Я отвязал привязь от ветки и смотал верёвку с её шеи. Затем освободил ей руки, и отложил верёвку в сторону.
- Возможно, вам стоило оставить меня связанной, или поместить мои ноги в распорки, - заметила она.
- В этом не будет необходимости, - отозвался я.
Она потерла запястья, возможно, я связал её слишком туго. Но мне было важно, чтобы девушка осознала себя связанной.
- Что Вы собираетесь делать со мной? - взволнованно спросила она.
- Много чего, но среди прочего, я собираюсь несколько улучшить собственность твоего господина, - уклончиво ответил я.
Она смотрела на меня, явно не понимая моих намерений.
- Встать на руки и колени, - приказал я.
Она повиновалась беспрекословно.
- Видишь этот хлыст?
- Да, Господин, - вздрогнув, ответила она.
- Я дам тебе ин или два, чтобы заползти на шкуру, которую я расстелил на траве, - объяснил я. - После того, как Ты там окажешься, я буду без колебаний использовать хлыст за попытку покинуть покрывало в течение следующего ана. Кроме того, если я сочту необходимым, применю его, даже, когда ты будешь на шкуре.
- Я поняла, Господин.
- Иди, - скомандовал я.
Она поползла к расстеленной шкуре. Присев на ней, она посмотрела на её края. Это был её остров безопасности, или возможной безопасности. Она знала, вне этого островка, в течение следующего ана, её ждёт хлыст и боль, что её ждёт на нём, она пока не знала. Конечно, это была известная хитрость дрессировщиков рабынь, обычно используемая только со свежими невольницами, молодыми и неопытными девушками, боящимися сексуальных аспектов их рабства. Их заводят в большую комнату, обычно пустую, или почти пустую, исключая большую постель. Там им сообщают, что их будут пороть где угодно в комнате за исключением постели, но возможно могут, ударить и на ней. Само собой разумеется, девушки бросаются к кровати и боится оставлять её в течение всего назначенного им срока, видя в ней место возможного убежища, несмотря на то, что именно там и будет иметь место её сексуальная эксплуатация и обладание ими. Некоторые тренеры, если остаются недовольны, могут сбросить девушку, и заняв место между нею и кроватью, нанести ей несколько ударов плетью, прежде чем позволить запрыгнуть назад. Там, в месте возможной безопасности у неё будет шанс ещё раз отчаянно попробовать, быть более приятной. Кстати это может быть единственный раз в месяц, когда девушка будет спасаться на кровати. Пока навыки рабыни не улучшаются, её местом безопасности могут оказаться меха, или циновка, или даже голые камни или кафель, в ногах постели. Действительно, многие рабовладельцы даже превосходных рабынь отправляют спать в ногах своей кровати. Возможно, уже слишком очевидно, что данное упражнение, с таким оригинальным использованием кровати, должно переломить страх новообращённой рабыни перед постелью и поощрить видеть это в выгодном свете, как место относительной безопасности, комфорта и удовольствия. Возможно, во враждебном окружении она пожелает его защиты и значимости, и захочет поскорее там очутиться. Позже, конечно, исходя из более возвышенных причин, она придёт к тому, чтобы смотреть на постель с ещё большим рвением и привязанностью. На ней ей разрешат служить её господину и на ней, она в свою очередь, почувствует его прикосновения, как любящая отдающая себя рабыня.
- Сядь на левое бедро, - велел я, - Вытяни правую ногу, ладонями обопрись на покрывало.
- Вы не можете убить меня, - предупредила она. - Я принадлежу не Вам!
- Это - спорный вопрос, - ответил я. - Поскольку я держу украшенный бисером хлыст, как мне кажется, в этом контексте, я действительно имею такие права по отношению к тебе. Во всяком случае, даже если я этого не сделаю, то моя жалоба мальчишкам, переданная ими твоему владельцу, конечно, будет рассмотрена. А уж он тогда будет решать, заслуживает ли твоё неповиновения или возникшие трудности того, чтобы наказать тебя смертью. А так как Ты - стадная девка, то сомневаюсь, что он будет долго думать над этим вопросом. Вот так-то лучше, - усмехнулся а, когда она приняла положение, которое я предписал.
