* * *
Приставив ладонь козырьком к глазам, Далман бросил взгляд вдаль, где построилась немногочисленная дружина князя Литария. Чуть поодаль от войска правителя Хорума встал полутысячный отряд наемников во главе с Кетанносом, бывшим ногарским капитаном.
Далман тяжело вздохнул. Еще весной этот самый Кетаннос под хишимерским знаменем пытался взять штурмом Хорум, и под его началом против арамейцев бились многие из тех, кто сейчас стоит за ним. После разгрома хишимерского войска ногарец, ставший главой наемной армии, переманил на службу Арамее многих воинов, разочаровавшихся в царе Орангере. Вся эта наемная свора ныне объявлена защитниками империи, царица увеличила налоги, дабы содержать новую армию, что тяжким бременем легло на крестьян, в том числе и на Далмана с односельчанами.
В центральных провинциях простому люду, может, пришлось и полегче, а здесь, на пограничье, где все сожжено и разграблено выжить стало трудно. Оставляя родные места, односельчане Далмана сами сожгли свои дома, а все, что не смогли забрать с собой, отдали в казну князя, надеясь на скорую победу Арамеи. Империя победила, однако жизнь легче не стала. Крестьяне вернулись на пепелище без ничего, вот уже полгода жили в землянках и постоянно оставались должны арамейским правителям.
Взгляд Далмана скользнул дальше, к колесницам гипитов. Все лето шатры кочевников простояли близ Хорума. Надо отдать им должное, гипиты с честью выполнили взятое на себя обязательство оберегать пограничье, и местное население не притесняли. Но жизнь все равно тяжела…
Вместе с Далманом собрались и односельчане, подошли также жители окрестных поселений. Все ожидали появления императора. Арамейское войско возвращалось из дальнего похода.
Жена дернула Далмана за рукав:
– Может, поговоришь с ним?
Она кивком указала в сторону дружины правителя Хорума.
Далман снова вздохнул:
– А толку-то. Разговаривали уже.
– Вы ведь сражались вместе с нашим князем, ты знаешь его дочь, – не унималась жена. – Скажи ему, что люди голодают.
– А то он не знает, – горько усмехнулся Далман. – Прошлой осенью к нему тоже ходили просители, искали защиты от хишимерцев, их прогнали пинками. Для арамейских князей мы никто. О своих людях они вспоминают, только когда им нужны воины или когда собирают налоги.
– Дети голодают, – вздохнула жена.
Далман взглянул на трех своих сыновей. Дети и в самом деле отощали до невозможности за последние полгода. Впрочем, голодали все жители пограничья, лишения никого не обошли стороной.
Народ зашевелился, люди зашептались, подталкивая друг друга. Вдали показалась колонна всадников под алым знаменем Арамейской империи.
В безветренном воздухе знамя поникло на древке, такими же поникшими выглядели и воины. Потухшие взгляды бойцов не оживляла даже радость возвращения домой и предвкушение скорой встречи с близкими. Слишком тяжелым выдался поход и слишком дорогую цену пришлось заплатить за победу. К Маграхиру с императором отправились более двадцати тысяч воинов, назад же вернулось меньше половины. Многие получили увечья в битве и навсегда остались калеками, они ковыляли в самом хвосте колонны, иных несли на носилках товарищи.
За бойцами шли несколько сотен женщин и детей, плененных в подгорных степях. Они были еще более подавлены, чем сами арамейцы и пугливо озирались по сторонам. Если воины хотябы возвращались домой, пленным была уготована участь рабов. Обратная дорога через леса оказалась ничуть не легче для всей армии, многие пленники умерли в пути, не выдержав тягот. Пал и почти весь скот, захваченный в разгромленном стане Тени, до арамейской земли добралось лишь скромное стадо, подгоняемое погонщиками в самом хвосте колонны.
Оставив свои отряды, Литарий и Кетаннос выехали навстречу императору. Рисстаний с немногочисленной свитой поравнялись с встречающими их полководцами. Повинуясь приказу князя Аррелия, колонна воинов продолжила свой путь, не останавливаясь.
– Капитан Кетаннос, – произнес молодой император, смерив ногарца взглядом. – Не ожидал, что царица сможет убедить тебя служить Арамее.
– Пять тысяч отборных воинов готовы исполнить любой твой приказ, – сухо ответил Кетаннос. – Они ожидают твоего прибытия в столице. Царица также ждет тебя.
Рисстаний кивнул и перевел взгляд на Литария.
– Хорум готов принять твое войско на постой, – сообщил князь.
– Мы задержимся ненадолго, – ответил Рисстаний. – Воинам нужен отдых. Утром отправимся дальше.
