- Нет, из Магиверии, - серьезно ответил он, распрямляя рубашку. Впереди прямо напротив сердца был пришит большой самодельный карман.
- Орки не любят блохастых и грязных, так что он вас не тронет. - сказал Ник и гордо добавил, - тем более, с вами я.
- Зверюгу зовут Орк? - переспросила я, - это те из фэнтези, которые не существуют? Мой папа говорит, что здесь уже не водятся никакие тигры, а в море давно нет акул!
При слове "папа" Нику отчего-то стало не до смеха. Он тяжело вздохнул и тоскливо уставился на море, словно что-то вспомнил или никак не мог забыть.
- Неважно! - ответил он, срывая с шеи сухую лягушачью лапку и одевая вместо нее ворованный амулет с тремя клыками, - действительно паршиво, что я не вампир. Сейчас бы позавтракал вами и отправился искать отца.
Широкая улыбка вдруг превратилась в твердую тонкую линию, глаза резко потемнели, пропитавшись печалью. Он молча сел на песок, повернувшись ко мне стороной со шрамом, и, о чем-то задумавшись, медленно провел по нему пальцем.
- Откуда он? - тихо спросила я. Честно, лучше бы и не знать.
- Какая разница, - покачал головой Ник, рассеянно обращаясь к волнам, - было бы гораздо хуже, если б отлетела вся голова.
- Она вроде на месте, - пробормотала я, не понимая причину его внезапной грусти, он словно оказался на чьих-то похоронах, - тогда что же не так?
Ник крепко сжал кулак в области сердца, мне больше не хотелось заглядывать под эти длинные густые ресницы. Глаза стали темными, словно погасшие фонари.
- Ровно пятнадцать лет назад, в этот день я лишился матери…
- О, Господи! - прошептала я, тут же забыв и про сломанный велосипед и краденую мелочь. Тимка тоже слушал, милостиво отпустив Чироку на волю.
- Да тебе-то какая разница? Ты в этом не виновата, - продолжал Ник, даже море прекратило шуметь, соболезнуя мальчишке, - ровно пятнадцать лет назад, после того, как я появился на свет, прошло не больше двух часов. Я даже не помню ее лица. Вот эта сушеная лягушачья лапка - это все, что у меня от нее осталось.
Он сидел, как забившийся в клетку зверек, затравленный, но все еще пытающийся перегрызть ее прутья. Да, в этих лесах не должно быть тигров так же, как не должно быть босых диких мальчишек, брошенных на произвол судьбы. На его сердце шрамы гораздо глубже и страшнее, чем на лице. И легче всего о них рассказывать незнакомцам, тем, кого скорее всего больше не увидишь.
- А отец? - судорожно спросила я, молчать было невыносимо.
- Последний раз он ушел в море три года назад, - вздохнул Ник, - и вот, до сих пор я его жду на берегу. Говорят, что море забирает хороших рыбаков себе, как плату за все уловы.
- Бедняга, - прошептала я, имея в виду сразу обоих - и отца и сына, - так, значит, сегодня у тебя День Рождения?
Ник кивнул, добавив:
- Да, но я никогда его не отмечаю! Даже, когда был рядом отец. Мы просто приходили сюда, молчали, и долго смотрели на волны. Море огромное, все понимает.
- Ты видел тело отца? С чего ты взял, что он погиб? - спросила я, Ник медленно покачал нечесаной головой из стороны в сторону, - верь! И он окажется жив!
- Интересно, чем же он так занят, что меня не ищет?
- Так… ты совсем один? - пробормотала я, вовсе не то, что хотела, - с кем ты живешь?
- Неа, не один! Вон, видишь, Чирока! - возмутился Ник, не желая моей жалости, - и дедушка есть. Он делает разные штуки из кораллов и раковин. Их покупают гоблины и туристы, думая, что увозят с собой весь Мироморск. У него лавка сувениров, там вкалывают гномы, и полно всякого хлама, то есть антиквариата. Кстати, мой старик готовит так, что я чудом не съел свои пальцы!
Я облегченно вздохнула, пропустив мимо ушей и гоблинов, и гномов. Ник не мог долго унывать, его шоколадные глаза снова заблестели на солнце, особенно, когда Чирока принялся кидаться в нас песком.
