- Бен Мор, - повторил он полушепотом. - Во имя Имира! Что вы там потеряли?
- А вот это уж мое дело. Но неужели то место пользуется такой дурной славой?
- Это священная гора киммерийцев. Там живет их Бог - Кром. До Крома мне нет никакого дела, я поклоняюсь Имиру. Но для того, чтобы попасть к подножию Бен Мора, мы должны пройти долиной Коналла и пересечь Поля Мертвых. На этих Полях погребены все великие военные вожди киммерийцев. Если тамошние жители прослышат о нашем походе, все их кланы соберутся вместе. Они способны забыть междоусобные распри, длившиеся много поколений, ради того, чтобы защитить кости своих предков. Так же, как они поступили при осаде Венариума...
- Но мы не собираемся трогать могилы, - возразил Джаганат. - Мы просто проедем мимо!
- Самая земля этих Полей священна для них, - объяснил ему Старкад. - И потом, я нипочем не сумею удержать своих людей и не дать им разворошить киммерийские надгробные курганы, - точно так же как и киммерийцы не щадят наших священных рощ, когда вторгаются в Ванахейм. Наша взаимная ненависть имеет слишком глубокие корни...
- Что ж, - сказал Джаганат, закрывая драгоценный кошель, - если ты не в состоянии оказать мне требуемую услугу, я не буду более злоупотреблять твоим гостеприимством. Я слышал, будто немного севернее на побережье живет другой вождь. Люди зовут его Вульфстаном. Возможно, у него кишка не окажется тонка для маленького путешествия по горам...
- Не спеши, - попросил Старкад, глядя, как погасает под кожаной крышкой сияние чеканного золота. - Может случиться и так, что кое-кто из моих ребят не станет возражать против небольшой разборки с черноволосыми! - Он опустил глаза вниз, туда, где выпирало над широким поясным ремнем могучее брюхо. Похлопав по нему ладонью, Старкад заявил: - Да и мне самому вовсе не помешало бы немного размяться!.. Не намахался я топором в нынешнем году... Сейчас поглядим, что получится!
И Старкад взревел на весь зал, требуя тишины. Когда шум несколько стих, он во всеуслышание провозгласил:
- Наши почтенные гости прибыли в Ванахейм издалека! Они приехали сюда потому, что прослышали о нас, ванах, самых могучих и неустрашимых воителях на всем свете!.. - Это утверждение было встречено одобрительным ревом. Несогласных не нашлось. - Им, - продолжал Старкад, - нужно совершить кое-какое путешествие. Для этого требуется эскорт из бесстрашных ванов, жадных до сокровищ и битв! Наши гости готовы щедро заплатить золотом каждому храбрецу, который вызовется сопровождать их!.. - Дружный крик, сопроводивший эти слова, был даже громче, чем в первый раз. - Кто из вас хочет прогуляться со мной внутрь страны и, быть может, немножечко помахать топором?..
Было много шума и туча вызвавшихся добровольцев. Однако потом поднялся пышнобородый воин и обратился к вождю.
- Куда же направляются чужеземцы? - спросил он.
- В Киммерию, - ответствовал Старкад.
Радостный гвалт сразу несколько поутих.
- Да кто нормальный полезет в эти их туманные кряжи, когда на носу осень? - спросил пышнобородый. - Скоро выпадет снег, и черноволосые спустятся с горных пастбищ, чтобы перезимовать, сидя по деревням. Там даже и пленников не возьмешь, а драться они будут как черти!
Остальные закивали, вполголоса соглашаясь друг с другом, что сказанное истинная правда.
- Вот что, Гверт, - сказал Старкад, слегка наклоняясь вперед. Он говорил негромко, его голос был зловеще спокоен. - Ты плохо слушал: это будет не налет. Мы всего лишь предоставляем чужеземцам эскорт. Каждый в этом зале имеет право свободно высказывать свое мнение. Но если ты вознамерился занять мое кресло, то знай, что мой топор все еще при мне! - И он указал на великолепную секиру с серебряной инкрустацией, стоявшую возле его почетного места. - А твой при тебе... - И Старкад кивнул на сходное оружие, висевшее за спиной Гверта на деревянном гвозде. - Любой может занять это кресло, если он достаточно смел!..
