- Шок еще не прошел. Это не страшно, но некоторое время такое состояние еще продлится. Я вызову для нее неотложную помощь.
- А стоит ли? - спросил я. - Если приедет "скорая", то делом неминуемо займется полиция. Вы ведь знаете, как Маджори относилась к Максу и как он погиб. Отбоя от вопросов не будет.
- Если существует хотя бы малейшая опасность для жизни Маджори, то пускай спрашивают что хотят, - сказал доктор. - Я не собираюсь устраивать из этого дела тайну, раз женщине грозить смерть, а особенно Маджори - она мой старый друг.
Пока мы разговаривали, Маджори вздохнула и начала что-то шептать. Доктор Джарвис склонился над ее белым, исстрадавшимся лицом.
- Маджори! Ты слышишь меня, Маджори? С тобой все в порядке?
Маджори что-то ответила, но доктор, видимо, не мог ничего разобрать. Он придвинулся ближе:
- Маджори! Как ты себя чувствуешь?
Но Маджори не реагировала и шептала что-то в забытьи. Доктор вдруг повернул к нам изумленное лицо и сказал:
- По-моему, она говорит на каком-то странном языке.
- Можно, я попробую? - сказала Анна, и Джарвис уступил ей свое место.
Анна прильнула ухом к губам старой женщины.
- Маджори! Это Анна! Повторите, Маджори!
Маджори вновь что-то зашептала хриплым невыразительным голосом. Похоже, она говорила связно, фразы следовали одна - за другой.
Анна, однако, прекрасно ее поняла, потому что, когда Маджори вновь замолчала, она задала ей вопрос на том же самом странном языке.
- Что она говорит? - спросил я профессора Кволта.
Кволт, видимо, тоже был знаком с этим языком. Он поднес палец к губам и попросил меня:
- Погодите минутку, я все вам скажу. Это очень важно.
Это было не только важно, но еще и очень долго. Анна шепталась с Маджори добрых десять минуть. По выражению лица профессора Кволта я понял, что Маджори рассказала что-то страшное. Он грыз свою трубку, как грызет ненавистную цепь огромный злой мастифф.
Тут у Маджори начался бред. Ее речь становилась, очевидно, все менее связной, и наконец она замолчала и вновь забылась сном. Доктор Джарвис еще раз пощупал пульс.
- Ей уже лучше. Думаю, часа три-четыре хорошего отдыха, и она придет в себя. Если вы оставите ее здесь, то уверяю, с ней будет все в порядке.
Кивком я поблагодарил его. Доктор укрыл Маджори шерстяным одеялом и пригласил нас пройти в гостиную.
Французские двери, ведущие в сад, были открыты и, в комнату проникал свежий морской ветерок. Доктор Джарвис выкатил для нас три маленьких старинных кресла и жестом предложил присесть. Сам он сходил в маленький, темный дубовый кабинет и принес четыре стакана.
- После всего случившегося, - сказал он, - нам не помешает подкрепиться. Перед вами бутылка превосходного виски, которую мне привез брат из поездки.
Пока доктор готовил выпивку, мы разглядывали комнату. Она была оформлена в традиционном стиле, но вместе с тем и со вкусом. На стенах цветастые французские обои, вдоль стен маленькие антикварные столики, камин с затейливой железной решеткой. Висели картины - английские пейзажи, а также коллекция миниатюр восемнадцатого века. Да, доктор имел неплохой вкус.
Джарвис тем временем раздал всем по стакану и сел сам.
В течение нескольких минут мы потягивали виски со льдом, не говоря ни слова, и вдруг Анна неожиданно сказала:
- Думаю, всем будет интересно узнать, что рассказала Маджори..
- Часть из этого я понял, - сказал профессор Кволт. - Это был диалект, не так ли? Один из старых персидских горных диалектов?
Анна кивнула:
- Это очень древний и малоизвестный язык, на котором говорила маленькая группа мудрецов, жившая в изгнании в горах Персии. Мне он знаком лишь потому, что однажды пришлось переводить старые фармакологические документы, составленные этими мудрецами.
