Парировал я его не без труда. Силой и ловкостью они меня превосходят, в этом я уже не сомневаюсь. Надо что-то придумать, пока на моей стороне только одно преимущество - они после падения с лошадей еще не полностью пришли в себя, - вот только что именно? Позади - лес, на дороге - ни души. Следующая пара выпадов со стороны наемников оставила мне кровоточащую рану на правой руке. Дела были плохи, мне не продержаться и минуты. Решив все поставить на кон, я бросился вперед, предварительно активировав кинжал. Ледяной клинок легко, словно масло, рассек меч наемника, и я нанес рубящий удар. Мой меч застрял в его теле, краем глаза я видел замах меча последнего оставшегося в живых противника и уже начал прощаться с жизнью. Ни на что другое у меня не хватало времени. Помощь пришла неожиданно: раздался глухой удар, и наемник полетел мне навстречу с огромной скоростью. Мечом-то он махнуть успел, даже срезал на моей голове пару локонов, но, напоровшись на выставленный кинжал, сбил меня с ног, и мы оба отлетели на несколько метров. Столкновение было настолько сильным, что на несколько минут я потерял сознание. Очнулся оттого, что Ворон повторял утреннюю процедуру, умывая мне лицо своим языком.
- Что это было? - спросил я.
Конь довольно заржал: получалось, что он спас меня. Причем дважды! Первый раз - своим ржанием, заставив лошадей противника встать на дыбы, а второй раз - ударив копытом в спину наемнику. Все сложилось удачно, только вот рука висела плетью. При падении я ее еще и о лежащее бревно ушиб. Рана получилась непохожей на те, что бывают от удара меча: вышла она глубокой и рваной. Кое-как перебинтовывая руку - а одной оставшейся сделать это должным образом невозможно, - понял: надо искать лекаря. И как можно быстрее, а то загнусь от потери крови. Немного уняв головокружение, встал и осмотрел поле схватки. Наемники были мертвы: ближайший ко мне, с рваной дырой на спине - как я подозреваю, позвоночник у него раздроблен, лежал в неестественной позе; другой, с торчавшим из груди моим мечом, валялся метрах в пяти от него. "Жаль, что никого в живых не осталось", - подумалось мне. И тут же я усмехнулся. Нет, пусть уж лучше так! Интересно только, какая за мою голову награда назначена? И из-за чего? По всему выходит - из-за Кин. Вот ведь, не могут подождать! Я и так могу ноги протянуть, без всякого вмешательства со стороны. Но вообще - все удачно для меня вышло. Я ведь не воин, а от троих наемников отбиться сумел. Хотя без помощи Ворона мне было бы не выстоять. Да что там выстоять! Меня бы болтами нафаршировали в первую же минуту; и боя как такового не было бы. Потрепав Ворона по морде, я сказал:
- Спасибо. Если бы не твоя помощь, то хозяина у тебя не стало бы.
Ворон лизнул мне руку и согласно заржал.
- Но согласись, и я ведь тоже кое-что умею! Сумел выстоять!
Конь пренебрежительно фыркнул, как бы говоря, что без него мне не справиться.
- Ладно, надо бы мне лекаря найти, - проговорил я вслух и поморщился: руку дергало болью все сильнее.
С трудом собрал свое оружие и не побрезговал обыскать наемников. К моему разочарованию, кроме оружия и пары десятков монет серебром, у них ничего не нашлось. Но и это дело: кое-как собрал трофейное оружие и пристроил его на коне, потом задумался. Оставлять убитых валяться на земле не хотелось: зверья много, да и дух от них будет нехороший, но сил заниматься погребением у меня не было. Решив, что помочь я им не в силах, с трудом вскарабкался на коня: Ворон практически лег на землю - и то я еле устроился.
До ближайшей деревеньки я не знаю, сколько добирался. В глазах все плясало, голова кружилась; казалось, еще немного - и я грохнусь наземь. Ворон шел очень плавно: почувствовал, что хозяину плохо. Я не заметил, как оказался в центре деревни: то ли задремал, то ли действовал бессознательно.
- Э-э-э… господину что-то нужно? - донесся до меня чей-то вопрос.
