- Разве можно так говорить! - горячо возразила Дафна. - Мы не едим людей!
- Есть разные способы пожирать людей, и ты достаточно умна, да, достаточно умна, чтобы это понимать. Иногда люди даже не осознают, что их съели, пока не услышат сытую отрыжку!
- Идите скорей! - крикнул Мау, чей зеленый фонарь слабо светился вдалеке.
Дафна побежала, чтобы Атаба не видел ее лица. Да, ее отец - хороший человек, но нельзя отрицать, что нынешний век - век имперских игр. Никто не потерпит, чтобы маленький островок принадлежал самому себе. Что сделает Мау, если кто-нибудь воткнет флаг на его пляже?
А вот и он. Лицо у него было зеленое, и он указывал на строй Дедушек.
Подойдя поближе, Дафна увидела белый камень, стоящий у стены коридора. На камне сидел Дедушка. Он сидел как вождь, но в той же позе, что и прочие обитатели пещеры, - обхватив руками колени. И смотрел он в другую сторону, прочь от устья пещеры, в неведомое.
Перед ним продолжался строй мертвых воинов, обращенных лицом в сторону… чего? Дневной свет теперь был у них за спиной.
Мау, блестя глазами, ждал, пока приковыляет Атаба.
- Атаба, ты знаешь, почему они смотрят не в ту сторону? - спросил он.
- Они как будто охраняют нас от чего-то, - ответил жрец.
- Здесь? От чего? Здесь ничего нет, кроме темноты.
- А может, есть и еще кое-что, о чем лучше всего забыть? Думаешь, волна никогда не приходила раньше? А в последний раз она пришла и не ушла. Вода так и не схлынула. Это был конец света.
- Это всего лишь сказка. Я помню, мать мне ее рассказывала, - ответил Мау. - Ее все знают: "Давным-давно, когда все было по-другому и луна тоже была Другая…" Люди испортились, и потому Имо наслал на них огромную волну.
- Там был ковчег? Ну… какая-то большая лодка? - спросила Дафна. - Я хочу сказать, как люди выжили?
- Кто-то был в море, а кто-то на высоких местах, - сказал Мау. - Так говорится в этой сказке, правда, Атаба?
- Что они сделали плохого? - спросила Дафна.
Атаба прокашлялся.
- В истории говорится, что они хотели стать богами, - сказал он.
Верно, - ответил Мау. - А ты можешь мне сказать, что мы сделали такого плохого в этот раз?
Атаба заколебался.
Мау колебаться не стал. Он заговорил быстро и резко, словно пружина разворачивалась:
- Я говорю про своего отца, свою мать, про весь свой народ! Они все погибли! Моей сестре было семь лет! Назови мне причину. Должна быть какая-то причина! Почему боги позволили им умереть? Я нашел в ветвях дерева труп младенца. Чем он оскорбил богов?
- Мы ничтожны. Нам не суждено постичь природу богов, - сказал Атаба.
- Нет! Ты этому сам не веришь, я слышу по голосу! Мне не суждено постичь природу птицы, но я могу наблюдать за ней, слушать, как она поет, и так узнать о ней больше. Разве нельзя то же сделать с богами? Где правила? Какое зло мы совершили? Скажи мне!
- Я не знаю! Ты думаешь, я их не спрашивал? - Слезы покатились по щекам Атабы. - Думаешь, у меня не было семьи? Я не видел свою дочь и ее детейс того дня, как пришла волна. Ты слышал, что я сказал? Не все вертится вокруг тебя! Я завидую твоей ярости, демонский мальчишка. Она заполняет тебя! Она питает тебя, дает тебе силу. Но мы, все остальные, слушаем, желаем определенности, а находим пустоту. Но в душе мы знаем, что должно быть… что-то, какой-то ответ, какая-то закономерность, порядок, и потому взываем к молчаливым богам - они лучше, чем тьма. Вот и все, мальчишка. У меня нет для тебя ответов.
- Тогда я пойду искать их в темноте, - сказал Мау, поднимая фонарь. - Пойдем дальше с нами, - добавил он уже спокойнее.
В свете фонаря заблестели дорожки слез на щеках жреца.
- Нет, - хрипло ответил он.
