- Отлично! - заявил Ильдефонс. - А теперь давайте посмотрим отображение. Не исключено, что в прошлый раз оно ввело нас в заблуждение, поэтому на этот раз мы будем смотреть внимательно и не допустим такой ошибки. Сарсем, отображение!
На стене вспыхнул текст "Голубых принципов". Ильдефонс довольно фыркнул.
- Я оказался прав! Мы все были сбиты с толку - даже почтенный Гуртианц, который читает Монстритуцию в третий и решающий раз. Гуртианц! Будь так добр, прочти интересующий нас абзац вслух!
Гуртианц монотонно забубнил:
- "Лицо, сознательно и умышленно изменяющее, искажающее смысл, уничтожающее или скрывающее "Голубые принципы" или любую их копию, виновно в преступлении в той же мере, что и его сообщники, и должно понести наказание, предусмотренное Приложением "Д". Если указанные деяния совершены в ходе противоправного действия или с противоправными целями, мера наказания избирается в соответствии с Приложением "Г"".
Ильдефонс обернулся к Аш-Монкуру, который стоял, вытаращив глаза и разинув рот.
- Аш-Монкур! Все-таки я оказался прав, и ты должен это признать.
- Да-да, похоже на то, - рассеянно пробормотал тот и укоризненно поглядел на Сарсема, который поспешил спрятать глаза.
- Ну вот, с этим вопросом покончено! - объявил Ильдефонс. - Давайте вернемся в Баумергарт и продолжим расследование.
- Мне что-то нездоровится, - мрачно проговорил Аш-Монкур. - Подними свою завесу, чтобы я мог вернуться в свое поместье.
- Это невозможно! - отрезал Ильдефонс. - На рассмотрении должны присутствовать все. Если помнишь, мы разбираем иск против Риальто.
- Так ведь нет больше никакого иска против Риальто! - пролепетал Визант Некроп. - Дальнейшее его рассмотрение лишено какого бы то ни было интереса. Пора возвращаться по домам, приглядывать за своим имуществом!
- А ну все живо в Баумергарт! - гаркнул Ильдефонс. - Я не потерплю дальнейших пререканий!
Волшебники понуро поплелись к вихрелету и всю обратную дорогу просидели молча. Аш-Монкур трижды вскидывал палец, как будто хотел обратиться к Ильдефонсу, но каждый раз спохватывался и прикусывал язык. Вернувшись в Баумергарт, волшебники хмуро проследовали в Большой зал и расселись по своим местам. Человек в черном все так же стоял в тени, как будто за все это время ни разу не сдвинулся с места.
- Итак, возобновим рассмотрение иска, поданного Риальто, и встречного иска против него самого, - нарушил молчание Ильдефонс. - Кто хочет высказаться?
В зале царила мертвая тишина. Ильдефонс обернулся к человеку в черном.
- Риальто, что ты можешь сказать?
- Я изложил мои претензии к Гуртианцу и его соучастникам и теперь жду решения по делу.
- Присутствующие здесь лица делятся на две категории: Риальто, истец, и ответчики, которыми являемся все мы. В таком случае нам остается лишь обратиться за указаниями к "Голубым принципам", и сомнений в результате быть не может. Риальто, как Наставник я постановляю, что ты бесспорно доказал свою правоту и имеешь право получить обратно арестованное имущество и оговоренный штраф.
Риальто вышел вперед и облокотился на кафедру.
- Я одержал безрадостную и бесполезную победу над теми, кого считал друзьями.
Он обвел собравшихся взглядом. Не многие отважились посмотреть ему в глаза.
- Эта победа далась мне отнюдь не просто, - ровным голосом продолжал Риальто. - На своем пути я встретился с трудностями, страхами, разочарованием. И все же я не намерен пользоваться преимуществом. От каждого из вас, за одним исключением, я требую лишь одного: вернуть все мое имущество обратно в Фалу. Кроме того, каждый из вас должен будет отдать мне по одному камню-иоун в качестве штрафа.
