Входим в залитый утренним солнцем зал, где вальяжно и расслабленно расселся Совет. При виде такого количества Старейшин Кир бледнеет и даже цепляется за рукав Азамата. Хорошо хоть за спину не прячется. Муж замечает и ободрительно похлопывает ребёнка по спине, и тот сразу же отодвигается. Я держу Алэка - ему необходимо присутствовать. Младенец компактно разместился в новом вышитом слинге, который мне на заказ сделала Орешница.
Ажгдийдимидин смотрит на нас довольно безучастно, разве что немного поджав губы. Унгуц хмурится и явно переживает. Изинботор неприкрыто скептичен. Асундул вообще нас не замечает, теребит бороду и думает о своём. Мы здороваемся и рассаживаемся на ковре.
Асундул отвлекается от своих мыслей, прерывисто вздыхает и прокашливается.
- Урик, давай экран.
Прислужник вкатывает в зал тот самый экран, которым пользовались, когда именовали Алэка. Асундул наконец фокусирует взгляд на Кире, и мне этот взгляд не нравится.
- Ты, значит,
Кир
?
Тот нервно кивает. Старейшина больше ничего не говорит и начинает манипуляции с экраном. Пауза тянется долго, но из - за всеобщей сонности она не кажется напряжённой.
- Есть такой, - наконец объявляет Асундул. - Именован на двадцать седьмой день месяца Умукха Старейшиной Интгилигом.
По залу разносится тихое аханье. Мы с Киром напрягаемся, а Азамат печально усмехается.
- Записан, - продолжает разбирать Асундул, - как сын Азамата Байч - Хараха.
Означенный Азамат приподнимает бровь.
- А мать? - подгоняет Изинботор.
- Не указана, - с нажимом отвечает Асундул и обводит собравшихся многозначительным взглядом.
- Как это не указана? - возмущается старик Удолын. - Сколько лет именую, ни разу не было, чтоб мать не указали!
- Тебе экран показать? - опасным тоном предлагает Асундул. - Думаешь, я разглядеть не могу?
- Тихо, тихо, - басит Агылновч. - Интгилиг был изрядный подлец, но дело своё знал. Раз не вписал мать, значит, были причины.
- Знаем мы эти причины, - скандально объявляет Изинботор. - Звонкие они были и тяжёлые!
Поднимается жуткий гам. Старейшины спорят, орут друг на друга, доказывают свою правоту, Асундул стучит по полу какой - то деревяшкой, пытаясь призвать всех к порядку, ничего не добивается. Кого - то дёрнули за бороду, другой получил тычок в рёбра… Мы сидим, боясь напомнить о своём присутствии - слыханное ли дело, чтобы Старейшины передрались! Кир скрючился на полу, голову руками закрыл, даже не возражает, что Азамат его за плечо придерживает.
Внезапно становится тихо. Это Ажгдийдимидин вышел из транса и приказал всем заткнуться. Как ни странно, на достигнутом он не останавливается. Его неверный дрожащий голос выводит в воздухе слова, и они как будто прямо так, материальные и тяжёлые, повисают под потолком, того и гляди на голову кому - нибудь упадут:
- Старейшина Интгилиг поступил верно. Настоящая мать этого мальчика была ему неизвестна.
По залу как будто проносится холодок, я вдруг понимаю, что так напряглась - аж мышцы сводит. Даже не сразу получается расслабиться. У остальных, похоже, та же проблема. Экран мерцает и отрубается с хлопком. Азамат натурально пододвигает Кира поближе к себе прямо по ковру и заставляет его разогнуться.
Первым очухивается Унгуц.
- Ажги - хян, ну ты б ещё колыбельную спел, шакал тебя покусай!
Остальные Старейшины вполголоса соглашаются. Ажгдийдимидин передёргивает плечами и выражает на лице полное удовлетворение своим превосходством над коллегами, мол, это ваши проблемы, что так не можете.
- Ну ладно, - снова прокашливается Асундул. - Давайте подведём итог. Имя законное, переименование не требуется. А теперь, Азамат, давай - ка объясни нам, кто же всё - таки мать этого мальчика, и как так вышло.
- Его мать - моя жена, - спокойно сообщает Азамат.
- Конечно, - улыбается Асундул. - Ты ещё скажи, что вас с ней в младенчестве обвенчали.
- Этого говорить не буду, - невозмутимо продолжает Азамат, - но поясню, что с Киром приключилась неприятная история. Он провалился в зияние и оказался в прошлом…
Азамат продолжает уверенно излагать нашу легенду, я смотрю на него, демонстрируя согласие и одобрение, и поражаюсь, до чего же он всё - таки убедительно врёт. Конечно, правду он тоже убедительно говорит, у него манера такая, но всё - таки это высший пилотаж.