- Тогда нам придется оставить тебя здесь, - сказал Мау. - Среди мертвецов. А я думаю, тебе тут не место. Или иди с нами. Тогда на твоей стороне будут хотя бы призрак и демон. Кроме того, нам может понадобиться твоя мудрость.
К удивлению Дафны, старик улыбнулся.
- Думаешь, она у меня еще осталась?
- Не сомневаюсь. Так идем? Вряд ли там окажется что-то еще хуже меня.
- У меня вопрос, - быстро вставила Дафна. - Скажите, пожалуйста, как часто сюда помещают нового Дедушку?
- Раз или два за полвека, - ответил Атаба.
- Вы уверены? Здесь их тысячи.
- Эта пещера существует испокон веков, и мы тоже, - ответил Мау.
- Хотя бы на этом мы сошлись, - решительно произнес Атаба.
- Но это же очень давно!
- Потому здесь так много Дедушек! - ответил Мау. - Это же очевидно.
- Да, - сказала Дафна. - Действительно, все очень просто, если так посмотреть.
Они тронулись в путь, и она спросила:
- Что это за звук?
Они остановились, и на этот раз все трое услышали за спиной слабое потрескивание и шорох.
- Это мертвые восстают? - спросил Атаба.
- Вы знаете, я надеялась, что такая возможность никому в голову не придет, - ответила Дафна.
Мау прошел несколько шагов назад по пещере, которую наполнял тихий треск. "Мертвые не могут ходить, - подумал он. - Это один из признаков, по которому определяют, что человек умер. Поэтому я забрался сюда, так далеко от синего неба, и мне нужно выяснить: а что же они могут делать? Так в чем же причина? И где я раньше слышал этот звук?"
Он прошел чуть дальше по туннелю, туда, где звука уже не было, и подождал. Немного спустя опять послышался треск, и Мау вспомнился солнечный свет в жаркие дни. Там, где он оставил своих спутников, тоже трещало.
- Пойдемте дальше, - сказал он, - и оно само перестанет, главное - не останавливаться.
- Они не проснутся? - спросил Атаба.
- Это веревки из бумажной лианы, которыми связаны Дедушки, - объяснил Мау. - Даже если бумажная лиана сухая, как кость, нагреваясь, она трещит и лопается. Это начинается от тепла наших фонарей и тел, если мы слишком долго стоим на одном месте. Вот и все.
- Меня это, во всяком случае, напугало, - сказала Дафна. - Ты молодец. Дедукция на основе наблюдений и экспериментов.
Мау пропустил эти слова мимо ушей, поскольку понятия не имел, что они означают. Но ему было приятно. Дедушки не проснулись. Шум, который он слышал мальчиком, производили бумажные лианы, когда нагревались или охлаждались. Это было правдой, и он мог это доказать. И совсем нетрудно догадаться. "Так почему я едва сдерживаюсь, чтобы не обмочиться от страха? Потому что треск бумажной лианы - это совсем не интересно, в отличие от ходящих скелетов. Почему-то скелеты придают больше важности нам самим. Даже наши страхи придают нам какую-то важность, потому что мы боимся оказаться незначительными".
Он посмотрел на Атабу: жрец приблизился к одному из Дедушек и торопливо отступил, когда начался треск.
"Мое тело трусливо, но я не боюсь. Я ничего не устрашусь, никогда, - подумал Мау. - После всего, что было".
Впереди показался свет. Показался внезапно, когда они завернули за угол туннеля, - красный, желтый и зеленый. Свет мерцал, пока они к нему подходили. Атаба застонал и остановился, и Мау понял, что ему самому нельзя останавливаться. Он посмотрел вдоль коридора, уходящего вниз под небольшим углом.
- Оставайся тут и присмотри за стариком, - сказал он девочке-призраку. - Я не хочу, чтобы он убежал.
"Я не боюсь своего мочевого пузыря, который вот-вот лопнет, - твердил про себя Мау, пробегая мимо молчаливых стражей. - Я не боюсь своих ног, которые хотят обратиться в бегство. Я не устрашусь картин, которые с воплями проносятся у меня в голове". Он бежал, и свет бежал впереди него, и он повторял свои клятвы, пока, подобно капитану Робертсу, не понял, что их надо срочно подправить. Я не устрашусь тени, что выходит из дивного сияния дня, ибо я нашел свой страх здесь, во тьме, и протяну руку и коснусь его, так же как он протягивает руку, чтобы коснуться меня…
Его пальцы встретились с пальцами отражения на гладкой поверхности плиты из золотого металла, высотой примерно в человеческий рост.
