Я сказал сестричкам принести нашатыря, а сам пошел переодеваться. Когда я вернулся, его уже не было. Сестрички рассказали, что, нюхнув из баночки и очнувшись, он был тих и задумчив. Вежливо извинился перед ними, сказал, что у него уже ничего не болит, и убежал.
Закусив лимончиком, с удивленным видом врач посмотрел мне в глаза и спросил:
– Зачем убежал? Я как раз хотел ему на руку эластичную повязку наложить, – но не выдержал и, подмигнув, засмеялся.
Долго еще мы с ним сидели и болтали за жизнь и только глубоко за полночь вызвали такси и разъехались по домам.
Спасение рыбаков
Утром 21 Июня 2012 года погода выдалась на редкость хорошая. Наше судно, контейнеровоз 135 метров длиной, следовало из коста-риканского порта Лимон в венесуэльский Пуэрто-Кабельо. Несмотря на ранний час, солнце жарило вовсю, а на море стоял почти полный штиль. Только большие, но пологие волны океанской зыби немного покачивали судно.
Прошло всего несколько часов, как наш теплоход покинул порт. Впереди – трехдневной переход. На вахте на мостике стоял капитан. Вдруг он заметил на экране радара, что немного в стороне от курса находилось какое-то маленькое судно. Посмотрев в бинокль, на гране видимости, он разглядел небольшую рыбацкую лодку. Над ней поднимался густой черный дым. Ему стало интересно, что делает такая маленькая лодка в почти пятидесяти милях от берега, и он немного изменил курс, чтобы подойти поближе.
Обнаружилось, что на носу лодки слабо горит, зато сильно дымит костер. На лодке четыре человека кричат и машут руками. Капитан решил остановить судно (это не так просто – остановить большое судно, идущее полным ходом) и узнать, в чем дело. На всякий случай приготовили пожарные шланги, если это окажется ловушка пиратов (такие случаи бывали). Судно сделало несколько кругов, чтобы замедлить ход, и, наконец, приблизилось к лодке вплотную. Стало понятно, что это рыбацкая моторная шлюпка. Рыбаки на ней выглядели очень изможденными. Они сразу попросили воды, и мы сбросили им несколько бутылок минералки, которую они сразу же жадно выпили.
Один из рыбаков упал на колени и стал страстно молиться и кланяться, по всей видимости, благодаря Бога за вовремя подоспевшую помощь. Как оказалось, у них сломался мотор, а на радиостанции сели батарейки. Они уже несколько дней дрейфуют по течению, и их довольно далеко отнесло от обычного места лова. Два дня назад у них закончилась пресная вода, и надежд на спасение почти не осталось. Увидев на горизонте наш контейнеровоз, они решили поджечь свою пластиковую лодку, чтобы подать дымовой сигнал.
Им повезло с безветренной погодой, не говоря уж о том, как невероятно повезло, что их сигнал заметили. Рыбаки уже находились вдали от проторенных морских путей, суда там ходили нечасто. В течение ближайших нескольких дней им реально грозила мучительная смерть от жажды.
Капитан немедленно сообщил в костариканский Кост Гард об обнаруженных рыбаках, с указанием их точных координат. Порт буквально сразу ответил, что в течение ближайшего часа вышлют спасательный катер. Рыбаки очень этому обрадовались. Мы на всякий случай спустили им две двадцатилитровые канистры питьевой воды и запас продуктов – хлеба и консервов. Впрочем, им оставалось ждать спасательный катер всего несколько часов.
Наше судно и так сильно выбилось из расписания, поэтому мы не могли дальше стоять на месте. Еще раз спросив, нужна ли им какая-либо помощь, мы пошли дальше. А спустя несколько часов получили сообщение от спасателей, что рыбаки ими благополучно найдены и находятся на пути домой.
"Сладкая" баржа
Прочел недавно историю про четырех военнослужащих советской армии, которые в 1960 году провели сорок девять суток без еды и воды на унесенной в море барже. Мне вспомнилась другая история, рассказанная одним моим знакомым матросом.
