- Пожалуй? - повторил я и вопросительно взглянул на него. - Вы хотите сказать, что не знаете, кому принадлежит замок?
- Нет, сэр. Я только хотел сказать, что никому не ведомо, куда этот молодец тратит свое богатство.
- А кто он?
- Граф де Сент-Алир.
- О! граф! Вы уверены? - спросил я с живостью.
Теперь настала очередь хозяина гостиницы взглянуть на меня с любопытством.
- Вполне, сэр.
- Часто он здесь бывает?
- Не очень; больше отсутствует.
- У него значительное состояние?
- Каждые три месяца я отдаю ему плату за аренду этого дома. Нельзя сказать, что она чересчур высока, однако он никогда не может ждать долго, - ответил хозяин, насмешливо улыбаясь.
- Судя по тому, что я слышал, граф не должен быть беден.
- Говорят, он играет, сэр. Точно я не знаю, но деньгами он на моей памяти не сорил. Месяцев семь назад где-то за границей скончался родственник графа. Тело привезли в замок и похоронили на кладбище Пер-Лашез, как того желал покойник. Граф был в глубоком трауре, хотя, если верить слухам, получил препорядочное наследство. Однако ему, как видно, деньги не ко двору.
- Он стар?
- Стар?! У нас его прозвали Вечным жидом, с той лишь разницей, что у него в кармане не всегда бывает пять су. Однако он не унывает. Недавно женился на молодой девице.
- И что же?
- Теперь она графиня де Сент-Алир.
- Это понятно, но должно же быть что-то еще, что можно сказать о ней.
- Она молода, красива, блистает грацией и бриллиантами.
Я рассмеялся. Хитрый старик подстрекал мое любопытство.
- Вижу, любезный, - начал я, - что вы не хотите…
- Ссориться с графом, - докончил он. - Да, поскольку я завишу от его милости и в его воле подпортить мне крови, А вообще, лучше каждому заниматься своими делами и жить в мире.
Итак, на первый раз все расспросы были пресечены. Вполне возможно, что ему просто нечего было рассказывать или он не хотел тратить время по пустякам, пересказывая чужие сплетни. В будущем это непременно выяснится, стоит мне прибегнуть к помощи золотых луидоров.
На вид хозяин гостиницы "Летучий дракон" был человек пожилой, сухощавый, со смуглым лицом. Осанкой он напоминал отставного военного; позже я узнал, что он служил в наполеоновской армии в первые итальянские кампании.
- Полагаю, на один вопрос вы можете отвечать, не рискуя поссориться с графом, - произнес я. - Дома ли он сейчас?
- Насколько я знаю, у него несколько домов, - уклончиво ответил старик. - Но… кажется, сейчас он должен находиться в замке.
Я выглянул в окно и с любопытством окинул угрюмое море листвы, простершейся до стен замка.
- Сегодня я видел его в Версале; он ехал в своем экипаже, - сказал я.
- Неудивительно.
- Стало быть, его экипаж, лошади и слуги - все в замке?
- Свой экипаж он держит здесь, сэр, а слуги нанимаются на время. Из них только один и живет в замке. Для молодой графини это не жизнь, а сплошное разочарование.
"Старый скряга! - думал я, закрывая за хозяином гостиницы дверь. - Держать взаперти молодую девушку из-за бриллиантов. Я должен помочь ей вырваться из цепей ревности и вымогательства!"
Рыцарь, обратившийся к самому себе с такой речью, снова взглянул на замок чародея и вздохнул - тяжелым вздохом, полным решимости и любви.
Господи, как я был глуп тогда! Однако, едва ли мы выглядим умнее в глазах высших сил, даже когда становимся старше. Сдается мне, что заблуждения наши лишь меняют характер с годами, а в сущности мы все те же безумцы, что и прежде.
- Ну, а тебе отвели кровать? - спросил я вошедшего Сент-Клера, который принялся разбирать мои вещи.
- На чердаке с пауками и совами. Ничего, мы ладим отлично.
- Я и не думал, что здесь так много народа.
