- Тогда наверное это всё - таки был не демон. Ну или не знаю, может, бывают полукровки, хотя я о таком не слышал. Демоны не могут говорить, они не люди. Это всё равно что твои кошки бы заговорили, понимаешь?
- Может, это очередной Ирликов посланец?
- Может… В любом случае, не повредит оставлять ему у края леса какую - нибудь еду. Лучше всего сливки или масло.
- Так её кто угодно сожрёт.
- Можно в банке с крышкой. Если это демон или человек, то отвинтит, а обычные звери не справятся.
Я пожимаю плечами. На этом Муданге куда ни плюнь, всё какая - то нечисть. Ну ладно, с нас не убудет лесных обитателей маслом покормить.
Когда мы возвращаемся из лесу, нас встречают мокрые Алтонгирел с Эцаганом и сообщают, что вода, как молоко, и что у нас очень удобный спуск к мосткам. Азамат быстренько уговаривает матушку и Эцагана заняться грибами, а все остальные мы идём купаться.
С купальными костюмами на Муданге не шибко. Мужчины обычно обходятся шортами, а женщины напяливают что - то вроде короткого сарафана из грубой тёмной ткани, чтобы не просвечивал, когда намокнет. Я ещё в начале лета заявила, что это носить не намерена, и вделась в самый обычный закрытый купальник. Азамат повздыхал, что ему не очень приятно видеть меня почти голой при посторонних. Я ему на это ответила, что он мою раздетость компенсирует своей одетостью - вечно майку под самое горло напялит, - а мне на это тоже смотреть неприятно, так что мы квиты. На этом и успокоились.
Естественное дело, мама, которую общественные условности никогда не заботили, даже не озадачилась вопросом, в чём тут купаются. Нацепила своё леопардовое бикини без лямок, зато с золотыми пряжками, повесила на плечо бирюзовое полотенце и пошла спускаться. Если учесть, что она сфероподобна, то процент ткани к проценту кожи получается совсем уж мизерный.
Нет, ну, надо сказать, мужики хорошо справились, даже не закашлялся никто. Один Алтонгирел покраснел, но он в принципе считает женское тело чем - то ужасно неприличным.
- Ну, а чего все стоят? - Сашка шлёпает босыми пятками по ступенькам. - Пошли в воду!
И мы идём. К счастью, Алтонгирелу с нами не надо, он сегодня уже купался.
Азамат прихватил и мелкого тоже.
- Куда ты его там денешь внизу? Дай Тирбишу отдохнуть хоть чуток, - занудствую я.
- Зачем Тирбиш? Я сам займусь. Раз уж я здесь, и погода купальная, надо сына плавать учить.
- В море? Ты бы в ванне сначала попробовал.
- Да ну, в ванне скучно, правда, маленький? - Азамат щекочет мелкому пузо, тот взвизгивает, как чайка. - Не волнуйся, я в детстве на Ароне тренировался.
Я не то чтобы сильно волновалась - понятно же, что Азамат ребёнка не утопит, а пупок у мелкого уже зажил. Но всё - таки в море… Кто его знает, унаследовал он папин иммунитет или нет. Пока, тьфу - тьфу, не болел, но наверняка сказать нельзя. Вдруг из него вырастет мелкий ботаник, как Сашка, а вовсе не муданжский принц с косой саженью в плечах? Ох - хо - хо…
Впрочем, пока я размышляю, Азамат уже по пояс в море объясняет мелкому, что плюхать пятками по воде очень забавно. Мелкий шумно соглашается.
-
Не дёргайся, Лизка, -
Яна хлопает меня по плечу и подталкивает на мостки, чтобы не перегораживала дорогу. -
У твоего мужа, по - моему, рецессивных аллелей вообще нету. Вода тут чистая, тёплая. Расслабься.
-
Тебе хорошо говорить, -
ворчу я, сползая с мостков в чистую тёплую воду. -
У тебя своих нету. А я за Азамата и то дёргаюсь.
-
Пока нету, -
задумчиво говорит Янка. -
Но, может, будут.
-
Что, и ты встретила знойного муданжца своей мечты? -
вклинивается подплывший Сашка.
-
Цыц, -
отрезает Янка. -
Я ничего не говорила.
И уплывает, гордо задрав веснушчатый нос.
