Глава девятая
СПЛЕТНИ И МУКИ СОВЕСТИ
Полное приключений путешествие наконец закончилось. Я сидел у окна в номере гостиницы и наблюдал блистательный Париж, манивший пестрою суетою. Династия Бурбонов только-только воцарилась после окончательного падения Наполеона, и нет нужды описывать восторженную суматоху, охватившую город. После стольких лет воспоминания мои неизбежно потускнели и едва ли в силах воспроизвести все краски минувшей эпохи.
Я провел в Париже два дня и, кажется, не пропустил ни одного уголка, ни одной достопримечательности. Странно, я вовсе не подвергся грубости и нахальству взбешенных поражением французских военных, о которых на родине я слышал так много жалоб.
Надо заметить, что мой роман отвлекал все мои мысли; надежда встретиться с предметом моих мечтаний придавала тайный и упоительный интерес прогулкам по улицам и разъездам по городу или посещению картинных галерей и прочих достопримечательностей столицы мира.
О графе и графине я ничего не слышал; маркиз тоже ничем не давал знать о себе. Я совсем оправился от странного недуга, который посетил меня в последнюю ночь путешествия.
День клонился к вечеру, и я начал опасаться, как бы мой сановный знакомец не забыл меня, когда слуга в гостинице подал мне визитную карточку месье Дроквиля. Можно представить себе, с какой радостью я приказал ему проводить гостя.
В комнату вошел маркиз д’Армонвиль, такой же любезный и предупредительный, как прежде.
- Теперь я ночная птица, - проговорил он после обычного обмена приветствиями, - и мне следует держаться в тени. Днем я почти не показываюсь и только в сумерки отваживаюсь выезжать в закрытом экипаже. Друзья, которым я взялся оказать довольно затруднительную услугу, так распорядились мной. Они полагают, что все рухнет, стоит кому-нибудь проведать о моем присутствии здесь. Первым делом позвольте передать вам эти билеты на право входа в мою ложу. Досадно, что я не могу располагать ею чаще в течение ближайших двух недель. Секретарю я приказал давать ее тем из моих друзей, которые обратятся первыми, и результат тот, что я сам не могу распоряжаться собственной ложей.
Я горячо поблагодарил маркиза.
- Теперь позвольте мне взять на себя роль ментора. Вероятно, вы приехали сюда не без рекомендательных писем?
Я достал с полдюжины писем, адреса которых он пробежал глазами.
- Забудьте о них, - посоветовал он. - Я сам вас представлю. Берусь лично сопровождать вас из дома в дом. Присутствие одного хорошего знакомого стоит мешка рекомендаций. Ни с кем не завязывайте отношений и не знакомьтесь до тех пор. Обычно молодые люди предпочитают исчерпать удовольствия, предоставляемые большим городом, прежде чем связывать себя обязательствами, налагаемыми обществом. Ознакомьтесь с первыми. Это займет вас денно и нощно по крайней мере недели на две-три. Когда же вы покончите с этим, я буду свободен и сам введу вас в блистательную, но сравнительно спокойную колею великосветского круга. Предоставьте мне заботы о вашем благополучии и помните, что в Париже, однажды попав в водоворот большого света, вы уже не можете из него выйти.
Я рассыпался в изъявлениях признательности и обещал следовать его совету.
По-видимому, он остался доволен ответом.
- Сейчас я назову вам места, где следует побывать, - продолжал он. - Возьмите вашу карту и отмечайте буквами или цифрами пункты, которые я укажу, а потом мы составим небольшой списочек. Все места, которые я перечислю, стоят того, чтобы на них взглянуть.
Таким методичным способом, приправив свой рассказ множеством любопытных анекдотов, он снабдил меня каталогом и путеводителем, неоценимыми для искателя новизны и развлечений.
