Светящая в полутьме рыжей шевелюрой Люська, мечтательно глядя в огонь, добавила – а она, когда по малому делу в кустики бегала, живого динозавра видела.
– Не знаю, диплодок или бронтозавр – я в них не очень-то. Но шея куда там лебедю, и здоровый весь. Если на наш автобус наступил бы, то сплющил как консерву.
Михеич некстати добавил, что возле Запорожья стрелка на прихваченном дозиметре этак симптоматично ожила. Похоже, тамошняя атомная таки рванула. Потому-то и ехали в обход…
– Наших-то? И наших встречали. В большинстве отстреливались и уходили, а одни даже ограбить пытались. Правда, раз мальчишку встретили, с собакой. Но тот с нами не захотел, говорит, что не пропадёт. Неглупый и шустрый…
Полковник подавленно молчал. С таким остервенением он стиснул зубы, что захрустели полузабытые во рту галеты, и понятливая Спинка опрометью метнулась в салон за очередной бутылкой.
Зато хрумкавшая шоколадом Одарка уже приметила худобу и злой язычок Люськи, излишнюю округлённость и болтливость другой, и улыбнулась. Она оценила и сделала выводы. Подсела к мрачно смалившему Лёхе, взяла под руку и неожиданно проникновенно заглянула в глаза.
– Ты будешь моим…
В другое время, возможно, парень бы и ощутил, как у сокола растут и расправляются крылья, когда к тебе так и льнёт столь отпадная и необычная девчонка. Но полковник уже рассказывал здешние новости, и от них так и хотелось сорвать с плеча автомат да уйти во тьму, напоследок успев уничтожить как можно больше этой дряни…
– На той стороне Днепра низина, там совсем плохо. Под мостом какая-то дрянь поселилась, вроде помеси чёрта с жабой, только здоровенная. Да и у нас положение аховое, от части почти никого не осталось. Склады военного округа ведь не бросишь, там не только оружие, и не только стрелковое. Есть и химическое, и даже… но против этих тварей оно почти бесполезно. А так, понемногу бандитов гоняем, – полковник ещё добавил, что новые из вроде как народной рады не делом занимаются, а по старой привычке норовят просто на горбу народном усидеть – потому, неплохо от армейских плюх достаётся и им.
Лёнчик с Андрюхой щедро вкусили от Спинкиных угощений, глаза их блестели, а щёки разрумянились. Они переглянулись и согласно кивнули. Тут вроде фаза есть – а они ж электрики? Можно попробовать дать свет вдоль улицы, да и в более-менее уцелевшие дома тоже… полковник от удивления так и сел. Осмотрел насторожившихся братьев и даже глаза протёр на всякий случай.
– Вот это хлопцы! Зря, выходит, на Донбасс бочку катили… это не просто улица, а шёб вы знали – Крещатик! – палец его назидательно уставился в мутное подобие небес над головой. – Первейшая улица во всей Европе!
Далее расчувствовавшийся вояка посулил по нынешним временам почти неслыханное. Занимайте, мол, любой дом – а он пришлёт круглосуточную охрану и помощь. Всё, что найдётся на бездонных армейских складах – ваше, парни, только работайте и учите помаленьку других.
– Вот это реальное дело, начать потихоньку жизнь налаживать! – офицер кивнул Спинке, весьма кстати плеснувшей ему ещё капельку.
Та поспешила добавить, что и сама бывшая машинистка электровоза, потому можно попробовать ещё один трамвай оживить и пустить – лишь бы Одарка согласилась переучить. Люська, которую чуть подрагивало от облегчения, что Лёха теперь не станет к ней мягко-но-постоянно приставать с недвусмысленными мужскими желаниями, тоже изъявила желание "попрацювать".
– А ще я гарно спiваю! – и выдала своим контральто такую фиоритуру в три октавы, что нечто здоровенное, назойливо ворочавшееся в мутном тумане, засопело и шарахнулось подальше…
– Это всё есть оччень карашо! – сипло прокаркал из тьмы чей-то голос. Мутные пряди темноты сбоку взвихрились, и в свет ступила ещё одна фигура.
