- Кто это? - спрашивает Азамат.
- Щенок евойный, - отмахивается Гхан. - Вон, за сараем воет, слышите? Кир, не дури, никто твою скотину не поволочёт.
Азамат вопросительно смотрит на меня. Я пожимаю плечами. Конечно, собака в унгуце - не очень удобно, будет под руки лезть, лизаться, да и вряд ли она натренирована терпеть до прогулки, но с другой стороны не бросать же её здесь. Я так понимаю, это её Гхан угрожал пристрелить. Да и мальчику будет спокойнее, если мы разрешим ему держать домашнее животное.
- Ну давай возьмём, - говорю.
- Отлично, - кивает Азамат. - Пойдём, Кир, заберём твою собаку.
Парень вытаращивается на нас, как будто привидение увидел, но быстро приходит в себя и резво провожает Азамата за сарай. Гхан тоже очень удивляется и бормочет что - то насчёт сумасшедших богачей. Моё семейство является из - за сарая, влекомое рвущейся с поводка белой лайкой примерно полугодовалого возраста.
- Уй ты, маленький, - не удерживаюсь я. - Это и есть Филин?
- Ну да, - разводит руками Гхан. - Уж не знаю, где ваш пацанёнок его взял, то ли спёр, то ли подобрал где… Вы уж извините, что он такой упёртый, я его и так, и сяк воспитывать пытался, да не выходит ничего.
- Видимо, в дедушку пошёл, - бормочу я себе под нос. - Ну чего, всё взяли? Грузимся?
- Да, давай, - Азамат волочёт Кира с Филином к унгуцу и открывает кабину с брелка. - Полезайте на заднее сиденье. Гхан - хон, держи, - он выдаёт приютчику мешок с монетами. Кир недружелюбным взглядом следит за передачей вознаграждения. Гхан расплывается в щербатой улыбке.
- Всего вам доброго, да хранят вас боги, добрые люди! Я уж прослежу, чтоб никто в ваши дела не лез, - подмигивает.
- Спасибо, Гхан - хон, - Азамат слегка кланяется. - Но наши - то дела всё равно скоро всем известны будут, можете не стараться.
Мы залезаем в кабину, Азамат через плечо проверяет, на месте ли ребёнок и собака, и закрывает купол. Кир широко раскрытыми глазами следит за каждым движением отца, а потом таращится в окно, наблюдая за взлётом. Филин тоже утыкает чёрный нос в стекло и посвистывает.
- Ф - фух! - я откидываюсь на спинку сиденья и принимаюсь наконец - то рассматривать ребёнка. Я и до того заметила, но сейчас удостоверилась, что он тоже ксерокс с Азамата, как и Алэк. По фотографиям земных детей мы с Азаматом пришли к выводу, что восьмилетний муданжец должен выглядеть примерно как двенадцатилетний землянин, но Кир кажется младше на пару лет. Это, впрочем, легко объяснимо. Во - первых, он очень тощий, - я когда его схватила на чердаке, прямо сквозь свитер все рёбра почувствовала, - а во - вторых, даже на Земле постояльцы детских домов обычно выглядят младше своего возраста.
Кир отлипает от окна и хмуро смотрит на меня. Я вытряхиваюсь из шубы, потому что салон нагревается, стаскиваю с головы тёплый платок. Ребёнок отшатывается и вжимается в спинку.
- Здравствуй, - говорю. - Давай знакомиться. Я - Элизабет, жена твоего отца. Его зовут Азамат.
Мальчик сглатывает и отвечает:
- Я Кир. Куда вы меня везёте?
- Учитывая, что уже почти утро, и никто из нас ещё не спал, - отвечает Азамат, - я думаю, сначала мы остановимся в Худуле отдохнуть, а потом, наверное, к тебе, Лиза, полетим? А то в столице меня сразу работать заставят, а хотелось бы сначала познакомиться поближе и вообще, - он оборачивается через плечо и подмигивает, но Кир только отодвигается ещё дальше в угол. Пёсик устраивается у него под ногами, сворачивается там как - то и не подаёт признаков жизни.
- Давайте сразу проясним ситуацию, - предлагаю я, устраиваясь на сиденье боком, чтобы быть лицом к Киру. - Во - первых, Азамат и правда твой отец. Алансэ была его невестой, но бросила его за несколько месяцев до твоего рождения.