– Вижу, поход был тяжелым, – заметил князь Литарий, скользнув взглядом по усталым потемневшим лицам проходивших мимо воинов. – Я не вижу среди вас нашего верховного жреца.
– Уже многих нет среди нас, – вздохнул император. – Многие славные воины пали в битве, многие князья полегли. Твой сын сражался достойно, – Рисстаний кивком указал на молодого княжича, – Твой зять, к сожалению, погиб. Но Аммат просто покинул нас, свои полномочия он передал Демилию. Отныне он верховный жрец Дромидиона.
– Достойный выбор, – одобрил Литарий.
Он оглянулся на толпу местных жителей:
– Что-нибудь скажешь людям, повелитель?
Рисстаний взглянул на Аррелия:
– Я должен что-то им говорить?
– Правителю приходится разговаривать с народом, – ответил Аррелий.
– Простым людям сейчас приходится тяжело, – добавил Литарий. – Лучше их успокоить, пока не возникло недовольство.
– Мы найдем, чем успокоить недовольных, – сурово произнес Аррелий.
– Не горячись, князь, – осадил его Рисстаний. – Пока еще я император Арамеи, и не все твои методы я одобряю.
– Тогда скажи этим простолюдинам то, что они хотят услышать.
В сопровождении свиты император приблизился к крестьянам. Те склонили головы перед своим повелителем.
– Война закончена, – объявил крестьянам Рисстаний. – Вам более нечего опасаться. Никакой враг не придет на земли Арамеи.
– Значит, теперь налоги снизятся? – послышался в ответ женский голос. – Мне уже нечем кормить детей.
Крестьяне робкими возгласами поддержали говорившую. Князь Аррелий нахмурился.
Покосившись на жену, Далман вышел вперед.
– Прошу простить, мой повелитель, – произнес он, поклонившись. – Но в наших землях действительно стало голодно. Нынешний урожай совсем скуден, а налоги слишком высоки. Мы надеемся, что наш император поможет своим подданным выжить.
Император взглянул на Аррелия.
– Налоги необходимы, чтобы содержать армию, которая вас защищает, – громко сказал князь. – Вы должны понимать, это необходимая мера. Думаю, свобода от врагов вполне стоит лишнего мешка зерна.
– Людям скоро нечего будет есть, – помрачнел Далман. – Если все помрем с голоду, свобода нам уже будет ни к чему.
– Я распоряжусь, чтобы ваш князь решил эту проблему, – пообещал император и развернул гиппариона, желая поскорее окончить неприятный для него разговор.
Следуя за императором, Аррелий чуть придержал своего гиппариона и тихо процедил Атрию:
– Этот крестьянин слишком дерзко разговаривал с императором. Проследи, чтобы он получил по заслугам.
– Он получит то, что заслужил, – заверил князя молодой воин.
Тем же вечером княжич в главе небольшого отряда ворвался в селение. Воины выволокли Далмана из землянки и опрокинули на землю, засвистели плети, вспарывая рубаху на спине крестьянина.
– Довольно, – остановил своих воинов Атрий, когда лоскуты рубахи Далмана покраснели от крови.
Оглянувшись на опасливо жавшихся неподалеку односельчан Далмана, он громко объявил:
– Уклонение от налогов – это мятеж, а мятеж всегда будет наказан! Не забывайте об этом!
Он наступил на ладонь Далмана, прижав ее к земле, нагнулся и сорвал серебряное кольцо с его мизинца:
– Пойдет в дополнительную уплату.
Вскочив в седла, арамейские воины умчались прочь. Жена помогла Далману приподняться. Подбежавший к отцу младший сынишка участливо спросил:
– Тебе очень больно?
Крестьянин горько усмехнулся:
– Вот такая она, наша свобода, сынок.
* * *
Поправляя охапку соломы на крыше, Гишер отдернул руку и выругался. Засунув палец в рот, он принялся зубами выгрызать занозу.
– Ты скоро?! – окликнула его снизу Коринта.
– Я не крестьянин, – огрызнулся бывший жрец.
– Но ты же мужчина. Не мне ведь лезть на крышу.
– Достойная отговорка, – проворчал Гишер.
Взглянув вниз, он сердито прикрикнул:
– Ты еще похихикай!
Окрик относился к Самиле, возвращавшейся от ручья с корзиной белья. Девушка и не думала хихикать, но беззлобное ворчание хишимерца и его постоянные препирательства с Коринтой всегда вызывали у нее улыбку.
Вот уже три месяца как они втроем обосновались на заброшенном клочке земли среди равнин, где некогда правил грозный царь Локарон. Девушки восстанавливали сад и вели хозяйство, бывшему жрецу волей-неволей приходилось заниматься строительством.