- А с чего это Маджори на нем заговорила? - холодно спросил я. - Да еще так плавно и быстро, будто изъяснялась на нем всю жизнь?
- Пока она не придет в сознание и сама все не расскажет, нечего и гадать, - ответила Анна. - Может, она выучила этот язык, чтобы помогать мужу. Но все это странно. В целом мире вряд ли наберется десяток человек, которые могут говорить, да еще так хорошо, как Маджори. Я понимаю многое, что сказано на языке мудрецов, но сама не смогу составить даже двух-трех предложений.
Я сделал глоток виски.
- Маджори говорила, что ее абсолютно не интересовали безделушки Макса. Если так, почему же она говорит на этом малоизвестном языке?
- А может, она его и не учила, - сказал профессор Кволт, скрещивая свои длинные ноги в клетчатых брюках. Вполне вероятно, что она разговаривала под гипнозом. Такое бывает.
- Раньше считали, что те, кто говорит на чужих языках одержимы злыми духами, - спокойно заметил доктор Джарвис. - Помнится, был такой тест, на проверку присутствия демона.
Я закурил.
- Думаю, со временем мы выясним этот вопрос, - сказал я. - Прежде всего, Анна, что она тебе сказала?
При свете лампы в гостиной доктора Джарвиса Анна казалась еще более красивой. Прежде чем начать говорить, она облизнула губы, и теперь они вызывающе блестели.
- Перевести точно довольно трудно, - начала она. Древние мудрецы, которые говорили на этом диалекте, имели иные представления о жизни, чем существуют сейчас, поэтому некоторые идеи вообще не имеют современного эквивалента. Насколько я смогла понять, Маджори рассказала одну историю. Если я что-то буду говорить не так. пусть профессор Кволт меня поправит, - попросила Анна и продолжила свой рассказ: - Это история замечательной девочки, которая была любимицей своего отца. Она собиралась выйти замуж за богатого юношу и провести свою жизнь в роскоши и счастье. Их родители готовились к свадьбе, а молодые нареченные с нетерпением ждали роскошной церемонии венчания и первой брачной ночи. И вот в последний вечер перед свадьбой могущественный джинн проник в дом юной девушки и похитил ее, для того чтобы отдать группе каких-то странных или диких людей, я не уверена в правильности своего перевода.
- Фанатиков, - подсказал профессор Кволт. - Скорее всего, так будет правильно. Это слово на многих диалектах обозначает религиозных маньяков.
- Как бы то ни было, девушке предстояло подвергнуться пыткам и умереть. Но у нее была непотребная и развратная сестра, которая догадалась, что произошло с несчастной невестой и последовала за волшебником в его дом. Там она узнала, что собираются сделать с ее сестрой, и предложила самому главному джинну заключить договор. Договор был такой: если юную невесту выпустят на свободу, то она обязуется до конца дней своих· быть шлюхой джиннов и никогда не выходить замуж. Я все правильно говорю, профессор Кволт?
- Да-да, пока что да, - ответил он. - Все соответствует древним обычаям.
- Дальше мне было трудно разобраться. Но, насколько я уловила, та самая непотребная сестрица дала себе обещание, что в один прекрасный день она отомстит мудрецам и джиннам и отплатит им за все зло и страдания, причиненные ими невинным людям. Но несмотря на то, что сестра невесты стала шлюхой джиннов и ее насиловали, истязали, совершали жестокие религиозные ритуалы в самых изощренных и отвратительных формах, ее сестра-красавица осталась в плену у фанатиков и умерла медленной и страшной смертью. Ее мучили ужасно. Так, например, ей вскрыли живот, вложили в чрево змею и зашили рану. А о других пытках и ритуалах мне даже страшно рассказывать.
Когда Анна окончила свою речь, воцарилось тягостное молчание. Я сделал солидный глоток виски и наслаждался ощущением жгучего аромата на языке. Доктор Джарвис стоял молча и неподвижно, глядя в окно на темные лужайки перед домом, а профессор Кволт сидел, опустив голову и закрыв лицо руками.
