покрытые. И фигура какая-то неуклюжая, походка - словно медвежонок панда ковыляет. На груди у парнишки - медальон здоровенный золотой висит, килограмма на полтора, а то - и поболе. На плече - кот огромный сидит, и хвостом длиннющим - мостовую обметает.
Да - странная парочка. А тут ещё, навстречу мальчишке женщина средних лет выходит - высокая, статная, красивая, одетая совсем не по здешней моде. Кота погладила, мальчишку - в щёку поцеловала, за руку взяла. Дальше - уже вместе пошли, не торопясь и о чём-то оживлённо переговариваясь.
А Зорго продолжает:
- Что хотите - обо мне думайте. Но, соваться в Сизые Болота без опытного проводника чиго - самоубийство верное!.
Замолчал Капитан, ещё одну чарку выпил - дабы волнение погасить.
После молчания минутного, спрашиваю Зорго:
- И где же такого проводника нам достать??
- Где достать? криво усмехается Капитан, - По Сизым Болотам никто из наших никогда не ходил, не говоря уже про Нагорье. Вам с Джедди этим поговорить надо, к нему чиго почему-то с уважением относятся. Да и к его матери приёмной - сеньоре Саре Монтелеон. Это семейство всегда над чиго какую-то мистическую власть имело. Сейчас сеньора Сара единственная - Монтелеон, остальные все - погибли безвременно. Давайте, я вас - с ним сведу, а? Может, и согласятся…..
Капитан закурил и крепко задумался, пуская в потолок идеально круглые кольца дыма.
- Расскажите, пожалуйста, нам про сеньору Сару, про - Джедди, да - и про кота, - негромко попросила Мари.
Зорго задумчиво потёр переносицу:
- Как Вы понимаете, не всем события я был свидетелем непосредственным - море, оно ужасно много времени отнимает. Так что - в основном перескажу, что мне когда-то друзья рассказывали. Слушай те внимательно, вдруг пригодиться….
- Тропическая математика -
О том, как сеньора Сара Монтелеон осчастливила Сан-Анхелино своим многолетним присутствием, Вам расскажет любая местная picarilla, спросив за эту услугу совсем даже недорого - рюмку-другую местного aguardiente и маленький урок "настоящего" английского для своего попугая.
История прекрасная и страшно романтичная, а суть ее заключается в следующем: самое эффективное в этом мире средство, обостряющее ум человеческий до невиданных высот, - это чашка кофе chigos, выпитая под черную карибскую sigaros в нужном месте, в нужное время и в правильной Компании.
Итак, незадолго до Рождественских Праздников, мисс Сара Тина Хадсон, двадцатипятилетняя аспирантка кафедры Высшей Математики Университета города Нью-Йорка, грядущее светило точных наук, красавица и умница, чинно сидела в кондитерской "Пятая Авеню", что располагается на одноименной нью-йоркской улице, за чашкой жидкой бурды, которая по какой-то жуткой ошибке именовалась "кофе", и старательно продумывала сотый вариант решения знаменитой теоремы Ферма.
В те времена, в так называемой интеллектуальной среде, это считалось достаточно модным и почетным занятием.
Да и размер премии, обещанной каким-то толстосумом за правильное решение, если говорить откровенно, впечатлял.
В этот ответственный момент, зловеще заскрипев, как говорят в модных романах о роке и неотвратимой судьбе, открылась дверь кондитерской, и в заведение вошел смуглый малый двухметрового роста.
Судя по обветренному, украшенному двумя неровными шрамами лицу, вошедший был моряком, а его милый акцент, который проявился несколько позже, явно свидетельствовал о его испанском или вест индийском происхождении.
Это был никто иной, как Симон Монтелеон, знаменитый в иных соленых водах капитан парохода "Ватерлоо", перевозившего особо стратегически важные для Карибии товары - бананы, апельсины и лимоны, коренной житель славного города Сан-Анхелино.
Молодые люди познакомились и славно поболтали, выпив по чашечке вышеупомянутого светло-коричневого несладкого напитка.
Случайно узнав, что эта отвратительная жидкость называется "кофе", моряк сперва удивился, потом рассердился, затем разгневался.
Расстегнув долгополый походный сюртук, выхватил из-за широкого кожаного пояса весьма внушительный абордажный тесак и приставил его к горлу несчастного хозяина кондитерской, требуя объяснить смысл этой несмешной шутки.