Происходило всё в середине девяностых годов, когда челночество достигло своего максимального расцвета. Челноки ездили в Турцию и целыми пароходами везли оттуда всякий ширпотреб. Особо выгодно было возить сладости: конфеты, жевательную резинку и дешевый шоколад. Дешевка, закупленная в Турции оптом, затем продавалась в розницу на Украине, в разы дороже.
По времени это совпало с развалом пароходств в Украине, когда множество моряков осталось без работы. Вот мой товарищ от безденежья и подрядился к таким "бизнесменам" на баржу матросом и по совместительству охранником. Баржа была небольшая, закрытая сверху. В единственный трюм можно было попасть только по проходу с трапом. На палубе проход запирала герметичная дверь с висячим замком. Для матроса-охранника на палубе был маленький железный вагончик, сделанный из старого, списанного двадцатифутового контейнера. В вагончике помещались только шкаф с одеждой, несколько полок, койка, маленький столик и самодельная печка. Навигационные огни питались от аккумулятора, который заряжался от солнечной панели. Для связи у матроса была ручная радиостанция типа "уоки-токи".
В течение месяца эту баржу вручную загружали под завязку турецкими сладостями. Затем буксиром, на тросе, возвращали в Украину. Обычно это занимало от двух до трех дней, потом долго выгружали. Всё это время матрос дежурил на барже. Его это, в общем-то, устраивало, так как делать почти ничего не надо, а платили неплохо, кроме того, имелась возможность подработать грузчиком.
Но вот лето закончилось, и работать стало сложнее. Во-первых, похолодало, и приходилось топить печку, чтобы не замерзнуть. Во-вторых, зимой в Черном море начинается сезон штормов, и находиться на барже во время переходов было тяжко. Но нужны были деньги, и он продолжал там работать.
И вот как-то зимой разыгрался особо сильный шторм. Посередине перехода из Стамбула в Одессу на буксире заглох двигатель. Волнение на море большое, и баржу дергало, пока трос не оборвался. Баржу и буксир начало относить друг от друга. Через несколько часов двигатель на буксире кое-как починили, но завести трос на баржу не смогли, так как шторм разыгрался не на шутку. На буксире решили идти в ближайший порт, чтобы переждать шторм и нормально отремонтировать двигатель. Баржа с моим товарищем осталась дрейфовать посреди моря.
О пропаже баржи с человеком сразу не объявили, скорее всего, груз был контрабандный. Кроме того, на буксире считали, что шторм закончится за пару дней, и столько же времени займет ремонт, и затем они легко найдут баржу, так как место потери было известно точно. Они ошиблись. Шторм бушевал и заканчиваться не собирался! Ремонт тоже затянулся, так как не оказалось необходимых запчастей.
Только через неделю буксир отправился на поиски баржи. За это время баржу унесло черт знает куда, и сразу ее найти не удалось. Пришлось обращаться к турецкой береговой охране. И прошла еще неделя, прежде чем баржу обнаружили и передали координаты на буксир. Мой друг и баржа были спасены и отбуксированы в пункт назначения. В общей сложности моряк продрейфовал один в море две недели.
Он мне рассказал эту историю несколько лет спустя. Ранее не рассказывал, потому что хозяин баржи не хотел огласки. И предложил ему неплохие деньги, чтобы тот молчал (отказаться было чревато, хозяин, кроме всего, был еще и криминальным авторитетом). В общем, историю замяли, и огласки она не получила.
Рассказал он и о том, как выживал в одиночку эти две недели.
