Рисстаний улыбнулся. Первая неудача арамейского войска на поле боя не обернулось поражением, и это воодушевляло молодого императора. Однако Аррелий хмурился. В бой вступила пока лишь часть армии Тени, к тому же в любой момент могли вернуться конные отряды хингарцев, погнавшихся за местными кочевниками, у арамейцев же в запасе осталось лишь несколько сотен всадников.
* * *
С диким свистом хингарские всадники ворвались в стойбище куммров. Проносясь меж легких походных построек кочевников, хингарцы вырывали опорные шесты шатров, рубили кривыми мечами всех направо и налево. Иные, даже не спешиваясь, верхом врывались в жилища, забирая все, что приглянется.
Разрозненные группы воинов кочевников оказывали слабое сопротивление захватчикам, большинство же, едва успев прихватить с собой свои семьи, спешили убраться подальше.
Погнавшись за мальчишкой, Захир завернул за скопление кочевых кибиток на отшибе. Неожиданно передние копыта гиппариона подломились. Захрапев, гиппарион перекатился через своего седока. Поднявшись, гиппарион пошатнулся, сделал пару шагов, волоча за собой своего седока, застрявшего в стремени, и остановился. Захир приподнял голову, оглянулся в поисках оброненного меча. Молодой хингарец не почувствовал боли, только услышал хруст – солнечный блик на мгновение ослепил глаза, отразившись от лезвия стального клинка, пронзившего грудь. Оставшихся мгновений жизни хватило лишь, чтобы поднять взгляд и увидеть восьмиконечную звезду, выжженную на груди могучего светлокожего воина.
Вырвав меч из мертвого тела, рубийский вождь вскинул клинок. Его безмолвный призыв был понят. С нескольких сторон в стойбище вошли рубийцы. Спокойно и молча суровые воины Севера рубили стальными клинками, осаживая хингарских всадников на землю вместе с гиппарионами. Хингарцы даже не сразу поняли, что столкнулись с новым противником. Осознание опасности пришло слишком поздно, более двух сотен рубийских воинов полностью окружили стойбище и зарубили всех захватчиков, по-прежнему не издав ни единого возгласа.
– Вы всегда бьетесь молча? – поинтересовался Торроний, когда стало ясно, что ни одного живого хингарца в стойбище больше не осталось.
Багар пожал плечами:
– К чему лишние вопли? Враг перед нами, его нужно уничтожить, все ясно.
Узнав чужеземца, не столь давно бывшего гостем их вождя, к Торронию потянулись уцелевшие куммры.
– Где Гамал Хал? – спросил арамеец.
– Его убила Тень, – последовал ответ. – Остальные вожди разбежались.
– Наши воины отобьют остальные стойбища, – произнес Багар. – Эта Тень не такой уж и грозный противник, как ты говорил, чужеземец.
– Мы еще в самом начале битвы, – ответил Торроний. – Не спеши праздновать победу, вождь, главный бой еще впереди.
– Рубийцы уже вышли на битву теперь нас запугивать поздно, – пренебрежительно усмехнулся Багар.
Торроний спросил одного из куммров:
– Были ли известия об арамейском войске?
– Войско твоего вождя уже вступило в битву, чужеземец.
– Похоже, нам стоит поторопиться, – заметил Багар.
Торроний кивнул и ответил:
– Но сначала стоит собрать вместе всех воинов ваших вождей. Если придем разрозненными отрядами, помощь будет невелика.
– Соберемся, – заверил его рубиец. Он окинул взглядом куммров: – Кочевники будут биться или подождут в сторонке, пока другие сохранят для них степь?
– Мы будем сражаться.
* * *
На поле битвы смешалось все. В отчаянной рубке хрипели гиппарионы и пебротерии, яростно орали воины, алая кровь, покрывая тела сражающихся противников, тут же бурела от клубов пыли. Контратака совсем ненадолго принесла успех арамейской армии, спустя немного времени лавина воинов Тени начала теснить противников.
– Наши воины уже выдохлись, – сообщил Аррелию один из арамейских бойцов, вырвавшийся из битвы с сообщением от Атрия. – А их еще столько же. Не устоим. Потери большие, некоторые князья уже полегли.