- Алансэ - это мать? - тихо уточняет Кир.
- Да, а ты не знал её имени?
Он мотает головой. Я оставляю при себе всё, что хочу сказать об этой женщине. Азамат поджимает губы.
- Мне очень жаль, что так получилось, - говорит он. - Алансэ только вчера мне о тебе сказала. Если бы я знал раньше, я бы тебя забрал. Но я почти всю твою жизнь был в изгнании, вернулся только этой весной. И не знал, что она была беременна. Мне правда очень жаль, - он оборачивается к Киру. Тот смотрит то на него, то на меня из - под насупленных бровей и молчит.
- Так вот, - продолжаю я. До Худула лететь всего ничего, и я бы предпочла, чтобы там ребёнок уже знал, кто кому кем приходится. - Алансэ заявилась к нам вчера и потребовала денег за молчание. Денег нам не жалко, но мы не хотим, чтобы ты жил в приюте, поэтому мы решили тебя забрать и сказать всем, что ты на самом деле мой ребёнок. Понимаешь?
Кир сосредоточенно на меня смотрит.
- Как это ваш?
- Ну, я ведь жена Азамата. Вот пусть все и думают, что я твоя мать. А Азамат - отец. Понятно?
- Вы хотите так сказать?! - изумляется мальчик. - Зачем?
Я перевожу недоумённый взгляд на Азамата.
- Затем, - медленно отвечает он, - чтобы сберечь мою репутацию.
Меня этот ответ несколько удивляет, но, видимо, Азамат решил, что так ребёнку будет понятнее на первых порах.
Кир очень странно на меня смотрит, потом пересаживается поудобнее и обхватывает себя руками.
- Ты не мёрзнешь? - спрашиваю. - Хочешь, шубу дам?
- Нет, спасибо, - бормочет он. Но шубу я всё - таки перекладываю на заднее сиденье.
- Ладно, - продолжаю, - ты, главное, запомни, что если кто спросит - я твоя мать. А Алансэ тебя украла в младенчестве. Я так понимаю, ты её не особо любишь?
- Она хочет меня убить, - пожимает плечами мальчик.
- Уже не хочет, - успокаиваю я. - Наш друг - духовник изменил ей память, теперь она тоже думает, что я твоя мать.
- Мне вы тоже память измените? - спокойно интересуется Кир.
- Нет, я думаю, ты и так никому не скажешь. Сам посуди, если кто - нибудь узнает, твой отец может лишиться работы и уважения многих друзей. Твоя жизнь уж точно не улучшится.
- Ясно, - он угрюмо кивает. - Я не скажу.
- Вот и отлично, - улыбаюсь. - Ещё только одна мелочь. Мы с Азаматом поженились недавно, этой весной, поэтому будем считать, что ты родился в этом году, но по недосмотру провалился в зияние. Ты ведь знаешь, что это?
- Знаю, - кивает Кир.
- Замечательно. Теперь повтори, пожалуйста, что ты скажешь, если тебя спросят, как всё было.
Кир корчит рожицу, мол, не тупой, запомнил, но послушно повторяет:
- Я сын Азамата и Элизабет. Когда был мелкой козявкой, провалился в зияние, назад. Там меня нашла Алансэ и отвезла в приют. А вчера она пришла к вам и сказала, что я сын Азамата, и потребовала бабло. Вот и всё.
- Умница, - хвалю. - Азамат, твой сын - отличный парень.
Муж ухмыляется, а Кир снова принимается ёрзать на месте.
- Вот мы и в Худуле, - сообщает Азамат. - Попробуем постучаться к Лентяю. Он спит, конечно, но я не хочу, чтобы к вечеру весь город знал, что мы здесь.
Мы приземляемся на площадке за трактиром, уже почти светло. Азамат открывает кабину, а затем багажник, вынимает шерстяное одеяло и заворачивает в него удивлённого Кира.
- Ничего лучше пока предложить не могу, - извиняется Азамат. Кир поднимает на него возмущённый взгляд, но ничего не говорит, только отшатывается. При свете разглядел, что ли?
- Сам знаю, что страшный, - сообщает Азамат. - Но уж какой есть.
Я тайком улыбаюсь. Азаматова самооценка идёт на поправку.