- Недели через две, а может быть, и через неделю, - заключил он, - я думаю, что буду в состоянии оказать вам настоящую услугу. До тех пор соблюдайте осторожность. Не играйте; вас непременно оберут. Помните, здесь вы окружены мошенниками с благопристойной наружностью и негодяями разного толка, которые только тем и живут, что грабят заезжих иностранцев. Не доверяйтесь никому, кого вы не знаете.
Снова я благодарил маркиза и обещал воспользоваться его советом. Однако сердце мое было полно воспоминаний о красавице, которую я встретил в гостинице "Прекрасная звезда". Я не мог удержаться от попытки узнать что-нибудь о ней, прежде чем маркиз уйдет. Итак, я рискнул осведомиться о графе и графине де Сент-Алир, которых имел честь избавить от крайне неприятного положения в прихожей "Прекрасной звезды".
Увы! маркиз не видел их. В нескольких милях от Парижа у них прекрасное поместье со старинным замком, хотя, по всей видимости, им придется провести несколько дней в городе, пока все будет готово к их приезду, так как замок долгое время стоял пустым.
- Они долго отсутствовали?
- Если мне не изменяет память, они почти восемь месяцев путешествовали.
- Признаться, мне приходилось слышать, что они небогаты.
- Это на ваш взгляд. При доходах графа они могут пользоваться не только всеми удобствами, но и позволить себе некоторую роскошь. Живут они тихо и уединенно, а жизнь здесь значительно дешевле, чем у вас в Англии.
- Выходит, они счастливая супружеская пара?
- Скорее, они должны бы таковыми быть.
- В чем же помеха?
- Граф очень ревнив.
- Но жена… надеюсь, она не дает повода?
- Напротив.
- Как так?
- Я всегда находил, что она чересчур… излишне как-то…
- Что же?
- Чересчур хороша. Но несмотря на ее прелестное личико и фигурку, я думаю, что она честная женщина. Вам не приходилось встречать ее?
- В прихожей "Прекрасной звезды" была какая-то дама, закутанная в манто, с опущенной на лицо вуалью - в тот самый вечер, когда я проломил голову грубияну, напавшему на старого графа; но через вуаль я не разглядел ничего…
Ответ мой был крайне дипломатичен.
- По возрасту она могла быть и дочерью графа, - продолжал я. - Они часто между собой ссорятся?
- Кто?
- Граф и графиня.
- Очень-очень редко.
- О! Из-за чего же, если не секрет?
- Длинная история; речь идет о бриллиантах графини. Говорят, их стоимость доходит до миллиона франков. Граф хочет продать их и мертвый капитал обратить в деньги, которые будут приносить проценты, куда бы ни поместить их. Графиня же, которой они принадлежат, упорствует - полагаю, по причине, которой она открыть мужу никак не может.
- Что это за причина? - спросил я, чувствуя, как разгорается мое любопытство.
- Вероятно, она мечтает, как замечательно будет выглядеть в них, когда пойдет под венец со вторым мужем.
- Ого! Но граф, кажется, неплохой человек?
- Отличный и чрезвычайно умный человек.
- Я был бы не прочь познакомиться с ним. Вы говорите, что он…
- Имеет такую хорошенькую жену. Согласен, но, видите ли, они живут очень уединенно. Время от времени граф возит жену в оперу или на какой-нибудь бал, и это, пожалуй, все.
- Наверное, он до сих пор не может забыть кровавых ужасов революции. Столь печальный опыт и его возраст…
- Для такого философа, как вы, он пришелся бы по вкусу. Заметьте еще, что после обеда он обязательно засыпает, а жена нет. Шутки в сторону; он удалился от шума большого света и впал в апатию, и жена его также. Ничто, по-видимому, не способно интересовать ее - даже муж не интересует.
Маркиз поднялся, собираясь уйти.
