- Послушай меня, Явор, - начала было Тиффани, но тут же умолкла. По лицу Явора струились слёзы, он отчаянно дёргал себя за бороду, сражаясь с воображаемыми ужасами. Война казалась неизбежной.
- Явор Заядло! Я - карга этих холмов, и я налагаю на тебя гейс не убивать этих людей до тех пор, пока я тебе не повелю. Понятно?
Послышались грохот и треск: один из стражников без чувств повалился навзничь. Теперь девчонка ещё и разговаривает с этими тварями! О том, как их, стражников, убить! Они к такому не привыкли. До сих пор событий более волнующих, чем вторжение свиней в огород, в их жизни не случалось.
Большой Человек клана Фиглей замешкался: его мозг лихорадочно переваривал услышанный приказ. Да, этот приказ не подразумевал убить кого-нибудь прямо сейчас, но в нём, по крайней мере, крылась возможность сделать это в самом ближайшем будущем, так что в голове Явора прояснилось: кошмарные видения потускнели. Это было всё равно что удерживать голодного пса на поводке из паутинки. Но, по крайней мере, Тиффани выиграла время.
- Обрати внимание, к кургану никто не прикасался, - напомнила Тиффани, - так что, чего бы уж эти люди ни замышляли, сделать они ничего не сделали. - Она вновь повернулась к побелевшему как полотно сержанту и заявила: - Брайан, если ты хочешь сохранить своим ребятам руки-ноги, ты им сейчас же прикажешь очень медленно и осторожно сложить оружие на землю. Ваши жизни зависят от порядочности одного-единственного Фигля, а он с ума сходит от ужаса. Делай как я велю!
К вящему облегчению Тиффани, Брайан отдал приказ, и стражники, радуясь, что сержант велит им сделать в точности то, чего требует каждая клеточка тела, выронили оружие из трясущихся пальцев. Один даже поднял руки в общепринятом жесте, означающем "Сдаюсь!". Тиффани оттащила сержанта чуть в сторону от негодующих Фиглей и зашептала:
- Ты что такое творишь, идиот ты непрошибаемый?
- Приказ барона, Тифф.
- Барона? Но ведь барон…
- Жив, госпожа. Вот уже три часа как вернулся. Говорят, ехал всю ночь без остановок. И в народе чего только не болтают. - Сержант уставился на собственные сапоги. - Нас… нас… ну, в общем, нас сюда послали отыскать девочку, которую ты эльфам отдала. Прости, Тифф.
- Отдала? Отдала?
- Тифф, не я это сказал, - запротестовал сержант, попятившись. - Но ты ж знаешь, какие сказки сказывают. Ну то есть нет дыма без огня, верно?
Сказки, подумала Тиффани. Ну да, жила-была в стародавние времена злая старуха-ведьма…
- И значит, сказки эти про меня, да? Так я уже в огне или пока только дымлюсь?
Сержант неуютно потоптался и сел.
- Слышь, я ж только сержант, верно? Молодой барон мне приказал, так? А его слово - закон, разве нет?
- Там, внизу, может, и закон. А здесь, в холмах, решаю я. Посмотри туда. Да-да, туда! Что видишь?
Сержант поглядел туда, куда указывала Тиффани, и резко побледнел. Из земли торчали ржавые литые железные колёса и печурка с короткой трубой, отчётливо различимые, хотя вокруг, как всегда, безмятежно паслось стадо овец. Брайан вскочил на ноги, как будто невзначай присел на муравейник.
- Да, - не без удовольствия отметила Тиффани. - Могила матушки Болен. Помнишь её? Люди называли её мудрой женщиной, но им хотя бы хватало порядочности складывать о ней сказки подобрее! Взрезать дёрн, говоришь? Удивляюсь, что матушка Болен не восстала из земли и не укусила тебя за задницу! А теперь отведи своих солдат чуть подальше вниз по склону, а я тут всё улажу, ясно? Ещё не хватало натворить глупостей на горячую голову!
Сержант покивал. Не то чтобы у него был выбор.
Солдаты отошли, волоча за собою бесчувственного собрата по оружию и усиленно делая вид, что они, стражники, всего-навсего неспешно удаляются прочь, а вовсе не удирают со всей доступной скоростью. Тиффани опустилась на колени рядом с Явором и понизила голос.