Мы переглядываемся, пожимаем плечами и гребём к Азамату, чтобы нас там обрызгали с визгом.
-
Ишь как ногами работает! -
замечает мама, приближаясь к нам. От неё по поверхности воды расходятся курги, как от небольшой лодочки.
-
Да - а, - довольно кивает Азамат. -
Может крем взбивать.
Ну что, малыш, окунёмся?
После купания мы перекусываем бутербродами, и Азамат с Тирбишем принимаются за готовку. Ребёнок, накупавшись, отрубается прямо посреди шумной гостиной. Сашка звонит домой и рассказывает, что тут делается, мама с Ийзих - хон жестами обсуждают вязание, смешно закорючивая пальцы, Бойонбот задумчиво плетёт гизик, Янка и Эцаган лежат на диванах вдоль стены и балдеют от ничегонеделания. Мне этого занятия последнее время хватает, так что я хожу и ко всем пристаю.
- Азамат, вам тут не помочь?
- Да нет, справимся, ты там гостей развлекай пока.
- Они сами развлекаются… А куда остальные делись? Я пока переодевалась, всех растеряла.
- Ваша мать пошла посмотреть, что растёт вокруг дома, - сообщает Тирбиш. - И Задира тоже где - то снаружи, не знаю. Шатун очаг разводит на берегу.
- А Алтонгирел медитирует, - добавляет Азамат и усмехается. - Он после того случая на корабле теперь каждый раз, как грибы потрогает, потом медитировать бежит. Боится, что опять что - нибудь не так пойдёт,
Мы хихикаем. Мне наконец находится занятие - чесать котов. Я усаживаюсь в углу и расслабляюсь под дробное мурчание.
- А кто этот Шатун? - спрашивает Тирбиш у Азамата, помешивая ароматный соус.
- Сын Орешницы. Ты её знаешь, наверное…
- А, да, точно. Это который неприкаянный?
- Он самый.
- Почему неприкаянный? - спрашиваю.
- Да что - то не везёт парню, - Тирбиш пожимает плечами. - Ни на одной работе долго не держится. Тугодум, говорят, и бабник. Хотя красивый, конечно.
- И то сказать, - продолжает рассуждать Тирбиш. - Четвёртым из шести братьев быть тяжело. Старшие уже в люди вышли, младшие у тебя на шее, а сам - ни то, ни сё.
- О, Лиза, а где эти твои орехи? - перебивает Азамат. - Давай - ка их сюда.
- Вон, на холодильнике лежат. А что из них делают?
- Приправу. Они будут приятным украшением к соусу. Понюхай - ка.
Он давит пальцами один орешек и протягивает мне под нос. Пахнет остро и пряно.
- Они редкие какие - то?
- Не то чтобы редкие, но достать трудно. Веточки тоненькие, ломкие, лезть за ними - себе дороже, разве что мелкого мальчишку загнать. Некоторые птиц приучают эти орехи собирать, потому они и называются птичьи.
Мама возвращается с осмотра местности, когда ужин уже почти готов.
-
Ну, я вам скажу, это никуда не годится,
- с порога заявляет она, уперев руки в боки. -
У тебя, Лиза, может, и нет времени цветочков из соседнего леса принести, ну так хоть бы садовника наняла какого - нибудь!
-
Их тут нет,
- говорю. -
Только фермеры, но они цветы не выращивают. Тут вообще несъедобные растения никто не сажает.
-
У - у-ужас кошмарный,
- восклицает мама. -
Ну ничего. Мы это исправим. Вот завтра и начнём. Азаматик, у тебя тут лопаты есть? А тачка? А шланг?
Азамат выучивает много новых слов.
Грибной день удался на славу. Муданжские грибы - всем грибам грибы, так пахнут, такие крепенькие, сытные, вкуснющие… Да и повара у нас - не промахи. После ужина садимся вокруг очага на берегу - темнота, костерок и море, вопли ночных птиц, стрёкот в траве, ребёнок булькает и дёргает Азамата за косу. Орива начинает что - то напевать, Шатун подхватывает, и скоро мы все, кто во что горазд, тянем позитивную муданжскую песню о том, что звёзды по осени капают в степь, и из брызг рождаются серебряные кони, быстрые, как молния, и спокойные, как долинная река.