Глава четвертая, про страшное пророчество. Монстр в маске
В сотне метров напротив нашего пляжа находился природный волнорез - груда огромных камней, потемневших от солнца и времени. Тимка подозрительно притих, напрочь забыв про поимку и кормление Чироки. Все это время братишка что-то высматривал в море возле волнореза.
- Там акула! - закричал он, намереваясь эвакуироваться с пляжа, - большая акула!
- Нет, приятель, - засмеялся Ник, указывая отогнутым большим пальцем в ту же сторону, - это обычный дельфин. Просто толстый.
Я прищурилась так, что глаза заболели от напряжения. Около камней плескалось не менее трех молодых дельфинов. Мы невольно залюбовались игривыми рыбами, ничуть не подозревая, что Тимка тыкал пальчиком совершенно в другом направлении. Туда, где зеленые волны резал огромный темный треугольник.
- Русалки! - закричал Ник, спешно выворачивая карманы своих штанов - на землю посыпались разноцветные конфеты, мелочь, зажигалка, складной нож и кучи мусора, - ничего не трогайте! Ждите меня и сторожите Чироку! Я знаю, как вас найти и поколотить!
- Хорошо, - ответила я под громкий плеск воды, в воздухе мелькнули голые пятки, - не утони от важности!
Я, Чирока и Тимка тут же склонились над заначкой. Похоже, Ник охотился не только на туристов в лесу, но и на сладости в супермаркете. Роки, злобно рыча, принялся зарывать пожитки хозяина в песок, Тимофей набивал карманы разноцветными конфетами. Я схватила одну теплую на ощупь в ярко-красной обертке, и незаметно отправила в свой карман. Туда же последовал сложенный треугольником клочок желтого пергамента. Надеюсь, в скором времени его разверну.
Между тем худенькая фигурка Ника быстро удалялась от берега, сверкая загорелыми плечами. Он явно выпендривался, поднимая в воздух кучу сверкающих брызг.
- Наверное, ему совсем плохо босиком, - тихо сказал Тимофей, задумчиво глядя на последний, еще не затоптанный отпечаток босой ступни Ника, - если у него будут ботинки, он станет добрее?
- Станет, если у него будут друзья, - ответила я, ставя свою ногу рядом со следом, его ступня не намного отличалась от моей.
Тимка разворачивал конфеты и со скоростью света запихивал их в рот. Я вертела в руках треугольный клочок пергамента, вдруг, на нем проявились ровные строчки:
"Никита Колтин. Актуально до 1 сентября. Несъедобно. Огнеопасно. Не мочить"
- Прям совершенно секретно, - вздохнула я, осторожно потянув уголки записки, - потому сложу все обратно и скажу, что это Роки!
Треугольник легко развернулся, перед моими глазами вспыхнули черные корявые строчки, словно кто-то наспех послал весточку из будущего:
...
Подарок дивный свой отдашь другому,
Добудешь обувь и проблем ты, а пока
Прячь сердце от воровки рыжей,
Иначе встретишь смерть на кончике клинка!
PS: Хотите точнее - платите больше!
Пока я перечитывала написанное, записка вспыхнула холодным, синим пламенем, и в моих ладонях остался лишь белый пепел. Ветер быстро развеял его по песку.
- Рыжая это же я! - вертелось в моей голове, - это от меня надо держаться подальше? И что значит "добудешь обувь и проблем"? И почему Нику грозит смерть от клинка?
Бросив быстрый взгляд на море, я громко вскрикнула. Прямо в Никиткину сторону, лениво разрезая волны, двигался огромный темный треугольник. Я тут же вспомнила, как на мой ненавязчивый вопрос о том, есть ли тут акулы, отец, смеясь, ответил: "Алиса, бойся лучше людей, они рядом на суше!". Чирока душераздирающе скулил, носясь вокруг нас по песку.
- Ник, сзади! - визжал Тимка, протягивая ко мне руки.
- Помогите! - судорожно закричала я, увидев возле каменной гряды белый нос яхты, - лодка! Ник! Плыви к лодке!
