Кендрик оглянулся по сторонам и заметил, как Нейтен с криком выпустил меч из рук. На нём висели двое прилипал: один вгрызался ему в запястье, другой – в шею. Третий монстр нацелился когтями бедняге в лицо. Кендрик понял, что ещё миг – и Нейтену придёт конец.
Он долю секунды поколебался, вспоминая, как плохо обращался с ним Нейтен, но потом отбросил сомнения прочь – кодекс чести обязывал его помогать любому, кто в этом нуждался. Кендрик до последней крови дрался за каждого в своём отряде, не зависимо от того, кто чего заслуживал.
Кендрик рванул вперёд, чтобы спасти Нейтену жизнь. Он со всей силы размахнулся цепью, и точным ударом сбил двоих тварей с воина. Понимая, что не получиться убить их всех за раз, он перебросил кистень в другую руку, выхватил с пояса короткое копьё и метнул его свободной рукой. Копьё взмыло вверх и очень вовремя сразило монстра, который уже был у Нейтена перед носом.
Твари подняли оглушительный вой, и начали слаженно отступать, карабкаясь обратно на дерево и взбираясь как можно выше, облепляя ветки, будто птицы. Оказавшись на безопасном расстоянии, они сменили вой на странный писк, и с опаской следили глазами за Кендриком и его кистенём.
На поле битвы воцарился покой, и люди Кендрика начали подбирать оружие и осматривать раны. Все они стонали и кряхтели от царапин и укусов – никто не вышел из схватки невредимым.
Когда Кендрик оглянулся на людей с Перевала, он заметил в них перемену: теперь они смотрели на него с уважением. Эти рыцари, так холодно принявшие его в начале похода, наконец-то начали ему доверять. Он это заслужил.
Только один из них вёл себя, как прежде.
Нейтен волком взглянул на Кендрика, повернулся к нему спиной и отошёл подальше. Кендрику такое выражение благодарности за спасённую жизнь показалось странным.
Зато к нему подошли Колдо и Людвиг.
"Ты храбро сражался", – сказал Колдо. "Вы, рыцари Кольца, доказали, что достойны".
"Сегодня вы спасли наших людей", – добавил Людвиг.
"Не всех", – возразил мрачный голос.
Кендрик обернулся и увидел Нейтена, хмуро стоящего над телом одного из солдат.
"Этого не спасли", – добавил он.
Кендрик взглянул на погибшего – это был незнакомый ему воин с Перевала. Он лежал на спине в окровавленных доспехах, и смотрел неподвижными глазами в небо. Ему досталось слишком много глубоких ран.
"Мы похороним его со всеми почестями", – сказал Кендрик, опечаленный утратой.
Нейтен злобно сверкнул глазами.
"Мы не хороним своих мертвецов, чужак", – процедил он. "На Перевале это не принято. Мы приносим каждого обратно в королевство, чтобы сжечь в священном пламени. И не забывай, что он погиб из-за тебя".
Кендрик, задетый его словами, молча смотрел, как другие солдаты подняли тело и положили на лошадь поперёк седла. Древесные твари запищали громче, и Кендрик увидел, что они снова смотрят вниз с угрозой.
"Метёлки готовы", – объявил Колдо. "Пора возвращаться".
Все взобрались в сёдла, и один из товарищей Нейтена оглянулся через плечо на качающееся дерево.
"Древесные прилипалы", – сказал он, мрачно качая головой. "Дурная примета. Наша миссия проклята".
"Ничего не проклято", – раздражённо бросил Людвиг.
"Увы, мой господин", – ответил солдат. "Мы всего лишь должны были замести след, а получили столько ран и потеряли одного бойца. Вы прекрасно знаете, также, как и я, что мы никогда не вернёмся на Перевал".
Кендрик сидел верхом, смотрел, как солнца начинают заходить за пики Перевала далеко на горизонте, и чувствовал тоже самое. Им овладевало скверное предчувствие, необъяснимая тяжесть надвигавшейся беды. Простая миссия пошла наперекосяк, и проблемы только начинались. Он знал это по ощущению пустоты внутри.