Да чёрта лысого вы сейчас заставили бы кого-то тут удивиться! Потому что вновь прибывший хоть и здорово смахивал на человека, но таковым никак не являлся. В длинной хламиде-балахоне и с посохом… да к дьяволу одежду! Приятного сине-зелёного оттенка кожа, худощавые черты – и что особенно позабавило гладящего девичью ладонь Лёху, это махонькие потешные рожки.
– Скажи, мил-человек, ты случайно не чёрт? – Спинка хоть и сомневалась, но и этому налила.
Тот одним махом закинул в рот водку, невозмутимо зажевал пластиковым стаканчиком, и удовлетворённо крякнул.
– Называйте как хотите, мадемуазель – хоть бы и чёртом. Но, на самом деле мы сами по себе, вроде братства хранителей.
Гость прислонил посох к боку замершей и уже начавшей покрываться сырой изморосью бронированной машины, и некоторое время грел протянутые прямо в огонь руки. "А неплохие пальцы, прямо как у скрипача" – некстати долетела мысль от принежившейся под боком Одарки, и ничему уже не удивляющийся Лёха согласно кивнул.
– Первое. Кроме пищи и воды, людям нужны и витамины. Я договорился со старым врачом… полковник, завтра обеспечьте его транспортом и охраной, чтобы собрать по аптеками и складам, а потом раздавать людям, – тот суетливо кивнул и быстро записал сообщённый адрес в обретавшуюся на боку планшетку.
– Второе. В том месте, где вы называете Африка, уцелело несколько групп чёрных людей с их шаманами. Да и в горах Тибета и Гималаев несколько монастырей… – прибывший поморщился, но продолжил. – Сила первых тёмная, пряная – они называют её вуду. А монахи почитают свет дзена…
Что ж, с дальнейшими, внимательно выслушанными словами согласились все. Когда человечество немного очухается, то обнаружит, что основа для новых войн уже имеется – пресловутое противостояние Света и Тьмы. И в этой конфронтации Европе придётся как-то определяться. Уж отсидеться в стороне не удастся никак.
Много чего ещё сообщил непонятный межмировой гость. В обеих Америках дело совсем худо – его коллеги сейчас там пытаются хоть кого-то спасти, но сведения оттуда поступают пока неутешительные…
– В общем, человечество понесло страшный урон, сократилось в тысячи раз – но можно сказать, что всё же уцелело, – прибывший мрачно смотрел в огонь, и тот странно колебался, мерцал в такт его словам.
– А что оно за хрень с Землёй приключилась-то? – поинтересовались более практичные братья.
Гость вздохнул. Что-то вроде того, что немного – совсем чуть-чуть – изменились законы природы. А поскольку последние века человечество старательно ту насиловало, приспосабливало под себя, то вот теперь-то всё оно и откликнулось. Вроде сжатой и тщательно удерживаемой пружины, которая вдруг высвободилась в новых условиях и бац! – крепко врезала по лбу.
Полковник нехорошо покивал и всё же с армейской прямотой задал вопрос – а с чего бы то вдруг такая беда приключилась? Ведь просто так только кошки родятся. На что конопатый Тёмка весело ощерился и заявил, что даже кошки не просто так! Непонятный пришлый помялся, но ответствовал в том духе, что не знает. А знал бы он и его коллеги, попытались бы предотвратить или хотя бы смягчить.
– Мы не боги, а всего лишь учимся.
Дальше Лёха всё же удивился. Когда чужак напомнил про принцип квантования энергии и упомянул, что имеется бесконечное число миров, существующих на иных, запретных для данного, уровнях – тут уж никаких шансов у парня просто не осталось…
– Некоторые бывать, у кого, как говорит ваш Льо-ха, в душе есть огонёк. И такие способны делать немножко то, что вы называть колдовство, магия. Ходить между мирами, делать пользу и торговлю, – он наконец приподнял голову и в упор посмотрел на разнежившуюся друг возле друга парочку. Глаза его странно запульсировали, и парень с удивлением отметил их сузившиеся вертикальные зрачки. – Вы есть молоды, можете зацепиться за знание. Предлагаю вам двоим пойти к нам учиться и стать, как есть мы.