Свирепые ваны соблюдали обычай: вождь оставался вождем, пока мог вооруженной рукой подтвердить свое первенство. Человек по имени Гверт смутился и сел на скамью. Старкад улыбнулся, но ничего общего с веселой открытой улыбкой выражение его лица не имело.
По одному, по двое воины выходили вперед и заявляли о намерении участвовать в рискованном предприятии. В основном это были молодые ребята, охочие до подвигов и жаждущие подтвердить свое мужество. Вождь каждого похвалил, каждому пообещал подарки и щедрую плату. Когда последний из них поклялся служить ему во время похода, Старкад повернулся к Джаганату.
- Завтра, - сказал он, - я отправлю гонцов на выселки, и народу прибавится. На твоем месте я шагу не сделал бы в Киммерию, не набрав самое меньшее сотню бойцов!
- Очень хорошо, вождь, - кивнул Джаганат. - Только учти, времени у нас не так много: мы должны быть там ко дню осеннего равноденствия. - И добавил после некоторого размышления: - Я щедро заплачу тебе, но своим людям ты плати сам. Даже и этот кошель очень быстро иссякнет, если в него заберется разом сто рук!
Старкад хлопнул его по колену и заразительно расхохотался:
- Вот уж этого не бойся, чужеземец! Посмотрим, что останется от сотни к тому времени, когда мы вернемся и настанет время платить!..
Глава четвертая
ПОГРАНИЧНОЕ КОРОЛЕВСТВО
Бельверус, немедийская столица, остался у Конана далеко за спиной. Рана, причинившая варвару столько страданий, отошла в область воспоминаний, и киммериец спокойно ехал вперед, наслаждаясь последними теплыми днями. То есть было даже не тепло, а попросту жарко. Бронзовая кожа молодого варвара лоснилась на солнце: он оставил на себе из одежды только сандалии и набедренную повязку. И, конечно, пояс с мечом. Головная повязка из ярко-красного ремешка удерживала отросшую вороную гриву. Конан внимательно обозревал горизонт. Места были неспокойные: откуда знать наперед, в какой момент из-за ближайшего холма вылетит вооруженная орава, снедаемая неведомыми намерениями?..
Конан покинул Бельверус десять дней назад, и за это время плоская равнина уступила место холмам. Холмы постепенно становились все выше и выше. Еще немного, и они превратятся в гигантские горные кряжи Северных Стран...
Позади остались раздольные степи южных краев. Холмы, между которыми проезжал Конан, были одеты лесом, в основном лиственным. Чем дальше на север, тем больше попадалось сосен. Листва на деревьях горела яркими красками осени и мало-помалу опадала. Это предвещало раннее наступление зимы.
Конан путешествовал через Пограничное Королевство - относительно небольшую страну, граничившую с Немедией, Бритунией, Гипербореей и Киммерией. Узкие полоски территории Королевства простирались также в глубь Гандерланда и Боссонских Пределов. Местные жители вели довольно отсталое существование, здесь не было сильной центральной власти, как у южных соседей. Так что, хотя страна и именовалась Королевством, о том, кто же конкретно является в данный момент королем, единого мнения обычно не было. Чаще всего на высший титул претендовало сразу несколько человек, и это приводило к нескончаемым внутренним войнам.
Восточная часть страны, которую как раз пересекал Конан, была вотчиной многочисленных мелких вождей. Киммериец очень надеялся, что ему удастся не впутаться ни в одну местную свару.
Полуденное солнце ярко светило с небес, когда он подъехал к руинам деревни. Деревянный тын сгорел почти дотла: из земли выглядывало только кольцо обугленных пней. Сгорели и все дома, которые когда-то защищал частокол. Развалины уже не дымились, но Конан принюхался и определил, что пожар бушевал не более чем двое суток назад. Его конь танцевал и шарахался, чувствуя запах пропитанной кровью земли. Кое-где торчали обломанные стрелы, валялись разрубленные щиты: в деревне произошел бой, жители защищались.