Старейшины, впрочем, не все со мной солидарны.
- Что - то твоя история, Ахмад - хон, гнильцой попахивает, - задумчиво изрекает Изинботор. Как я хочу его утопить.
- Какая ни есть, всё моя, - разводит руками Азамат.
- М - да - а, - протягивает Удолын. - И прямо невесте в руки… Чудеса, да и только.
- Как вы умудрились коляску - то упустить? - вслух поражается Унгуц. И этот туда же! Так и бы и дала затрещину, право слово!
Он ловит мой взгляд и быстро поправляется:
- Хотя, конечно, женщины, чего с них взять…
Мой взгляд не становится добрее.
Старейшины продолжают недоверчиво шептаться. Азамат откашливается.
- Я рассказал вам свою историю, - веско говорит он. - Ваше право мне верить или нет. Добавлю лишь одно: мальчик
мой
, я от него не откажусь и не стану его прятать. Если вы сочтёте меня негодящим Императором, напомню, что я о такой чести не просил и с радостью проведу остаток дней в кругу семьи.
- Вообще - то это предательство народного доверия, - замечает Изинботор. Чтоб ты подавился, падлюка. - За такое изгоняют.
- Не понимаю, о чём вы, - Азамат вежливо приподнимает брови. - Но мне к изгнанию не привыкать. Переселюсь к жене на Землю, мне там будут очень рады.
Старейшины в панике переглядываются и истерически шепчутся, никак не могут прийти к решению. На Кира жалко смотреть.
Внезапно из коридора раздаётся надорванный голос Урика:
- Я сказал нельзя! Там Император! Заседание Совета!
В ответ слышен невнятный рык, занавеска колышется, Урик издаёт предсмертный хрип, и в зал вваливается Ирлик собственной персоной, не в обличье Змеелова, а как есть, гигантский и в росписи. На нём новая жёлтая юбка, в руке что - то типа очень навороченных вил.
- Кто - о тут задумал поднять руку на сына Императора?! - гремит грозный бог, потрясая вилами. Один старичок в углу падает в обморок. Остальные выглядят так, как будто уже восстали из мёртвых. - Смеете за меня решать, кому быть под моим покровительством? Мало вам было джингошского правления? Мало собак боялись? Я вам тут устрою Заседание Совета - спалю эту хибару, как соломенную!
Для убедительности он пускает по рукоятке вил лёгкий огонёк.
- Смилуйся, владыка всемогущий! - не выдерживает Асундул, падая ниц. Почти все остальные следуют его примеру, только Ажгдийдимидин с Унгуцем остаются как есть - первый в трансе, второй открыв рот с восторгом, как мальчишка, рассматривает бога. Мы тоже падать не рвёмся - было бы странно. Азамат слегка склонил голову, мы с Алэком приветливо улыбаемся, Кир точно копирует выражение лица Унгуца.
- То - то же, - довольно произносит Ирлик и выключает вилы. Поворачивается к Азамату. - Сразу надо было меня звать, ясно же, что эти сушёные водоросли, - он презрительно кивает на Старейшин, - ничего дельного не удумают. Ты уж не сердись на нас за такую историю, ты просто Учоку под руку попался, когда он хотел мне насолить, вот и устроил неразбериху. Ну да ты мужик способный, вырастишь из сына человека, планета не пожалеет.
Он приседает на одно колено и проводит ладонью по голове Кира в благословляющем жесте.
- Править тебе на роду не написано, - говорит, обдавая всех нас жарким медовым дыханием, - но все прочие пути открыты. Сам решишь, на какую дорогу ступить.
С этими словами и ещё разок погрозив Старейшинам стуком кулака по полу, Ирлик кувыркается в воздухе и исчезает.
Медленно - медленно Старейшины приходят в себя. Я отдаю Алэка Азамату и иду разбираться с тем, который шлёпнулся в обморок. Ничего, жив, шишку только набил.
- Ладно, - дрожащим голосом начинает Асундул. - Хорошо. Ладно. Хорошо. Поняли. Мать, запишем, Элизабет. Отлично. Все могут идти.
Я подхватываюсь, Кир тоже, но Азамат остаётся сидеть.
- Зачем спешить? - довольно урчит он. - Раз уж все в сборе, я собирался обсудить с вами проблему приютов. Видите ли, Кир обратил моё внимание на отвратительное обращение с безродными детьми и сиротами. Я уверен, что узнав такие подробности, вы захотите положить конец произволу… Лиза, ты можешь идти, мы тут задержимся.