- Не рискуйте деньгами, - предостерег он. - Скоро вам представится случай поместить их с большой выгодой. Несколько собраний превосходных картин будут продаваться с аукциона, так как их хозяева были причастны к заговору в пользу Бонапарта. Ваш кошелек способен наделать чудес, когда начнется распродажа. Цены будут удивительные! Соберите к тому времени свою наличность. Я извещу обо всем. Кстати, - вдруг остановился он возле самой двери, - чуть было не забыл. На следующей неделе вам предстоит особенное увеселение: насколько мне известно, маскарады в Англии все еще редкость. Костюмированный бал устраивается в Версале, приглашены все знаменитости, билеты идут нарасхват. Но, думаю, я могу обещать вам один. Доброй ночи. Прощайте!
Глава десятая
ЧЕРНАЯ ВУАЛЬ
Хорошее знание французского языка, полный кошель, - моя экипировка способствовала погружению в мир соблазнов, которые столица мира рассыпает перед страждущими. Легко представить себе, как я провел эти два дня. К концу второго почти в том же часу, что и в первый раз, месье Дроквиль снова заехал ко мне.
По обыкновению вежливый и добродушный, он между прочим сообщил мне, что бал-маскарад назначен на следующую среду и он уже достал билет для меня.
- Какая досада! Едва ли мне удастся воспользоваться им! - воскликнул я.
С минуту он подозрительно разглядывал меня, потом довольно резко спросил:
- Не угодно ли вам будет объясниться, почему?
Несколько удивившись, я тем не менее ответил правду, а именно что уговорился с двумя приятелями-соотечественниками провести этот вечер вместе и не могу нарушить данного слова.
- Так я и знал! Где бы ни находился англичанин, он обязательно отыщет своего брата-дубину. Стоит вам собраться больше трех - и вот уже вся компания с поросячьим визгом уплетает свои излюбленные бифштексы да запивает их крепким пивом. Вместо того чтобы усваивать хорошее обхождение, изучать чужую культуру, вы только пьянствуете в своем тесном кружке, сквернословите и участвуете в мордобое, который называется боксом, и к концу путешествия ни на волос не умнее и не образованнее, чем были в начале. С таким же успехом можно пропьянствовать все время где-нибудь в гринвичском трактире!
Он пристально посмотрел на меня и рассмеялся.
- Вот ваш билет, - с этими словами он швырнул его на стол. - Можете воспользоваться им или выбросить, как вам угодно. Вероятно, мои хлопоты пропали даром, хотя признаюсь, не часто случается, чтобы такой человек, как я, просил об одолжении и встречал отказ, почти пренебрежение!
Все это было удивительно дерзко.
Я был поражен и каялся в своем проступке. Вероятно, я по неведению погрешил против французских правил гостеприимства: только этим оправдывалась грубость укора маркиза.
Охваченный самыми противоречивыми чувствами, я поспешил извиниться перед знакомцем, выказавшем мне столько бескорыстного участия. Я уверил его, что во что бы то ни стало отделаюсь от слова, данного мной в недобрую минуту; сожалел о необдуманном ответе и о том, что не сразу оценил всю любезность его услуги.
- Прошу вас, ни слова больше. Мне было досадно за вас, и признаюсь, я не смог сдержать своих чувств. Прошу извинить мою запальчивость. Для моих знакомых не секрет, что порой я говорю больше, чем думаю, и всегда потом жалею. Надеюсь, мистер Бекет простит своему старому другу, что он вспылил из-за его же интересов. Мы по-прежнему остаемся друзьями?
Он улыбнулся своей добродушной улыбкой и протянул руку, которую я с жаром и почтительностью пожал.
После минутной ссоры мы стали еще большими друзьями.
Маркиз посоветовал мне заранее обзавестись комнатой в одной из версальских гостиниц, так как гостей будет очень много. По его мнению, мне следовало отправиться в Версаль на следующее же утро.
Итак, я заказал лошадей к одиннадцати часам. Поговорив еще немного, маркиз д’Армонвиль простился со мной, стремительно сбежал по лестнице, прикрывая носовым платком нижнюю часть лица, вскочил в поджидавшую его карету и уехал.