С падением власти демонического правителя на равнины пришло спокойствие, жители селений, уцелевшие после столкновения Тени и царя Локарона, основали вольные общины. В одной из общин нашел себе новый дом и Аммат. Служитель Дромидиона сразу заслужил уважение местных жителей, к нему тянулись за советом и словом ободрения со всех окрестностей. Он не проповедовал учение Дромидиона, но его отношение к жизни и людям находило отклик в сердцах пахарей, еще совсем недавно живших в постоянном страхе перед своим грозным жестоким правителем. Понемногу налаживалась новая мирная жизнь, а обширные пустоши, что отделяли равнину от прочих земель, позволяли ее жителям надеяться избежать вражеского вторжения.
Вся прошлая жизнь теперь казалась Самиле далеким сном: Хингара с ее суровыми устоями, поход Тени к полночным горам, кровавые сражения, арамейский плен… Захир. Образы прошлого постепенно тускнели в памяти. Хингарка еще плохо понимала речь своих новых товарищей, но среди них она не чувствовала себя рабыней. Получивший девушку в дар от арамейского князя хишимерец не удерживал ее, но Самила и сама не думала уходить. Впрочем, ей и некуда было идти. Отныне этот клочок земли и эти два человека стали ее мирком, ее убежищем от всех невзгод.
Оглядевшись сверху по сторонам, Гишер ухмыльнулся:
– Ну надо же! Да у нас гость!
Он кивнул на дорогу. Взглянув в указанном направлении, Коринта замерла. На обочине дороги стояла знакомая старая лошадь без упряжи, на крупе которой восседал светловолосый человек в облезлой волчьей безрукавке. Некоторое время девушка просто стояла и смотрела на него, затем шагнула навстречу.
– Я не думала, что снова увижу тебя, – тихо произнесла Коринта, приблизившись.
– Мне проехать мимо? – спросил Тангендерг.
– Разве ты уже закончил все свои дела? – вопросом отозвалась девушка.
Каданг ответил не сразу. Чуть помедлив, он произнес:
– Я не поднялся на Амунхир.
– Почему?
Тангендерг пожал плечами:
– Хорруг прославился тем, что никогда не отступал от данного им слова. Я решил, что ни к чему мне быть похожим на него абсолютно во всем.
Чуть склонив голову в сторону, Коринта прищурилась:
– Ты надолго?
– Пока не прогонишь.
Коринта улыбнулась:
– Тогда слезай.
Тангендерг спустился с лошади. Коринта обняла его, прижалась щекой к груди каданга и прошептала:
– Я скучала по твоей лошади.
– Она тоже скучала по тебе, – тихо произнес Тангендерг.
Старая кобыла ничем не подтвердила слова своего хозяина, привычно склонившись мордой к самой земле.
Гишер, усевшись на верхней ступеньке лестницы, снова ухмыльнулся и спросил:
– Бродяга, ты умеешь чинить крышу? От баб никакого проку.
– Называй меня Тангендерг, – ответил каданг. – Это мое имя.
* * *
Стоя у самых перил дворцовой террасы, князь Торроний смотрел на город. Возведенное на месте разрушенного дворца ногарских императоров новое сооружение во многом уступало цитадели бывших правителей побережья. Дворцовая площадь сократилась в размерах так же, как и сам дворец, уступив значительную свою часть жилым кварталам и рынку. С высоты террасы князь видел обычную житейскую суету горожан.
Послышались легкие шаги, рядом встал Демилий.
– Они словно и не заметили никакой войны, – произнес Торроний, по-прежнему глядя на горожан.
– Аммат говорил, что в этом наша заслуга, – ответил Демилий. – Наши усилия смогли отвести угрозу от основной части арамейских земель.
– А как думаешь ты, сын? Считаешь, мы поступили правильно?
Демилий коснулся плеча князя:
– В чем твои сомнения, отец?
Торроний склонил голову:
– Аррелий убежден, что все случившееся нам на пользу. Но князья ропщут, воины, вернувшиеся из похода, обескуражены. Аммат прав, слишком много жизней потеряно. Простые люди не понимают, для чего нужен был этот поход. Когда армия сражалась за Хорум, все было просто и понятно. Но дальний поход в чужие земли, кровопролитная битва и сомнительная победа… Конечно, мы должны были остановить Тень, пока она не пришла на наши земли еще более могучей силой, но арамейским воинам непонятно, за что они сражались, они перестают доверять нашему императору.
– Аррелий вернет их доверие, – заверил отца Демилий. – И лишит князей их влияния. Он многому научился у своей жены.