– Держаться, – процедил Аррелий.
– Может, стоит отступить, пока не потеряли все войско? – предложил Рисстаний.
Аррелий покачал головой:
– Нам не позволят просто отступить. Стоит сделать только шаг назад, нас тут же сомнут. Мы должны заставить дрогнуть их. Хочется думать, что этот сброд не столь фанатичен, как хишимерцы, и их можно заставить отступить, они ведь тоже устали. Тогда получим передышку. Союзников у нас тут нет, помощи ждать неоткуда, остается только держаться.
– На усталость противников лучше не надеяться, – произнес Аммат, глядя в сторону. – Они идут в бой не по своему желанию, а по воле Тени, и будут биться, пока не погибнут.
Аррелий взглянул на него:
– Куда ты смотришь, жрец?
– Взгляни сам.
Чуть в стороне от императора и его окружения со своей старой кобылы спустился Тангендерг.
– Позаботься о моей лошади, – сказал он Коринте.
– Ты пойдешь сражаться? – с тревогой спросила девушка.
– Пойду, – кивнул Тангендерг. – Арамейцам приходится туго, придется помочь. Если они все полягут раньше времени, мне будет сложнее добраться до главного жреца Тени.
– Ты безумен, – с тоской вздохнула Коринта.
Тангендерг пожал плечами:
– Может быть.
Возложив обнаженный клинок на плечо, он твердым шагом направился туда, где яростно сражались тысячи людей.
– Возвращайся, – попросила Коринта.
– Может быть, – все той же фразой отозвался Тангендерг, не оборачиваясь.
– Возвращайся! – крикнула Коринта ему в спину. – Я буду ждать!
Не только одна она провожала взглядом каданга, люди, окружавшие императора, также неотрывно следили за ним.
– Не забывай, кто ты есть! – напутствовал каданга верховный жрец Дромидиона. – Помни кровь своих предков!
Бросив пустой взгляд через плечо в его сторону, Тангендерг ничего не ответил.
– Считаешь, его вмешательство что-то изменит? – усомнился Аррелий.
– Его знают и арамейцы, и гипиты, – отозвался Аммат. – Его бесстрашие и неутомимость наверняка воодушевят бойцов.
– Не кажется ли тебе, почтенный Аммат, что воодушевлять бойцов должно присутствие императора, а не простого бродяги? – ревниво поинтересовался Рисстаний, покусывая губы.
Вместо жреца ответил Аррелий:
– Еще не пришло твое время бросаться в битву. Воинов воодушевляет живой император, а не мертвый. Жди своего часа. Что касается бродяги, если воины пойдут за ним, я позабочусь, чтобы ему не пришлось праздновать победу вместе со всеми. Герои хороши тем, что вовремя умирают и становятся легендой.
– Ты говоришь о нашем верном союзнике, князь, – заметил Рисстаний, недовольно нахмурившись. – Он уже выиграл для Арамеи одну войну.
– Союзник – да, – кивнул Аррелий. – А насчет верности я бы поспорил. Этот человек делает лишь то, что выгодно ему самому, ему нет дела ни до тебя, ни до всей Арамеи. Если ему понадобится, он так же легко обратит оружие против нас.
– Мне в это не верится, – усомнился император.
Аррелий усмехнулся:
– Тебе ведь уже известно, кто он такой. Не стоит приближать его к себе.
– Несмотря на все твои подозрения, князь, бродяга честен с нами, – произнес Аммат. – И не только с нами.
– Вот с этим я согласен, – поддержал его Рисстаний.
Аррелий пожал плечами:
– Можете доверять ему, можете нет, дело ваше. А мое дело, защищать Арамею и ее правителя.
Тангендерг врубился в ряды армии Тени как всегда спокойно и даже почти равнодушно, словно лесоруб, выполняющий обыденную монотонную обязанность. Как и предвидел Аммат, появление каданга среди арамейцев, сразу подняло боевой дух воинов. Его неустрашимость воодушевляла, а многим старым бойцам действительно виделось в нем воплощение самого Хорруга, легендарного царя и императора. Ни доспехи, ни сноровка воинов армии Тени, не уберегали их от смертоносных ударов стального клинка каданга.