Он почему-то тоже не сомневался, что вернуться им не суждено.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Дариус стоял на маленьком круглом дворе, обнесённом со всех сторон стенами, и с любопытством смотрел на загадочного мужчину перед собой. Его тренер от Империи, человек, вмешавшийся и спасший ему жизнь, стоял сейчас перед ним в простой коричневой мантии, с обычным деревянным посохом, и Дариус не знал, что о нём думать. Он представился Декланом. С одной стороны, благодаря ему Дариус был до сих пор жив, за что испытывал к нему благодарность, но, с другой стороны, Даруис не знал, чем заслужил особое отношение и чего незнакомец захочет взамен. Окажется ли он таким же жестоким, как и все остальные?
Деклан, в свою очередь, тоже внимательно разглядывал Дариуса, при чём так, будто узнал его. В его взгляде читалось уважение к Дариусу, как к воину, и тот понятия не имел, откуда оно взялось. Этот человек был настолько необычным, настолько неуместным здесь, в сердце Империи, со своей коричневой мантией и палкой вместо оружия. Дариус никогда не видел, чтобы кто-то так умело дрался и сумел уложить столько солдат почти что голыми руками. Перед ним был самый быстрый и ловкий воин из всех, и Дариус чувствовал, что сможет многому у него научиться.
Деклан не спускал с Дариуса спокойного взгляда и хранил молчание, будто ждал чего-то, а Дариус не знал, что следует сказать или сделать. Ведь этот человек явно служил Империи, а следовательно, он либо собирался либо сам его убить, либо подготовить к выступлению на арене, что в конечном счёте тоже означало смерть.
Дариус с опаской следил за каждым жестом Деклана, когда тот наконец сделал шаг вперёд и снял с пояса небольшую связку ключей. К удивлению Дариуса, он по очереди открыл замки на обеих парах его кандалов. Тяжёлые кандалы рухнули на землю, и Дариус сразу почувствовал себя на тысячу фунтов легче. Он потирал затёкшие запястья и лодыжки, заново привыкая к своему весу и свободе движений.
Затем Деклан удивил Дариуса ещё больше, сняв у себя с пояса наточенный меч и протянув его Дариусу рукоятью вперёд.
Тот недоверчиво смотрел на оружие, ожидая подвоха.
"Зачем вы даёте мне меч?" – спросил Дариус. "Я ведь могу вас им убить".
Деклан лишь улыбнулся в ответ.
"Ты этого не сделаешь", – ответил он.
Дариус снова уставился на меч, затем медленно протянул руку и схватился за рукоять. Оружие приятно тяготило руку.
"Вы сняли с меня кандалы", – сказал Дариус. "Зачем?"
Деклан снова улыбнулся.
"Тебе не нужно меня бояться", – произнёс он. "В этих стенах ты в гораздо большей безопасности, чем за ними. Любой из моих сослуживцев с удовольствием бы тебя прикончил, а я – единственный, кто хочет, чтобы ты жил".
"Но почему?" – недоумевал Дариус.
Деклан отошёл на несколько футов и окинул его оценивающим взглядом Дариуса.
"Моя работа в том, чтобы готовить парней к боям на арене. Ещё ни разу никто не выжил. Я могу продлить им жизнь, но не спасти. Но в тебе я вижу нечто особенное. Ты из тех, у кого, возможно, есть шанс".
Дариус посмотрел на него с сомнением.
"Я вижу в тебе, – продолжал Деклан, – мальчишку, который, не смотря на возраст, уже стал мужчиной, который заслуживает право драться по-настоящему. Мальчишку с таким сильным воинским духом не должны убить на заднем дворе, не сняв с него кандалов и цепей".
"Значит, вы сохранили мне жизнь только ради того, чтобы сделать из меня лучшего воина, ведь тогда зрители на арене смогут на славу повеселиться, глядя, как меня убивают?" – спросил Дариус раздражённо.
Ему стало противно от такой перспективы, и он выпустил меч из рук. Клинок с лязгом упал на щемлю, подняв небольшое облако пыли, а Дариус поднял глаза и дерзко посмотрел на тренера.