- Послушай, Явор, я знаю про потайные туннели.
- Какой угрязок болтанул тебе про потайные туннели?
- Я - карга холмов, Явор, - примирительно промолвила Тиффани. - Как мне не знать про туннели? Вы же Фигли, а какой Фигль согласится спать в доме с одним выходом, а?
Явор понемногу успокаивался.
- Ах-ха, тут ты дело гришь.
- Тогда могу я попросить тебя сходить и привести юную Амбер, пожалуйста? Курган никто и пальцем не тронет.
Мгновение поколебавшись, Явор Заядло впрыгнул во входной лаз - и исчез. Вернулся он не сразу, за это время Тиффани успела сходить и собрать с помощью сержанта брошенное стражниками оружие, чему весьма про себя порадовалась, а когда Явор вынырнул на свет снова, его сопровождало ещё множество Фи-глей и кельда. За ними с явной неохотой следовала Амбер: она нервно заморгала в ярком свете дня и пробормотала:
- Ох, раскудрыть!
Тиффани, сама понимая, сколько фальши в её улыбке, промолвила:
- Амбер, я пришла забрать тебя домой.
"Ну, по крайней мере, у меня хватает ума не ляпнуть что-нибудь в духе "Ты ведь рада, деточка?"" - утешила она себя.
Амбер обожгла её свирепым взглядом.
- Я тудыть не возвернусь, - объявила она, - и могёшь свои словеса запхнуть туда же, куда мартышка - прыгалку.
"И я тебя не виню, - думала про себя Тиффани, - но сейчас я изображаю из себя взрослую, и мне приходится говорить разные взрослые глупости…"
- Но у тебя же есть родители, Амбер. Они наверняка по тебе очень соскучились.
Девушка глянула на неё так презрительно, что Тиффани непроизвольно поморщилась, словно от боли.
- Ах-ха, старый угрязок по мне соскучавкался, точнякс, небось уж и люлей припас!
- А давай сходим к тебе домой вместе и попробуем помочь ему исправиться? - предложила Тиффани, сама себя презирая. Но перед её мысленным взором всё маячили толстые пальцы в ожогах от того жутковатого крапивного букетика - и образ этот упорно не таял.
Амбер расхохоталась в голос.
- Звиняй, хозяйка, но кельда грит, у тебя вроде с мозговьями всё типсы топсы.
"Что там говорила когда-то матушка Ветровоск? "Зло - это когда ты начинаешь смотреть на людей как на вещи". Прямо сейчас так и выйдет, если ты станешь думать: есть такая вещь, как отец, и такая вещь, как мать, и такая вещь, как дочь, и такая вещь, как дом, и скажешь себе, что если это всё сложить вместе, то получится такая вещь, как счастливая семья".
А вслух Тиффани сказала:
- Амбер, я хочу, чтобы ты сходила со мной к барону и он убедился, что с тобой всё в порядке. После этого ты поступишь так, как сама захочешь. Я тебе обещаю.
По башмаку Тиффани тихонько постучали; она посмотрела вниз и увидела озабоченное лицо кельды.
- Могу я перемолвиться с тобой мал-мал словечком? - попросила Джинни. Амбер сидела рядом с кельдой на корточках, не желая выпускать её руку.
Джинни заговорила снова, если только это была речь, а не песня. Но как такое можно пропеть, чтобы мелодия застыла в воздухе, а каждая новая нота обвивалась вокруг неё? Что за песня вдруг покажется живым звуком и сама собою пропоётся тебе в ответ?
И тут песнь смолкла, оставив по себе лишь пустоту и ощущение утраты.
- Это песня кельды, - объяснила Джинни. - Амбер слышала, как я её пою малышам. Это часть утешаний, и, Тиффани, она её понимает! Она сама всё поняла, я ей ни мал-мала не подмогнула! Я знаю, что Жаб тебе уже рассказал. Но знашь, что я тебе сейчас сказану? Она распознаёт смысл и постигает его. Насколько это вообще возможно для человека, она - почти кельда. Она - сокровище, каким не разбрасываются!