Сфокусировав взгляд, я увидел крестьянина, который смотрел на меня, а рядом с ним собралось человек десять.
- С коня упал. Лекаря бы мне. Есть здесь?
- На краю деревни. Знахарка у нас, - развел руками крестьянин.
- Проводи, - попросил я и кинул ему медяк.
- Следуйте за мной, господин, - поклонился мужик, проворно подбирая монетку.
Дом знахарки стоял особняком, но его вид внушал уважение. Большие крепкие бревна, справный забор - все говорило о том, что знахарка в чести у деревенских. Да это и не редкость в общем-то: лекари всегда пользуются популярностью, а уж у деревенских - и подавно. Как выяснилось, знахарка была одна на пять соседних деревень, и мне повезло оказаться от нее не так далеко. Мужик постучал в ворота, со двора раздался предупреждающий лай собаки. Пес лаял не испуганно, как многие его собратья, а с уверенностью в своих силах, как бы предупреждая - не суйся. Калитка в воротах отворилась, из нее выглянула молодая девушка, обернулась и шикнула на пса:
- Мяв, тихо! - потом бросила взгляд на меня и спросила: - Господину что-то надо?
- Я пошел? - задал вопрос мужик, который мял в руках картуз.
- Иди уже, - махнула рукой девушка.
- Мне знахарка нужна, - сказал я и попытался слезть с коня.
Ворон, почуяв мое желание, опустился на землю, а я, не ожидавший с его стороны такого маневра, скатился наземь и зашипел от боли.
- Что с вами? - бросилась ко мне девушка.
- Рука… - прохрипел я.
Девушка помогла мне подняться и повела в дом, не забыв запустить во двор Ворона. Конь и пес не поладили с первого взгляда и принялись "выяснять отношения". На удивление, Ворон не спасовал перед лохматым, с небольшого теленка высотой, псом. Конь, опустив голову, с которой свисала длинная грива, угрожающе каркал, подняв переднюю ногу, как бы приглашая Мява отведать копыта. Собака медленно кружила перед его мордой и злобно рычала, оскалив клыки. Мне пришлось "сделать внушение" коню, а девушка шлепнула по голове пса. После нашего вмешательства наступила тишина: конь с независимым видом стал прогуливаться по двору, а пес лег перед крыльцом и не спускал с того глаз.
- Значит, ты знахарка? - удивленно спросил я девушку, когда на кухне она принялась осматривать мою руку.
- Да, - коротко ответила та, нахмурив лоб.
- Меня зовут Рэн, - представился я.
- Анлуса, - о чем-то думая, ответила девушка.
Знахарка выглядела молодо; только присмотревшись, можно было понять, что лет-то ей на самом деле больше, чем кажется на первый взгляд. Первоначально я дал ей лет семнадцать: казалось, что тело еще не сформировано, да и лицо очень молодо. Но, присмотревшись и заметив пару морщинок, решил, что двадцать - двадцать пять ей уже должно быть.
- Такая молодая - и уже знахарка! Молодец! - попытался я сделать ей комплимент.
- С кем дрались-то? - не обращая на мои слова внимания, спросила она.
- Да я говорю же…
- Угу, с коня упал, - ехидно повторила девушка мои слова, - а до этого на меч напоролся и вымазал левый бок и плечо в чьей-то крови!
- Напали на меня, - ответил я. - Недалеко тут, трое их было. У них кони где-то бегают. Ты бы сказала мужикам, чтобы похоронили разбойников. Я заплачу.
- Крови потеряно много, хорошо - кость не задета, но пару дней придется полежать. Я сейчас за зельями схожу да мужикам задание дам. Если лошадей отловят, то платить им ничего не надо будет, а так - по три серебрушки хватит.
Знахарка вышла, а я огляделся кругом. Рану мою она осматривала на кухне: тут и там висели разные пучки трав, на печи сушились очередные растения. Все было разложено по своим местам и буквально сверкало чистотой, только рукава от моих камзола и рубашки, валявшиеся на полу, выглядели чужеродно.