Мы стучимся в дверь (о счастье, о цивилизация, здесь у домов есть двери!) и через пару минут её открывает заспанный парень - один из сыновей Лентяя.
- Ой, - заторможенно говорит он, потом задумывается и добавляет: - здравствуйте.
- Здравствуй. Прости, что в такую рань, но иначе не вышло. Нам бы две комнаты и поесть.
- Ага… - кивает парень. - Хорошо. Отца будить?
- Если сам справишься, то не надо, только не говори никому постороннему, что я здесь.
- Понял, - парень протирает глаза и пропускает нас внутрь. - Комнаты щас покажу, еда - только вчерашняя. Нормально?
- Пойдёт, - улыбается Азамат.
Лентяйский сын проводит нас на второй этаж в комнаты. Мы с Азаматом переглядываемся и соглашаемся, что я сплю отдельно, а он - с ребёнком. Пёс увязывается за нами, Кир опасливо косится на него и на сына трактирщика.
- Собачку тоже покормите, хорошо? - прошу я.
- Ага, - кивает парень. Потом задумывается. - Мы вообще собак в комнаты не пускаем, можно я его внизу привяжу?
Кир тут же вцепляется в ошейник пса и с вызовом спрашивает:
- На улице?
- Да нет, зачем, у нас есть тёплая пристройка, где охотники своих собак оставляют.
- Не врёшь? - прищуривается мальчишка.
- Кир! - возмущённо окликает его Азамат. - Ты не мог бы повежливее разговаривать?
Тот только поджимает губы.
- Пойдёмте посмотрим на эту пристройку, - предлагаю я. Очень спать хочется, скорее бы уложить уже всех этих мужиков, считая пса.
Хозяйский сын отводит нас через кухню, где прихватывает кусок мяса на кости, и какое - то складское помещение в пристройку, где действительно тепло, на полу навалено сено, сильно пахнет собаками, а у дальней стены привязаны два больших длинномордых охотничьих пса.
- Юного князя устраивают условия? - насмешливо спрашивает парень.
Кир молча кивает, треплет Филина по холке и самолично привязывает поводок к слеге. После этого пёс получает ужин, которому радуется так, как будто неделю не ел, а мы идём обратно в комнаты, где Азамат уже организовал мне и Киру по горячей ванне и принёс из унгуца сменную одежду.
Отмытый Кир выглядит несколько лучше, чем немытый. По крайней мере, серые свалявшиеся космы сменились на блестящие чёрные волосы. Мы спускаемся в обеденный зал, где получаем по солидной порции бараньего шашлыка с чомой и грибной подливкой. Кир смотрит на мясо, как будто это платиновый слиток, и как только наш метрдотель отворачивается, хватает куски мяса руками и принимается стремительно уминать, почти не жуя.
Азамат ловит его за руку. Кир вздрагивает и сжимает кусок так, что сок течёт по руке.
- Тише, тише, - укоряет его Азамат. - Не спеши, не убежит.
- И никто у тебя из тарелки еду не отберёт, - добавляю я.
Кир послушно умеряет темп, но всё время зыркает на нас исподлобья, то ли боится, что и правда отберём ужин, то ли надеется, что отвернёмся. Азамат наливает ему молока, чтобы не икал после скоростного заглатывания, но ребёнок и молоко опорожняет одним глотком, а потом переводит дыхание. В итоге мы ещё и по полтарелки не одолели, а Кир уже сидит, со скучающим видом ковыряет ложкой в чоме.
- Наелся? - спрашивает Азамат. Ребёнок пожимает плечами. - Подливку попробуй, очень вкусная.
Кир послушно пробует подливку, но, видимо, не разделяет Азаматовых вкусовых предпочтений. Мы продолжаем жевать в молчании, Кир только время от времени косится на нас, и наконец набирается храбрости спросить:
- А можно ещё мяса?
Азамат открывает рот, чтобы разрешить, но я его перебиваю:
- Думаю, на сегодня хватит. Утром ещё съешь.
Кир сникает, а Азамат вопросительно хмурится.
- Как бы ему плохо не стало, - говорю. - Жареное в сухомятку на голодный желудок, не жуя… Тем более, он, видимо, нечасто мясо ест. Пускай сначала это переварит.
Кир корчит рожицу и отворачивается.