Я прижала ребенка к себе: никто не заслуживает это видеть, тем более четырехлетний малыш. Никитка нас не слышал, острый темный треугольник, вестник страшной смерти в воде, был всего в паре метров от него. Судя по плавнику, чудовище было просто громадным, и сейчас, должно быть, волочило пузо по дну. Чирока обреченно кинулся в волны за хозяином, но вся прыть закончилась, едва намок хвост.
- Ник! Сзади! - прокричали мы, собирая последние силы.
На этот раз ветер доставил наши слова прямо по адресу. Мальчишка обернулся и застыл в оцепенении, каким-то чудом удерживаясь на волнах. Дельфины, не поддаваясь панике, наблюдали за происходящим с почтительного расстояния. Стоп! Я зажмурилась и снова открыла глаза: около камней из воды по пояс высовывались три человеческие фигуры. С длинными зелеными волосами и блестящей голубоватой кожей, они не сводили с Никитки глаз. Я решила, что русалки мне просто привиделись от взвинченных нервов.
Ник застыл на месте и, обреченно вглядываясь в зеленую воду рядом с акульим плавником, собирался встретить смерть лицом к лицу. Я считала последние секунды, кляня жестокую судьбу за то, что он вынужден умереть в день своего рождения.
Плавник решительно дернулся, Тимка забился в истерике, бросаясь мне на шею. Я закрыла глаза, слезы обожгли щеки. Но вместо предсмертного крика мы услышали звонкий раскатистый смех, мерзкий и беспощадный, от которого в жилах стыла кровь, и что-то переворачивалось в желудке.
Я резко открыла глаза, брат отпустил мою шею. Ник был жив и здоров, однако, в сильнейшем бешенстве. Рядом с ним еле держался на плаву от злорадного смеха мальчишка-аквалангист, затянутый в пестрый подводный костюм. За его спиной, прямо между парой небольших ярко-синих баллонов торчал фальшивый акулий плавник.
- Потерял плавки, Ники? Нырнуть за ними? - надрывался незнакомец, на широкие подводные очки, дававшие на солнце яркие отблески, спадали темные каштановые пряди.
Судя по высокому ехидному голосу, был не старше меня, из-за бликов на воде я не смогла разглядеть его лицо. Впрочем, не очень-то и хотелось.
Несмотря на всю жестокость и нелепость происходящего, мы с Тимкой вздохнули с облегчением и одновременно плюхнулись на песок. Это был самый удачный исход ситуации, единственный из миллиона. Чирока радостно вскрикнул, тормоша лапками уши, и принялся деловито отжимать свой хвост.
- Вмажь ему, Ник! - рычал зверек, злобно сверкая глазами, - натяни очкарику глаз на пятку! Вот так, в ухо! Засунь ему плавник под жабры!
Тимка подавился большой красной конфетой, я вскочила с песка, как с муравейника.
- Что? Мне послышалось?
- Ты не ослышалась, блохастая воровка! - донесся низкий бас сзади, нетерпеливый и разозленный, - а теперь верни мне мой трин-амулет, пока еще можешь!
Мы резко обернулись: около валявшегося велосипеда стоял гориллообазный зеленокожий великан. На огромной голове, словно шлем, лежал скальп тигра, массивные плечи укрывала полосатая шкура. Большие желтые глаза горели, напоминая того тигрообразного зверя в лесу, массивные скулы, зеленый нос картошкой. Над толстыми губами торчали острые металлические клыки.
- Отлично! Твой дружок развлекается с выдрами! - из-за его плеча появилась ехидная морда неизвестного зверька, его длинный нос был сильно свернут вправо, из-за чего резкий лающий голос очень гнусавил, - твоего детеныша мы заберем с собой!
Он был кем-то средним между хорьком и крысой, грязно-серая шерсть стояла дыбом.
- Я найду ваш дрын-амулет! - мои руки лихорадочно переворачивали песок, Тимка спрятался у меня за спиной, - сейчас! Он где-то тут!
Я мельком взглянула на море: Ник без нас совершенно не скучал, беспощадно молотя кулаками визжащего "человека-акулу". Из-за камней величественно выплыла злополучная белоснежная яхта. На ней стояли трое подростков: темноволосый мальчуган и две белобрысых девчонки. По крайней мере, так я думала сначала, пока одна из подруг не заорала надменным ребяческим голосом:
- Эй, Ники, твоя подружка совсем заскучала на берегу! Смотри, она привела другого!