"Интересная у меня жизнь пошла!" - хмыкнул я про себя. С насиженного места ушел, чуть в канаве не помер, дворянином стал, потом под венец попал! И ведь все по доброй воле! Вот ведь! Ох как руку дергает, и слабость накатывает… И не поймешь ведь: то ли амулет свое действие оказывает, то ли рана знать о себе дает. Попытался встать, чтобы попить воды, но голова закружилась, и я чуть не упал. Тут дверь отворилась, и вошла знахарка с какими-то мешочками и склянками.
- Сидите смирно, сейчас лечить буду! - строго сказала она.
- А разбойники…
- Сидите: мужикам сказала, приберутся! - прервала она меня и принялась разминать в ступке какие-то травы, заливая их некой эссенцией.
Спрашивать, что она делает, не хотелось, потому что знахарки иногда такого намешают, что, если больной узнает - обязательно от этого знания помрет! Одна настойка была готова, но знахарка отставила ее и принялась за вторую. В ее руках работа спорилась - просто смотреть приятно.
- Рубашку снимите, - попросила она меня, а может, и приказала - не разобрал.
Спорить не стал, молча стащил камзол и рубашку.
- Нормальное лечение будет стоить три золотых. Потянете? - спросила она меня.
- Деньги в кармане, - кивнул я на камзол, а потом пояснил: - Потяну.
- Хорошо, - кивнула Анлуса своим мыслям и принялась за третью порцию зелья. - Проходите в горницу и раздевайтесь. На кровати располагайтесь, я скоро.
Шатаясь, я дошел до кровати и плюхнулся на нее.
- Выпейте это. - Знахарка протянула мне кружку с чем-то неприятно пахнущим.
От запаха зелья у меня даже судорога по телу прошла, и только выпив, я понял, что на левой руке браслет сжимался, предупреждая.
- Что это? - схватился я за кинжал.
- Почувствовал? - выгнула дугой брови знахарка, а потом поспешно пояснила, увидев мой клинок перед собой: - Успокаивающее и притупляющее зелье, от него не будет такой боли.
- И все? - подозрительно спросил я.
- Оно еще сонное, - ласково улыбнулась Анлуса и вытащила из моей вдруг ставшей безвольной руки кинжал. - Ничего, поправишься, я и не таких на ноги ставила.
Знахарка ушла на кухню и вернулась с двумя склянками. Жидкость из одной вылила мне на рану; - я ощутил слабое пощипывание. Как я еще держался - непонятно: глаза закрывались, а мысли текли медленно и тягуче. Вот она принялась намазывать рану какой-то мазью из второй своей посудины. Вдруг ее рука замерла, взгляд остановился на амулете духа.
- Откуда он у тебя?! - воскликнула она и принялась трясти меня за плечи: - Амулет! Где ты взял амулет!!!
Боль, сладкая и плавная, немного меня взбодрила, но я почти не соображал. Как приятно, меня трясут и пытаются что-то сказать… А, это же знахарка… Мысли путались, но краткое просветление в мозгу случилось. Она ведь про амулет…
- Т-ты что-т-то зн-наешь пр-ро ам-мулет? - заплетающим языком спросил я.
Услышать ответ знахарки я не смог: только видел ее открывающийся рот; а потом свет в моих глазах померк…
Глава 5
Прошлое возвращается
Пробуждение оказалось приятным. Рука не болела, где-то чирикали птички, а постель была удобной. Открыв глаза, я обнаружил, что нахожусь в доме знахарки, которая взялась лечить меня. Память услужливо подсказала минувшие события, и я принялся осматривать руку. Она была замотана очень плотно в несколько слоев бинта. Сгибать ее неудобно, но большого дискомфорта не ощущалось. Так, отлично - самочувствие нормальное, слабость присутствует, зуд дороги где-то свербит. Как там звали знахарку? Анлуса, кажется… и что-то она у меня выспрашивала… Вот только что? Что-то важное. Но память не приходила мне на помощь, а самой знахарки не наблюдалось. Свесив ноги с кровати, я недоуменно уставился на них. На ногах не было штанов, и на мне вообще не было никакой одежды! Кроме бинта на руке. "Так, это еще что за новости?!" - нахмурился я. Но одежда обнаружилась быстро - на стуле, который стоял у изголовья. Натянув ее, я почувствовал себя уверенно. Что странно, все мои вещи были отстиранными, отглаженными и… сухими. Я же пришел сюда вчера вечером, а за это время… Или не вчера? В доме хлопнула дверь и звякнуло ведро. Потом пару раз что-то легонько стукнуло, как будто стол кто-то накрывал, и с кухни потянуло аппетитным запахом… еды. Я сглотнул голодную слюну, желудок заурчал. Есть хотелось неимоверно.