- Можешь ещё молока выпить, - говорю. Он тут же оживляется. - Только
медленно
И помой руки, я тебя умоляю, весь перепачкался, смотреть страшно.
Азамат наклоняется ко мне и тихо говорит:
- Лизонька, иди спать. Ты устала, золотко. Я прослежу, чтобы всё было в порядке.
Я ухмыляюсь.
- Что, я уже настолько всех заклевала? Ладно, спокойной ночи, воспитанием займёмся завтра.
Встаю, обхожу стол, целую Кира в макушку и ползу на второй этаж. Ребёнок провожает меня неприязненным взглядом.
Глава 12
Я просыпаюсь через какие - то жалкие шесть часов, на дворе ещё светло. Не могу сказать, что отдохнула, но и заснуть обратно не выходит - нервничаю. Ладно, пойду проверю, всё ли хорошо у моих мальчиков.
Картина, открывающаяся мне в соседнем номере, в чём - то комична. Оба спят в совершенно одинаковой позе, засунув голову под подушку и положив сверху локоть. Я не сдерживаюсь и фыркаю. Азамат вздрагивает и просыпается. Тут же вытаскивает голову на волю и вглядывается в Кира. Тот спит. Я открываю рот, чтобы привлечь к себе внимание, но Азамат сам меня замечает, подрывается с лежанки и выводит меня в коридор, тихо, но плотно закрыв дверь.
- Ты чего? - удивляюсь я.
- Не буди его, - понизив голос, отвечает муж. - Он только недавно заснул. Сначала всё на меня таращился, сам себя будил, встряхивался, как будто боялся спать. Я тоже всё дёргался, как бы он не сбежал, но потом усталость пересилила.
Я только головой качаю.
- Ох и намучаемся мы с ним…
- Лиза, ты можешь полностью переложить все заботы о нём на меня, - тут же говорит Азамат. - Он мой сын, и тебе с ним мучиться совершенно необязательно. Ты и так уже подвиг совершила, что его приняла в семью и меня простила. Никто от тебя не может ждать большего!
- Ну ты что, Азамат! - возмущаюсь я. - Какая же у нас будет семья, если я не буду общаться с твоим ребёнком? Тем более, у тебя времени на него будет - с кошкин зуб, а с мальчиком надо много заниматься, чтобы он как - то обжился, привык к нам… Я словами на ветер не бросаюсь, если уж назвалась матерью, то матерью и буду.
Азамат хмурится и явно колеблется, но наконец говорит:
- Это очень благородно с твоей стороны, но не думаю, что тебе стоит себя заставлять… Он ведь тебе не понравился.
Я на пару секунд теряю дар речи.
- С чего ты взял?
- Ну, я же вижу, как ты на него смотришь, как разговариваешь. Ты даже к Ирих лучше относилась.
- Солнце, да я с ним общалась - то часа три максимум, и, согласись, за это время он успел создать кучу проблем. Нельзя же сразу прям полюбить!
- Конечно, нельзя, - соглашается Азамат. - И не нужно. Если он тебе неприятен - так не общайся с ним. Я разберусь. Ему и так досталось в жизни, я хочу, чтобы ему было хорошо, а ты только будешь его понукать и напоминать ему, что он чужой.
Я встряхиваю головой, чтобы убедиться, что не сплю. Вот только ссоры с мужем мне не хватало для полного счастья. Что ещё за идеи такие?
- Это тебя так разозлило, что я ему не разрешила вчера вторую порцию мяса съесть? - спрашиваю.
- Ну, и это в частности, - уклончиво отвечает Азамат. - Он в приюте мясо видел раз в год по праздникам. Ну подумаешь, стошнило бы, велика беда.
- Стесняюсь напомнить, - говорю, - но я врач. Для меня здоровье важнее чувств. Это касается всех пациентов, в том числе тебя. Помнишь, как тебе поначалу было неприятно передо мной раздеваться? И ты думаешь, раз я всё равно заставляла тебя лечиться, это значит, что я тебя не любила?
Азамат моргает.
- Я как - то об этом в таком ракурсе не задумывался… М - да, извини, всё время забываю, что для тебя профессиональное важнее личного.