После последовавших затем незамедлительных и витиеватых извинений, благородный дон Симон решил простить глупого gringo и даже, достав из бездонного кармана своего сюртука изящную жестянку с неким ингредиентом, приготовил на кухонном примусе для всех желающих ковшик настоящего chigos.
К этому моменту большинство посетителей благоразумно покинуло опасное заведение.
Но мисс Сара Хадсон осталась сидеть на прежнем месте.
Безусловно, она была несколько фраппирована поведением своего недавнего собеседника, но ничуть не испугана - ведь общеизвестно, что испугать шотландскую леди гораздо труднее, чем даже решить неразрешимую теорему Великого Ферма.
- Милая Сара, - чуть смущенно проговорил неустрашимый морской волк, - Отведайте, пожалуйста, благородного chigos с карибских плантаций. В его вкусе - вся правда о моей прекрасной Родине. Сделайте глоток, закройте глаза - и Вы погрузитесь в мир прекрасных видений. Голубые далекие горы, полные неизъяснимой печали и зовущие в дорогу - прочь от родного очага, за неведомой призрачной мечтой, стада белоснежных лам, пугливых и грациозных, как наши детские сны, беспокойные, никогда не засыпающие джунгли, и море, Великое Карибское Море, Море Морей…
О мисс Сара, как жаль, что я не родился поэтом.
Прикурив черную, непривычно длинную сигарету, Симон Монтелеон продолжил:
- А если Вы, в перерывах между глотками chigos сделаете несколько затяжек этой черной карибской sigaros, то перед Вами могут открыться многие тайны мироздания….
И тут произошло неожиданное.
Изысканная, элегантная, по последней моде одетая нью-йоркская леди сделала маленький глоток chigos, и, поставив на столик свою чашечку, бестрепетной рукой, затянутой в тугую лайковую перчатку, решительно выхватила из пальцев оцепеневшего капитана sigaros и сделала глубокую профессиональную затяжку.
Результат превзошел все ожидания.
Глаза мисс Сары Хадсон широко распахнулись и засияли словно два самоцвета, собольи брови удивленно взлетели вверх, а маленькие карминные губы прошептали непонятные слова:
- Эврика! Эврика! Эврика!
Она быстро вскочила на ноги и, схватив со столика свою элегантную сумочку крокодиловой кожи, мгновенно выбежала из кондитерской.
Дон Симон только растерянно хлопал ресницами, делая при этом руками какие-то непонятные движения явно извинительного характера, словно беззвучно призывая Господа - в свидетели своей полной невиновности в происшедшем.
Как говорят в Сан-Анхелино охотники: "В чем ошибся ягуар уже не важно, важно, что кролик все-таки убежал".
А Сару Тину Хадсон просто посетило озарение, она неожиданно нашла решение Великой Теоремы и срочно побежала домой, стремясь как можно скорей зафиксировать на бумаге свое неожиданное открытие.
К вечеру все было записано, оформлено как надо, запечатано в конверт и отправлено почтой в город Лондон мистеру Джону Тревору, тогдашнему её жениху, который в поте лица трудился профессором высшей математики в одном из тамошних Университетов.
Покончив с этим важным делом, усталая наследница славы Архимеда и Лобачевского, уснула сном ангела.
Утром же выяснилось, что имеет место быть маленькая неприятность - за ночь решение теоремы напрочь Сарой Хадсон было забыто, и виной всему, по ее мнению был некий смуглый верзила с двумя крайне безобразными шрамами, который снился безостановочно всю ночь, рассказывая всякие байки о морских разбойниках, несметных сокровищах, зарытых в глубоких пещерах, об обезьянах, тапирах, аллигаторах и прочих глупых разностях.
Это действительно была, на первый взгляд, просто маленькая неприятность - ведь решение было у Джона Тревора, который через месяц должен был прибыть в Нью-Йорк для официального предложения руки и сердца.
Месяц прошел как один день.
И вот долгожданная встреча любящих сердец.
- Джон, Джон! - взволнованно щебетала девушка, радостно улыбаясь и теребя рукав смокинга своей будущей половинки, - Правда же мое решение просто великолепно и бесспорно? Ну, скажи же скорей. Правда?