Затем профессор сел прямо и поднял голову:
- Я знаю, о чем мы все думаем. Вопрос в том, принимать все это всерьез или нет?
Анна поставила стакан на стол.
- Я не вижу причин пренебрегать этим рассказом, сказала она. - Все, что рассказала Маджори, соответствует тому, что вы рассказывали нам об Али-Бабе и его "Сорока Разбойниках". Девушку взяли в плен сектанты нцваа. Все сходится.
Кволт задумчиво потер подбородок и посмотрел на Анну своими усталыми глазами.
- Все это так, Анна, все так. Но эту историю мог бы рассказать любой, кто более-менее знаком с. историей магии Среднего Востока. Об этом есть книги в доме вашей крестной, мистер Эрскайн. И если она знает этот язык, тогда очевидно, что у нее была возможность познакомиться с мифами и легендами.
Я загасил окурок в пепельнице.
- В этом стройном объяснении есть уязвимое место, профессор. Маджори не знала никаких иностранных языков, ее абсолютно не интересовали антикварные вещи и книги Среднего Востока. Она рассказывала мне, что Макс часто присылал из поездок по Востоку посылки, и она даже не утруждала себя, чтобы открыть их. Более скучной натуры трудно представить.
Доктор Джарвис повернулся к нам.
- В таком случае, - спросил он, - как же она могла связно рассказать столь длинную и сложную историю? Она одержима или загипнотизирована? Или нам все это почудилось?
- Думаю, последнее исключается, - ответила Анна спокойно. - Я думаю, невозможно, чтобы Маджори Грейвс знала этот древний язык.
- Быть такого не может, - добавил доктор.
- Политикам известен метод обучения языку по оригинальному методу, за одну ночь, - вставил профессор Кволт.
У меня возникло чувство, что он скорее проверяет уверенность Анны, чем критикует ее.
Анна покачала головой:
- Такой диалект за одну ночь не выучить. Это все равно, что учить кунг-фу, не имея понятия о его внутреннем содержании и культуре тела. Можно освоить движения в боевом кунг-фу, но если вы не знаете культуры этой борьбы, то никогда не станете мастером. А выучить культуру кунг-фу нельзя за одну ночь.
Профессор Кволт одобрительно пыхтел трубкой.
- Ну ладно, все равно, - сказал он. - Так какие еще есть мнения?
Все замолчали, затем заговорил доктор Джарвис:
- Насколько я понимаю, есть только два варианта. Либо миссис Грейвс была одержима демоном, который вещал ее устами, либо была загипнотизирована кем-то и потому заговорила на незнакомом ранее языке, даже не понимая смысла.
- Ну, и что вам кажется более приемлемым? - спросил профессор Кволт.
Он разговаривал с нами, как терпеливый лектор университета, который приглашает студентов высказывать свои соображения. Но никто из нас ничего путного не придумал.
Я обычно с трудом логически рассуждаю, вся моя логика состоит из манипулирования первыми пришедшими в голову мыслями.
- Более вероятно, что она находилась в состоянии гипноза, - заметил я. - Не скажу, что я не верю в демонов, но существует, пожалуй, больше достоверных случаев гипнотизмa чем демонической одержимости. Кроме того, упоминание о демонах заставляет меня содрогаться.
Профессор Кволт улыбнулся:
- Ладно. Предположим, она была загипнотизирована. Кто это сделал и зачем?
- Ну, насколько мы знаем, - сказала Анна, - в Зимнем Порте сейчас находятся двое: мисс Джонсон, и эта загадочная личность в капюшоне.
- Об этой странной личности мы не знаем ровным счетом ничего, - заметил профессор Кволт. - А вот касательно мисс Джонсон можно порассуждать. Предположим, это сделала она. Но зачем ей понадобилось гипнотизировать миссис Грейвс?
Мы начали размышлять об этом, когда в дверь гостиной постучали. Доктор Джарвис сказал:
- Войдите.
В комнату вошла миссис Джарвис. Это была невысокая румяная женщина с белокурыми локонами, одетая в простенькое цветастое платье.