Кельда, чья речь всегда звучала спокойно и мягко, произнесла последние слова с непривычной для неё силой. И Тиффани восприняла их как должно: как важные сведения и, при всей их безобидности, как своего рода угрозу.
Даже дорога вниз по склону холма всем далась непросто: договориться между собой удалось далеко не сразу. Сначала Тиффани, держа Амбер за руку, прошла мимо ожидающих стражников и зашагала дальше, к вящему замешательству сержанта. Ведь если уж вас послали привести кого-то, то вы будете выглядеть довольно глупо, когда они возьмут и приведут себя вроде как сами. Но, с другой стороны, если Тиффани с Амбер пойдут позади стражников, то получится, что погонщики здесь - они; в конце концов, это край овцеводов, и все знают, что овцы трусят впереди, а пастухи идут сзади.
Наконец сошлись на чрезвычайно неудобном способе перемещения: все продвигались вперёд, то и дело разворачиваясь, возвращаясь и перетаптываясь, точно в деревенской кадрили. Амбер заливисто хихикала; Тиффани чего только не делала, чтобы её успокоить.
Было и впрямь смешно. Ах, если бы смешная часть этой истории продлилась подольше!
- Послушай, мне велели только девочку привести, - в отчаянии воззвал сержант уже в замковых воротах. - Тебе идти не обязательно. - В словах его звучало невысказанное: "Пожалуйста, ну пожалуйста, не врывайся ты в замок, не позорь меня перед новым начальством". Но мольба эта осталась без ответа.
В замке, как говаривали прежде, дым стоял коромыслом, то есть все были ужасно заняты: взмыленные люди, сталкиваясь друг с дружкой во всеобщей неразберихе, мельтешили туда-сюда во всех направлениях, кроме как вертикально вверх. Ожидались похороны, а потом свадьба; два таких грандиозных события, причём одно за другим, грозили исчерпать ресурсы замка до дна, тем более что гости, приехавшие издалека на первое мероприятие, скорее всего, останутся и на второе, экономя своё время, но задавая дополнительную работу всем вокруг. Тиффани порадовалась отсутствию госпожи Лоск: вот уж пренеприятная особа, и в придачу рук пачкать не любит.
А потом ещё вечная проблема рассадки гостей. Ведь это в большинстве своём аристократы, так что чрезвычайно важно никого из них не усадить ненароком рядом с тем, чей дальний родственник убил кого-то из предков первого гостя когда-нибудь в далёком прошлом. Прошлое - понятие растяжимое, а учитывая, что любые предки традиционно пытались перебить чужих предков из-за земли, денег или развлечения ради, требовалась очень сложная, детально продуманная схема, чтобы избежать очередной резни ещё до того, как гости доедят суп.
Ни на Тиффани, ни на Амбер, ни на стражников слуги особого внимания не обращали. Но в какой-то миг девушке померещилось, будто кто-то осенил себя одним из тех неприметных знаков, которые люди используют, полагая, что нуждаются в защите от зла, - и это здесь, в её уделе! И, кажется, внимания на них не обращали довольно-таки прицельно, словно смотреть на Тиффани вредно для здоровья. Когда Тиффани с Амбер ввели в кабинет барона, тот тоже решил проигнорировать гостей. Роланд сосредоточенно склонился над бумажным листом, расстеленным по всему столу, сжимая в руке ворох цветных карандашей.
Сержант кашлянул, но даже предсмертный хрип не заставил бы барона отвлечься. И тогда Тиффани громко рявкнула: "Роланд!" Тот стремительно обернулся, побагровев от смущения, а в придачу ещё и от ярости.
- Я бы предпочёл обращение "милорд", госпожа Болен, - резко заявил он.
- А я бы предпочла обращение "Тиффани", Роланд, - невозмутимо отозвалась Тиффани, зная, как злит его такое спокойствие.
Карандаши со стуком запрыгали по столу.
- Прошлое в прошлом, госпожа Болен, мы оба изменились. И нам обоим не стоит об этом забывать, тебе так не кажется?