- В основном слуги господ, которым посчастливилось приютиться в Версале.
- А что говорят о гостинице?
- Самый настоящий огнедышащий дракон, если верить слухам! Последние сто лет тут происходят загадочные вещи.
- Что такое? Привидения?
- Если бы только они! Напротив, люди исчезали так, что никогда и никому больше не привиделись, и это на глазах полудюжины человек!
- Что за чепуха, Сент-Клер! Рассказывай-ка свои чудеса.
- Извольте, милорд. Один бывший королевский шталмейстер - после революции его изгнали за границу - получил от императора позволение вернуться во Францию. Прожив в этой гостинице с месяц, он исчез в присутствии шести свидетелей, которым можно верить. Вторым был русский дворянин, молодец шести футов роста. Он стоял посреди комнаты, описывая последние минуты Петра Великого. Слушало человек семь. В левой руке он держал рюмку водки, а в правой почти допитую чашку кофе. На середине рассказа он пропал из виду; остались только сапоги, да сосед справа к своему изумлению обнаружил, что держит его чашку с кофе, а сосед слева увидел у себя в руке рюмку водки…
- Которую он немедленно выпил, - подсказал я со смехом.
- …которая целых три года хранилась на каминной полке в этом доме; ее нечаянно разбил местный патер, разговаривая с мадемуазель Фидон. О русском дворянине больше не было ни слуху ни духу, думаю, и нам лучше покидать "Летучий дракон" через двери, чем по воздуху. Обо всем мне рассказал ямщик по дороге сюда.
- О, тогда это точно правда! - пошутил я.
Однако в глубине души я невольно поддался мрачному влиянию обстановки комнаты. В сердце закралось предчувствие чего-то недоброго, и моя шутка стоила мне усилий. Мной овладевало уныние.
Глава двенадцатая
ПРОРИЦАТЕЛЬ
Трудно представить себе зрелище более пышное, чем версальские празднества. Специально по случаю торжеств для гостей была открыта Большая зеркальная галерея, освещенная четырьмя тысячами свечей; их яркие огни, отражаемые и повторенные в зеркалах, производили потрясающий эффект. Длинная анфилада дворцовых покоев была переполнена масками и всевозможными маскарадными костюмами. Не пустовало ни одной комнаты. Всюду звучала музыка, слышались разговоры, звон бокалов, смех; пестрели яркие цвета и сверкали бриллианты. Я медленно пробирался вперед в своем домино и маске, останавливаясь порой, чтобы послушать остроумный разговор, шутливую песенку или забавный монолог; все это время я внимательно озирался кругом, чтобы не прозевать маркиза в домино с белым крестиком на плече.
Особенно тщательно я осматривался возле дверей, как и было условлено, однако маркиз не появлялся.
Созерцая роскошное окружение, дорогие уборы, я разглядел впереди позолоченные носилки или, вернее, китайский паланкин, изукрашенный со всей изобретательностью Поднебесной империи. Четыре богато одетых китайца несли его за золоченые рукояти; пятый, с золотым жезлом в руках, шел впереди, а шестой замыкал шествие. Худощавый человек важной наружности, с длинной черной бородой и в высокой шапке, какие обычно носят турецкие дервиши на детских картинках, шагал рядом с паланкином. Его длинный, расшитый яркими цветами халат покрывали странные иероглифические символы. Широкий золотой пояс с кабалистическими знаками, темно-бордовыми и черными, перетягивал его талию; вышитые золотом красные чулки и башмаки с загнутыми, по-восточному, кверху носами выглядывали из-под подола. Смуглое лицо хранило выражение бесстрастности и торжественности; черные брови отличались необыкновенной густотой. Под мышкой он держал удивительного вида книгу, в свободной руке он нес деревянный прут. Не глядя по сторонам, он шел, опустив голову на грудь и устремив глаза в пол. Китаец, шедший впереди, размахивал направо и налево своим жезлом, расчищая дорогу для паланкина с опущенными занавесками. Странный вид этой процессии возбудил всеобщее любопытство.