Я прищурилась: кричал высокий мальчишка с благородно-бледным лицом и длинными, блестящими от геля, светлыми волосами, прилежно зачесанными назад. Он единственный выделялся своей белой, под цвет лодке, рубашкой. Все его спутники были одеты, хоть "по моде и погоде", но не так стильно. Рядом с ним стояла, очевидно, его сестра-близнец, чья кожа была гораздо темнее от загара, а волосы несколько короче, чем у брата.
У руля, словно верный швейцар у ворот, сидел плотный неповоротливый мальчишка. Казалось, он был на пару лет старше остальных. Самый высокий и плечистый и, в то же время такой скучный и неприметный, что я даже не запомнила его лица. Все трое громко ржали, вероятно, они репетировали данный "розыгрыш" уже несколько месяцев.
- Быстро ешь свои штаны! - после каждого слова Ник отвешивал аквалангисту внушительный подзатыльник, в воздух поднималась куча брызг, по воде кругами пошла белая пена, - сейчас я переверну ваше корыто!
- Нет! Колтин! Тьфу! Отстань! - тонким голосом кричала жертва, пытаясь безуспешно унести ласты, - отвали! Лекс, помоги мне!
Но вместо помощи с лодки доносился громкий смех, теперь уже над своим сообщником, вот-вот готовым пойти ко дну вместе со своим гигантским плавником.
- Эй, рыжая, - рявкнул зверек со свернутым носом, окатив меня песком, - поверни сюда свою моську!
Орк, который, по всем признакам, был нашей сегодняшней саблезубой тигр-собакой, громко рассмеялся. Его карманный зверек лихорадочно рылся в песке, разбрасывая его во все стороны. Тимка неоднократно пытался поймать его облезлый вытертый хвост.
- Не старайся, Углонос! - ответил Роки, - трин-амулет у моего хозяина! Ты опоздал!
- Что? Амулет у человеческого детеныша? Хромой хрюнопень! - рявкнул Углонос, в косой пасти он сжимал сухую лягушачью лапку, - тьфу! Ты жалкий белохвостый предатель! Ты служишь убогонькому человечишке! Если остальные про нас узнают, то…
- Они нас никогда не увидят, потому что не верят! - перебил его Роки, от удовольствия виляя хвостом, я, пользуясь моментом, потихоньку подползала к Никиткиному луку, - глупый блохастый Крючконос! Я бы свернул тебе моську, но вижу кто-то меня опередил. Могу переделать тебя в Вырвихвоста или Свернишея. Хочешь? Тебя до сих пор купают от блох в гоблинской моче? Ха-ха!
- Замолчи! - рявкнул кривоносый зверек, прыгая на огромное плечо хозяина, - почему эта рыжая дылда нас видит и слышит? Ее нужно убить, пока не сболтнула лишнего!
- Брось, люди не верят своим детенышам! Тем более, если они рассказывают про таких говорящих крыс, как ты!
- Эта никому не расскажет, мы позаботимся! - ответил Углонос, затем его колючие зеленые глаза уставились в мою сторону, - мы забираем мелкого. Гоблины дорого платят за человеческих детенышей. Не хнычь, рыжая, тебе все равно никто не поверит!
- И не подумаю, - ответила я, стараясь держать лук как можно уверенней, целясь то в зеленого великана, то в его питомца, - я стреляю из лука с трех лет!
В море Ник громко и подробно всех проинформировал, кому, куда и как он собирается засунуть пластиковый треугольный плавник, а заодно и ласты! Русалки одобряюще захлопали в ладоши, звонко смеясь. Аквалангист пищал что-то о своем отце и подаче в суд.
- Бери мелкого, и уносим лапы! - скомандовал Углонос, нацепляя на шею сухую лягушачью лапку, - пока ее хахаль не приплыл!
Орк направился к Тимке, тот отчаянно заскулил, его рот был полон конфет. Я выстрелила, целясь в большой зеленый нос великана. Но стрела почему-то попала в его плечо, оставив легкую царапину. Он громко взвыл, размахивая руками.