- Прошлое было только вчера, - выпалила Тиффани, - и тебе не стоит забывать о том времени, когда я звала тебя Рональд, а ты меня - Тиффани, тебе так не кажется? - Она потянулась к шее и сняла подвеску с серебряной лошадкой - давний Роландов подарок. Казалось, с тех пор прошла сотня лет, но подвеска так много для неё значила! Из-за этой лошадки Тиффани даже с матушкой Ветровоск поругалась! А теперь девушка держала её в руках, точно обвинение предъявляла. - О прошлом нужно помнить. Если ты не знаешь своих истоков, ты не знаешь, где ты и кто ты, а если не знаешь, где ты и кто ты, то не знаешь и куда ты идёшь.
Сержант переводил взгляд с Роланда на Тиффани и обратно. Инстинкт выживания, который развивается у каждого солдата к тому времени, как он дослужится до сержанта, подсказывал: неплохо бы покинуть кабинет ещё до того, как в воздухе замелькают тяжёлые предметы.
- Я, пожалуй, пойду займусь… эгм… разными неотложными занятиями, если не возражаете? - пробормотал сержант, открывая и закрывая дверь так быстро, что захлопнулась она уже на последнем слоге.
Роланд поглядел стражнику вслед, а затем обернулся.
- Я знаю, где я и кто я, госпожа Болен. Я заступил на место моего отца, а отец мой мёртв. Я управляю имением вот уже много лет, но всё, что я делал прежде, я делал от его имени. Почему он умер, госпожа Болен? Он был не так уж и стар. Я думал, ты умеешь творить магию!
Тиффани оглянулась на Амбер: девушка с интересом прислушивалась.
- Может, об этом мы поговорим чуть позже? - отозвалась она. - Ты приказал своим людям привести к тебе эту девочку: вот она, живая и невредимая, и душою, и телом. Я не отдавала её никаким эльфам, как ты выразился: она гостила у Нак-мак-Фиглей, которые не раз приходили тебе на помощь. А вернулась она туда по собственной воле. - Тиффани внимательно вгляделась в лицо Роланда. - Ты их совсем не помнишь, да?
Конечно, он не помнил, но подсознательно чувствовал: есть что-то такое, о чём ему помнить явно полагается. Он побывал в плену у Королевы эльфов, сказала себе Тиффани. Забвение - благословенный дар, но как знать, что за ужасы воскресли в его сознании, когда чета Пенни пожаловалась ему, что я отдала их девочку Фиглям? Эльфам. Я ведь даже представить себе не могу, что он в этот миг испытал.
Голос Тиффани чуть смягчился.
- Ты помнишь эльфов, но очень смутно, так? Ничего страшного тебе на ум не приходит, я надеюсь, но всё как в тумане, словно ты прочёл что-то такое в книге или ещё в детстве сказку услышал. Я права?
Роланд сердито зыркнул на собеседницу, но проговорка, так и не сорвавшаяся с его губ, подтвердила правоту Тиффани.
- Это часть утешаний: ее ещё называют "последним даром", - объяснила девушка. - К последнему дару прибегают, когда для всеобщей пользы человеку лучше бы забыть пережитые ужасы - или то, что слишком прекрасно и дивно. Я говорю тебе это, милорд, потому что Роланд всё ещё где-то там, внутри тебя. К завтрашнему дню ты позабудешь и эти мои слова. Не знаю, как это работает, но срабатывает почти для всех.
- Ты отняла ребёнка у родителей! Они пришли ко мне спозаранку, не успел я вернуться в замок. Этим утром ко мне кто только не приходил! Ты убила моего отца? Ты украла у него деньги? Ты пыталась задушить старого Пенни? Ты отхлестала его крапивой? Ты наводнила его хижину демонами? Поверить не могу, что только что задал тебе такой вопрос, но госпожа Пенни отчего-то в это верит! Лично я не знаю, что и думать, тем более что какая-то фейка, похоже, устраивает путаницу у меня в мыслях! Ты меня понимаешь?
Пока Тиффани подбирала слова для мало-мальски внятного ответа, Роланд рухнул в старинное кресло перед рабочим столом и вздохнул.
- Мне рассказали, будто ты, нагнувшись над моим отцом, грозила ему кочергой и требовала денег, - удручённо признался Роланд.
- Это неправда!
- А будь это правдой, разве ты мне призналась бы?
- Нет! Потому что никакого "будь" не было и быть не могло! Я бы в жизни такого не сделала! Ну да, я, наверное, и впрямь наклонилась над ним…
- Ага!