Признаться, я остался очень доволен, когда носильщики поставили свою ношу на пол в нескольких шагах от места, где я стоял. Повернувшись в круг, они захлопали в ладоши и, неуклюже подпрыгивая, исполнили какой-то дикарский танец, трижды обойдя закрытый паланкин. С раскрасневшимися лицами они присели на корточки и хриплыми голосами затянули старинную китайскую песню, весьма напоминавшую утиное кряканье.
Кто-то коснулся моего рукава; я оглянулся и увидел возле себя черное домино с белым крестиком на плече.
- Как я рад, что наконец отыскал вас, - проговорил маркиз, - и именно в эту минуту. Перед нами лучшая затея всего маскарада. Вам нужно поговорить с китайским чародеем. Час назад, наткнувшись на него в другой зале, я задал ему несколько вопросов. Его ответы были уклончивы, но вскоре мне стало ясно, что он знает о моих делах до мельчайших подробностей. Я был потрясен его проницательностью, признаюсь вам. Остальные его собеседники были озадачены и испуганы не меньше моего. Я приехал с графом и графиней де Сент-Алир, - он кивнул на худощавую фигуру в домино. Это был граф. - Пойдемте, я вас представлю.
Легко догадаться, что я с охотой отправился за маркизом.
Он представил меня графу, очень тактично намекнув на мое счастливое вмешательство в гостинице "Прекрасная звезда". Граф осыпал меня любезностями и в заключение произнес фразу, порадовавшую меня более всего:
- Графиня тут поблизости, через одну залу от нас; осталась поболтать со своей приятельницей герцогиней д’Аржансак. Сейчас я схожу за ней и приведу сюда. Она непременно должна с вами познакомиться и поблагодарить вас за мужественную помощь.
- Вам тоже нужно поговорить с прорицателем, - обратился маркиз к графу. - Увидите, как он вас развлечет. Я уже беседовал с ним и, признаюсь, не ожидал ответов, которые услышал. Не знаю, что и подумать.
- В самом деле? Попытаем счастья.
Втроем мы направились к паланкину.
Молодой человек в испанском костюме, только что отошедший от чародея в сопровождении приятеля, говорил, поравнявшись с нами:
- Невероятно! Кто сидит в паланкине? Он словно и вправду все знает!
Граф в маске и домино с достоинством подходил к паланкину. Китайцы следили, чтобы вокруг оставалось свободное место; зрители тесной толпой сгрудились возле дверей и у стен.
Один из китайцев, который шествовал впереди с золотым жезлом, приблизился к нам и протянул руку, обращенную ладонью вверх.
- Денег? - спросил граф.
- Золота, - последовал ответ.
Граф вложил ему в ладонь какую-то монету, и мы с маркизом, по мере того как входили в круг, поочередно были приглашены сделать то же.
Возле паланкина стоял медиум, держа одной рукой шелковую занавеску, а другой - лакированный черный жезл, на который опирался. Его подбородок с длинной, черной как смоль бородой был опущен на грудь, глаза устремлены в пол: лицо казалось совершенно безжизненным. Неподвижность наводила на мысль о мертвеце.
Первый вопрос графа был:
- Женат я или нет?
Медиум с черным жезлом быстро раздвинул занавески, приложил ухо к груди богато одетого китайца, который сидел в паланкине, снова поднял голову, задернул занавеску и ответил:
- Да.
Точно такая же процедура повторялась при каждом следующем вопросе; человек с черным жезлом только передавал слова существа более могущественного, чем он сам.
Еще два или три вопроса последовало со стороны графа, и ответы прорицателя видимо развлекли маркиза. Я не разделял его интереса, так как прошлая жизнь графа и его похождения были окутаны для меня мраком.
- Любит ли меня жена? - полушутя, спросил он.
- Как заслуживаешь.
- Кого я люблю больше всех на свете?
- Себя.
- Гм! Это беда каждого, что тут удивительного. Но оставим в покое мою персону; люблю ли я что-нибудь на свете больше моей жены?
- Ее бриллианты.
