- Я хочу с тобой поболтать о твоей жене.
Он приподнимает смоляные брови.
- Откуда вы знаете мою жену?
- Э, - крякаю я, сбитая с панталыку. - Ну, мы познакомились на Гарнете, на слёте наёмников. А вообще, на минуточку, она входит в мой круг приближённых подруг и помогает мне переводить статьи по просьбе Старейшины Унгуца.
Экдал смотрит на меня, как громом поражённый.
- Так вот почему она всё время что - то в планшете строчит… Я - то думал, любовника завела…
Я роняю голову в ладони.
- Экда - ал, ну как так можно!
- А что ещё я мог подумать? - оправдывается он. - Я даже не знал, что она умеет переводить. Книжников этому учат несколько лет. Да и хом у меня последнее время отяжелел…
- Хом у тебя отяжелел, потому что ты пропадаешь шакал - знает - где месяцами, а жена твоя тут сидит одна, без родни, подруг и занятия. Соседки её презирают, другие мужчины ей не интересны. О чём ты думал, когда её сюда привёз?
- Что значит, о чём? Это же наша родина! Её семья была вынуждена бежать с планеты из - за конфликта с джингошами, но теперь её место здесь!
- А, извиняюсь, её мнения ты спросил?
Экдал хмурится.
- Хотон - хон, я не понимаю ваших претензий. Я обеспечиваю Эсарнай всем, чем должен, и даже не требую детей. Если у неё плохие отношения с другими женщинами или ей нечем заняться, это не мои трудности.
Нет, его портрета у меня не будет никогда. Я даже не сразу нахожу слова от такого свинского подхода.
- Конечно, не твои. Это
мои
трудности! Это
мне
духовник велит за ней присматривать. А ты тут вообще ни при чём! Летаешь, где хочешь, гуляешь направо и налево со знойными эспажанками, а жену чуть что подозреваешь в измене! И почему бы это у тебя хом отяжелел, а? Просто ни малейшего понятия!
- Но, Хотон - хон, а что вы предлагаете? - даёт задний ход Экдал. - Что я, по - вашему, должен идти в женский клуб и разбираться с её соседками?
- С соседками - нет, а вот с их мужьями мог бы и потолковать по душам. Но для начала ты бы с самой Эсарнай хоть иногда поговорил!
Он грациозно пожимает плечами.
- О чём можно говорить с женщиной?
Моя физиономия второй раз за разговор приземляется в ладонь.
- Слушай, зачем ты на ней женился, а?
- Она красивая, а суждения женатого человека ценятся выше, - поясняет Экдал очевидные вещи.
- К твоему сведению, она за тебя вышла, потому что ты ей нравился. У них на Гарнете так принято.
Он хмурится.
- Она никогда мне этого не говорила…
- А ты внимательно слушал?
Он молчит.
- Вот и тема для беседы нашлась, - подытоживаю я. - Я сейчас уеду из столицы на несколько дней, а как вернусь - проверю, насколько серьёзно ты отнёсся к моим словам. Если я для тебя недостаточный авторитет, придётся привлечь твоего духовника. А это значит, что Алтонгирелу придётся взять твою жену под опеку тоже, и он не будет тебе благодарен, это я провижу, можешь считать, по божественному наитию.
На Дол мы полетели большой компанией: кроме моей родни и Алэка ещё Алтонгирел с Эцаганом, Янка, Орива и два пилота - Бойонбот и Шатун (это кличка), тот самый красавец - сын Орешницы, третий или четвёртый. Пилоты нам нужны по двум причинам: во - первых, лень рулить, во - вторых, надо будет отвезти Азаматову матушку обратно на север, а то у неё там осень, урожай не убран, дом в запустении, она ж у нас почти месяц сидит. Моё настроение, испорченное разговором с Экдалом, несколько выравнивается во всеобщем радостном гвалте, а когда мы взмываем в небо и устремляемся к морю над залитой утренним солнцем степью, я и думать забываю обо всяких домашних неурядицах. Только нежнее обнимаю Азамата, который никогда - никогда не бросит меня наедине с проблемами.