Мау приложил ухо к металлической плите, но та молчала. Толкнул ее, но она не двинулась.
- Стойте, где стоите, - сказал он своим спутникам, когда они приблизились к нему. - Мы долго шли вниз. Возможно, по другую сторону этой штуки - вода.
Он потыкал металл ломиком. Металл был очень мягким, а слой его - очень толстым, но его окружал обычный островной камень, с которым наверняка будет легче справиться. Камень скоро начал крошиться под ударами острого конца ломика. Через некоторое время послышалось шипение и донесся запах мокрой соли. Стало быть, море действительно где-то поблизости, но, по крайней мере, они находятся выше уровня воды.
Он подозвал остальных и опять принялся рубить камень, изумляясь легкости, с которой камень поддавался стали, открывая проем в черноту. Там было сыро; в темноте тихо плескалась вода. При свете фонаря Мау едва различал белые ступени, уходящие вниз.
И только-то? Всего лишь проход в какую-то приморскую пещеру? Таких пещер было полно у подножия утесов на западной стороне острова. Дети исследовали их испокон веков и ни разу не обнаружили ничего интересного.
Но свет фонаря выхватил из темноты что-то блестящее.
- Я пойду туда с тобой, - сказала Дафна за спиной у Мау.
- Нет. Оставайся тут. Там может быть опасно.
- Вот именно поэтому я должна пойти с тобой.
- Эта пещера стояла запертая с начала времен! Что со мной может случиться?
- Что? Ты сам только что сказал, что там может быть опасно! - возразила Дафна.
- Я войду первым, - сказал Атаба у нее за спиной. - Если Локаха там, я возьму его за руку.
- Я не буду здесь сидеть и слушать, как все эти старики на меня трещат! - запротестовала Дафна. - Да, я знаю, что это всего лишь лианы, но это не спасает!
Трое переглянулись в свете фонарей и дружно полезли через узкий проем в помещение, наполненное спертым, словно загнившим воздухом.
Ступеньки за дверью полностью состояли из камней богов. Все камни были украшены рисунками и походили на те, которые стояли на пляже. Многие рисунки занимали несколько камней сразу. Там и сям камни потрескались или вообще отсутствовали.
"Куски камня, - подумал Мау. - Почему мы решили, что они достойны поклонения?"
Он поднял фонарь повыше и увидел почему.
Перед ним, по колени в воде, сидели огромные, сверкающие белизной, блестящие боги - Воздух с огромным животом и четырьмя сыновьями на плечах, сияющая Вода, яростный Огонь с руками, привязанными к бокам, точно как в той истории. Вода и Воздух держали по большому каменному шару; шар Огня был установлен у него на голове и отсвечивал красным. Была тут и четвертая статуя, бледная, разбитая. У нее не было головы, а одна рука свалилась в воду. Мау на миг подумал: "Это Имо. Его разбили. Осмелюсь ли я найти его лицо?"
Атаба завизжал (и в туннеле от этого звука слегка сдвинулся с места один мертвец).
- Ты их видишь? Ты видишь? - выдавил жрец, в промежутках втягивая затхлый воздух. - Узри богов, демонский мальчишка!
Он сложился пополам в приступе кашля. Здешний воздух был и вправду нехорош: сколько его ни вдыхай, он не прибавлял жизни.
- Да, вижу, - ответил Мау. - Это каменные боги, Атаба.
- А из чего им быть - из плоти? И что за камень так сияет? Я прав, демонский мальчишка, я прав в своей вере! Ты не можешь этого отрицать!
- Я не могу отрицать видимое, но могу вопрошать о природе того, что вижу, - возразил Мау, а старик опять зашелся свистящим кашлем.
Мау оглянулся в темноте на пятнышко света - фонарь Дафны.
- Бежим назад! - закричал он. - Сейчас же! Здесь даже огонь задыхается!