- Добрый день, - поздоровался я со знахаркой, выходя на кухню.
- Встал уже? - мягко улыбнулась Анлуса - Наверное, кушать хочешь? Давай, мой руки и садись за стол.
Странно, вчера она меня на "вы" да "господин", а сегодня…
- Скажи, а сколько я провалялся? - спросил я девушку, вытирая руки полотенцем.
- Двое суток, - опять улыбнулась мне знахарка. - Блинчики будешь?
- Угу, - с набитым ртом ответил я, понимая, что желудок протестовал не просто так. У него был повод.
Девушка стала жарить блины, а я их поглощал с такой скоростью - два блина в желудке, а готов только один. Наконец я насытился и тяжело развалился на стуле. Живот опять заныл, но уже от обжорства. Анлуса присела на другой конец стола и задала вопрос, который я пытался вспомнить все утро:
- Рэн, откуда у тебя амулет?
- Ты что-то про него знаешь? - спросил я в ответ.
- Может, и знаю, - грустно улыбнулась она. - Так откуда?
Внимательно всмотревшись в лицо девушки, я заметил, что она ужасно нервничает. Губы плотно сжаты, а тонкая жилка на виске дергается.
- Он у меня с рождения; вернее, он был на мне, когда меня нашли, - ответил я.
- Когда тебя нашли? - Анлуса, не замечая, стала сгибать и разгибать лопатку для блинов.
Металлическая лопатка была красивой, сделанной умельцем, с узорами по всей поверхности.
- Сломаешь ведь, - кивнул я на ее руки. Анлуса положила лопатку на стол, а я продолжил: - Семнадцать лет назад, у городских ворот города Сакт.
- А… - у девушки на глазах показались слезы, - тебя одного нашли?
- Что с тобой? - воскликнул я - ее нервное состояние передалось и мне.
Ведь все ее вопросы - неспроста: она что-то знала о моей прежней, еще не осознанной жизни. Неужели она что-то обо мне знает?
- Дальше, что дальше?!
- Ничего, - пожал я плечами. - Меня, со стрелой в боку, подобрал Брон: он меня выходил и воспитал.
Слезы из глаз девушки текли уже ручьем. Она порывисто встала и, подойдя ко мне, присела на корточки.
- Ты мой брат, - тихо сказала она, глядя мне в глаза.
Встав, я поднял ее и обнял. Слов не было… Сестра! Я попробовал это слово на язык. Надо же! У меня сестра! Как говорится, не было ничего, а тут - золота гора!
- Как же так?! А как… почему? Где наши родители?! - Эмоции переполняли меня, а вопросы сыпались один за другим.
Анлуса тоже мне задавала вопросы, но мы какое-то время друг друга не слышали. Потом я разорвал объятия и чуть отстранился.
- Давай спокойно поговорим, - предложил я, а потом с нежностью в голосе добавил: - …сестра!
Анлуса смахнула слезы и рассмеялась, затем достала из шкафчика бутылку и маленькие кубки. Разлила напиток и протянула мне один из кубков.
- Ну, за знакомство, - улыбнулась, - брат.
- Не сонное зелье? - улыбнулся и я ей, кивнув на бутыль.
- От него, бывает, тоже засыпают, - хмыкнула Анлуса.
Мы чокнулись и выпили. Вино было очень приятным на вкус и очень слабым. Я бы даже причислил данный напиток к разряду соков. Сестра тем временем принялась суетиться и повторно накрывать стол. Похоже, она решила на радостях уговорить всю бутыль, что гордо стояла посередине стола. Я вздохнул: ну что возьмешь - женщина! Пока она хозяйничала, я отпросился проведать Ворона: надо было осмыслить произошедшее. Как оказалось, сестру мой конь подпустил к себе только после того, как она дала ему полюбоваться через окно на меня, спящего. Она не стала запирать коня, просто как бы предложила ночевать в сарае, оставив дверь того открытой.