Деклан удивлённо покачал головой, медленно отвернулся и стал нарезать круги по двору.
"Как тебе умереть – быстро или с достоинством – решай сам", – сказал он. "Я предлагаю тебе шанс. Один единственный шанс. И это самый ценный дар, который у меня для тебя есть. Больше не о чём говорить", – заключил он, глядя Дариусу в лицо.
Дариус встретился с ним взглядом, а затем неуверенно перевёл глаза на лежащий в пыли меч.
"Если я вас убью, – сказал Дариус, – вы не сможете больше тренировать этих мальчиков. Они станут умирать быстрее, игры потеряют зрелищность, и, возможно, Империя решит совсем их прекратить".
Деклан улыбнулся.
"Плохо же ты знаешь Империю", – ответил он. "Чужая смерть всегда доставляет им удовольствие – неважно, быстрая или медленная. Я всего лишь винтик в огромном механизме. Но если ты считаешь меня своим врагом, выпусти гнев. Сразись со мной. Иди сюда и увидишь, как нужно драться. Если, конечно, ты не боишься".
Дариус вспыхнул от негодования, шагнул вперёд, потирая натёртые запястья, наклонился и поднял меч.
Он посмотрел на острое лезвие, а затем на безобидный посох мужчины.
"У меня стальной клинок", – сказал Дариус. "И я убивал противников намного страшнее вас. Это вам с вашей палкой нужно бояться, а не мне".
Деклан улыбнулся.
"Что ж, давай проверим, сможет ли твоё лезвие повредить мою палку. Всё зависит от того, умеешь ли ты им пользоваться".
Дариус заорал от ярости и бросился на мужчину, возбуждённый возможностью выместить на ком-то давно скопившуюся злость.
Он высоко занёс меч и со всей силы опустил его на невозмутимого тренера.
Каково же было удивление Дариуса, когда он спотыкаясь пролетел мимо цели, потому что противник со скоростью молнии отступил в сторону в самый последний момент.
Дариус развернулся к нему лицом и с удвоенной яростью пошёл в атаку. Издав боевой клич, он снова замахнулся мечом.
На этот раз Деклан застал его врасплох тем, что не стал ни отходить, ни уклоняться, а, наоборот, шагнул ему навстречу. В тот же момент Деклан перехватил посох обеими руками, увёл его в сторону, подошёл вплотную к противнику и подсёк запястья Дариуса, как раз тогда, когда он опускал меч. У Дариуса от боль разжались кулаки и он выронил оружие.
Дариус торопливо нагнулся, чтобы поднять клинок, но мужчина упёр конец посоха ему в грудь и толчком повалил его на спину.
Дариус лежал и униженно смотрел на тренера снизу вверх, а тот слегка улыбнулся и сделал ещё один круг по двору, прежде чем обратиться к нему снова.
"Ты знаешь, в чём разница между рыцарем и мастером боевого искусства?" – спросил Деклан. "Рыцарь горд, отважен и благороден. Он служит чести и ничего не боится. Он в любой момент готов вступить в бой, равно как и проявить милосердие. Он не подчиняется своим страхам".
Дариус рывком потянулся к мечу, надеясь незаметно его поднять и застать тренера врасплох, но Деклан заметил его попытку, выждал момент и концом посоха отшвырнул меч в другой конец двора. Затем он ударил Дариуса носком ноги между рёбер, и тот покатился по земле.
Деклан усмехнулся и как ни в чём не бывало продолжил свою речь.
"Мастер боевого искусства, – сказал он ровным тоном, – обладает всеми этими качествами и ещё многими другими. Иногда он первым рвётся в бой, а иногда последним берётся за оружие. Он непредсказуем, в отличие от остальных. У него свой кодекс, законы битвы у него в крови сплавились с его собственными убеждениями. Его главная цель всегда – выиграть.
Мастера легко распознать – он очень спокоен. Ему нужно только одно простое оружие. Он не стремится ничего никому доказать. Иногда он кажется совсем застывшим, но, когда приходит время, он становится быстрым, как молния, и наносит удар самым неожиданным способом. Как муха летит над озером – тихо и быстро, так, что и не заметишь. И даже лёгкое касание его оружия может нанести больший урон, чем целый легион рыцарей".