- Это всего лишь статуи! - крикнула в ответ Дафна. - Но вот это… изумительно!
Где-то рядом с ней заскрежетал сдвигаемый камень.
Атаба страшно хрипел. Казалось, он выпиливал каждый свой вдох из дерева.
Мау поглядел на мерцающий огонек своего фонаря и закричал:
- Надо выбираться отсюда!
- А здесь скелет! - крикнула Дафна. - И у него… Не может быть! Ты должен это видеть! Посмотри, что у него во рту!
- Ты что, хочешь бежать обратно по туннелю в темноте? - изо всех сил закричал Мау (и снаружи, в туннеле, сдвинулся один Дедушка).
Это, кажется, подействовало. Фонарь Дафны двинулся по направлению к двери. Запыхавшаяся Дафна поравнялась с Мау. Ее фонарь горел темно-оранжевым пламенем.
- Ты знаешь, я думаю, это могли быть греки, - сказала она, - или египтяне! Мы, брючники… точнее, наверное, тожники, они ведь носили тоги…
- Так мы что, и богов своих у вас выпросили? - рявкнул Мау, обхватывая жреца рукой за плечи.
- Что? Нет! Скорее…
Мау потащил ее за собой в узкий проем.
- Хватит разговоров! - сказал он. - Быстро! Идем!
Это "идем!" отозвалось по всему коридору. Самый старый Дедушка, ближайший к Мау, повалился навзничь с легким шорохом и рассыпался в прах и полоски сухой бумажной лианы, но при этом задел своего соседа…
Они в ужасе наблюдали, как Дедушки в строю валятся один за другим, опрокидываясь и рассыпаясь в прах. Волна падений прошла мимо фонарей, наполняя воздух едкой, пронизывающей пылью.
Они переглянулись и мгновенно приняли общее решение.
- Бежим!
Волоча между собой спотыкающегося старика, они помчались по коридору, полого уходящему вверх. Пыль щипала глаза и горло, но примерно на сороковом падающем скелете они обогнали волну падений. Но не остановились; пыль за спиной клубилась плотным облаком, словно так же, как и они, хотела вырваться наружу. Поэтому они бежали, пока воздух не стал почище и шум не затих вдали.
Дафна удивилась, когда Мау замедлил ход. Но он показал на белый камень, выступающий из стены, и сидящего на нем сгорбленного Дедушку.
- Можно отдохнуть немного, - сказал Мау. - Этот слишком высоко, его не столкнут.
Он прислонил Атабу к стене. Жрец дышал уже с каким-то скрежетом, но, несмотря на это, улыбался.
- Я видел богов, - произнес он. - И ты, Мау, их тоже видел.
- Благодарю тебя, - ответил Мау.
- За что? - Атаба заметно удивился.
- За то, что не назвал меня демонским мальчишкой.
- О, я умею быть великодушным победителем.
- Они каменные, - сказал Мау.
- Из волшебного камня! Молоко мира! Ты когда-нибудь видел его в таких количествах? Разве человеческая рука его тесала? Разве человеческий ум мог замыслить такое? Это знак. В сердце тьмы я нашел просветление! Я был прав!
- Они каменные, - терпеливо повторил Мау. - Разве ты не видел каменные блоки на полу? Это твои "камни богов"! Их сделали для того, чтобы по ним ходить! Они свалились в море, а ты думаешь, что они священные!
- Это правда, что человек в темноте может сбиться с пути. Но в этих камнях мы видели отсвет истины. Боги сделали тебя своим орудием, мальчик. Ты презрел и отверг их, но чем быстрее от них убегал, тем ближе подходил к ним. Ты…
- Нам надо двигаться, - сказала Дафна, перекрывая шум падающих костей. - Даже если они не смогут сюда добраться, пыль доберется! Идем, я сказала!
Они повиновались, как подобает разумным мужчинам, когда настаивает женщина, и пошли дальше по туннелю так быстро, как только мог ковылять Атаба.
Но Дафна заколебалась. Волна падающих и рассыпающихся Дедушек почти дошла до камня, и действительно камень должен был ее остановить, но Мау говорил слишком уверенно, а это для Дафны значило, что он был не так уж уверен. Ему не обязательно было останавливаться, но Атаба плохо себя чувствовал. "Он по-настоящему заботится о старике, - подумала она. - Демон не стал бы…"
- Трах!