- Пожалуйста, не жалуйтесь мальчишкам, - запросила она. - Они очень жестокие!
- Они не жестокие. Они - всего лишь хорошие пастухи, - поправил я.
- Когда я не смогла их ублажить, они избили меня хлыстами, - пожаловалась она.
- Не волнуйся, - сказал я, и тут же предупредил: - Если я не буду доволен, я сам умею хорошо обращаться с хлыстом. А потом я решу уже решу, жаловаться твоим пастухам или нет.
Она застонала.
- У тебя хорошая изящная фигура рабыни, - отметил я, рассмотрев её в этой позе. - Вы можешь поблагодарить меня.
- Спасибо, Господин.
- Многих волнует вопрос, почему же, тогда Ты настолько никчёмна. Ты стоила шкуру, затем два ножа, а в конце только зеркало. Теперь Ты докатилась до стада. Почему тебя ценят столь низко?
- Я не знаю, Господин.
- Мальчики сказали мне, что Ты - кусок льда.
- Что я могу поделать с этим, если я невосприимчива? - спросила она. - Такова моя природа.
- Я также заметил, что Ты высокомерна и неприветлива. Таким образом, с какой стороны не посмотри, Ты - никудышная рабыня.
Она раздраженно дёрнула головой, за что я тут же сильно хлестнул её, по правому бедру. Она вскрикнула от резкой боли, и посмотрела вниз, на край шкуры.
- На твоём месте я бы дважды подумал, прежде чем я стал издавать сердитые звуки или нетерпеливые жесты, - посоветовал я своей подопечной.
- Да, Господин, - всхлипнула девушка.
- Ты находишь мужчин привлекательными?
- Какое это имеет значение, если я в любой момент могу быть ими изнасилован для их удовольствия? - спросила она.
- Ты находишь их привлекательными? - повторил я свой вопрос, поднимая хлыст.
- Иногда, - призналась она, - они заставляют меня чувствовать себя неловко.
- Каковы были твои отношения с мужчинами до порабощения?
- Неужели Ты не можешь просто взять меня и использовать?
- Говори, - сказал я, и вновь продемонстрировал хлыст.
- Когда-то, несмотря на то, что была гордой свободной женщиной Ара, я чувствовала желание вступить в семейные отношения с мужчиной.
- Понятно, - кивнул я поощрительно.
- Я решила, что разрешу некоторым из них, на основе моего собственного тщательного отбора, рассмотрев их со всех сторон и в разных ситуациях, познакомиться со мной, чтобы я могла бы, из числа их, выбрать достойного моей дружбы. Тогда, возможно через какое-то время, если бы я почувствовала себя настолько готовой, и если бы он был полностью приятным и совершенно подходящим мне, то я могла бы принять его предложение о вступлении в семейные отношения со мной.
- И как у тебя проходило это дело?
- Я собрала много молодых мужчин, - сказала она. - Я сообщила им о своей готовности к знакомству и поставила им строгие условия отношений в семье, такие как абсолютное равенство, и тому подобные.
- И что произошло дальше? - спросил я, уже зная ответ.
- Все ушли, вежливо попрощавшись, - обиженно ответила она, - и я никогда не видела их снова, за исключением одного маленького, похожего на урта, который сказал мне, что он полностью разделяет мои взгляды.
- Вы вступили в брак с ним?
- Я обнаружила, что его интересовало только моё богатство, - зло сказала она. - Я прогнала его.
- Ты была сердита и обижена, и решила полностью посвятить себя ведению бизнеса, - угадал я.
- Да.