Дариус, разозлённый, вскочил на ноги, пересёк двор, подхватил меч и ринулся на Деклана, однако, стоило ему развернуться, как Деклан непонятным образом оказался позади него, размахнулся посохом и ударом по лодыжкам сбил его с ног. Дариус снова полетел в пыль.
"Твоя проблема в том, – всё также спокойно продолжил Деклан, стоя над ним, – что по-прежнему просто рыцарь. Эта арена завалена трупами рыцарей. Я тренировал их всех. Там собираются все отважные – это настоящий рыцарский турнир. Путь рыцаря – это поединки, соревнования, бесконечная необходимость доказывать своё достоинство. Но главное, конечно, – самосовершенствование. Но чтобы выжить на арене рыцарем быть недостаточно. Нужно быть воином. Мастером".
"А откуда вам знать, что нужно, чтобы выжить, если никому это не удавалось?" – спросил Дариус сердито, вытирая кровь с губ и поднимаясь на ноги. Он снова поднял меч и атаковал, резко опустив лезвие вниз, но Деклан перевернул посох поперёк и отвёл от себя удар. Дариус рубил мечом, оттесняя Деклана назад, а тот отклонял его удары вправо и влево, и металл стучал о дерево, не нанося ему никакого вреда.
Деклан даже не вспотел. Он сохранял спокойствие и равновесие до тех пор, пока эта игра ему не приелась. Тогда он замахнулся посохом с в сторону и хлёстким ударом по запястью отправил меч Дариуса лететь по воздуху. Тем же движением он коснулся концом посоха виска противника, и Дариус, повалился на землю.
Поверженный Дариус тяжело дышал, чувствуя себя как никогда неуверенно, и осознавая наконец всю тщетность своих усилий. Он не мог сравниться с этим мужчиной – тот был в тысячу раз быстрее, сильнее и смертоносней, чем Дариус представлял себя в самых смелых мечтах. Щурясь от солнца, он поднял глаза и увидел, что Деклан стоит над ним и протягивает ему руку.
Дариус ухватился за его ладонь и позволил себя поднять.
"Я знаю, – ответил Деклан, – потому что я – единственный выживший".
Дариус был ошеломлён.
"Вы?!" – переспросил он. "Вы выжили?"
Деклан ничего не сказал, а Дариус почувствовал, как вокруг его нового знакомого сгущается туман тайны.
"Вы будете меня тренировать?" – спросил Дариус с надеждой, переводя дыхание. "Вы сможете сделать из меня мастера?"
Деклан, к удивлению Дариуса, резко развернулся и пошл прочь.
Дариус смотрел ему вслед и сгорал от любопытства.
"Кто вы?" – крикнул он вдогонку.
Но мужчина не обернулся и вышел через железную дверь, оставляя Дариуса одного во дворе. Тот, слушая эхо собственного голоса, пытался понять, почему мужчина, с которым он только что познакомился, казался ему странно знакомым.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Лоти проснулась от лязга металла и тут же подскочила, озираясь вокруг и пытаясь понять, где находится. В горле у неё пересохло, глазам было сложно привыкнуть к тусклому освещению, а в голове всё ещё мелькали картинки снов. Ей снилось бесконечное путешествие в железной повозке, в конце которого она съезжает с края мира и катится по скалам, падая в океан.
Лоти проснулась с ощущением, что что-то неладно, и начала восстанавливать в памяти предыдущие события. Там, где она сейчас оказалась, было душно и тяжело дышать. В воздухе клубилась пыль, сквозь которую она разглядела очертания прутьев решётки и поняла, что заперта в клетке. При первой же попытке встать, она ударилась головой о низкий потолок и тут же легла обратно. Оглядевшись внимательней, она заметила, что вокруг на грязном полу беспорядочно лежит ещё дюжина тел. Она кое-как развернулась и увидела, что за прутьями была пыльная пустыня, от которой рябью расходились волны жара. Стало ясно, что клетка стояла в центре крохотной оживлённой деревушки, по улицам которой сновали взад-вперёд повозки с лошадьми и бродили закованные в кандалы рабы. Она услышала щелчок, и сердце её сжалось от ужаса, потому что этот звук был знаком ей слишком хорошо – надзиратель неподалёку хлестал раба кнутом по спине.