- Ну, положим, не всегда, но когда речь идёт о здоровье моих близких, то я не задумываюсь об оскорблённых чувствах. Когда прилетим на Дол, первым делом Кира надо будет обследовать. Мало ли, может, ему вообще особая диета нужна, он в приюте мог чего угодно набраться. И тощий ужасно. Об этом бы подумал. Я ещё про Алэка тебя предупреждала: баловать не позволю! Надо было, когда вчера летели в приют, не сканворды гадать, а читать методички по усыновлению. В ближайшее время этим и придётся заняться.
Азамат некоторое время смотрит на меня изучающе.
- Прости, - говорит наконец. - Я поспешил с выводами. Ты права, мы его ещё совсем не знаем. Но обещай мне, Лиза, пожалуйста, что если он будет тебя раздражать, ты сразу скажешь мне и предоставишь мне его воспитывать самому. Я очень боюсь тебя потерять из - за него.
Вздыхаю и тру лицо.
- Что ж ты так паникуешь каждый раз? Мы с тобой вместе до сих пор со всем справлялись. И с этим справимся, чего психовать - то? Никуда я от тебя не денусь. Только не надо сразу собак спускать, если я на твоё чадо не так посмотрю. Ты же не думаешь, что я буду ему нарочно вредить, правда?
- Конечно, нет! Но, мне кажется, ты могла бы быть помягче…
- Вот с этого и надо было начинать, а не с "не тронь, моё!". Я постараюсь быть с ним поласковей, понимаю, что ему этого в жизни очень не хватало. Но здоровье всё - таки важнее.
Азамат кивает и обнимает меня немного отчаянно, видно, и впрямь перепугался вчера. Глажу его по спине, целую сквозь рубашку. Кир - не единственный, кому в нашей семье не хватало ласки.
- Ладно, - вздыхает Азамат, успокоившись, - скажи мне теперь, пожалуйста, когда ему можно будет есть вдоволь?
- Да можно - то хоть сегодня, только надо заказать что - нибудь полегче. Супчик, например, тушёное что - нибудь, варёное… Молоко, опять же, кефир. И пускай ест, сколько хочет, лишь бы не болел.
- Ба - а, какие гости! - слышится из - за моей спины. Я мгновенно оборачиваюсь. Оказывается, это Лентяй поднялся поздороваться.
- Здравствуй, - Азамат смущённо улыбается. - Буду благодарен, если ты не станешь оповещать всех постояльцев, что я здесь.
- Да уж знаю, - ухмыляется Лентяй, поглаживая бороду, - что ты тайком вчера пробрался. Но не переживай, постояльцев у меня сейчас нет. Двое ночевали, так они утром убыли. Не сезон сейчас, знаешь ли. Так что спускайтесь - ка вы в зал, да отобедайте свеженьким, уважте хозяина.
- Мы бы рады, - начинает Азамат, - но…
Тут дверь, у которой мы всё это время стояли, приоткрывается, и в образовавшуюся щель высовывается косматая голова Кира. Поняв, что его заметили, он вздыхает и выходит весь.
- Доброе утро, - приветствую я. - Как спалось?
Он смотрит на меня, как на ненормальную.
- А, вот и твой парнишка! - радостно говорит Лентяй, как будто уже сто лет знает о существовании Кира. - Как же, как же, мне сын про него говорил! Ну давайте, чего застряли, идёмте вниз!
- Пойдём завтракать? - предлагает Азамат Киру. Тот пожимает плечами и топает вместе с нами к лестнице.
Одежда на нём тоскливая. Всё те же вчерашние залатанные шерстяные штаны, рубашечка на пару размеров меньше, чем нужно, с оторванным карманом, ботинки… как будто сшитые из кусков валенка и стропы. Похоже, на босу ногу. Надо где - то прикупить ему одежды до того, как в столицу приедем, а то неприлично. Но Азамату лучше до ночи из трактира носа не высовывать.
- Лентяй, послушайте, - говорю негромко, - нам бы мальчика одеть… Тут поблизости нет какого - нибудь магазинчика, чтобы продавец нелюбопытный был?
Лентяй задумчиво скребёт бакенбард.
- У брата моей жены магазин есть, там всякое земное шмотьё, вроде как модное, да я в этом не понимаю ничего. Скучные такие тряпочки, да и толкает он их, скажу я вам, втридорога, но молчать будет, как демон. И идти недалеко.
- Лиза, я не хочу, чтобы до официального заявления… - начинает Азамат, но я перебиваю.