- А ещё, исходя из других аспектов твоей истории, я заключаю, что Ты стала корыстной и жадной.
- Возможно, - пробормотала она.
- А затем Ты была захвачена, приведена в Прерии, и сделана рабыней.
- Да. Могу я как-то выбраться из этого положения? - спросила она, с надеждой гладя на меня.
- Нет, - остудил я её.
- Вам нравится то, что Вы видите?
- Ты должна надеяться, что мне понравится то, что я вижу, - поправил я.
Она с трудом сглотнула.
- Да, - всё же ответил я. - Мне нравится то, что я вижу.
- Я полагаю, что должна быть благодарной за это.
- Я думаю, что я был бы благодарен на твоём месте, так как Ты - рабыня.
- Конечно, - сказала она, и с горечью добавила: - Но я не хочу быть выпоротой или убитой.
- Да, я надеюсь на это.
- Вы любите заставлять голых женщин позировать для вашего удовольствия? - поинтересовалась она.
- Да, - не стал я отказываться от очевидного.
- О, - произнесла она.
- Я думаю, что Ты просто боялась своей женственности, - объяснил я. - Это кажется совершенно ясным, даже рассматривая твои действия в Аре. И кстати это, весьма обычно для свободных женщин, потому что они чувствуют, что глубокая женственность может вызвать любовь, а любовь для женщины, всегда подразумевает неволю, пусть не всегда предполагая верёвки и цепи.
Она посмотрела на меня заплаканными глазами.
- Когда тебя отвергли как женщину, тебе причинили боль и рассердили. Ты решила для себя сделать так, чтобы никогда больше не повторился подобный оскорбительный отказ. Теперь мне понятно, почему Ты стала враждебна к мужчинам, и за что Ты возненавидела их. Ты захотела превзойти их, это была бы твоя особая месть на них. Ты пришла, к тому, что стала бояться определенных чувств. И Ты отступила ещё дальше от своей природной женственности.
- Нет, нет, нет, - плакала она, размазывая по лицу слёзы. - Я - плохая рабыня только потому, что я холодна! Это - моя природа! Я не могу ничего поделать с этим!
- Это не твоя природа. И Ты можешь изменить это, - сказал я зарёванной девушке.
- Господин?
- Ползи к траве, - приказал я. - Быстро!
Она задрожала, но поползала к месту указанному мной.
- На колени, в позу для наказания плетью! - скомандовал я ей.
Она встала на колени, дрожа, опустив голову в траву, уперев в скрещенные, как если бы они были связаны запястья. Я трижды ударил её хлыстом.
- Теперь Ты - выпоротая рабыня, не так ли? - спросил я.
- Да, - прорыдала она, - Я - выпоротая рабыня.
- Ты принадлежишь мужчинам, - сказал я, и ей стегнул ещё раз.
- Я попытаюсь быть приятной! - крикнула она сквозь слёзы.
- Я уверен, что Вы сделаешь это, мое дорогое животное. Но интересный вопрос состоит в том, преуспеешь ли Ты, - усмехнулся я, добавил ещё два удара.
- Ой! - закричала она от боли. - О-о-ой.
- Ты умоляешь меня о том чтобы тебя пустили на одеяло?
- Да, Господин!
- Разрешаю тебе возвратиться, на одеяла, рабыня.
Она стремительно бросилась назад к шкуре, и легла на живот на ней, словно благодаря за предоставленную ей относительную безопасность. Она задыхалась от плача.
- На спину, рабыня! - последовала моя следующая команда, я не собирался давать ей время, чтобы прийти в себя. - Руки вдоль тела, ладони вверх, правое колено поднять.
Вздрагивая и морщась от боли в исполосованной спине, она подчинялась.
- Каково место женщины? - грозно потребовал я ответа.
- У ног мужчин!
- И где Ты сейчас находишься?
- У Ваших ног! - плакала она.
- Кто Ты?