- Не смей мне "агакать", Роланд, не смей! Послушай, я понимаю, что тебе наболтали невесть что, но это всё ложь.
- Но ты признаёшь, что склонялась над моим отцом, так?
- Он просто попросил показать ему, почему у меня всегда чистые руки! - Тиффани тут же пожалела о сказанном. Да, это правда, но какое это имеет значение? Звучит-то подозрительно! - Послушай, я понимаю, что…
- И кошеля с деньгами ты не крала?
- Нет!
- И про кошель с деньгами ты ничего не знаешь?
- Знаю: твой отец попросил меня взять один из кошелей из металлического сундука. Он хотел…
- Где сейчас эти деньги? - перебил её Роланд. Голос его звучал тускло и невыразительно.
- Понятия не имею, - отозвалась Тиффани. И, не давая Роланду снова открыть рот, закричала: - Нет! Ты меня выслушаешь, ясно? Сиди и слушай! Я ухаживала за твоим отцом почти два года. Я привязалась к старику, я бы ни за что не стала вредить ни ему, ни тебе. Он умер, когда пришёл его срок. Когда приходит срок, с этим никто и ничего поделать не в силах.
- Тогда зачем нужна магия?
Тиффани покачала головой.
- То, что ты называешь магией, облегчило его боль, и даже думать не смей, будто такие вещи даром даются! Я на умирающих нагляделась и даю тебе слово, твой отец умер легко, вспоминая о счастливых днях.
По лицу Роланда струились слёзы. А ещё он злился на себя, злился по-глупому, что его застали в минуту слабости, как будто слёзы не пристали мужчине и уж тем более барону.
- А ты можешь забрать моё горе? - пробормотал он.
- Прости, - тихо отозвалась Тиффани. - Меня все спрашивают. Но я не стала бы этого делать, даже если бы знала как. Горе принадлежит тебе. Уменьшить его могут лишь слёзы да время; для этого они и нужны.
Тиффани выпрямилась и взяла Амбер за руку: девушка не сводила с барона внимательных глаз.
- Я отведу Амбер к нам домой, - заявила Тиффани. - А тебе, по-моему, нужно хорошенько выспаться.
Ответа не последовало. Роланд словно окаменел в кресле и, как загипнотизированный, глядел в свои бумаги. "Треклятая сиделка, - подумала Тиффани. - Вот так я и знала, что от неё жди неприятностей. Отрава проникает туда, где ей рады, а в случае госпожи Лоск отраву приветствуют ликующие толпы, и, пожалуй, без духового оркестра тоже не обошлось. О да, сиделка охотно впустила бы Лукавца. Она - ровно тот человек, который его впустит и даст ему власть - власть ревнивую, горделивую, завистливую. Но я же знаю, что ничего дурного не сделала, - напомнила себе Тиффани. - Или сделала? Я вижу свою жизнь только изнутри, а изнутри, наверное, все всегда и всё делают правильно. Ох, пропади оно пропадом! Все несут свои беды к ведьме! Но ведь нельзя поставить Лукавцу в вину всё, что люди наболтали! Как же хочется поговорить хоть с кем-нибудь - ну, помимо Джинни, - кто не обращает внимания на остроконечную шляпу! Так, ну и что же теперь делать? Да, что тебе теперь делать, госпожа Болен? Что ты посоветуешь, госпожа Болен, ты ведь мастер решать за других? Ну что ж, я бы посоветовала тебе тоже как следует выспаться. Прошлой ночью ты толком и не заснула - госпожа Пруст храпит так, что мало не покажется, - а с тех пор ещё столько всего произошло. Кроме того, не помню, когда ты в последний раз досыта ела, - а ещё не премину отметить, что ты разговариваешь сама с собой!"
Роланд, ссутулившись в кресле, глядел в никуда.
- Я говорю, я пока забираю Амбер к нам домой.
Роланд пожал плечами.
- Я ведь тебе вряд ли смогу помешать, так? - саркастически отозвался он. - Ты же ведьма.
Мать Тиффани безропотно постелила для Амбер постель, а Тиффани рухнула на свою кровать в противоположном конце просторной спальни и тут же заснула.