- Гм! - снова хмыкнул граф.
Маркиз веселился от души и даже не скрывал улыбки.
- Правда ли, - решительно свернул разговор на другую тему граф, - что в Неаполе мне пришлось выдержать крупное сражение?
- Неправда, это произошло во Франции.
- Вот как? - насмешливо заметил граф и оглянулся на маркиза. - А можно полюбопытствовать, кто участвовал в этом сражении?
- Граф и графиня де Сент-Алир, по поводу документа, подписанного ими двадцать пятого июля 1811 года.
Впоследствии маркиз сообщил мне, что в тот день был подписан их брачный контракт.
Граф простоял в оцепенении с минуту или две: казалось, даже сквозь маску было видно, как у него вспыхнуло лицо, хотя, кроме нас двоих, никто, разумеется, не знал, что человек, задающий вопросы прорицателю, и есть сам граф де Сент-Алир.
Непонятно было, то ли он раздумывает, о чем бы еще спросить чародея, то ли уже раскаивается, что позволил втянуть себя в беседу. Если мои догадки были верны, то маркиз оказал ему услугу, слегка коснувшись рукава и прошептав:
- Взгляните-ка направо; видите, кто там идет?
Я посмотрел по направлению, указанному маркизом, и увидел высокого, худощавого человека, приближавшегося гордой поступью. Маски у него не было. Большое бледное лицо пересекал глубокий сабельный шрам. В мундире капрала императорской гвардии, с подвязанной левой рукой, должной изображать отнятую руку; пустой рукав подколот к груди, к нам шел полковник Гальярд. Совсем не маскарадный пластырь, налепленный поперек брови и виска, прикрывал то место, где оставила отметину моя трость. Со временем, впрочем, новообретенный рубец грозил затеряться среди старых, полученных в бесчисленных войнах и сражениях.
Глава тринадцатая
ПРОРИЦАТЕЛЬ РАЗГОВАРИВАЕТ СО МНОЙ
Забыв на мгновение, что моя маска непроницаема для взора старого вояки, я готовился к схватке. К счастью, замешательство кончилось так же стремительно, как и возникло; однако граф благоразумно попятился назад, когда бравый капрал - надо заметить, что Гальярд и в более скромном звании сохранял непомерную самоуверенность настоящего драгунского полковника, - в своем синем мундире, белых лосинах и начищенных до блеска ботфортах подошел к нам совсем близко. Его дважды уже чуть было не вывели за громогласное восхваление подвигов императора; едва разняли его рукопашную дуэль с прусским гусаром. По правде говоря, он бы не преминул отличиться в какой-нибудь кровопролитной схватке, если бы не помнил цели своего прихода на бал - свидание с богатой вдовой, на сердце которой, как он полагал, его облик производил благоприятное впечатление. Ранний уход с праздника, которому он служил немалым украшением, да еще в сопровождении пары жандармов, никак не мог подвинуть его к объекту страсти.
- Денег? Золота? Ба! Какие деньги мог скопить раненый солдат? С одною рукой, которая сжимает саблю, разве остается хоть палец свободным, чтобы сгребать добычу с поверженного врага?
- Не нужно золота, - сказал медиум. - Рубцы освобождают его от платы.
- Браво, оракул, брависсимо! Это по-свойски. Прикажешь без всяких околичностей приступить к вопросам?
И не дожидаясь ответа, он начал вопрошать громовым голосом.
После пяти или шести вопросов он произнес:
- За кем я охочусь сейчас?
- За двумя.
- Ага! Прекрасно, кто же они?
- Англичанин, который убьет тебя, если ты настигнешь его, и вдова-француженка, которая просочится сквозь твои объятия.
- Ты пользуешься тем, что твоя одежда ограждает тебя. Дьявол с тобой, почему я охочусь за ними?
- Вдова ранила тебе сердце, англичанин - голову. Они оба не под силу тебе: берегись, как бы твоя погоня не соединила их.
- Тьфу! Как же такое может случиться?