Первой проблемой стала вода. У него на барже была только одна бутыль с пятью литрами воды. Он экономил ее, как мог, но всё равно она закончилась на четвертый день. Он пробовал собирать снег. Но на палубе снега не было, его смывало волной. Немного снега и льда скопилось на крыше жилого вагончика. При сильнейшем ветре и качке ему приходилось забираться на скользкую крышу и с помощью кочерги (никакого инструмента на барже не было) отбивать лед и складывать его в чайник, затем он кипятил воду на печке и пил ее. Льда на крыше хватило всего на несколько дней, после этого ему пришлось залезать на мачту с навигационными огнями, чтобы сбивать оттуда сосульки, при этом он чуть было не выпал за борт. Спасло его то, что он предварительно привязался веревкой к мачте. На второй неделе шторм приутих и пошел снег. Матрос лепил из снега "снежки" и складывал в трюм. Трюм не отапливался, и снег не таял. Этих запасов ему хватило до самого спасения.
С теплом проблем не было. На палубе был приварен большой металлический ящик с углем для печки. Главная сложность – выбрать момент, чтобы забросить уголь в печку, так как баржу волны сильно кидали из стороны в сторону, и при открытии дверки всё содержимое топки норовило высыпаться наружу.
А вот с продуктами – беда. Они закончились примерно одновременно с водой. Но умереть с голоду на барже, полной еды, было бы нонсенсом. Единственная трудность: вся еда заперта в трюме на большой висячий замок. Ключей у моряка нет. Опасаясь воровства, хозяин груза опломбировал дверь и забрал ключ с собой. Из инструментов у парня – только самодельная кочерга, сделанная из согнутой толстой проволоки. Сбить замок не получалось. Почти целый день ушел на то, чтобы изгибать в разные стороны с помощью кочерги петли, на которых висел замок, пока они не отвалились. В трюме было несколько десятков тонн карамелек, жвачек, шоколадок, леденцов… Всё очень сладкое и высококалорийное. Другой еды не было.
Всё время своей одиссеи матрос не унывал. Он ни на миг не сомневался, что его рано или поздно спасут: Черное море – это всё-таки не океан. После спасения его перевели на другую работу, не связанную с морем, с повышением в зарплате. Сейчас он вспоминает о тех страшных днях с улыбкой, только вот с тех пор совсем не ест сладкого.
Карнавал в Бразилии
Было дело – стояло наше судно в порту Виктория в Бразилии. И как раз подходило время карнавала (карнавал в Бразилии проходит не только в Рио). К шествию город готовился серьезно: на центральной улице построили несколько сцен для выступлений. Вдоль всего маршрута перед кабаками и кафешками выставили столики. Чтобы обеспечить себе хорошее место обзора, мы договорились с одним рестораном и заблаговременно забронировали столик в первых рядах.
Столик стоил довольно приличных денег, и далеко не все мои товарищи согласились участвовать в этом мероприятии, тем более можно посмотреть шоу и бесплатно. Места мы заняли заранее и не спеша поглощали пиво под местные закуски. Народу скопилась тьма! На сценах играла музыка, выступали местные артисты. Народ веселился, напитки поглощались с невероятной скоростью. Везде работали ресторанчики и просто уличные продавцы всякой снеди.
И вот, наконец, началось шествие. Не буду описывать это феерическое действие – не хватит слов. Если хотите, посмотрите записи, их в Интернете множество. Скажу лишь, что это бесподобно. Вначале шли коллективы, затем одиночки, потом разные секс-меньшинства и трансвеститы. Затем просто все, кому не лень. Шествие длилось несколько часов, а гуляния затянулись до утра. Уже поздно ночью, полный впечатлениями, я вернулся на судно и лег спать.
С утра, после завтрака, начался "разбор полетов". Все делились своими впечатлениями и приключениями. Попутно смотрели местный канал по телевизору, где показывали репортаж со вчерашнего карнавала.
Один моторист еще в самом начале шествия отошел чуть в сторону сфотографироваться с одной ослепительной красоткой: в одних стрингах, зато вся в перьях. Говорит, что только почувствовал вспышку света в глазах и боль в затылке и очнулся в какой-то канаве, под утро, в одних трусах, оттого, что по нему пробежала крыса. Хорошо хоть, что жив остался. Так и шел через весь город в порт босиком, в одних семейных труселях. Через проходную его пропустили: по славянской морде было видно, что он неместный. Охранники ему, бедолаге, даже дали попить и спрашивали, что случилось. Впрочем, его рассказ их не удивил – тут такое часто, особенно во время карнавала.