На другой день я был в Версале. Подъезжая к гостинице "Франция", я убедился, что опасения маркиза были не напрасны.
Множество экипажей стояло у входа, перегораживая дорогу; не оставалось ничего другого, как выйти из кареты и пробираться пешим между лошадьми. Холл гостиницы был полон лакеев и господ, в один голос требовавших хозяина, а тот с любезным отчаянием уверял всех вместе и каждого порознь, что в целом доме не осталось ни угла, ни комнаты, которые не были бы заняты.
Я вынырнул на улицу из толпы людей, которые кричали, убеждали и улещали владельца гостиницы, пребывая в приятном заблуждении, что он мог бы устроить для них местечко, если бы захотел. Предоставив искателям мест кричать до хрипоты, я снова вскочил в карету и понесся к гостинице "Резервуар". Блокада вокруг входа и здесь была не менее плотна. Результат оказался тот же: все было занято. Прескверное положение, но что прикажете делать? Мой ямщик поусердствовал, пока я в холле разговаривал с владельцем гостиницы; подвигаясь вперед, шаг за шагом, по мере того как отъезжали другие экипажи, он добрался до самого входа.
Это оказалось удобным лишь в одном отношении - чтобы усесться в карету. Однако, сев, как было выбираться на дорогу? Ряд экипажей тянулся впереди, такой же ряд сзади, и не менее четырех рядов сбилось обок моего кабриолета.
В то время я был замечательно дальнозорок; и без того я терял терпение, можно себе представить, что со мной сталось, когда в открытом экипаже, ехавшем по узкой полоске улицы, которая оставалась свободной, я увидел графиню с накинутой вуалью и ее мужа. Они едва двигались следом за возом, который занимал всю ширину свободного пространства и тем задавал скорость нагонявшим его экипажам.
Я поступил бы умнее, если бы выскочил на тротуар и обежал бы кругом столпотворение, разделявшее меня и графа. На беду я оказался скорее Мюратом, чем Мольтке по натуре: расчетам тактика я предпочел немедленное нападение. Не ведаю, как я перелетел через запятки ближайшей кареты, потом промчался сквозь какой-то тарантас, в котором дремали старик и собачка, юркнул сквозь открытую коляску, где о чем-то оживленно спорили четверо мужчин; оступился на подножке и плашмя рухнул поперек пары лошадей, которые принялись брыкаться и бить задними ногами, отчего я перекатился головой вперед и очутился на земле в облаке пыли.
Свидетели моих отчаянных прыжков, не догадываясь об их цели, разумеется, приняли меня за сумасшедшего. К счастью, карета, за которой я гнался, успела проехать мимо до того, как разразилась катастрофа. Перепачканный грязью, с продавленной шляпой, я уже не имел ни малейшего желания предстать перед очами предмета моей страсти.
С минуту вокруг гудела буря ругательств и неутихавшего хохота. Пока я сбивал с себя пыль носовым платком, знакомый голос произнес мое имя.
Подняв глаза, я увидел маркиза, высунувшего голову из окна кареты. Отрадное зрелище! Я мигом очутился возле него.
- В Версале нам делать нечего, - сказал маркиз. - Вероятно, вы уже убедились, что ни в одной гостинице нет свободных комнат. От себя прибавлю, что и во всем городе тоже. Но я приготовил кое-что, соответствующее вашей цели. Прикажите камердинеру следовать за нами, а сами садитесь в карету ко мне.
По счастливой случайности в тесно скученных экипажах образовался просвет, и подъехал мой кабриолет. Я приказал Сент-Клеру ехать следом; маркиз что-то крикнул своему кучеру, и мы тронулись.
- Я отвезу вас в спокойное местечко, о существовании которого известно очень немногим парижанам, - обратился ко мне маркиз. - Как только мне стало известно, что в городе переполнены все гостиницы, я тотчас снял комнату для вас. Это старинная и очень удобная гостиница под названием "Летучий дракон". Отсюда до нее не более мили. Ваше счастье, что мои скучные дела привели меня сегодня в Версаль спозаранку.