- Англичанин заступается за дам. Доказательство тому он вбил тебе в голову. Стоит вдове увидеть его, и она сделается его женой. Капралу придется долго дожидаться полковничьего чина; вдова призадумается, а между тем англичанин-то молод.
- Я ему покажу! - ухмыльнулся полковник, прибавив крепкое словцо, потом спросил более осторожно: - Где она?
- Достаточно близко, чтобы оскорбиться твоим невниманием.
- Черт! Ты прав, оракул. Тысячу раз спасибо. Прощай!
Вытянув шею, полковник в маскарадном костюме капрала наполеоновской гвардии устремился прочь от прорицателя.
Я пытался рассмотреть человека, сидевшего в паланкине. Лишь раз я имел возможность всмотреться в него пристальнее. Он представлял собой странное зрелище. Одет он был, как уже сказано, в богато украшенный китайский костюм. На вид он значительно превосходил размерами стоявшего рядом медиума. Черты лица показались мне крупными и грубыми; голова была наклонена вперед, глаза закрыты, и подбородок покоился на груди, запахнутой подбитым мехом халатом. Выражение лица носило отпечаток апатии. Общий характер и поза словно были преувеличенным повторением неподвижности того из китайцев, который общался с шумным внешним миром. Кожа сидевшего в паланкине была неприятного багрового оттенка; но я приписал этот эффект свету от красных шелковых занавесок. Все это в одно мгновение бросилось мне в глаза, для долгого созерцания не было времени. Передо мной освободилось место, и маркиз шепнул:
- Подойдите, мой друг.
Я последовал его совету. Приблизившись к медиуму с черным жезлом в руке, я оглянулся через плечо посмотреть, далеко ли от меня граф. Он уже успел отойти в сторону: по-видимому, его любопытство было удовлетворено. Маркиз тоже охладел к прорицаниям, потому что они разговаривали между собой о чем-то постороннем.
Я успокоился; оракул очень нескромно и неожиданно выдавал чужие тайны, а некоторые из моих едва ли понравились бы графу.
С минуту я собирался с мыслями. Хотелось испытать оракула. Человек англиканского вероисповедания был тогда порядочной диковинкой в Париже.
- Какой я веры? - спросил я.
- Твое вероисповедание - прекрасная ересь, - мгновенно отозвался оракул.
- Ее название?
- Любовь.
- В таком случае надо полагать, я многоверец, потому что люблю очень многих.
- Ты любишь одну.
- Ну, хватит шуток, - оборвал я, чтобы немного отвести разговор от жгучих вопросов. - Заучивал ли я когда-нибудь наизусть символ моей веры?
- Да.
- Ты можешь повторить его?
- Подойди.
Я подошел ближе. Чародей задернул занавеску паланкина и шепотом медленно и Отчетливо произнес знакомые мне слова:
"Быть может, мы больше никогда не увидимся. О, если бы я могла забыть вас! Уходите… прощайте, ради Бога, уходите!"
Я окаменел. Эти же слова мне шепнула графиня, уезжая.
Бог мой! Что за сумасшествие? Кроме меня и той, которая их произнесла, никто не мог слышать этих слов. Я взглянул в бесстрастное лицо медиума с черным жезлом в руке. В нем не было и тени признака, что ему известно о смысле произнесенного.
- Чего я желаю больше всего? - спросил я, почти не сознавая, что говорю.
- Рая.
- Что же мне мешает проникнуть в него?
- Черная вуаль.
Чем дальше, тем лучше! Ответы выдавали подробное знакомство с моим маленьким романом, о котором не догадывался даже маркиз! И самого меня, под маской, в маскарадном костюме, не узнал бы, пожалуй, и родной брат!
- Ты говоришь, что я люблю одну. Отвечают ли на мою любовь? - спросил я.
- Испытай.
Я понизил голос и встал совсем близко к смуглолицему чародею, чтобы ему не приходилось отвечать громко.
- Меня кто-то любит?
- Тайно.
- Сильно или нет?
- Сердечно.
- Долго ли продлится эта любовь?
- Пока не опадут листья розы.
Роза! Новый намек!