Другой матрос, мучаясь похмельем, но, тем не менее, очень эмоционально размахивая руками, рассказал, с какими классными девочками он вчера познакомился. Что они затянули его к себе в колонну, и он прошел с ними мимо трибун. Что он их тискал за задницы, а они хихикали и лезли ему в штаны, щупали его набухший член. Разгоряченный рассказом и заново пережитыми воспоминаниями он решил попить чайку и уставился в телевизор. И вдруг закричал: "Глядите, это же я!" И точно: по телевизору показывали колонну нарядно разряженных местных, среди которых, обнимая двух "девиц", шествовал пьяный матрос.
Ошибиться было невозможно – его показывали крупным планом. "Девицы" выглядели как-то подозрительно. Всё пояснил диктор: "И вот перед нами колонна секс-меньшинств. О! Смотрите, у них появился новый дружочек!" Матрос подавился чаем и лишился дара речи. Мы ржали, как кони.
Откашлявшись, матрос почесал затылок и сказал:
– Хорошо, что я с ними после шествия бухать не пошел. А ведь предлагали! Точно бы анальной невинности лишили бы.
С тех пор к нему намертво прилипла новая кликуха – Дружочек.
В общем, если будете в Бразилии на карнавале, не ходите по одиночке. И сохраняйтесь бдительность: наличие груди не означает, что перед вами девушка.
Как я пробежал сто километров
"Вот уже тридцать лет в нашем городе-герое Одессе проводится велосипедное ралли "Сто километров по Поясу Славы". Велосипедисты должны преодолеть это расстояние не более чем за десять часов. В наших соревнованиях обычно принимает участие более двух тысяч человек. Маршрут проходит по местам героической обороны Одессы в 1941 году. Сами соревнования посвящены Дню освобождения города – 10 апреля 1944".
Услышав эти новости по телевизору, я вспомнил тот далекий 1990 год, когда я принял участие в беговом марафоне "Сто километров за двадцать четыре часа по Поясу Славы". Как ни странно, добежал до финиша. Тогда я учился на втором курсе в Одесской мореходке. Порядки были строгие. Каждый день утреннее построение и шагом марш на занятия. За малейшее нарушение или неуспеваемость отчисляли безжалостно. Тогдашний декан был большей любитель спорта и в преддверии марафона сделал объявление, что каждый, кто согласится принять участие в этом мероприятии и добежит до финиша, получит двухнедельный отпуск.
Как раз в это время я ухаживал за очаровательной девушкой, с которой познакомился в турклубе, где занимался альпинизмом и спелеологией. Дальше поцелуев у нас не заходило. Наверное, из-за нерешительности и неуверенности в себе. Она тоже активно занималась альпинизмом и спортом и как раз собиралась в поход в конце апреля, приглашала меня с собой. Поэтому возможность получить две недели отпуска как раз в нужное мне время я упустить никак не мог. Тем более, парень я тогда был здоровый и натренированный, хотя специально бегом не занимался. Кроме того, моя девушка идею пробежать сто километров восприняла с большим энтузиазмом, обещала прийти поболеть и помочь, чем сможет. Да и самому мне было интересно испытать себя. В общем, я решил бежать.
В день старта погода выдалась прекрасная. Ласково светило весеннее солнце, дул легкий ветерок. Не жарко, но и не холодно – то, что надо. Принять участие в забеге мог любой желающий. При регистрации каждому выдавали номер на грудь и на спину, повязку на голову. Также дали специальную книжечку с картой маршрута и пустыми страничками, куда на контрольных пунктах ставили печати. Народу собралась тьма. И вот выстрел из пушки (да-да, из настоящей пушки) – старт.