Мама с Сашкой приклеились к стеклу и обозревают пейзажи, периодически пиликая камерами. Азамат, открыв в буке словарь, пытается что - то втолковать маме про местную географию и связанные с ней легенды. Маман с энтузиазмом кивает всему, что он говорит, не особенно вслушиваясь.
- Ладно, - сдаётся Азамат. - Будем считать, что домашнюю работу я выполнил.
- Это тебе бабушка задала, что ли?
- Да, я ей сказал, что твои родственники приехали, и она мне велела обязательно стараться с ними говорить на вашем языке, хотя бы по полчаса в день. А сейчас у меня как раз урок начнётся…
Дальше мы летим под звуки бабушкиных нотаций из нетбука, Азамат твердит упражнения, а мы втроём хрюкаем, изо всех сил стараясь не заржать в голос, чтобы не получить нагоняя от бабушки.
На пороге дома нас встречают Ийзих - хон и Тирбиш.
- Азамат - хян, ну ты совсем заработался, тебя и не видно! - сетует матушка. - Хоть познакомь с гостями - то.
Я предоставляю Азамату разбираться с этими не говорящими на цивилизованных языках тётками. Впрочем, долго разбираться не приходится: мама кланяется по правилам, а потом заключает сватью в жаркие объятья.
- Ух, - отдувается Ийзих - хон, когда мои проходят внутрь смотреть дом. - Правду говоришь, сынок, земляне к родственникам гораздо больше лезут. Меня отец твой так не обнимал ни в жисть.
Когда мы входим внутрь, мама уже бегает по этажам с улюлюканьем и восторженными возгласами и собирает по окнам котов. Потом спускается вниз, вся увешенная чёрными шкурками, и требует немедленно идти в лес.
Сашка растягивается на диване и снисходительно предлагает:
- Правильно, идите все в лес, а я хочу по - мужски поговорить с племянником. Давай его сюда, Лиза, и иди гуляй.
- Ещё чего! Ребёнка проветрить нужно после города. Да и тебя неплохо бы. Вставай - и вперёд!
Обмазавшись репеллентами и обмотавшись москитной сеткой, мы идём размяться.
Насекомых в лесу оказывается меньше, чем я боялась. Азамат говорит, что к осени их всех съедают более - менее, так что жить можно. Мы вооружены гигантскими корзинами и куницей. В принципе, все зияния в пешей досягаемости мы уже нашли и огородили сетчатым заборчиком, но куницу - то тоже выгулять надо, а то сидит, бедная, в вольере под стеной, скучно. Мои, конечно, тут же затискали несчастную зверюшку и теперь сражаются, кто её будет вести. Не упустили бы совсем, а то сбежит от них, а самостоятельно жить в лесу она не сможет.
Ребёнок, едва я его примотала к себе, тут же отрубился несмотря на панаму с сеткой. Мы движемся рыхлой группой по редкому лесу, не отходя далеко от дороги.
Внезапно матушка останавливается, поводит носом и поднимает палец.
- Чую грибы.
Мы тоже все старательно принюхиваемся.
-
Грибами пахнет, -
сообщает моя мама. Мы с Азаматом переглядываемся.
- Ну давайте искать, разойдёмся немножко…
Мы рассредотачиваемся так, чтобы не терять друг друга из поля зрения, и скоро наши родительницы по запаху обнаруживают две фантастических грибницы.
Весной в лесу можно собрать только те смешные шарики, которыми мы питались, когда пересиживали войну. А с середины лета начинаются уже более привычные урожаи - на ножке, со шляпкой, всё как полагается. Вот только размером они всё больше с табуретку, хотя совсем не старые. Мелкотню до пятнадцати сантиметров брать зазорно - прогневишь лесных духов. Ну и расцветки у местных грибочков жизнерадостные, никаким мухоморам не снилось. Те, на которые мы набрели, фиолетово - оранжевые с плавным переходом от центра шляпки к краям.
-
Это можно есть?! -
ужасаются Сашка с мамой.
-
Можно, вот так, -
Азамат отламывает кусок ближайшей шляпки и отправляет в рот. -
Сладко.
Я рискую попробовать. Действительно сладко, как тёртая морковка.
-
Так чего, собираем?
- по - прежнему не верит мама.
Азамат мотает головой.