Потом она вспомнила, что сделала её мать. Та завела её и брата в ловушку и продала их в рабство. Это был непростительный поступок.
"Сестра", – послышался голос.
Лоти вздохнула с облегчением, узнав этот голос, и обернулась к своему брату, Локу, который был прикован рядом с ней. При виде его у неё на глазах выступили слёзы радости.
Они обнялись, и она крепко прижала его к себе.
"Ты проспала весь день", – сообщил он. "Работорговцы привезли нас сюда прошлой ночью и бросили в этот загон для скота. Теперь мы ждём, как решится наша судьба".
Лоти ужаснулась от того, на что её обрекла собственная мать.
"Как она могла так с нами поступить?" – спросила она.
Лок горестно опустил голову.
"Должно быть, у неё была на то причина", – ответил он. "Наверное, она решила, что так будет лучше для нас".
Лоти яростно тряхнула головой. Лок всегда выгораживал мать, что бы та ни натворила.
"Лучше для нас?" – переспросила она. "Лучше чего это может быть? Мы снова в рабстве".
Он пожал плечами.
"Возможно, она думала, что если бы мы остались с Дариусом, нас ожидала бы худшая участь".
Послышалось бряцанье ключей, и Лоти, обернувшись, похолодела, когда увидела, как надзиратель вытащил из клетки нескольких рабов, схватил их за лодыжки и поволок по камням. Затем несчастных подняли и пинком отправили в поле – туда, где сотни других таких же разбивали скалу и выбирали из почвы обломки.
Ещё двое надзирателей приблизились к клетке, и Лоти, переполненная ненавистью, потянулась рукой и нащупала спрятанный на поясе кинжал. Она не собиралась мириться с рабской долей – ни за что в жизни. В этот раз он собиралась погибнуть, сражаясь.
Когда надзиратели подошли вплотную, она обернулась к Локу.
"Такого больше не будет", – сказала она решительно. "Я больше никогда не стану рабыней".
Лок успокаивающим жестом положил ладонь ей на запястье и едва заметно в темноте покачал головой.
"Прошу тебя, сестра, не делай этого. Умоляю. Ради меня. Прибереги свой пыл для другого раза. Ты убьёшь одного и погибнешь сама".
"Я в любом случае погибну", – сказала она. "Так я хоть одного из них заберу с собой. Почему бы мне этого не сделать?"
"Потому что я, – быстро и настойчиво прошептал он, – хочу убить многих".
Она взглянула на него и изумилась серьёзности его выражения. Нехотя, она разжала кулак и вернула кинжал на место.
"Как?" – спросила она.
Надзиратели отперли клетку, вошли внутрь и выбрали себе следующего раба, как вдруг Лок бросился к ним.
"Мы добровольцы!" – крикнул он.
В наступившей тишине надзиратели презрительно осмотрели его с ног до головы.
"Ты?" – спросил один, издевательски смеясь.
Лок покраснел.
"Не смотрите на мою руку", – ответил он. "Я могу работать не хуже остальных. Я всю жизнь проработал в копях".
"Что ты делаешь?" – прошептала ему Лоти, но он не обратил на неё внимания.
"В копях?!" – переспросил надзиратель. "Ты должен знать, что с этой работы большинство рабов не возвращается. Никто не идёт туда добровольно. Девять из десяти останутся там навсегда".
Лок кивнул.
"Я знаю", – ответил он. "И я вызываюсь добровольцем".
Надзиратели переглянулись, затем один из них кивнул другому, и она вывели Лоти и Лока наружу.
"Что ты наделал?" – спросила Лоти, когда их уводили.
Тот украдкой улыбнулся.
"Увидишь, сестрёнка", – ответил он. "Увидишь".