Бежали мы небольшой группой из однокашников и знакомых. Особенно не торопились, переходя с бега на быстрый шаг, потом снова на бег. Разговаривали мало, так как сбивалось бы дыхание. Но всё равно, когда рядом бежит товарищ, как-то легче. Организованно соревнование было отлично. Весь маршрут размечен красными флажками, на поворотах – указатели. Каждые несколько километров стояли столики, где можно было бесплатно попить воды и поесть печенья.
Наверное, поэтому до первой крупной контрольной точки на тридцать втором километре добежали почти все, отвалилось только несколько совсем задохликов. На контрольном пункте – небольшой отдых. Горячий чай, шоколад, печенье. Моя девушка, делая мне массаж ног, говорила, что гордится мной. У меня открылось второе дыхание. Побежал дальше.
Местное население относилось очень доброжелательно: подбадривало криками, махало руками, предлагало попить водички. Но усталость уже постепенно накапливалась. Появилась пока еще не боль, но тяжесть в ногах и спине. Бежишь и чувствуешь малейшие неровности дороги. И уже такая мысль: "Может, ну его на фиг?" Но собрал волю в кулак и бежал.
И вот пятьдесят пятый километр. От училища стоят несколько армейских палаток с топчанами. Горячий обед и массаж. Половина пути позади. Это воодушевляло. Но когда думалось, сколько еще надо пробежать, становилось страшно. Бывалые бегуны советовали, что лучше на шаг не переходить. Лучше медленно, но бежать, а то после таких остановок можно и не захотеть снова бежать. Учту. Из моих товарищей добежала едва ли половина, и те растянулись по трассе. Моя девушка меня страстно поцеловала и заявила, что я лучший. После отдыха полегчало, но стартовать – тяжело, хотя через несколько километров снова вошел в ритм.
Левой-правой, левой-правой. Ноги переставлял уже на автомате. В голове пустота. О дороге уже не думал, находился как бы в полусне, бежал на автопилоте. Темнело, Дорогу указывали лампочки-маячки. Бежишь – будто идешь на судне по фарватеру реки. Дорога стала хуже: местами даже грунтовка. Моему телу ужасно не нравилось, что с ним вытворяли. Меня мотало из стороны в сторону, как пьяного.
Вот он – восемьдесят первый километр. Предложили горячий ужин, но есть не хотелось – нет сил. Моя девушка меня не бросила – ждала. Это радовало. Попыталась меня обнять, а я ей: "Иди на фиг, сил нет на нежности". Но не обиделась, сделала мне массаж… Всё-таки она – чудо. Сил уже не осталось, но бросать глупо, ведь бежать – совсем немного. О товарищах даже не спрашиваю, мне уже всё равно.
Сжав зубы, сделал первые шаги – это труднее всего. Снова бежал, каждый шаг – пытка. Но, наверное, я мазохист, продолжал бежать. Дорога стала лучше. Сознание включалось только на поворотах. Как добежал до девяносто первого километра – не помню, слишком устал.
На девяносто первом не останавливался. Чувствовал, если остановился бы, то больше не встал. Как ни странно, на последних километрах открылось очередное сто двадцать пятое дыхание, бежать стало легче. Или, может, это потому, что нечто внутри меня понимало, что скоро всё закончится.
На последних ста метрах вдоль дороги горели факелы – красота необыкновенная. Всё. Финиш. Приветливые лица, все меня поздравляли, жали мне руки. Огненный поцелуй от любимой. Сдал карту: мой результат – 17 часов 17 минут. Я смог! Я добежал!
Следующие несколько дней жил на квартире у своей девушки. Ходить практически не мог – ноги не поднимались, походка, как на лыжах. Но моя ненаглядная за мной трогательно ухаживала. Через недельку жизнь наладилась, всё полностью прошло. В газете напечатали имена тех, кто добежали, и мое в том числе. Я ужасно горд собой. Собирался в поход в Крым.
В этом походе моя девушка согласилась стать моей женой. И вместе мы уже более двадцати лет.
Газету со своим именем хранил лет пять, пока ее не растерзал живший у меня в то время и сбежавший после из клетки попугай. Но о попугае – отдельная история.