Этот наглый конь опять меня облизал! Только я вышел на крыльцо, как его длинный язык облобызал мою правую щеку. Потом он отпрыгнул назад из своей засады и радостно заржал.
- Что ж ты делаешь-то?! - возмутился я и рассмеялся: - Но я тоже рад тебя видеть!
Я подошел к Ворону и обнял его за шею. Потом потрепал по холке и спросил:
- Вы с Мявом-то как? Нашли общий язык?
Ответом мне было глухое рычание пса и презрительное ржание коня. "И ведь может же нормально изъясняться!" - подумал я. Нормальное ржание, как и у всех коней! Во мне все пело. Теперь у меня есть сестра! Есть близкий человек, о котором можно заботиться, с кем можно поделиться своими радостями, поплакаться, да и просто поговорить по душам. За свою жизнь я ведь так толком и не делился ни с кем своими мыслями. Эх, если бы родители живы были!
- Рэн! Иди домой! - раздался голос моей сестры.
Комок подступил к горлу. У меня ведь и дома-то своего никогда не было. В том единственном, который я раньше считал своим, я был все же в гостях.
Есть не хотелось, но обычай, когда встречаются близкие люди после дальней разлуки и усаживаются за стол, чтобы отметить свою встречу, оставался незыблемым. Попивая вино и наблюдая за сестрой, я обдумывал сложившуюся ситуацию. Не принесу ли я ей бед? Ведь на меня кто-то объявил охоту, да и амулет опять тревожить начал. Но вопросов у меня накопилось много.
- Скажи, а как так вышло, что мы расстались? И что случилось с родителями? Кем они были? - задал я самые основные.
Анлуса отодвинула от себя тарелку и грустно посмотрела на меня. В ее глазах, только что так радостно сверкавших, мелькнула печаль.
- Мне тогда было восемь лет, и что произошло - толком не помню. Мне многое потом рассказала няня, но, когда она оставила меня одну, мне было всего десять лет. Все ли она рассказала и правильно ли я запомнила? - Она грустно покачала головой.
- А что случилось с няней?
- Она умерла. - Анлуса пригубила вина. - На нее волк напал, когда она из леса хворост несла - зима тогда выдалась холодной… Приползла вся в изодранной одежде и в крови. От ран-то она оправляться начала, но вот холод ее доконал: заболела и…
- Понятно, - прервал я сестру, видя, что ей доставляют боль те воспоминания.
- Я помню красивый дом, какой-то бал. Веселые лица и красиво одетых людей. Мой брат бегает и путается у всех под ногами. - Она посмотрела на меня и улыбнулась. - Мама целует его, а потом меня, отец что-то нам с тобой выговаривает, а мама защищает.
- Какие они были? - хрипло спросил я.
- Красивые, - прикрыв глаза, ответила Анлуса. - Ты очень на отца похож, только моложе. Потом я заболела, не знаю чем, только помню, что тяжело. И что-то случилось: в доме царили суета и неразбериха; ночью мы, будто воры, покидали свой дом через черный ход. Отец нес меня на руках, мама несла тебя, а ты капризничал. В небольшую старую карету поместились ты, я, мама, моя и твоя няня. Сколько мы скакали, я не помню; помню лишь, что мне было очень плохо. В одной из деревень было решено меня оставить. Как говорила няня, она должна была меня выходить и ждать, когда кто-нибудь придет за нами.
- Никто не пришел?
- Никто… - Сестра задумалась. - Я пыталась найти следы своих родителей, когда подросла, но все было тщетно. Дом-то, где мы раньше жили, я нашла, даже внутрь заходила под предлогом травок продать: там теперь живут совершенно другие люди. И о герцогах Лусарах никто не слышал.
- Герцогах? - удивился я.
- Бывших герцогах, - покачала головой сестра. - Фамилию и титул мне неоднократно повторяла няня, особенно когда была при смерти, буквально вдалбливала мне в голову. Говорила, что я обязана знать, кто был моей семьей, не должна забыть. - У Анлусы из глаз полились слезы.