- Рабыня, рабыня!
- Мужчины достаточно долго терпели тебя, рабыня. Это терпение уже на исходе.
- Да, Господин!
- Ты больше не свободная женщина, - напомнил я. - Это - всё для тебя теперь позади. Ты - теперь только порабощённая женщина, всего лишь рабыня, в полной власти мужчин.
- Да, Господин, - она задыхалась от страха и плача.
- Соответственно, Ты больше не можешь думать о себе как свободная женщина, тем более позволять себе поступать так. Ты должна впредь, думать и поступать как рабыня. Ты должна чувствовать как рабыня, жить и любить как рабыня!
- Да, Господин, - отвечала она сквозь рыдания.
- Рабыня.
- Да, Господин.
- Никаких препятствий больше не существует между тобой и твоей женственностью.
- Нет, Господин, - сказала она, испуганно.
Я уронил хлыст около шкуры, и присел на корточки около девушки.
- Когда я тебя трогаю, Ты должна чувствовать, глубоко и полно, концентрированно и превосходно, с благодарностью, радостно и покорно, и позже, когда Ты отдашься мне, Ты сделаешь это, безусловно, полностью, безоговорочно и беспомощно, не сдерживая себя ничем.
- Но тогда я должна стать ничем, всего лишь рабыней, беспомощной в руках её господина.
- Да, именно так!
Она в ужасе смотрела на меня. Я встал на колени рядом с лежащей рабыней.
- Сядь, - велел я. - Обними меня руками за шею.
Она повиновалась.
- Губы рабыни, - отдал я следующую команду.
Она сложила губы, и затем я нежно поцеловал их.
- Это ведь теперь не столь страшно, не так ли? - спросил я, отстраняясь.
- Что делают мужчины с рабыней, когда действительно хотят её? - прошептала девушка.
- Всё.
- А что должна дать им рабыня?
- Всё, и даже больше.
- Я боялась, и надеялась, что так и будет.
Я улыбнулся.
- Вы видите? Я - рабыня.
- Я знаю, - ответил я. Она была женщиной.
- Вы читали книгу Притиона Клеркуса с Коса? - вдруг спросила она.
- Неужели бывшая свободная женщина, гражданка Ара, читала это? - удивлённо спросил я.
Это был трактат о неволе.
- Рабыня, не ставит условий, она не желает мелких требований к ней, она не просит лёгкости, она ничего не просит, она дает всё, она стремится любить и самоотверженно служить, - процитировала она на память.
- Ты хорошо запомнила это, - заметил я.
- Вы читали это? - всё же хотела знать она.
- Да, - ответил я.
Я отлично помнил это изречение. Девушка, возможно, когда-то слышала и запомнила его.
- Я всегда была очарована неволей, - вдруг призналась она, - но я никогда не ожидала, что сама стану рабыней.
- Поцелуй меня, рабыня, - попросил я.
- Слушаюсь, Господин.
- Теперь Ты боишься, что как рабыня, можешь быть отвергнута?
- Теперь, как рабыня я вижу, что это не имеет значения. Боязнь таких вещей, ко мне не относится. Скорее надо следить, чтобы быть абсолютно приятной. Если я отвергнута, это не имеет значения, поскольку я - всего лишь рабыня, как рабыня я - ничто. Я являюсь бессмысленной и ничего не стоящей вещью. Таким образом, какое может иметь значение, если я должна презираться и отвергаться? Просто я должна попробовать ещё раз, снова стремясь беспомощно служить и любить.
Я не отвечал ей. Зачем? Пройдёт совсем немного времени, и она, в любом случае, сама изучит, что меньшее чего должна бояться рабыня - это быть отклонённой. Скорее она должна бояться обратного. Она как раз должна опасаться, что один только вид её будет приводить мужчину в полубезумное состояние от страсти, и что возможно, он не остановится до тех пор, пока не поместит её в свои цепи.