Конан про себя выругался. Он прямиком въехал в то, чего собирался старательно избежать. Запас времени, отделявший его от дня осеннего равноденствия, неотвратимо уменьшался. Лишние задержки определенно были ему ни к чему.
Кто бы ни жил здесь раньше, все эти люди либо погибли, либо разбежались, либо были уведены в плен. Что же касается нападавших... Конан объехал вокруг сожженного тына, но ничего определенного обнаружить не смог. Только старые следы, основательно замытые недавним дождем. Чуть поодаль начиналась цепочка коровьих "лепешек". Проследив направление, Конан убедился, что скот, похищенный из деревни, угнали на северо-восток. Однако зверская жестокость погрома свидетельствовала, что это был не обычный налет с целью угона скота. Здесь шла вражда кланов либо побывали налетчики из-за порубежья. Конан понял, что дальше придется двигаться со всей мыслимой осторожностью...
Увы! Одинокому всаднику очень трудно остаться незамеченным, проезжая незнакомыми холмами. И в особенности, если те, чьего внимания он хотел бы избежать, - зоркоглазые воины, к тому же знающие свой край до последней травинки. Конан отъехал от деревни всего на несколько миль, когда поблизости резко прокричал рог. И почти сразу же киммериец заметил конный разъезд, остановившийся на вершине холма и пытливо наблюдавший за небольшим распадком, по которому Конан проезжал. Прошло несколько минут, и голос рога сменился барабанной дробью копыт...
Конан облокотился на луку седла и стал терпеливо ждать. Он, конечно, мог бы пуститься наутек. Но это означало бы, что придется скрываться, петлять и опять-таки терять драгоценное время. Пусть лучше всадники обыщут его, если захотят. Он им честно расскажет, куда направляется. А если произойдет худшее раскидает их силой и тогда уже во всю прыть помчится в Киммерию...
Цепочка всадников перевалила через гребень холма и начала спускаться в долину. Их было десятка два. Все - мужчины с суровыми жесткими лицами, в шлемах и коротких нагрудниках, чешуйчатых либо кольчужных. Присмотревшись к внешности, киммериец определил их как родственников гандеров, обитавших чуть подальше к востоку. Большинство были светловолосыми и голубоглазыми. Заметил Конан и одну общую особенность: у каждого на шлеме торчали бычьи рога. Причем у всех одинаковые. На щитах тоже красовались бычьи головы. А один всадник вез высокий штандарт, украшенный черепом и несколькими хвостами того же самого животного.
Конан убрал руки подальше от оружия и дал всадникам себя окружить. Держались они настороженно, но без особой враждебности. Когда же к Конану направился предводитель, у киммерийца невольно округлились глаза.
Перед ним была женщина! Женщина в воинских доспехах!
Молодой варвар окинул ее взглядом, полным неприкрытого восхищения. Ибо она поистине того стоила.
Большую часть лица женщины закрывал боевой шлем: оставалась только прорезь в форме буквы "У", позволявшая смотреть и дышать. Прорезь не давала толком рассмотреть черты, зато тело было попросту великолепно. Конан невольно подумал о вендийской Богине-воительнице, живым воплощением Которой могла бы послужить незнакомка. Роскошную грудь прикрывали две выпуклые чаши, сработанные из полированной бронзы. У женщины были широкие, крепкие плечи и тонкая талия, перехваченная поясом, составленным из посеребренных чешуек. Ноги ниже колена защищали бронзовые поножи, бедра же оставались обнаженными, если не считать ножен с кинжалом, пристегнутых к правой ляжке. Под доспехами и скреплявшими их ремнями не было видно почти никакой одежды, только узенькая набедренная повязка из черного шелка. Женщина-вождь не носила даже сандалий - ездила босиком.