Воспрянув духом, арамейцы и гипиты прекратили хаотично пятиться и смогли, наконец, сомкнуть ряды и собраться в боевые порядки. Шеренги последователей Тени остановились, натиск ослаб.
– Если ударить сейчас всеми оставшимися силами, наверняка сможем разгромить передовые отряды Тени, – предложил Рисстаний.
– Согласен, – процедил Аррелий, внимательно вглядываясь вдаль, где темнела масса основного войска Тени.
Он потянул повод гиппариона и подъехал к Кадонию.
– Поведешь в битву свою кавалерию, – распорядился Аррелий, кивком указав на всадников легардийского князя. – Не увлекайся, опрокинешь передовые отряды и закрепишься на позициях, уцелевшие пусть бегут.
– Понял, – кивнул Кадоний.
– Кстати, я получил известия из Хорума, – продолжал Аррелий. – Кто знает, переживем ли эту битву, так что лучше все рассказать сейчас. Твоя жена носит дитя. Только не знаю, поздравить тебя или посочувствовать.
– О чем ты? – насторожился молодой князь.
– Ты ведь знаешь, какие разговоры ходили о княжне и бродяге, будто ночевали в одной палатке во время битвы за Хорум.
Кадоний сжал зубы.
– Думаю, ты сам со всем разберешься, как подобает арамейцу и воину, – закончил Аррелий. – Жди, я подам сигнал к атаке.
Аррелий вернулся к императору и Аммату. Оба князя во время разговора не обратили никакого внимания на Коринту, топтавшуюся неподалеку вместе с кобылой Тангендерга. Девушка услышала хоть и не все слово в слово, но суть разговора вполне уловила.
– Жди здесь, – прошептала она на ухо кобыле. – А мне надо…
Ведущий Тень также внимательно наблюдал за противниками. Окружавшие его жрецы пристально следили за своим главой.
– Мы оступим к Амунхиру, – объявил им ведущий.
Жрецы не проявили никаких эмоций, однако глава культа почувствовал всеобщее недоумение.
– Эту битву мы не проиграем, но и победителями сегодня не станем, – продолжал он. – Война не закончится здесь.
– Отступать прямо сейчас? – осторожно поинтересовался один из жрецов.
– Сначала избавимся от всех лишних, – ответил ведущий Тень, многозначительно взглянув в сторону отрядов ногарской пехоты, ожидающих приказа. – И не дадим Арамее легкой победы.
Когорты ногарских легионеров стояли неподвижно, ожидая приказа. В глазах воинов, как это всегда случалось во время сражений, не отражалось абсолютно никаких чувств, взгляды были пусты и холодны. Сейчас над их душами властвовала Тень.
Между тем, противники на поле боя продолжали ожесточенно рубиться, покрывая степь мертвыми телами, вытаптывая траву и окропляя кровью изрытую сапогами и копытами землю.
Как всегда, Тангендерг спиной почувствовал чужое присутствие позади и без труда определил, кто именно приблизился к нему.
– Зачем ты здесь? – спросил он, не оборачиваясь, круговым движением разорвав острием клинка горла сразу двоих противников.
– Они хотят убить тебя! – крикнула Коринта.
– Здесь таких много, – спокойно отозвался Тангендерг.
– Князья Арамеи! – уточнила девушка. – Они задумали убить тебя! Я все слышала! И Гишер предупреждал, он тоже слышал!
– Этого следовало ожидать.
Натиск воинов Тени совсем ослабел. Налетевшая легардийская кавалерия разметала последних противников из передовых отрядов. Лишенные собственной воли воины Тени даже не пытались спастись бегством, по-прежнему слепо бросаясь в атаку и погибая под клинками арамейцев и гипитов.
– Будь осторожен, – снова предупредила Коринта каданга. – Не доверяй арамейцам.
– Я не доверяю никому, – равнодушно отозвался Тангендерг. – А тебе лучше пригнуться.
– Почему? – не поняла девушка.
Не вдаваясь в объяснения, каданг положил крепкую ладонь на шею Коринты и без труда пригнул ее к земле.