– Это что же, такими же тощими, зеленушными и с рожками? – непочтительно засмеялась Одарка и для виду шлёпнула Лёху по расшалившейся ладони. Хотя, по мнению того, это больше смахивало на поощрение к дальнейшим и более активным действиям.
Впервые усмехнувшийся непонятный пришлый покачал головой в, похоже, одинаковом во всех мирах знаке отрицания.
– Среди нас разные есть, даже пару драконов откуда-то серебряным ветром занесло. Решать надо есть прямо сейчас – даже мы не знаем, что имеет быть место завтра…
Давно исчез в мутно-зелёном тумане непонятный чужак. Вместе с ним ушёл и Лёха, нарочито весело помахивая прихваченной дубиной и бережно поддерживая под локоток непритворно пошатывавшуюся ведьму с разноцветными глазами. У костерка осталось несколько людей с грустными лицами и недопитой поллитровкой.
– А ведь, ограбил он нас напрочь. Вудуистов и косоглазых-то не взял, побрезговал, – Михеич сокрушённо тряхнул головой и ухватился за бутылку. – Давайте допьём, что ли? Или мы совсем нерусские люди стали, как этот чёртушка…
Спинка-разбойница уже утащила в автобус обоих братьев, и под доносящиеся оттуда охи-ахи бригадир степенно разлил остатки. Медленно, со значением обвёл взглядом сидевших вокруг единственного, казалось, во всём мире источника света.
– Что ж, спасибо тому злыднюге, что хоть ситуацию прояснил. Теперь есть, в какую сторону работать. Пусть не цель, но хоть какой-то в жизни смысл? – и полковник согласно кивнул старому бригадиру в тельняшке.
– Да. Эта неопределённость уже за(censored), – рыжая Люська передёрнулась от зябкого ощущения, однако недрогнувшей ручкой чокнулась с мужчинами глухо отозвавшимся стаканчиком с прозрачно колышащейся в нём огненной водой. – И… давайте, пожелаем нашим удачи там?
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ЗА СЕМЬЮ МОРЯМИ, ЗА ДЕВЯТЬЮ МИРАМИ
– Ну, если желаете к дракону, почему бы и нет?
Непонятный проводник спокойно шествовал меж звёзд по мохнатящейся каким-то подозрительно ярко-синим инеем тропинке, а следом за ним, старательно скрывая изумление на лицах и пытаясь не сильно глазеть по сторонам, шли двое людей.
– А он не кусается? – осторожно поинтересовалась Одарка.
Идущий впереди так расхохотался, что даже остановился и обернулся.
– Если цапнет, мало не покажется. Но вообще, добрейшей души, скажу я вам, дракон. И добавлю по секрету – Пим ужасно боится мышей.
Впереди и чуть сбоку что-то сверкнуло, грохнуло. До слуха замершей на тропинке троицы донеслось чиханье, басовитая ругань по поводу отчего-то болтающейся в астрале пыли и всякой дряни, а затем чей-то голос упрекнул, что вот о мышах сообщать-то и не стоило. Лёха тихонько ущипнул себя за бок, а потом и девицу, по каковой причине она подпрыгнула вовсе не малость. И было отчего – по лохматой газовой туманности прямо к ним бодро топал самый натуральный дракон. Вообще, никто их толком никогда и не видал, однако парень ничуть не сомневался, что этот запросто заткнёт за пояс любые выдумки киношников и художников.
Потому что настоящий!
Больше всего он походил на весьма симпатичную ящерицу с крылышками, если её увеличить разиков этак в сто. Весёленького изумрудного цвета и в золотистые пятнушки, а на живой и постоянно меняющей выражение физиономии сейчас виднелась этакая пикантная смесь досады и смущения.
– Надеюсь, уважаемым гостям не придёт в голову мысль и в самом деле проверять слова этого оболтуса на практике? – с надеждой в голосе осведомился он и с облегчением выдохнул, когда Лёха и Одарка не сговариваясь кивнули.
Проводник чинно представил всех, после чего сослался на неотложные дела и куда-то испарился. И парень с девчонкой сами не успели ничего толком понять, как уже обнаружили себя сидящими на хвосте обернувшегося вокруг них дракона, и весело при том болтающими. В обоих смыслах болтающими – и ногами, и языками.