-
Из них не готовят. Ешьте здесь, домой другие возьмём.
Мы идём гулять дальше, периодически закусывая грибочком или какими - нибудь лесными плодами (назвать здешних монстров ягодами у меня язык не поворачивается).
Внезапно Сашка издаёт призывный клич - он набрёл на необъятное поваленное дерево, усеянное серебристыми зонтиками с бахромой.
-
Привет, опята, -
изрекает маман.
В таком вот духе прочёсывая лес шеренгой мы постепенно собираем грибы всех цветов радуги, кроме жёлтого (они нам тоже попадались, но они ядовитые) и коричневого с золотом (золото оказалось то ли плесенью, то ли ещё каким паразитом). Ещё несколько очень похожих на уже собранные нами грибы Азамат с матушкой отбраковали как поганки, притворяющиеся благородными.
- А чего они все таких бешеных цветов? - спрашивает Сашка. - У нас грибы обычно в подстилке прячутся, мимикрируют…
- Ближе к северу у нас они тоже всё больше серые да бурые, - отвечает Азамат. - А в этих широтах растут некоторые ядовитые травы, которые портят грибам почву, и эти травы едят всякие лесные звери, чтобы лечиться. Вот грибы их и приманивают - пришёл кабан грибочком угоститься, заодно и лечебной травы пожевал, а грибы на её месте вылезли.
-
И не червивые вообще, -
дивится мама. -
Ну у вас тут жизнь, я скажу…
-
А… что, тут кабаны водятся? - осторожно спрашивает Сашка.
- А как же, - пожимает плечами Азамат. - Кабаны, волки, медведи, лисы, несколько разных крупных кошек, ну и всякие куньи, конечно, леса - то богатые.
Сашка нервно сглатывает и оглядывается.
- Да вы не беспокойтесь, - усмехается Азамат. - Днём близко к жилью никто не подойдёт, да и я с оружием. Но если увидите какого зверя, кричите громко, он сбежит.
-
У нас глюков - то не будет с этих грибочков? -
вопрошает маман, закусывая очередной сыроежкой (их тут, оказывается, несколько видов разных цветов, только макушки у всех оранжевые).
Я перевожу вопрос, меня он тоже интересует.
- От этих нет, - заверяют Азамат с матушкой и Тирбишем хором.
- Вот если увидите такие тёмно - тёмно синие, а снизу серебристые, это грибы истины, их лучше просто так не есть, - сообщает матушка, выразительно тыча пальцами в собственные синие штаны и Азаматову серебристую сумку, чтобы моя маман поняла, о каких цветах идёт речь. Мама даже повторяет названия.
- Это не те ли, которыми меня Алтоша травил? - интересуюсь.
- Они самые, - кивает Азамат. - Но просто так сырыми мы их тоже не употребляем, только отвар или настойку.
Куница, которую ведёт Сашка, внезапно останавливается, вытягивается столбиком и рявкает куда - то в кусты.
- Тихо, тихо, - Азамат пригибается и одним пальцем гладит маленькую головку. - Там лиса, она мимо идёт, тебя не тронет.
Куница, почувствовав моральную поддержку, рявкает ещё несколько раз для самоутверждения и успокаивается.
-
Что там?! -
выпаливают мои родичи.
-
Лиса
, - говорю.
- Ли - са
, - повторяет Азамат. - Надо выучить всяких зверей вообще. А как будет волк? Или тигр?
Я перевожу, Азамат повторяет.
- Интересно, похоже на всеобщий немного. А как будет гхаррсан?
- А это кто? - такого зверя я не проходила. Я и остальных - то знаю только по названиям болезней да по детским книжкам.
- Выдровая кошка.
- Э… Я такого не знаю. А на всеобщем как?
- Никогда не интересовался, - пожимает плечами Азамат. - Но если ты подойдёшь ко мне на пару шагов, то вон в той развилке над оврагом увидишь.
Я послушно подхожу и прослеживаю взглядом направление, в котором указывает Азамат. Там на золотой сосне и правда сидит кто - то жёлтый размером чуть покрупнее обычной земной кошки и таращит на нас светлые глаза. Тут ребёнок на мне, видимо, почувствовав напряжение, завякал, и загадочное существо ухнуло с дерева куда - то в глубь леса.