Со стороны стана жрецов Тени вновь налетел темный вихрь, сбивая с ног всех без разбора, грозная сила ломала и ногарских пехотинцев, и пустынников, и арамейцев с гипитами. Коринта испуганно пискнула и вцепилась в волчью безрукавку Тангендерга. Обняв девушку одной рукой, каданг всадил клинок глубоко в землю, чтобы удержаться на месте. Сталь согнулась в дугу и затрепетала от напряжения.
Темная всесокрушающая волна докатилась до арамейского стана. Аррелий вскинул щит, прикрывая императора от металла, поднятого вихрем с поля битвы. Копыта гиппарионов подогнулись, кони едва устояли. Несколько всадников из окружения Рисстания выпали из седел.
Тангендерг поднял голову. Ладонь по-прежнему сжимала рукоять меча, однако клинок оказался обломан у самой гарды. Не выдержав напряжения, сталь лопнула, оцарапав осколками пальцы каданга.
Как и в первый раз, сразу за разрушительной волной двинулось все оставшееся войско Тени. Пока арамейские воины поднимались из пыли, противник оказался совсем рядом.
Тангендерг бросил взгляд по сторонам. Вихрь смел абсолютно все, оставив лишь трупы павших воинов, присыпанные песком. Рядом не оказалось никакого оружия, даже обломка пики.
– Тебе лучше бежать подальше отсюда, – произнес Тангендерг.
Коринта ничего не ответила, лишь крепче вцепилась в его безрукавку.
– Впрочем, уже поздно.
По всей линии уже вновь закипела отчаянная битва. Свежие воины армии Тени без труда теснили уставших израненных бойцов арамейского императора.
Ногарские пехотинцы набросились сразу со всех сторон. Ловко уклонившись от выпада, Тангендерг перехватил руку противника, развернул его всем корпусом и всадил клинок ногарца между пластин брони другого противника. Ударом ноги отбросил прочь еще одного, перехватил копье следующего, древком сломал ему гортань и пронзил острием горло другого. Отнятая у одного из ногарцев секира рвала доспехи, сминала шлемы, ломала кости и рассекала плоть, разбрызгивая кровь и ошметки человеческого мяса. Однако даже для каданга противников оказалось слишком много.
Сидя на земле, Коринта сжалась в комок и закрыла глаза ладошками. Ногарский воин занес над ней копье, брошенная Тангендергом секира раскроила ему череп и отбросила назад.
Пожалуй, впервые Тангендерг утратил такое привычное для него спокойствие и равнодушие. Лицо каданга исказилось в зверином оскале, сжав кулаки, он издал яростный рев. Кровь ударила в виски, все в глазах окрасилось в алый цвет, а из сердца по всему телу разлилось странное, неведомое доселе чувство. Мимолетное видение явило взору грозный лик в рогатом шлеме.
Отняв ладони от глаз, Коринта открыла рот, но не смогла издать ни звука, даже дыхание остановилось от изумления. Окружившие каданга противники на мгновение замерли в растерянности. Даже дурман Тени не смог погасить страх и изумление в сознании подвластных ей бойцов. В землях к восходу от Изумрудных лесов мало кто слышал об удивительных способностях воинов кадангов, явившееся взорам зрелище казалось невероятным. Кровь двух воинских кланов оборотней служивших некогда самому богу войны Бельфеддору, вскипела в жилах Тангендерга, соединившись в грозное существо, лишь отдаленно напоминавшее человека.
Стремительные, неуловимые взглядом движения сеяли смерть. Противники не успевали даже сообразить, что именно обрывает их жизни. Кровавые брызги били фонтанами, во все стороны разлетались внутренности, выпотрошенные трупы падали на землю друг за другом.
Но не жуткий зверь, в которого неожиданно обратился каданг, заставил отступить армию Тени. В самый разгар битвы, явно не сулившей победы арамейскому войску, с полночи появились тысячи новых бойцов. Смуглые кочевники верхом на гухаурах и пешие рубийцы в звериных шкурах смяли ряды ногарской пехоты и пустынников. Воины Тени дрогнули и попятились назад.
– Вот теперь пришло и твое время, император, – процедил Аррелий, наблюдая за ходом битвы, и обнажил клинок.