Падающие кости ударились о камень и остановились. Точнее, все остановились, кроме одной.
Позже Дафна думала, что это, наверное, было ребро. Оно вылетело из праха в воздух, как лосось из воды, и ударилось о череп Дедушки, сидящего на камне. Дедушка откинулся назад и свалился на скелет, сидящий по другую сторону камня. Тот скелет тоже упал.
И тут пошла игра в домино. "Трах! Трах! Трах!" - здесь пол был ровнее, и кости катились быстрее. Почему Дафна этого не ожидала? Дедушки просидели в заплесневелой пещере миллионы лет. Они хотят на свободу!
Она побежала за мужчинами, спасаясь от пыли. Кто-то когда-то говорил, что при вдохе мы втягиваем в себя крохотные частицы всех, кто когда-то жил на Земле, но Дафна решила, что совершенно не обязательно вдыхать всех покойников сразу.
- Бежим снова! - крикнула она.
Они уже поворачивались, чтобы посмотреть, что происходит. Дафна схватила старика за другую руку и потащила его, а за ним - Мау, как на буксире, пока они не разобрались, какая из шести ног кому принадлежит.
Вход вновь показался вдали белой точкой. Он был далеко, но Атаба застонал уже через несколько шагов.
- Оставь фонари здесь, - выдохнул Мау. - Они уже не нужны. Я понесу его!
Он поднял жреца и перекинул через плечо.
Они побежали. Казалось, точка совсем не увеличивается. Никто не оглядывался. Смысла не было. Все, что оставалось, - не сводить глаз с крохи дня и бежать, пока ноги не закричат от боли.
"Мы смотрели только на статуи богов, - думала Дафна, стараясь отвлечься от того, что падало у них за спиной. - Надо было посмотреть на стены! Но конечно, островитяне бы все равно не поняли, что видят. Им повезло… в каком-то смысле… что я здесь".
Что-то захрустело под ногами. Она рискнула на миг опустить взгляд и увидела, что это скачут мелкие косточки, нагоняя ее.
- Они прямо за нами!
- Я знаю, - ответил Мау. - Быстрее!
- Не могу! Пыль меня достанет!
- Да не будет! Давай руку!
Мау половчее перебросил тело жреца через плечо и схватил Дафну за руку, чуть не сдернув ее с ног. Его ноги отталкивались от каменного пола, словно движимые паром поршни. Чтобы не ехать волоком, Дафна могла только упираться ногами в пол, когда он оказывался в досягаемости.
Круг дневного света все приближался - он так долго был крохотным, но теперь стремительно рос. Древний прах, который щипал кожу и от которого першило в горле, опередил бегущих, взвился под потолок, затмевая свет дня.
…И вдруг они вырвались в вечерний свет, внезапно и поразительно яркий после мрака туннеля. Он слепил глаза, и Дафна зашаталась, погружаясь в море белизны, затопившее собою весь мир. Мау, должно быть, тоже на время ослеп, поскольку выпустил ее руку. Оставалось лишь обхватить голову руками и надеяться, что приземлишься на мягкое.
Она споткнулась и упала, а прах Дедушек после многих тысяч лет заключения наконец вырвался на волю и развеялся по ветру над склонами горы.
Неплохо было бы в этот момент услышать тысячи голосов, затихающих по мере того, как облако пыли уносится ветром, но, к сожалению, ничего такого Дафна не услышала. Реальности часто недостает мелких живописных деталей, подумала она.
До нее донеслись голоса людей, и зрение начало понемногу возвращаться. Она уже различала землю прямо под собой и оттолкнулась от нее руками, чтобы сесть. Сухая, пыльная трава тихо зашелестела, и в поле ее зрения оказались ботфорты! Большие, добротные, туго зашнурованные ботфорты, покрытые запекшейся коркой из песка и соли! А над ботфортами были брюки. Настоящие, плотные брючниковские брюки! Она же говорила, что он за ней придет, и он пришел! И как раз вовремя!
Она встала, и разочарование поразило ее, словно ее огрели лопатой по голове.