- Риальто, ты проявил мудрость и великодушие, - сказал Ао Опаловый. - Разумеется, своей победой ты не снискал себе большой популярности, напротив, я вижу, как Гуртианц с Зилифантом скрипят зубами. Я признаю свою ошибку, соглашаюсь с наказанием и смиренно отдам тебе камень-иоун. И всех своих товарищей я призываю поступить точно так же.
- Хорошо сказано, Ао! - воскликнул Эшмиэль. - Я разделяю твои чувства. Риальто, кто этот человек, для которого ты решил сделать исключение в наказании, и что побудило тебя принять такое решение?
- Этот человек - Аш-Монкур, которому нет прощения. Своей попыткой попрать закон он попрал всех нас. Вы все - ничуть не меньше его жертвы, чем я сам, хотя ваши страдания еще впереди.
- Аш-Монкур должен лишиться магии и всех способностей к магии. Это наказание привел в действие Ильдефонс, пока я говорил с вами. Аш-Монкур, которого все вы видите сейчас, уже не тот человек, каким он был всего час назад, и в эту самую секунду Ильдефонс вызывает своих слуг. Они доставят его на местную кожевню, где ему подыщут подходящее занятие.
- Что же касается меня, я завтра же вернусь в Фалу, где продолжу жить прежней жизнью. По крайней мере, я на это надеюсь.
18
Шалуке Пловчиха сидела у реки Тс под голубыми осинами, которые росли по берегам и частично скрывали Фалу из виду. Риальто закончил приводить хозяйство в порядок и вышел из дома. Девушка повернула голову, увидела, что он приближается, и вновь устремила взгляд на воду.
Риальто присел рядышком и, откинувшись назад, принялся рассеянно наблюдать за игрой темных солнечных бликов на бегущей воде. Потом повернул голову, вгляделся в ее нежный девичий профиль, в грациозную позу. На этот раз Шалуке облачилась в песочного цвета шаровары, плотно облегающие щиколотки и свободно струящиеся вдоль бедер, черные туфельки и белую блузку с черным кушаком. Ее темные волосы были стянуты алой лентой. В своем времени, подумалось Риальто, она была совершенной, лучшей из лучших. А теперь кто?
Девушка почувствовала на себе его взгляд и вопросительно посмотрела на него.
- Шалуке Пловчиха, Фуруд Заряница, и что мне с тобой делать?
Совершенная вновь устремила взгляд на воду.
- Вот и я тоже не знаю, что мне с собой делать.
Риальто вскинул брови.
- Нельзя не признать, эта эра, последняя из отпущенных Земле, во многом смутна и тревожна. И все же ты ни в чем не нуждаешься, тебе не докучают недруги, ты вольна приходить и уходить, когда пожелаешь. Что же тебя печалит?
Шалуке Пловчиха пожала плечами.
- Я показалась бы капризной, если бы начала жаловаться. Ты ведешь себя учтиво и обращаешься со мной достойно и великодушно. Но мне очень одиноко. Я наблюдала за тобой на собрании, и оно напомнило мне стаю крокодилов, нежащихся на илистых отмелях реки Кайик.
Риальто поморщился.
- И я тоже?
Шалуке, поглощенная своими раздумьями, не ответила на этот вопрос.
- При дворе Восходящей на Востоке Луны я была совершенной, лучшей из лучших! Знатные вельможи наперебой старались коснуться моей руки, когда я проходила мимо, мне вслед неслись приглушенные восхищенные восклицания. Здесь же меня чураются, как будто я худшая из худших, никого не волнует, источаю ли я аромат духов или вонь свинарника. Я стала мрачной и угрюмой, меня терзают сомнения. Неужели я такая некрасивая, глупая и скучная, что от одного моего вида всех охватывает апатия?
Риальто отклонился назад и запрокинул голову к небу.
- Вздор! Иллюзия! Наваждение!
Шалуке улыбнулась робкой, пленительно-печальной улыбкой.
- Если бы ты обошелся со мной недостойно и силой заставил покориться твоим желаниям, у меня осталась бы хотя бы моя гордость. Твоя учтивая отстраненность лишает меня даже этого.
Риальто в конце концов обрел дар речи.