- В своём трактате, Притион Клеркус, прежде всего, озабочен только одной формой неволи, той, что касается рабыни для удовольствий, - объяснил я.
- Это верно.
- Но рабство многогранно, и некоторые его виды, несомненно, довольно страшны и неприятны.
- Да, - вздрогнула она, ибо слышала, об использовании рабства в сельском хозяйстве, и в таких местах, как общественные кухни и прачечные. Несомненно, она была наслышана о позорном рабстве и рабстве мести. Одной из форм рабства мести является рабство замещения, в котором одна женщина, полностью невиновная, порабощается и становится объектом ненависти, вместо другой женщины, называемой "по-крайней-мере-временно-недоступной", при этом даже получая её имя. Женщина заменитель в этой ситуации, конечно, действительно порабощается. Даже если ненавистная женщина позже захвачена, её заменительница не освобождается. Она обычно может быть просто продана или обменена.
- Но общим знаменателем для любого вида рабства является то, что женщина должна быть полностью покорной и приятной и во всех отношениях, и она полностью объект желаний её господина.
- Да, Господин.
- Ты можете поцеловать меня снова, рабыня, - разрешил я.
- Да, Господин, - сказала она, и прильнула к моим губам, а я осторожно положил её обратно на покрывало. Её руки всё ещё были сомкнуты на моей шее.
- Вы собираетесь учить меня быть приятной?
- Да.
- Значит, Вы будете улучшать, собственность моего владельца.
- Да. Но я собираюсь сделать несколько больше, чем просто научить тебя, как ублажать мужчин.
- Что же? - удивилась она.
- Когда я закончу с тобой, моя голая красотка в бисерном ошейнике, Ты будешь очень сильно отличаться, от тебя теперешней.
Она смотрела на меня, молча и непонимающе.
- Я собираюсь превратить тебя в мечту мужчины об удовольствии, - объяснил я.
- Сделайте так, - попросила она, и приступила к своей трансформации.
- Пожалуйста, пожалуйста, - плакала девушка. - Не оставляйте меня! Я прошу Вас! Дотроньтесь меня ещё раз, пожалуйста! Я прошу Вас, не оставляйте меня! Я не знала, что могло произойти что-то подобное этому! Пожалуйста, я прошу Вас, прикоснитесь ко мне снова! - Она умоляла меня сжимая в своих объятиях. Её слезы вымочили мои руки и грудь.
- Ты просишь этого как рабыня?
- Да, Господин! Я умоляю об этом как рабыня!
- Замечательно.
- Какой же дурой я была, пока оставалась свободной женщиной! - прошептала она.
- Ты была всего лишь невежественной, - поправил я.
- Тогда я не знала, что значит быть рабыней, беспомощной и чувственной.
Я не отвечал.
- Я не знала, что такие чувства могут существовать, - всхлипывала она. - Я никогда не чувствовала ничего подобного этому. Они настолько подавляющие.
- Они связаны с господством и подчинением, - объяснил я.
- Когда я вам отдавалась, то боялась, что могла умереть, - призналась девушка.
- Это был всего лишь маленький рабский оргазм, - заверил я.
Она посмотрела на меня с любопытством.
- Вне того что Ты испытала, лежат безграничные горизонты экстаза. Я думаю ещё ни одна женщина, не смогла достичь их.
- Это намного больше, чем просто физические ощущения, - признала она.
- Это является психофизическим. Это - неразрывное эмоциональное, физическое и интеллектуальное единое целое.
- Теперь, я буду нуждаться, в частых прикосновениях мужчины, - сказала она.
- Да, это так.
- Вы сделали это со мной, - упрекнула она меня.
- Это должно было быть сделано давно, - усмехнулся я.
- Но теперь, что я буду делать, если мужчина не захочет удовлетворять меня?
- Попытайся стать такой, чтобы он оказал тебе снисхождение, - предложил я.