Перед сном я выхожу на улицу и ставлю у подножия горы банку сливок.
С утра пораньше, то есть ещё до полудня, мама вздребездается, поднимает младших мужиков и выходит на промысел - замерять участок, определять почву, выравнивать местность. Я наблюдаю всё это с лужайки, где занимаюсь гимнастикой - разгоняю послеродовой жирок. Азамат блаженно взирает на меня с террасы, положив голову на руку и опершись на перила.
- Так держать, Хотон - хон, - присвистывает Шатун, следя взглядом за тем, как я машу ногой. Тирбиш отвешивает ему тычок в рёбра.
Я замечаю под скалой что - то блестящее и постепенно двигаюсь в ту сторону с каждым приседанием. Эцаган ржёт в кулак. Блестящим предметом оказывается давешняя банка. Пустая, чистая, завинченная. Кидаю её Азамату. Он долго рассматривает банку со всех сторон, пока я изображаю горбатый мостик. Наконец упражнения кончаются, и я подхожу к нему.
- Ну как, что - нибудь прояснилось?
- Не очень. Банка то ли вылизана, то ли вымыта, не пойму. Вряд ли демон стал бы её мыть, да и закручивать обратно крышку…
- То есть у нас в лесу живёт какой - то человеческий парень? Который сразу просёк, что сливки - ему.
- Тоже странно, - вздыхает Азамат. - Посмотреть бы на него… Пожалуй, сегодня ночью поставлю камеру.
- Какие - то проблемы? - интересуется Алтонгирел, появляясь на веранде из ниоткуда.
- Да нет, - Азамат пожимает плечами. - Кстати, Лизонька, ты не хочешь на лодочке покататься, пока Алэк спит?
- А он уже опять спит? Ну ты его вчера ухайдокал… Не вопрос, пошли кататься! Заодно откроем сезон… - подмигиваю.
Азамат не сразу, но ухватывает мой намёк.
- А тебе… уже можно? У нас женщины после родов ещё месяца три ни в какую, а то и больше.
- Вашим женщинам только дай повод вытурить мужа из постели! А земная медицина на что? Я в порядке и вполне готова на подвиги.
Азамат на секунду замирает с глуповатым выражением на лице, а потом принимается быстро - быстро собираться.
Долблёная лодка горячая от солнца, весло одно, как у байдарки, и с него сыплются сияющие капельки. Иногда на меня, но это даже приятно. Здесь, внизу ветра нет совсем, но ворс из сосен на склонах гор колеблется и волнуется. Вода - как будто масло, совсем гладкая, и круги от нас такие плавные, вальяжные, медленно расплываются и глохнут.
Мы молчим, радуясь, что в кои - то веки вырвались ото всех одни, пока ещё тепло, пока можно разомлеть под солнышком прежде чем ухнуть с головой в долгую муданжскую зиму.
Азамат причаливает к песчаному бережку. Я сразу лезу в воду, потому что от песка пышет жаром. Азамат стаскивает одежду и присоединяется ко мне.
- Дай хоть посмотрю на тебя при нормальном свете, - говорю. - А то мажешься ты в темноте, любовью занимаемся в темноте… Ага, гляди - ка, подживает.
Азамат скептически оглядывает себя спереди.
- Ну, да, пожалуй, и правда вот здесь, сверху, получше стало. А шея как? - он задирает голову.
- Хорошая шея. Если не присматриваться, то почти незаметно.
Азамат недоверчиво усмехается, но не возражает.
- Ладно, пошли уже плавать, а то я глупо себя чувствую по колено в воде голый.
- А по мне так в самый раз, - хихикаю и шлёпаю его пониже спины. Он так возмущается, что теряет равновесие, и тут же роняет меня в воду с громким плюханьем. Я хохочу и отбиваюсь, потому что он меня щекочет, а потом затаскивает на глубину и принимается целовать, так жадно, как будто месяц не видел, а не только вчера полночи этим и занимался. Скоро для меня небо и вода сливаются в единый синеватый фон, а каждый вздох отдаётся эхом от скал, смешиваясь с чаячьими криками. Я растворяюсь в воде, а Азамат во мне, и мы расходимся кругами по поверхности, мягко омывая камни и пляж, сцеловывая друг с друга солнечные блики. Круги образуют водоворот, но он стремится не вниз, а вверх, фонтаном - фейерверком заполняет небо, и вот уже мы, рассеянные брызгами, с плеском опускаемся на застеленное морем ложе.