- Свет не видывал такой непостижимой девушки, как ты! Сколько раз руки у меня так и чесались схватить тебя, но всякий раз я обуздывал свои порывы, чтобы не испугать и не обидеть! А теперь ты обвиняешь меня в холодности и называешь крокодилом? Мою почтительную и возвышенную сдержанность ты приняла за старческое бессилие! Это я должен чувствовать себя уязвленным!
Риальто вскочил на ноги и, опустившись на траву рядом с ней, взял ее за руки.
- Правду говорят, что красавицы всегда жестокосердны! Даже сейчас ты терзаешь меня тонкой и изощренной пыткой!
- Да? Расскажи мне, что ты называешь пыткой, чтобы я могла повторить ее снова!
- Ты страдаешь оттого, что я якобы не замечаю твоего присутствия. Но если следовать твоей логике, твоя гордость была бы уязвлена ничуть не меньше, будь на моем месте Дульче-Лоло с его выразительными ступнями, или Зилифант, или даже Визант Некроп. То, что это я, Риальто, обошелся с тобой так низко, похоже, дело десятое! Теперь во мне говорит мое собственное тщеславие: я что, настолько непривлекателен? Неужели ты не испытываешь ко мне ни малейшего расположения?
Шалуке Пловчиха наконец-то улыбнулась.
- Вот что я скажу тебе, Риальто: будь на твоем месте Дульче-Лоло, Зилифант или Визант - или кто угодно еще, кроме Риальто, - я не сидела бы здесь и не держала тебя за руки.
Риальто с облегчением вздохнул и привлек ее к себе, их губы соприкоснулись.
- Ну что, все недоразумения и противоречия благополучно разрешились, быть может, Двадцать первая эра теперь покажется тебе чуть менее мрачной?
Шалуке покосилась на солнце, которое висело над самой рекой Тс.
- В некоторой степени. И все-таки, а вдруг солнце погаснет прямо сейчас, пока мы сидим на берегу? Что тогда?
Риальто поднялся на ноги и потянул ее за собой, потом поцеловал.
- Кто знает? Наше солнце вполне может протянуть еще сотню лет!
Девушка со вздохом кивнула на дряхлое светило.
- Смотри, как оно помаргивает! У него усталый и зловещий вид! Впрочем, может быть, спокойная ночь пойдет ему на пользу.
Риальто прошептал ей на ушко что-то насчет того, что ей-то уж на спокойную ночь рассчитывать точно не приходится. Шалуке потянула его за руку, и они, обнявшись, медленно зашагали в Фалу.
3 МОРРЕЙОН
1
Архивейльт Зезамедес, копавший корни горечавки в лесу Был, взмок от натуги. Он скинул плащ и вновь взялся за работу, но блеск его голубой чешуи заметили Герарк Предвестник и чернокнижник Шрю. Они тайком подкрались к Зезамедесу и набросились на архивейльта. Потом накинули на его гибкую шею арканы и потащили туда, где он не мог натворить бед.
После множества усилий, сотни угроз и стольких же попыток Зезамедеса наброситься, извернуться и напасть, волшебники притащили его к замку Ильдефонса, где уже собрались все прочие окрестные маги, снедаемые нетерпением. В былые времена Ильдефонс главенствовал над волшебниками и теперь председательствовал на слушании. Первым делом он потребовал от архивейльта назвать свое имя.
- Меня зовут Зезамедес, о чем тебе прекрасно известно, старый Ильдефонс!
- Да, - сказал Ильдефонс, - я узнаю тебя, хотя в последний раз видел со спины, когда мы обратили тебя в бегство и загнали обратно на Джангк. Ты понимаешь, что, вернувшись, подписал себе смертный приговор?
- Нет, Ильдефонс, ибо я больше не архивейльт с Джангка. Я переселился на Землю и заявляю, что вновь принадлежу к сословию людей. Даже мои прежние товарищи презирают меня.
- Все это прекрасно, - отвечал Ильдефонс. - Но ты остаешься изгнанником. Где сейчас твой приют?