Вот она расстегнула подбородочный ремень и стащила шлем с головы. Из-под шлема вывалилась копна рыжевато-каштановых волос и окутала женщину по самые локти. Конан необыкновенно обрадовался, убедившись, что лицо предводительницы было столь же прекрасно, как и ее тело. Лицо, впрочем, изобличало весьма сильный характер. Лоб был широким и низким, а высокие скулы - и того шире. Нос оказался прямым, подбородок - твердым, квадратным. Кое-кто мог бы счесть такое лицо даже слишком волевым для истинной красоты, но суровые черты дополнялись пухлыми, чувственными губами крупного рта. В общем, Конан про себя счел, что Боги при всем желании не смогли бы приставить лучшего лица к этому телу женщины-воина. А когда он присмотрелся к игре мышц на ее шее и плечах, то окончательно убедился, что перед ним была не какая-нибудь королевская дочка, вырядившаяся в воинские доспехи. Женщина привыкла таскать на себе броню, и очень похоже, что с раннего детства. А было ей, по первому впечатлению, лет этак двадцать пять.
Между тем воительница разглядывала его столь же откровенно, как он - ее. И в холодных голубых глазах отражалось явственное одобрение. Видимо, ей тоже понравился могучий разворот плеч, закованных в броню стальных мышц и крупные руки, украшенные паутиной шрамов и многолетними мозолями от рукояти меча.
- Я - Эльфрид, вождь Крэгсфелла, - сказала она наконец. Голос у нее был низкий, с хрипотцой. - А ты, судя по внешности, киммериец. Что ты делаешь, киммериец, в моей стране?
Как и ожидал Конан, она говорила на гандерском диалекте, который он хорошо знал. Он ответил:
- Меня зовут Конан. Я возвращаюсь домой, в Киммерию. Я не был там много лет. Я еду один и ни в коем случае не собираюсь обижать твоих подданных. Позволишь ли ты мне невозбранно проследовать через твои земли?
- Невозбранно проследовать?.. Не так это нынче просто, как тебе кажется, был ответ. - Грех мешать человеку, едущему домой, но дело в том, что здесь идет война!
- Я так и понял, - сказал Конан. - Я только что проехал деревню... Вернее, то место, где раньше стояла деревня. Теперь там ничего не осталось, даже двум воронам не из-за чего подраться.
- Работа Этцеля! - зарычала воительница, и ярость согнала всю краску с ее щек. - Хорошо хоть, большинство народа успело спастись в Крэгсфелле... Крэгсфелл - это моя крепость. Мы добрались к побоищу только вчера и не успели помочь, лишь унесли мертвых, чтобы воздать им последние почести... Люди Этцеля оставили после себя одних мертвецов! Его воины перебили мужчин, кого сумели поймать, а женщин и детей увели продавать немедийским работорговцам...
- Да кто хоть он такой, этот Этцель? - спросил Конан. - Разбойник? Или вражеский вождь?
Эльфрид сплюнула наземь и произнесла короткое ругательство: такого загиба Конан никогда еще не слыхал.
- Приличных слов не хватает, чтобы достойно описать мерзкую тварь! сказала она. Потом присмотрелась к длинному мечу на поясе Конана, к его рукояти, выложенной белой пупырчатой кожей. - Вот что, чужестранец. Раз уж ты здесь один и намерения у тебя, как ты говоришь, не враждебные, - я предлагаю тебе мое гостеприимство. Поехали с нами в Крэгсфелл. Тебе все равно пришлось бы миновать его по дороге, так отчего бы не поужинать под крышей и не переночевать у огня, прежде чем двигаться дальше? Там, за кружечкой эля, и узнаешь все как есть об Этцеле и обо всех моих горестях...
Конана вполне устроила бы еще одна ночь под звездами. Но отказаться от предложенного гостеприимства - жесточайшее оскорбление. К тому же царственная предводительница пробудила в нем живейшее любопытство.
- Благодарю тебя, - ответствовал киммериец. - Я принимаю твое приглашение и делаю это с радостью.
- Отлично! Мы прибудем домой к наступлению темноты, - сказала она. - Не исключено, что в пути на нас нападут, но теперь ты мой гость, а значит, находишься под моей защитой. Да, Этцель тебе защиту и кров вряд ли бы предложил!.. Скорее всего, тебя давно бы уже убили, чтобы забрать меч, коня и что там еще у тебя есть...