Азамат выныривает и отряхивается по - собачьи, гизик с косы свалился, и непослушные волосы немедленно расползаются по поверхности, как разводы туши. Я лениво лежу на спине, мечтая о том, чтобы потянуться, но даже это лень. Азамат цепляет меня под мышки и принимается гонять вокруг себя, рассматривая моё тело сквозь толщу воды.
- Ты с этой своей гимнастикой теперь ещё стройнее, чем когда мы поженились.
- Неправда, - вяло отвечаю я. - Мне дотуда ещё четыре килограмма…
- Это волосы отросли, - отмахивается Азамат. - Они же у тебя из золота. Кстати, помнишь, ты говорила, что у Алэка глаза могут потемнеть? А когда?
- А кто его знает. Может, через полгода. Может, раньше… А тебе так хочется, чтобы он был твоей точной копией, что ли?
- Нет, наоборот. Я бы хотел, чтобы они у него остались такими синими, как у тебя. Такое вообще может быть?
- Теоретически может, хотя вряд ли.
- Надо будет Алтонгирела попросить за это помолиться. Представляешь: "князь Алэк Синеглазый". Звучит, а?
Я ухожу под воду побулькать.
Когда мы возвращаемся, вокруг дома уже кипит работа. Маман всё распланировала, мужики приволокли из леса крошечные деревца и понатыкали их по маминому указанию, а теперь обильно поливают из шланга.
- О, капитан, - Эцаган разгибается из - под микроскопической сосенки. - Как вы долго, мы уж думали, не послать ли спасательную экспедицию…
- Я бы вам устроил спасательную экспедицию, - хмыкает Азамат. - До самого Ахмадхота бегом.
Эцаган ржёт и подмигивает мне. Я ему грожу кулаком.
-
Вот, глядите,
- мама возникает перед нами и делает широкий жест рукой. -
Здесь у вас будет тенистая аллея.
-
Лет через тридцать?
- спрашиваю.
Азамат приседает и присматривается к лиственным задохликам, торчащим из свежевскопанной земли.
- Нет, эти быстро растут. Через два - три года с меня ростом будут.
-
Ну ладно,
- отмахиваюсь. -
Ты нам только оставь лужайку какую - нибудь, и чтобы без колючих кустов по краям, а то ребёнка надо где - то выгуливать.
-
Оставлю, оставлю, я вас знаю,
- заверяет маман. -
Вон там вон, с одной стороны скала, с другой дом, а с остальных воткну какую - ниудь неистребимую полынь, чтоб мягко было. Ладно, -
она поворачивается к мужикам и хлопает в ладоши. -
Всё на сегодня, отдыхайте. Пошли, пошли! -
машет руками, как будто мух отгоняет. Те ржут и расходятся.
- То ли пойти искупаться, - Эцаган задумчиво чешет в затылке. - То ли поработать…
Из - за угла выруливает Тирбиш с мелким.
- Хотон - хон, вас очень просят.
Мелкий и правда изображает слёзы - нос наморщил и ноет.
- Давай сюда.
У меня на руках ребёнок сразу раскрывает зажмуренные глаза и принимается с интересом смотреть вокруг.
- По - моему, кто - то маленький манипулятор, - смеюсь я.
- Капитан, раз уж мы все здесь, может, потренируетесь с нами? - предлагает Эцаган.
- Можно, - кивает Азамат. - А то я уже тоже костенеть начинаю. Давайте, переодевайтесь и выходите на полянку.
Все, кто не участвует в тренировках, рассаживаются в теньке смотреть.
- Вам, Ийзих - хон, ужасно повезло, - говорит Орива. - Можно не ездить в столицу смотреть бои, всё равно все самые лучшие воины собрались здесь.
Матушка смеётся, а Янка кривит губы.
- Да ладно все, неправда! Если бы здесь все собрались, некому было бы страной управлять.
- Тоже верно, - соглашается Орива. - Лучшие наёмники - то у нас нынче по должностям сидят.