Вопрос был задан словно бы вскользь, и Зезамедес дал на него столь же небрежный ответ.
- То там, то здесь, я наслаждаюсь свежим воздухом Земли, так не похожим на едкие испарения Джангка.
Но Ильдефонса было не так-то просто сбить с толку.
- Какие вещи ты с собой захватил? К примеру, сколько камней-иоун?
- Давай поговорим о других вещах, - предложил Зезамедес. - Я хочу присоединиться к вашему кружку и, как будущий товарищ всех здесь присутствующих, нахожу эти арканы унизительными.
- Какая неслыханная наглость! - вспылил Гуртианц. - Отвечай, сколько у тебя камней-иоун?
- У меня при себе несколько камешков, - с достоинством отвечал Зезамедес.
- Где они?
Архивейльт обратился к Ильдефонсу:
- Прежде чем отвечать, могу я узнать, каковы ваши намерения?
Ильдефонс дернул свою желтую бородку и принялся разглядывать люстру.
- Твоя судьба будет зависеть от множества факторов. Предлагаю тебе выдать камни-иоун.
- Они спрятаны в моей хижине под половицами, - мрачно признался Зезамедес.
- И где же она находится, твоя хижина?
- На опушке леса Был.
Риальто Великолепный вскочил на ноги.
- Подождите здесь! Я проверю, правда это или нет.
- Не спеши! - замахал руками Гильгед. - Я знаю те места как свои пять пальцев. Я пойду!
- Назначаю комиссию в составе Риальто, Гильгеда, Муна Волхва, Гуртианца, Кильгаса, Ао Опалового и Барбаникоса, - безразличным тоном произнес Ильдефонс. - Они отправятся в хижину и изымут всю контрабанду. В заседании объявляется перерыв до вашего возвращения.
2
Некоторое время спустя имущество Зезамедеса было разложено на буфете в большом зале особняка Ильдефонса, включая и тридцать два камня-иоун: сферических, эллипсоидных, веретенообразных, каждый размером с небольшую сливу, со сполохами бледного огня внутри. Сеть не давала им разлететься подобно сонным пузырям.
- Ну вот, теперь у нас есть от чего оттолкнуться в расследовании, - сказал Ильдефонс. - Зезамедес, каков источник этих могущественных предметов?
Архивейльт дернул своими высокими черными султанами от удивления, не то настоящего, не то притворного. Его все так же удерживали на месте два аркана. Мгла-над-Устлой-Водой держал одну веревку, Барбаникос - другую, чтобы Зезамедес не мог дотянуться ни до одного из них.
- А как же неистовый Моррейон? - поинтересовался архивейльт. - Неужели он не открыл вам эту тайну?
Ильдефонс недоуменно нахмурился.
- Моррейон? Я уже почти позабыл это имя… Что там были за подробности?
Герарк Предвестник, который досконально знал историю двадцати минувших эр, принялся излагать дела давно минувших дней.
- После того как архивейльтов повергли, был заключен договор. Архивейльтам оставили жизнь, а они за это согласились раскрыть источник камней-иоун. Благородный Моррейон получил приказ разузнать этот секрет, и с тех пор о нем больше не слышали.
- Его обучили всем тонкостям процесса добычи! - заявил Зезамедес. - Если хотите узнать этот секрет, отыщите Моррейона!
- Почему же он не вернулся?
- Не могу сказать. Ну как, хочет еще кто-нибудь узнать, где источник камней? Я с радостью продемонстрирую весь процесс еще раз!
На некоторое время воцарилось молчание. Потом Ильдефонс внес предложение:
- Гильгед, не хочешь? Зезамедес сделал интересное предложение.
Тот облизнул тонкие коричневые губы.
- Сперва я хотел бы услышать словесное описание процесса.
- Пожалуйста, - ответил архивейльт. - Только позвольте мне сначала свериться с одним документом.
Он сделал неожиданный шаг к буфету, отчего Мгла с Барбаникосом налетели друг на друга, потом отскочили назад.