Дракон и в самом деле оказался существом благодушным и даже весёлым. Вмиг организовал плавающий в пустоте столик (со всем, чему на нём быть положено) и даже завёл подобающую трапезе беседу. Сам, правда, есть не стал, сославшись на диету – но от крепких и хорошо очищенных напитков не отказался.
– Жаль, конечно, что у вас такая беда приключилась, – непритворно вздохнул он, и его золотисто светящиеся глаза грустно потускнели. – Иногда с мирами такое бывает, и в такие моменты я сам не рад, что когда-то появился на свет…
Из дальнейших слов его выяснилось, что дракону чёрт-те сколько тысяч лет, если пересчитать на земные интервалы – да и его собственный мир тоже давно сгинул где-то в недрах то ли атомной бури, то ли и вовсе чёрной дыры.
– Да, осталась пара сотен наших, владеющих Силой. Болтаются где-то и по мере сил стараются преуменьшить хаос. Ведь не только в вашей мифологии мы мудрые и сильные, – Пим сокрушённо покачал головой и схрумкал прямо со столика бутылку Столичной. Прожевал, сглотнул, и деликатно сплюнул куда-то в сторону помятую жестяную пробку. – Ладно, гости дорогие, предлагаю вам сейчас отдохнуть. То есть, выспаться – и причём, порознь. А то знаю я вас, сам когда-то молодым был…
В самом деле, о чём бы сейчас эта парочка ни думала – но вовсе уж не о спокойном сне, неотягощённом неподобающими побуждениями души и тела. Потому и понятно, что так и не вкусившие сладкого греха расползлись по сторонам с видом разобиженным и несколько надувшимся. Ворчащая что-то Одарка бесцеремонно залезла дракону под крылышко. Ещё слышно было, как она ворочалась и сопела там, пытаясь устроиться поудобнее. Считай, потеплее и помягче – но судя по довольно скоро воцарившейся в той стороне тишине, будущей ведьме то удалось. Зато Лёха, сокрушённо почесав в затылке, улёгся прямо на драконьей спине. Бывало и куда жёстче, знаете ли, и заметно холоднее.
Уснул он не сразу, хотя после сытной и полузабытой уже еды горячего приготовления в животе поселилась приятная тяжесть. Поворочался немного, вспоминая накопившиеся за день непонятки, и всё же постепенно соскользнул в тяжёлый и какой-то зыбкий сон.
* * *
Ах, как же то наверняка хреново – кончать вот так…
Чёрный летун скользил над столь же беспросветным лесом, едва не касаясь макушек увитых паутиной деревьев кокетливо приопущенными кончиками крыльев. Может быть, красоты ради (смотрелось действительно симпатично) – но скорее ради пущей маневренности. Недавно обладатель этой пары великолепных крыльев цвета тьмы обнаружил, что так действительно удобнее, да и легче бросаться в случае чего во всякие головоломные виражи.
И всё же, в глазах похитителя ночи не просто так мелькали вереницы огоньков – всё его внимание и в самом деле оказывалось обращено к проплывающему за правым крылом шоссе. Бесконечное и довольно широкое, оно прорезало утопающий во мраке и неестественно белеющей паутине лес. И хотя оказывалось вымощенным если не благими намерениями, то залито столь же чёрным гудроном изготовления подозрительно чумазых кочегаров, неплохо угадывалось благодаря аккуратной, зеленушно фосфоресцирующей дорожной разметке.
Полоса первая – до ста. Однако, на редких обретавшихся там тихоходов проносившиеся мимо посматривали свысока и чуть ли не презрительно. Ну да, кто не курит и не пьёт, больше всех и проживёт!
Полоса вторая – до шестидесяти. Что ж, пожалуй, самая многочисленная? Нормальные ездоки, надеющиеся и здоровье соблюсти, и жизнь ухватить если не за яйца, то уж за дойки точно. А всё же, здесь тоже пёстренькие, ярких и весёленьких расцветок машинки иногда сталкивались. И тогда на обочине вспыхивали чадные костры, в которых, если присмотреться, можно было заметить так и пляшущих всяких-разных, не к рассвету будь помянутых.