Поразмявшись традиционными играми, мужики переходят к поединкам. Первыми сцепляются Шатун с Бойонботом. Похоже, Азаматовы весенние уроки не пропали даром - уже этих двоих я почти не различаю, так быстро они двигаются. Сашка и мама тоже вытягивают шеи и всматриваются, то и дело удивлённо косясь на меня. В итоге Сашка решает проблему просто: достаёт телефон, записывает видео, а потом проигрывает вдвое медленнее.
-
Круто! Вот это я понимаю боевые искусства! Действительно почти балет!
Зрители - муданжцы, видимо, различают борцов получше, чем мы, слабовидящие земляне. Наконец Бойонбот распластывается на земле, тяжело дыша, и заявляет, что сдался.
- Рановато, - Азамат качает головой. - И я тебе скажу почему. Ты переносишь вес против инерции, от этого сильно устаёшь, а надо экономить силы. Ты же не пытаешься в унгуце планировать поперёк ветра? И тут не пытайся…
- Как он такие мелочи различает? - поражается матушка. - Вот это глаза! Я только вижу, кто бьёт, а кто уворачивается.
- А ты, Шатун, - тем временем продолжает Азамат, - левую руку бережёшь. В чём дело? Болит? Ломал недавно?
- Да нет, так, потянул немного. Боязно подставлять.
- Если надо лечиться, лечись, а если нет, то не бойся. Лучше уж руку подставлять, чем живот. Ну, Тирбиш, готов? Поехали!
- М - да, чемпионат по ушу отдыхает, -
протягивает Сашка.
- Выучить, что ли, пару приёмчиков? Только, боюсь, засмеёт меня твой муженёк.
-
Саш, ну он же вежливый человек, он не станет над тобой смеяться, -
возмущаюсь я.
-
Да? Ну ладно, можно попробовать, когда он с настоящими воинами закончит.
Следующие два дня маман продолжает возиться в новоиспечённом саду и делиться с Ийзих - хон вязальными секретами, Сашка учится муданжской борьбе, я сижу с ребёнком, а молодёжь таскается в лес за грибами и ягодами.
Азамат установил камеру ночного видения, и наутро мы с ним сели глядеть, на что похож ночной поедатель сливок.
- Это тот самый парень, - говорю я, глядя, как на экране из леса украдкой выходит человек.
- Слишком мелко, не могу разобрать, есть ли когти… - бормочет Азамат.
Парень долго и тщательно осматривается, наконец подбегает к банке, хватает её и в три прыжка уносится обратно в лес.
- Так, а кто же её обратно принёс? - Азамат потирает нижнюю губу и перематывает пустые кадры. - Ага, вот, снова появился.
На экране всё тот же парнишка опять выходит из леса, всё так же крадучись, замирая от каждого звука, почти на всех четырёх подползает к тому месту, где мы оставляли гостинец. Там он прижимается к земле и достаёт из - за пазухи пустую банку. Ставит её ровнёхонько на прежнее место и стремительно удирает.
Азамат просматривает оба появления по нескольку раз, наконец вздыхает и закрывает бук.
- Нужна камера с разрешением побольше, здесь не видно. Но повадки звериные, ты заметила?
- Да, есть немного… С другой стороны, если он всё время живёт в лесу, то выучился, наверное, красться…
- Да, да, - Азамат кивает. - Ладно, сегодня ночью ещё раз попробуем. Я с унгуца сниму камеру, у меня там очень хорошая…
- А ты этих демонов много видел - то раньше?
- Два раза. Один раз в лесу, мельком, а второй - когда отец его подстрелил. Приволок тушу в клуб, чтобы всем мальчишкам показать, как демон выглядит. Мы его тогда хорошо рассмотрели. Но тот был взрослый…
- Могу себе представить, что сказали девочки в этом вашем клубе, - кривлюсь я.
- Да понятно что, - усмехается Азамат. - Кто в обморок, кто в слёзы, кто визжать и дёру… Хозяева клуба были не очень рады такому уроку.
Камера из унгуца оказывается хорошая, но довольно большая. Едва появившись на следующую ночь среди крайних деревьев, лесной житель её замечает и швыряет в неё камнем. Камера не бьётся и хорошо закреплена, но отворачивается в сторону, и всю оставшуюся ночь снимает море.