- Попытались бы убить, - хмуро поправил Конан. - Многие, знаешь ли, последнее время пытались насадить меня на клинок. Теперь они все вместе барахтаются в Преисподней, сговариваясь, что бы такое надо мной учинить, когда я в конце концов и сам туда попаду...
Эльфрид смерила его оценивающим взглядом знатока:
- Да, ты, верно, в самом деле заберешь с собой многих, когда отправишься на тот свет... Что ж, едем!
Она снова водрузила на голову шлем и развернула коня. Конан держался позади, любуясь со спины ее великолепной фигурой. Губы у варвара сами собой расплывались в улыбке, а ему совсем не хотелось, чтобы эту улыбку заметили люди Эльфрид. Задняя часть ее набедренной повязки была шириной едва ли в половину ладони, и взгляду, таким образом, открывалось много интересного, восхитительного и волнующего.
Подобная скупость в одежде была чем-то само собой разумеющимся у женщин Немедии или Заморы, но здесь, на Севере, это было не очень-то принято. Конан даже подумал, что, наверное, воительница желала таким образом подчеркнуть свое отличие от обычных представительниц слабого пола. Ну а о том, что она сидела в седле с грацией прирожденной наездницы, не стоило и говорить. Гибкое, сильное тело двигалось в едином ритме с шагом коня. Киммериец вынужден был пожалеть о том, что поручение побуждало его к спешке, а значит, нельзя было задержаться в этом, как его, Крэгсфелле и познакомиться с Эльфрид ближе. Гораздо, гораздо ближе...
Полдня езды по лесистым холмам - и вот наконец они оказались в виду утесистой вершины, увенчанной крепостью, сложенной из каменных глыб.
- Крэгсфелл! - сказала Эльфрид, указывая вперед.
Скоро они увидели вспаханные поля, с которых убирали урожай земледельцы. Свинопасы присматривали за стадами вепрей, подбиравших в дубовых рощах опавшие желуди. Конан отметил про себя, что у каждого работника под рукой копье, а многие не расставались с луками и мечами.
Поднимаясь наверх, дорога несколько раз обогнула холм, извиваясь таким образом, что любой непрошеный гость все время подставлял бы крепости правый бок, не закрытый щитом. На стенах густо стояли лучники и арбалетчики. Все они с большим подозрением посматривали на черноволосого великана, следовавшего за их предводительницей. Добрая дюжина мужчин уже вращала здоровенный ворот, поднимавший огромный щит из толстого дерева, обшитого бронзовыми полосами. Маленькая кавалькада проехала под этим щитом и оказалась внутри.
По сравнению с огромными крепостями, которые Конан видел на Юге, Крэгсфелл был совсем невелик: обыкновенная деревня, обнесенная стеной из дикого камня, не скрепленного раствором. Посередине цитадели стоял длинный деревянный дом, сплошь покрытый замысловатой резьбой и ярко раскрашенный. Со всех сторон так и кишел народ: в большинстве своем - дети и женщины, отосланные своими мужчинами от греха подальше под защиту крепостных стен. Все они улыбались и махали руками вернувшейся Эльфрид. Похоже, молодую правительницу любили.
Воины спешивались, и шустрые мальчишки вели коней прочь. Мужчины потягивались, разминая суставы, закостеневшие от сидения в седлах. Одной Эльфрид все было нипочем. Она просто сняла шлем и грациозной походкой направилась к длинному дому. Конан пошел следом за ней.
Войдя внутрь, она кинула шлем подвернувшемуся мальчишке и объявила:
- У нас гость! - Потом обратилась к двоим белоголовым пацанятам: - Ты и ты! Проследите, чтобы он ни в чем не знал недостатка. Покажите ему, где баня, найдите чистую одежду. Да смотрите мне, чтобы его принимали не хуже, чем какого-нибудь заезжего тана!..
У Конана даже зародилось подозрение: с чего бы это никому не известному, случайно встреченному воину да вдруг подобные почести?..
В это время из-за занавешенного алькова в дальнем конце длинного зала выбежала взъерошенная девочка лет пяти, и Эльфрид подхватила ее на руки.