- Простите, я не хотела! То есть отстаньте от нас! Мы блохастые! Будет изжога!
Но на орка ничего не действовало, он оттолкнул меня в сторону, схватив Тимку обеими руками. И тут произошло нечто странное - ребенок закашлялся, выпустив изо рта впечатляющие клубы огня. Такая "изжога" могла быть только после Никиткиных конфет.
Затрещала паленая тигровая шкура, орк дико взвыл и принялся кататься по песку, пару раз треснувшись зеленым затылком о наш сломанный велосипед. Я кидалась в него песком.
- Быстрее, тупоголовый! Хватай мальчишку! - верещал его зверек, поджав хвост, - хватай меня и бежим! Тьфу! Рыжая ведьма!
- И куда это мы собрались? - раздался грозный голос Ника, как же я была его рада видеть, - хочешь, чтобы я спустил твою шкуру, старый кошак?
Орк тут же поднялся с песка, схватил своего Углоноса за хвост и побежал в лес на всех четырех лапах, бормоча что-то про борзых человеческих детенышей.
Никитка принялся усиленно трясти головой, забрызгивая нас, чтобы не скучали. На загорелой шее болтался мощнейший амулет из трех клыков. Доказательство было прямо за его спиной: новенькая яхта валялась на боку, выброшенная на камни волнореза, вокруг нее суетились орущие пассажиры. Аквалангист с "ластами в зубах" и плавками на голове торопился к ним, лихорадочно гребя акульим плавником.
- Вас и на пять минут нельзя оставить! - возмутился Ник, накинув рубашку и извлекая из песка остатки своей заначки, - кто слопал мои конфеты? Пять штук! А где конверт?
- Конверт? Тут к нам приходили и, - промямлила я, виновато опуская глаза вниз, - в общем, Роки сейчас все объяснит!
Тимка, пытаясь что-то сказать, выплюнул в воздух струю огня. Чирока, злобно рыча, мотал головой и небрежно тыкал лапой в мою сторону.
- Слепая Горгулья! - ругался Ник, подскакивая ко мне, - где конверт? Что там было?
- Ничего особенного! Что-то вроде "рыжую надо проводить домой" и "не дружить с сомнительными тиграми"! И еще - хотите точнее, платите больше!
С моря донеслись очередные ругательства и громкий плеск волн. Всеобщими усилиями яхта была спущена на воду, пассажиры быстро втащили "горе-акулу" на борт и укатили прочь, оставив после себя кучу пены и дурацких мыслей. Трое русалок со звонким хохотом отправились следом, раскачивая лодку на волнах и брызгая ее пассажиров.
- Семь галлатов, как дракон слизал! Мои последние золотые монеты! - ворчал Ник, плюхаясь на песок, очевидно, имея в виду определенную сумму денег в неизвестной и, вполне возможно, не существующей валюте, - пять конфет-искорок, одна "Болтливая дюжина" и предсказание точностью в полтора галлата!
- Ничего себе искорки! Тимофей! Выплюнь эту гадость! - причитала я, боясь подойти к родному брату, - как я теперь покажу его родителям? Огнетушитель не прилагался?
Тимка, фыркая искрами, подбежал к Никитке, схватил его за руки и потащил к морю. Мы с Чирокой, недоумевая, поплелись следом. На мокром песке маленькими детскими ладошками была нарисована довольно забавная картина.
- Шабаш троллей? - улыбнулся Ник, Тимка отчаянно замотал головой, - как это нет? Вот костер, вот орк глотает гоблинов! Он, кажется, горит!
Я сразу обо всем догадалась, присела на корточки и быстро подписала открытку:
"С Днем Рождения, Ник!".
- Это ты задуваешь свечи на торте! - хихикнула я, - современный импрессионизм!
Тимка захлопал в ладоши, Чирока завилял хвостом.
"Как думаешь, если у него будут ботинки, он станет добрее?" - вертелись в моей голове простые наивные слова брата. И тут мне пришла отличная идея, попробовать сделать первой что-то светлое, доброе. Я набрала в легкие побольше воздуха и запела "С Днем Рождения тебя, Ник", как если бы мы с ним дружили с детства.