Рисстаний последовал его примеру и пришпорил гиппариона. Следом за ним устремились всадники императорского полка.
Оказавшись на линии битвы, молодой император воззвал:
– Арамейцы, вперед!
За ним последовали не только арамейцы, но и гипиты. Рассеявшихся по степи воинов Тени добивали без всякой жалости.
Гишер оттянул рукав своего одеяния, критическим взором оценивая новые прорехи. Оказавшийся в самом центре всеобщей мясорубки бывший жрец каким-то чудом не получил ни единой царапины, а вот его одежда, и без того пребывавшая в далеко не лучшем состоянии, окончательно превратилась в жалкие лохмотья. Бросив взгляд по сторонам, хишимерец присвистнул и ухмыльнулся:
– Неужто ты еще живой, арамейский князек?!
Ответом послужил стон. Гишер отвалил в сторону обезглавленный труп рангуманского лучника и усадил на земле княжича Атрия, командовавшего стрелками.
– Я цел? – пробормотал молодой арамеец, с трудом разлепив залитые кровью веки.
– Ну, рук у тебя все столько же, – снова ухмыльнулся хишимерец, похлопав княжича по культе правой руки.
– Жаль, что не прикончил тебя тогда в степи прошлой осенью, – процедил Атрий сквозь зубы.
– А кто б тебя тогда сейчас починил? – не переставал ухмыляться бывший жрец. – Не дергайся, парень, посиди спокойно, у тебя плечо рассечено. Сейчас перевяжу, пока ты кровью не истек.
– Перевязывай, – обессилено согласился Атрий. – Только помалкивай, а то зубы выбью… потом как-нибудь.
– Не обещаю, – дерзко оскалился Гишер.
Тангендерг упал на колени, опершись руками о землю, с тяжелым хрипом выпустив воздух из груди. Силы будто внезапно покинули его. Алая пелена в глазах растаяла. Приподняв ладонь, каданг посмотрел на свои окровавленные пальцы, еще несколько мгновений назад увенчанные когтями.
– Ты как? – почему-то шепотом спросила Коринта, осторожно приблизившись сзади.
– Жив, – коротко отозвался Тангендерг.
– Ты никогда не говорил, что так умеешь.
– Ты не спрашивала.
Тангендерг поднялся на ноги. Сзади послышался топот копыт.
– Бродяга! – окликнул каданга подъехавший Кадоний.
Тангендерг бросил взгляд через плечо. Князь обнажил клинок.
– Хочешь вызвать меня на поединок? – поинтересовался Тангендерг.
– Хочу просто убить тебя.
Легардийский князь пришпорил гиппариона и взмахнул клинком. Коринта не успела даже испугаться, гиппарион проскакал мимо нее уже без седока, а сам Кадоний впечатался спиной в землю, лезвие собственного меча разорвало кольчужный воротник и разрубило ключицу. Осколки верхних ребер, сломанных клинком, пронзили легкое. Кадоний скрипнул зубами.
– Жить тебе осталось недолго, – произнес каданг бесстрастно, как обычно. – Назовешь причину?
– Моя честь, – процедил Кадоний.
– Твоя жена дочь правителя Хорума, так?
Кадоний ничего не ответил. Уголки губ легардийского князя окрасились кровью. Тангендерг взглянул на Коринту, та согласно кивнула, подтверждая его слова. Каданг вернулся взглядом к Кадонию.
– В ней все дело? Считаешь себя оскорбленным?
– Мне сообщили, что Иррея ждет ребенка, – прохрипел Кадоний. – Если ребенок не принадлежит отцу, нет большего бесчестья для мужчины.
– Но ты ведь не знаешь этого наверняка?
Вопрос остался без ответа.
– Ты умер напрасно, князь. Это твоя женщина, не моя. Твоей бы она и осталась. Мне нечего делить с тобой.
Из горла легардийского князя вырвалось лишь бульканье, кровь запузырилась на губах, бородка окрасилась алыми струйками.
Каданг повернулся к Коринте:
– Где моя лошадь?
– Там, – Девушка неопределенно махнула рукой.
– Тогда веди туда. Мне нужна моя кобыла.