Полоса третья – до сорока. Понятное дело, тут в основном солдаты и представители всяких, учёно говоря, профессий повышенного риска. Но зорко присматривавшийся летун с удовольствием отметил, что и тут движение весьма и весьма оживлённое. Соответственно, и мусора на обочину они добавляли куда как много и исправно…
И самая крайняя – до двадцати. Самоубийцы, экстремалы и прочие извращенцы неслись здесь так, словно бензобаки им наполнили самим адским пламенем. Естественно, долго удержаться они тут не могли. И хотя успевали отхватить изрядный шмат дороги, всё равно рано или поздно (скорее, рано) оказывались чадными холмиками в сокрытом тенью мрачном кювете.
Да уж, не позавидуешь всем этим, внизу – ехать и осознавать, что как ни распоряжайся отмеренным, а за неизвестным заранее очередным поворотом тебя всё равно дожидается сам дьявол…
С виду это одностороннее шоссе, протянувшееся от уже давно позабытого за ненадобностью заката и аж до никогда так и не наступящего рассвета, функционировало нормально. Проносились, бибикали и потешно бодались машинки. Стоило только одной чуть вырваться вперёд, как остальные живо бросались в погоню – и не успокаивались до тех пор, пока на диво дружно не спихивали нахалку в кювет. Хрипло матюгались осипшие регулировщики, горстями щедро раскидывали доставаемые из шкатулки Пандоры случайности – и тогда некоторые подопечные послушно перестраивались в другой ряд. Хотя, стоило признать, чаще всего в левый, более скоростной.
Однако, не от того бездонный правый глаз летуна постепенно наливался багровым пламенем. Зоркий и за тысячелетия привыкший замечать малейший непорядок взгляд всё отчётливее замечал в кажущемся беспорядке мельтешения некую неправильность. С виду всё шло своим чередом, но всё же, что-то проистекало не так.
Знать бы ещё, откуда, куда и зачем проистекало… из бездонной черноты сверху на блок-пост спикировала тень, и свет здешних путеводных звёзд не отразился от неё. Ни вера, ни надежда, ни даже пресловутая морковь не нашли здесь сочувственного отблеска.
Замотанные служаки при виде явления не-его народу чуть не подавились своими полосатыми палочками для кормления. Вообще, по мнению прибывшего, этих мерзавцев следовало бы в первую очередь и самих определить на шоссе. На полосу "до ста", но отмерить до двадцати… и всё же, польза от них имелась несомненная, да и заменить-то особо некем. Вот и приходится изощряться и обходиться с тем материалом, что есть.
Вытребовав цифру, обладатель роскошных крыльев вновь распахнул их и взмыл в беспросветный мрак. Когда надо, смотритель (и кстати, один из строителей) этого шоссе умел летать быстрее мысли. Потому, не успели даже самые шустрые и безрассудные из ездоков сдвинуться хоть на миллиметр, как снова тень пала на блок-пост – но уже на другой.
Услышав цифру и здесь, а пуще того осознав разницу в два-минус, летун сначала в изумлении затряс беспросветным пятном мрака, заменяющим ему голову. Едва не разнёс он было ментовское гнездо вместе с изрядным куском дороги, однако вовремя сдёрнул с себя демона гнева. На кого покуситься вздумал, паскуда! И ухватив дурилку за хвост, одним размашистым ударом о придорожный валун он разнёс того в брызги.
С демоницей досады повелитель обошёлся более ласково – всего лишь свернул хрустнувшую шею и швырнул на гудрон. Краем глаза проследил, как подпрыгнул на нежданом ухабе тяжёлый магистральный грузовик, нёсшийся так, словно выехал на это ночное шоссе прямо с ралли Париж-Дакар, и равнодушно отвернулся.
Пропажа! Воры!
Хм, и как таковое могло бы произойти? Неужели вздумал шутки шутить ещё кто-то из вечных? Беспросветный взгляд летуна задрался кверху и безошибочно вычленил в непроглядном для иных глаз мраке некстати выглянувшую Вифлеемскую звезду. Ну, если это твои проделки, то пеняй на себя! И вновь два изумительной красоты крыла воздели ввысь своего обладателя…