- Я не знаю, кто это, - мотаю головой. - Оно хотя бы кошка или норка?
- Скорее кошка, хотя трудно сказать. Ест всех, особенно любит разорять сурчатники.
- Все сюда! - доносится зов Оривы. - Я нашла грибы - красавцы!
- Ого! - воодушевляется матушка и резко сворачивает на голос.
- О, пошли, пошли, - Тирбиш машет рукой моим, и все вместе мы топаем на Оривину полянку. Грибы и правда красивые, красные, с высоко задранными краями шляпки, торчат во мхе, как рюмочки.
- Кто в сапогах, собирайте, - командует Орива, стоя на кочке. Полянка - то не полянка, а болотце.
- А может, босиком? - предлагает Сашка, шевеля пальцами в тряпочных кедах.
- Что вы, там же змеи! - хмурится Азамат. - У нас по болоту только в сапогах можно. Так, ма, Тирбиш, Шатун и я - собираем, остальные отойдите, где сухо.
- Ну ладно, - вздыхает Сашка. - Пошли какие - нибудь более досягаемые грибы искать.
В отличие от околоземных планет - питомников, здесь грибы растут не по три - четыре, а большими куртинами, там, где ядовитой травы нету. Поэтому всё время смотреть под ноги не приходится, можно спокойно идти по пустому лесу, пока не наткнёшься на яркое пятно, и тогда уже сразу штук пятьдесят соберёшь.
Мы снова немного распределяемся. Осень ещё ранняя, листья почти все зелёные, под ногами мягкая травка, ничего не шуршит, тихо - тихо. Изредка какая - нибудь птица вякнет или прогудит мимо реактивное насекомое. Лес на склонах смешанный, хотя больше всё - таки хвойный, и чем выше, тем хвойнее. Местами из - под лесной подстилки торчат сияющие белые камни здешних скал - тут много кварца. Местность даже приблизительно не ровная - мало того, что с уклоном к морю, так ещё и рассечённая трещинами в скале. То и дело приходится обходить крутые овраги и расщелины. В пологие лощины я спускаюсь, потому что там - то и растут грибы, где пониже и помокрее. Впрочем, лето выдалось суховатое, так что я не рискую намокнуть. Страшно подумать, какие гиганты тут должны расти после мокрого лета, и в каких количествах.
Я в очередной раз свищу, чтобы понять, в какой стороне остальные, и не пора ли мне поворачивать. В ответ что - то тихо. Видимо, я спустилась за большой бугор, и меня не слышно. Поднимаюсь повыше и свищу снова. Тишина. Ладно, Дол отовсюду видно, не заблужусь, разве только прогуляюсь подальше. Пришла я вон оттуда, помню, как под поваленным стволом подлезала. Ну пошли обратно.
Вылезаю из - под ствола и натыкаюсь взглядом на фигуру перед собой. С той стороны дерева я никого не заметила. На низкой ветке сидит мальчишка лет тринадцати, лохматый, перепачканный, в зелёной от травы одежде. Один из младших детей нашего сторожа, что ли?
- Привет, - говорю. - Ждёшь кого - то?
Он молчит, только недоумённо меня разглядывает. Ребёнок на мне не спит, машет кулачком и что - то там попискивает негромко о своём.
- Ты тут не видел большую компанию? - спрашиваю. - А то я что - то убрела далеко.
Мальчик так же молча машет рукой влево.
- Ага, спасибо, - улыбаюсь и принимаюсь высматривать между деревьев и бурелома более - менее проходибельную траекторию. Мальчик спрыгивает с ветки и подходит поближе, медленно и неуверенно. Наконец замирает метрах в полутора.
- Помочь чем - нибудь? - спрашиваю, зная, что ко мне всегда боятся обратиться.
- Твой? - спрашивает он, кивая на мелкого. Голос у него сиплый, видимо, ломается.
- Да, - киваю. Мне немного странно обращение: сторожевы дети гораздо вежливее, а не понять, кто я, он не мог. Чем больше я смотрю, тем страннее кажется мне этот мальчик. Волосы по бокам головы у него торчат как - то противоестественно, руки очень длинные, и пальцы тоже. Одежда - совсем старьё, обуви нет.