- Надеюсь, я вам не помешала, - сказала она. - Но к вам стучатся.
- В какую дверь? - спросил доктор Джарвис. - Надеюсь, не в дверь погреба?
- Нет, дорогой, в дверь консультационной. Я услышала стук и решила зайти, пощупать пульс у Маджори и измерить температуру, но не смогла открыть.
- Она не заперта, - сказал доктор Джарвис. - Я никогда не закрываю, разве что ночью.
- Я думаю, будет лучше, если ты сам сходишь и посмотришь, - сказала миссис Джарвис. - Я уж и толкала, и стучала, но ничего не получается…
Анна улыбнулась:
- Ты - сильный парень, Гарри, иди помоги.
- Сильный? - спросил я. - В школе меня дразнили заморышем, потому что я был похож на недоноска из букваря Чарльзa Атласа.
Тем не менее я последовал за миссис Джарвис через коридор к белой двери консультационной. Подергал за ручку. Миссис Джарвис оказалась права, дверь была закрыта. Я уперся плечом и попытался выдавить дверь, но безуспешно. Она стояла твердо и крепко, будто была заперта на десять засовов. Я еще раз подергал за ручку и позвал:
- Маджори, ты закрыла дверь? Проснись, Маджори!
За дверью ни звука. Миссис Джарвис предложила:
- Можно было бы залезть через окно, но оно тоже закрыто.
- Но ведь можно заглянуть в окно и посмотреть, что там делается?
- Нет. - Она покачала головой. - Окна закрашены краской наполовину, чтобы с улицы было не видно, когда производится осмотр.
- У вас есть ключ?
Она протянула мне ключ.
- Я уже пробовала. Без толку, замок не работает.
Я взял ключ и повертел им в скважине. Пока возился с замком, мне показалось, что в комнате возник слабый шум. Перестал поворачивать ключ и прижался ухом к двери, но звуки прекратились. Повертел ключом еще, но пока я это делал, готов побиться об заклад, опять услышал странный шум.
Это были мягкие, хлопающие звуки, будто взмахи больших крыльев. Я снова прислушался - тишина. Спросил миссис Джарвис:
- Видимо, придется взломать дверь. Вы не возражаете?
- Раз надо, значит, надо. Под лестницей есть лом.
Она открыла кладовку под лестницей, и мне пришлось разворошить кучу старых принадлежностей для гольфа и разбитых картинных рам, прежде чем нашел старый лом у задней стены. Я вытащил его и уперся в щель между дверью и косяком. На всякий случай еще раз повернул ключ и подергал ручку, но безуспешно.
Я покрепче взялся за лом и как рычагом надавил вбок. Старое доброе дерево скрипело, но не поддавалось, я надавливал сильнее и сильнее, и вот наконец дверь распахнулась.
Внутри было темно, хотя я точно помню, что, уходя, мы оставили свет включенным. Я наклонился над кушеткой и разглядел ноги Маджори в серых чулках. Включил свет и увидел жуткую картину.
- О боже! Так я и думал.
Маджори была мертва. На ней не было никаких следов насилия, но руки были прижаты к груди, она как бы защищалась от кого-то или чего-то. Глаза открыты и выпучены, а рот зловеще распахнут, как бы в безмолвном вопле.
Когда я обернулся, доктор Джарвис уже стоял в консультационной. Он взглянул через мое плечо на безжизненное тело Маджори, схватил ее руку, проверил пульс, но… Он провозился с ней три или четыре минуты, прежде чем отпустил ее руку.
- Мне очень жаль, - мрачно сказал он. - Ей уже ничем не поможешь.
- Вы знаете, от чего она умерла? - спросил я. Мне было жутко и больно, но я должен был все знать.
Доктор накрыл Маджори белой простыней.
- Она скончалась от страха, - ответил он.
- От страха? Да вы шутите, доктор!
Доктор Джарвис зло посмотрел на меня.
- Да я не больше вашего знаю, что здесь, черт возьми, произошло! - закричал он. - Сами посмотрите! Налицо все признаки истерического спазма! Это случается очень часто! Даже люди, которые вешаются, умирают от страха раньше, чем сломают себе шею.