Воспользовавшись тем, что веревки провисли, архивейльт схватил Барбаникоса и испустил электрический импульс. Из ушей у Барбаникоса полетели искры, он подлетел в воздух и упал на землю без сознания. Зезамедес вырвал из рук Мглы веревку и, прежде чем кто-либо успел помешать ему, выскочил из зала.
- За ним! - рявкнул Ильдефонс. - Он не должен скрыться!
Волшебники бросились в погоню за беглым архивейльтом. Через Скомские холмы, мимо леса Был бежал Зезамедес, и волшебники преследовали его, точно свора гончих лиса. Архивейльт нырнул в чащу и попытался вернуться в обратном направлении, но колдуны ожидали какого-нибудь подвоха и не попались на эту удочку.
Выскочив из леса, Зезамедес прокрался к поместью Риальто и спрятался за птичником. Птицеженшины подняли переполох, и старый Смрад, слуга Риальто, поковылял на двор, чтобы взглянуть, что случилось.
Гильгед заметил Зезамедеса и ударил по нему мгновенным электрическим усилием - чудовищной рогатой молнией, которая не только разнесла в клочья Зезамедеса, но еще испепелила птичник Риальто и расколола его старинный дорожный столб, а бедный старый Смрад еще долго приплясывал на газоне на ходулях из потрескивающего голубого света.
3
На входной двери особняка Риальто красовался липовый лист, приколотый шипом. Ветер пошутил, подумал Риальто и смахнул листик на землю. Но новый слуга, Пьюирас, поднял его и грубым раскатистым голосом прочел:
- "Ничто не грозит Моррейону".
- Что ты там сказал про Моррейона? - спохватился Риальто.
Он забрал у слуги листок и внимательно осмотрел убористые серебряные письмена.
- Беспричинные уверения.
Он во второй раз выбросил листок и дал Пьюирасу последние наставления:
- В полдень приготовишь еду крохопутам - каши и чая вполне хватит. На закате подашь им паштет из дроздов. Кроме того, я хочу, чтобы ты начистил изразцы в главном зале. Только не песком, от него тускнеет глазурь! После этого убери с южного газона обломки, можешь воспользоваться эолом, но смотри, будь осторожен! Дуй только в желтую дудочку: черная вызывает бурю, а у нас тут и без нее достаточно разрушений. Затем начни разбирать птичник, все, что еще можно использовать, прибери. Если найдешь трупы, поступи с ними как подобает. Ясно?
Пьюирас, худощавый и голенастый, с запавшими щеками и гладкими черными волосами, сурово кивнул.
- За исключением одного момента. Что мне делать, когда с этими заданиями будет покончено?
Риальто, натягивая златотканые перчатки, покосился на слугу. Глупость? Усердие? Грубый сарказм? По лицу Пьюираса определить было невозможно.
- Когда закончишь с этими делами, можешь быть свободен, - проговорил он ровным голосом. - Не прикасайся к магическим устройствам, ни в коем случае не заглядывай в манускрипты, папки и фолианты. Со временем, быть может, я научу тебя паре-тройке приемов, а пока будь осторожен!
- Слушаюсь.
Риальто поправил свою шестиярусную шляпу из черного атласа и накинул на плечи плащ тем залихватским жестом, который и снискал ему прозвание Великолепный.
- Я отправляюсь к Ильдефонсу. Как только выйду из внешних ворот, наложи пограничное проклятие и ни при каких обстоятельствах не снимай его, пока я не подам тебе знак. Я буду на закате, может быть, чуть пораньше, если все пройдет удачно.
Пьюирас что-то буркнул себе под нос. Риальто не стал утруждаться истолкованием этого ответа и зашагал к северным воротам, старательно отводя взгляд от обломков его некогда чудесного птичника. Едва успел он выйти за ворота, как Пьюирас навел проклятие, так что Риальто был вынужден поспешно отскочить вперед. Риальто поправил шляпу. Бестолковость Пьюираса была лишь одним звеном в череде неудач, в которых следовало винить архивейльта Зезамедеса. Его птичник разрушен, дорожный столб разбит, старый Смрад мертв! Совершенно необходимо получить компенсацию из какого-нибудь источника!