- Красивый, - как - то обиженно сообщает мальчик. У самого у него лицо немного девчоночье, маленький носик, тонкие губы, большие круглые глаза. В целом довольно симпатичный.
- Ты тоже, - улыбаюсь. Мало ли, может, человек переживает на эту тему. Подросток всё - таки.
Он ещё шире открывает свои круглые глаза, и вдруг в два прыжка оказывается на ближайшем дереве. Если б я не знала Азамата, то ни за что бы не поверила, что люди могут так быстро и ловко двигаться, но видимо парень просто много тренируется. Он тем временем добирается до вершины дерева и так же проворно спускается вниз. Свешивается на коленках с нижнего сука и протягивает мне ветку, усеянную какими - то орехами.
- Спасибо, - говорю я обескураженно.
Он как - то странно фыркает, всасывается обратно в крону, после чего сигает на соседнее дерево и исчезает в листве.
Я пожимаю плечами и топаю в указанном направлении. Минут через пять выхожу к грибному болоту, где наши сапогатые добытчики как раз всё собрали и топчутся на берегу, обтирая с ног ил.
- О, Лиза, - замечает меня Азамат. - А где остальные?
- Бродят, я немного угуляла.
- Надо их уже скликать, у нас ёмкости кончились. Ого, откуда у тебя эти орехи?
Тирбиш, Шатун и матушка тоже внимательно изучают ветку в моей руке.
- Да я там, - машу веткой в сторону, с которой пришла, - какого - то мальчишку встретила, на дереве сидел. Он мне сорвал. Наверное, сын сторожа…
Азамат задумывается.
- У нашего сторожа сыновья все взрослые. А он не назвался? Здесь поблизости больше и не живёт никто, тем более, с детьми…
- Не назвался. Ну он такой, подросток скорее. Одёжка вся драная, по деревьям прыгал, как белка.
Матушка вдруг вытаращивается на меня так, что мне не по себе становится.
- А он сказал что - нибудь?
- Ага, два слова. А что?
Матушка расслабляется, а вот Азамат наоборот.
- Погоди - ка, а уши или руки его ты не разглядела?
- Руки длинные очень, - припоминаю. - Ушей не видела, всё волосами завешено, но такое впечатление, что у него под этими волосами ещё что - то было кроме ушей.
- А ногти? - допытывается матушка. - На руках или на ногах, какие?
- Я как - то внимания не обратила, - пожимаю плечами. Пытаюсь вспомнить, как это выглядело, когда он мне ветку подал. - Он ветку держал не большим пальцем, а между указательным и средним. Да в чём дело - то?
- Да видишь ли, - Азамат вдыхает поглубже. - Есть шанс, что это был лесной демон.
- И чего тогда?
- Ничего, - Азамат мотает головой. - Теперь уже ничего, а вообще это самый страшный хищник в любом муданжском лесу.
- Э? Да? А предупредить?
- Я был уверен, что их здесь нет. Но видимо пришли… Так, ладно, надо созывать всех и идти домой. Демон он или кто, нам тут больше делать нечего, всё равно места в корзинах нету.
Азамат набирает побольше воздуха и издаёт такой мощности свист, что, по - моему, земля дрожит. Через несколько минут все собираются, и мы поворачиваем к дому.
- Так что, - спрашиваю шёпотом, - нам теперь в лес не ходить?
- Нет, ходить можно, только аккуратно. Раз он тебе подарил птичьи орехи, значит, ты ему понравилась, и нападать он не будет. Но лучше иметь с собой что - нибудь съестное, если снова его встретишь. Сытые они не нападают, если не разозлить.
- Я не понимаю, он ведь человек. Странный, конечно, но… Думаешь, он правда мог бы кого - то убить и съесть?
- Ещё как. Лесные демоны только притворяются людьми, и не очень успешно. У них большие подвижные мохнатые уши и кривые когти на руках и ногах. У некоторых ещё и хвост торчит. Но всё - таки… Ты уверена, что он с тобой говорил?
- Да, конечно, он на мелкого показал и спросил "Твой?", а потом сказал "Красивый".