Объехав дворец, мы оказались на узкой проселочной дороге, окаймленной с одной стороны версальским парком, а с другой - старинными ветвистыми деревьями, какие редко встречаются во Франции.
Карета остановилась возле серого каменного здания, архитектура которого более подходила особняку богатого вельможи, чем простой гостинице. Вероятно, первоначально его предполагалось использовать в качестве загородной виллы: эту мысль подтверждали и высеченные на стенах гербовые щиты с украшениями. Портик, на вид более новой кладки, чем остальное здание, гостеприимно выдавался вперед широкой раскрашенной аркой, на которой барельефом красовалась позолоченная вывеска гостиницы - летучий дракон с распростертыми розовыми крыльями и ярко-зеленым хвостом, который закручивался в нескончаемый ряд колец, завершенный двузубым острием наподобие вил.
- Думаю, вы останетесь довольны помещением. Во всяком случае, это лучше, чем ничего. Я проводил бы вас, если бы не мое инкогнито. Наверное, я обрадую вас, если сообщу, что в этой гостинице водится нечистая сила. По крайней мере, мне бы это очень понравилось, будь я лет на двадцать моложе. Однако постарайтесь не заводить разговор на эту тему с хозяином гостиницы; если не ошибаюсь, это его больное место. Прощайте! Когда соберетесь повеселиться на маскараде, послушайтесь меня и наденьте домино. Возможно, я загляну на минутку; если это случится, то я, без сомнения, тоже буду в домино. Как бы нам узнать друг друга… Держать что-нибудь в руке… нет, цветы держат многие. Достаньте-ка крест дюйма в два длины, красного цвета, раз вы англичанин, и велите пришить его спереди на плечо. У меня будет белый. Да, так будет хорошо, и смотрите держитесь дверей, не проходите в глубь комнат. Я буду искать вас возле всех дверей, через которые буду проходить, и вы делайте то же; таким способом мы непременно встретимся. Итак, мы обо всем условились. Без молодой компании подобного рода увеселения стали для меня немыслимы. Прощайте, вечером увидимся.
Выйдя на дорогу, я захлопнул за собой дверцы, раскланялся, и карета уехала.
Глава одиннадцатая
"ЛЕТУЧИЙ ДРАКОН"
Я с любопытством осмотрелся. Здание выглядело живописно в зелени окружавших его деревьев. Отпечаток старины и уединенности составлял резкий контраст с блеском и суетой Парижа.
Минуты две я осматривал роскошную вывеску, более внимательным взглядом исследовал наружный фасад. Дом был велик, массивен, и в моем воображении больше соответствовал древним кентерберийским постоялым дворам, чем облику старофранцузского замка. Единственной деталью, нарушавшей такое сходство, была маленькая, воинственная на вид башенка над левым флигелем дома; частокол зубцов венчала остроконечная крыша.
Войдя внутрь, я представился своим именем и был принят с уважением и почтительностью, достойными британского лорда.
Хозяин показал мне отведенную комнату: огромную и несколько мрачноватую, с темными деревянными панелями вместо обоев. Старинная мебель давно вышла из моды; массивную каминную доску украшали гербы, в которых легко различалось сходство с гербовыми щитами на фасаде дома Обстановка имела пленительный и вместе с тем меланхолический характер. Подойдя к стрельчатому окну, я выглянул в небольшой, густо заросший парк, к которому поодаль примыкал обнесенный высокой стеной замок. Целая гирлянда башенок, похожих на только что описанную мной, возвышалась над черепичной кровлей.
Лес и замок несли печать запустения и уныния; непогода и ветер источили ветхую кладку, умиротворив былое грозное величие.
Я поинтересовался у хозяина гостиницы о названии замка.
- Это Карский замок, - ответил он.
- Жаль, что он находится в таком запустении. Верно, владелец его не слишком богат?
- Пожалуй что так, сэр.