Я подошел к окнам и проверил их. Они были закрыты. Доктор Джарвис нервно провожал меня глазами, пока я осматривал комнату. Ничто не было разбито или передвинуто. Никаких следов борьбы.
- Не могу понять, - произнес доктор уже более спокойно. - Просто ума не приложу.
- Чего же вы не можете понять?
- Мистер Эрскайн, если человек умирает от страха, значит, есть что-то, что его пугает. Но что же могло так напугать Маджори здесь?
Я оглядел комнату еще раз. Вошли профессор Кволт и Анна. Пока доктор Джарвис объяснял им, что произошло, я стоял, отвернувшись. Я был слишком потрясен, чтобы с кем-то разговаривать. Мне рассказали о смерти Макса, я видел мертвую Маджори. Я сам был дважды напуган чем-то непонятным. И вот я своими глазами увидел, что может сделать проклятый джинн. Теперь я был уверен, абсолютно уверен, что бы в том кувшине ни было, именно "оно" - причина всего, что произошло за последние дни. Как бы опасно это ни было, мы обязаны вернуться в злополучный Зимний Порт и избавиться от него. Я не хотел смерти мисс Джонсон, не хотел смерти Анны, профессора Кволта и доктора Джарвиса, а больше всего - своей собственной. Только не так, как Макс или Маджори, с выпученными от страха глазами и перекошенным лицом.
- А вы, мистер Эрскайн, что-нибудь видели? - спросил профессор Кволт.
Я покачал головой:
- Нет, ничего. Но клянусь, я что-то слышал за дверью, пока пытался открыть ее.
- Слышали? - спросил доктор Джарвис. - Что это было?
- Ну… Представьте, что вы лежите вечером в постели, а тут в комнату влетает большая моль и начинает летать и хлопать крыльями вокруг лампы, и вы все время боитесь, что она подлетит и сядет вам на лицо. Что-то вроде этого. Мне так показалось.
Доктор Джарвис, кусая губы, подошел к тумбочке и поднял трубку телефона.
- Что вы делаете? - спросил я.
- Вызываю полицию, что же еще? Я не хочу, чтобы это продолжалось.
- И вы думаете, полиция вам поверит? И разве они смогут чем-то помочь, даже если поверят? Доктор, будьте реалистом!
Доктор Джарвис показал на тело Маджори:
- Если вы думаете, что смерть Маджори имеет что-то общее с реальностью, то будьте реалистом сами! А я думаю, что здесь нечисто. И я вызываю полицию.
Профессор Кволт подошел к доктору и спокойно забрал трубку из дрожащей руки Джарвиса.
- Кого вы собираетесь вызвать? - спросил он своим глубоким уверенным голосом. - Эскадрон привидений?
Когда мы, наконец, решили вернуться в Зимний Порт, было около десяти вечера. Стемнело, черный воздух окутывал нас, как футляр. Луна еще не взошла. На улице стояла странная душная тишина. Мы молча забрались в машину, и я завел двигатель. От панели приборов исходил зеленоватый тусклый свет, и наши лица казались неестественными и зловещими.
- Думаете, мы правильно сделали, что оставили доктора Джарвиса дома? - спросила Анна.
- Думаю, да, - ответил профессор Кволт, развалясь на заднем сиденье. - Он достаточно взрослый и опытный, чтобы позаботиться о своей безопасности.
- Да, - согласилась Анна. - А если он все же вызовет полицию?
Я включил фары и отъехал от дома.
- Он обещал не делать этого, - сказал я. - А доктор Джарвис из тех добропорядочных джентльменов, которые держат свое слово. Не беспокойтесь.
Я быстро катил по освещенному тоннелю, который мои фары проделывали в темноте. Впереди нас тучами летали мотыльки и бабочки. Я выехал на главную магистраль и двинулся по ней к Зимнему Порту. Дорога была пустынной, так что я немилосердно жал на газ и весь путь промчался на огромной скорости.