Торроний усмехнулся:
– С этим не поспоришь. Но что будет с Арамеей? Во что превратится эта страна? Аммат не раз говорил, что мы унаследовали эту землю от Ногарской империи. Мне порой кажется, что мы унаследовали и ее устои, хоть и пытались построить новую жизнь. Простой народ давят огромными налогами, появилась наемная армия, на эту землю вновь возвращается рабство, а в окружении императора плетутся интриги. Не потому ли Аммат и покинул нас? Это точно не то будущее, к которому он вывел нас с Хорругом из полночных лесов.
Он поднял взгляд на жреца:
– Что думаешь ты, сын мой? Нужен ли нам был этот поход? Какие изменения теперь уготованы Арамее?
– Поздно предаваться сомнениям, отец. Дело сделано.
– И чем же мы лучше ногарцев? – задумчиво пробормотал Торроний. – Получается, мы заняли их место, сами стали поработителями.
– Жизнь меняется, – ответил Демилий. – Меняются и люди. Арамея стала слишком большой страной, арамейцы не могут оставаться теми же, кем были в своих лесах, приходится меняться.
– Да, мы меняемся, – согласился Торроний. – Но в лучшую ли сторону? Родовые устои рушатся, братские узы ослабевают, арамейцы уже не те, равнина поглотила нас. Мы влились в большой мир и потеряли самих себя. Молодые принимают все как должное, такие, как Аррелий, приспосабливаются к новой жизни, а я… Мне тяжело, я отлично понимаю, что чувствовал Аммат, когда покидал нас.
Некоторое время оба молчали, глядя на фасады городских зданий, примыкавших к дворцовой площади. Торроний первым нарушил молчание. Снова взглянув на сына, он произнес:
– Аммат как-то упоминал о пророчестве, что конец Тени положит восход полночной звезды.
– Я тоже это слышал, – кивнул Демилий.
– Там, за Рубиданом, среди людей, обитающих в полночных землях, я видел символ. Ты тоже там был и наверняка это видел. Его носят вожди рубийских племен, он выжжен у них на груди. Восьмиконечная звезда. Означает ли это?..
Демилий пожал плечами:
– Кто знает?..
* * *
Окутанная малиновым туманом лодка уткнулась носом в скалу. Последний ногарский маг ступил на камни и приблизился к фигуре, закутанной в плотный черный плащ.
– Владыка доволен? – осторожно спросил Ксальмоннатос.
– Все было так предсказуемо, – глухо прозвучало в ответ из-под капюшона. – И потому скучно.
– Я провинился перед владыкой? – еще более осторожно осведомился маг.
– В таком случае ты не стоял бы сейчас здесь и никакое облако не удержало бы твой замок. Как бы то ни было, люди еще не утратили веру в главенство Маграхира. Хотя, их вера довольно странная. Они свято веруют в мощь Маграхира, но сомневаются в его способности защитить себя самостоятельно. Сомневаются настолько, что готовы положить тысячи жизней, лишь бы не уступить его силу своим противникам.
Владыка Маграхира поднялся с каменного выступа, на котором сидел, подошел к самому краю скалы.
– Тень нашла себе новое убежище, теперь на Амунхире, – он указал на далекий горный пик. – Там она и останется до поры, до времени.
– Больше не будет никаких столкновений? – снова спросил Ксальмоннатос.
– Лишний вопрос от смертного, которому дан дар видеть будущее.
– Воля владыки изменять будущее по своему усмотрению, – позволил себе не согласиться ногарский маг.
– Это так, – кивнул владыка Маграхира. – Но мы оба знаем, что как бы ни изменялось будущее, столкновения будут всегда. Такова суть человечества, его природа. Всегда будут зависть, алчность, вражда, войны. Бельфеддор многими уже забыт как бог, но то, что он дал людям, осталось и никогда не исчезнет. Люди всегда будут стремиться поделить мир по-новому, каждый раз искренне надеясь, что очередное кровопролитие было последним и исключительно во имя справедливости. Что касается Тени, она утратила свое влияние. Смертный, освободивший тварей Аддата, растерял всю свою силу, в его распоряжении остался лишь один паук. Даже Сердце Мира не вернет ему былую мощь. Отныне Тень останется лишь пугалом для местных горцев. Но и в таком виде она не просуществует вечно.
– До восхода полночной звезды?
– Именно так.
15.08.2015. Пермь-Кунгур-Пермь.
Примечания
1
Север, Юг – имеется в виду как часть света
2
гиппарион – древнее животное, предок современной лошади.
3
полночь – север, полдень – юг, восход – восток, закат – запад.
4
гарда – перекрестье меча.
5
пебротерий – древнее животное, предок современного верблюда.
6
гухаур – абсолютно выдуманное животное
7
махайродус – саблезубый тигр
8
земляное масло – одно из старинных названий нефти