Я с трудом сдерживаю смех, подхватываю Алэка и выхожу. В коридоре сидит бледный, но живой Урик, дрожит и дёргается. Рядом с ним стоит Алтонгирел, скрестив руки, смотрит на меня.
- Чтоб у вас хоть раз всё гладко прошло, - ворчит. - Азамат там надолго? А то у дворца уже народ собирается, обещано официальное заявление.
- Думаю, ненадолго, - хихикаю. - Старейшины сейчас на всё согласны.
Глава 15
Мне приходится приводить Урика в чувство силовыми методами - вкатить ему лошадиную дозу успокоительного, иначе был бы риск, что парень натурально свихнётся. Алтонгирел соглашается подержать Алэка, пока я вожусь, заодно придирчиво его рассматривает. Алэк тоже весьма интересуется Алтошей - у него на шее висит масса занимательных бус. Мне иногда думается, что муданжские мужчины для того и носят эти ёлочные украшения, чтобы детям было чем заняться.
- Как тебе новый ребёнок? - тихо спрашивает духовник.
- Смешно, - говорю. - Но с ним будут проблемы.
Алтонгирел одаривает меня странным расфокусированным взглядом, потом сообщает:
- Арават видел вас в Худуле.
Я так опешиваю, что не придумываю ничего лучше, чем спросить:
- А ты откуда знаешь?
- Мне прислали птичку, - пожимает плечами Алтонгирел. - Он наблюдал за вами в окно магазина.
- Ну, что ж, если он не нашёл себе занятия поинтереснее… - развожу руками и поднимаюсь, чтобы забрать Алэка.
- Мне пересказывали, что Кир ему понравился, - продолжает духовник.
Я фыркаю.
- Не сомневаюсь. Они весьма похожи.
Алтонгирел собирается что - то ответить, но тут из зала выходит очень довольный Азамат, а с ним несколько пришибленный Кир.
- Привет, - кивает обоим Алтонгирел. - До чего договорились?
- Долгая история, - улыбается Азамат. - Я вчера набросал несколько проектов, их предварительно приняли, теперь будем работать. Вот, гляди, - он подталкивает Кира вперёд, чтобы показать духовнику. - Вот такой у меня мальчик.
- Алтонгирел, - называется духовник.
- Кир, - буркает ребёнок, недобро глядя исподлобья.
- Надо возвращаться во дворец, показаться народу, - напоминает Алтоша. - Кир, было бы очень неплохо, если бы ты сделал более радостное лицо, когда на тебя будет смотреть вся столица.
- Хорошо, - еле слышно отвечает ребёнок, пригибая голову ещё ниже. Азамат выводит его на крыльцо, придерживая за плечи. Ох, чувствую, будет нам сегодня скандал…
- Надо Ирлика опять на суши позвать, - заполняю паузу.
- Да, обязательно нужно поблагодарить, - кивает Азамат, помогая мне сесть в машину. У перил моста уже собрались какие - то зеваки, переговариваются, тычут пальцами в Кира.
- Всё интересное будет у дворца! - кричу им.
Старейшины Ажгдийдимидин и Асундул тоже выходят и усаживаются в поданный ко входу автомобиль, за рулём чей - то ученик - духовник. Асундул с трудом держится на ногах, и ученику приходится чуть ли не втаскивать его в машину. Наш духовник задумчив и ни на кого не смотрит.
У дворца, впрочем, уже такая толпень, что Азамат сразу сворачивает к чёрному ходу, иначе не пробиться. Обычно Император обращается к подданным с крыльца, но сейчас даже на крыльце сидят друг у друга на головах. Алтонгирел делает жалкую попытку расчистить место, но собравшимся уже некуда деваться, толпа вокруг не пускает. В итоге мы поднимаемся на второй этаж и выходим на балкон. К счастью, туда любопытные ещё не залезли, хотя для муданжцев это должно быть нетрудно.
Сверху море голов выглядит жутковато. В Долхоте на открытии музея народу было раз в пять меньше. Здесь явно не только жители столицы и ближайших окрестностей. И когда успели съехаться - то?
Азамат выходит к перилам, и гомон стихает. Мы все выстраиваемся по стеночке, Старейшины по краям, я с Киром и Алэком посередине, Алтонгирел в дверях на всякий случай - официально ему тут делать нечего.
- Прекрасные доблестные воины, - начинает Азамат с формального приветствия, - вы собрались здесь, чтобы узнать о великой радости.
Он выдерживает паузу, пока граждане удивляются. Они явно не ждали ничего хорошего. Азамат продолжает:
- Мой потерянный сын вернулся домой живым и здоровым.
Толпа снова принимается бормотать, а Азамат подзывает Кира к себе, чтобы собравшимся было лучше видно. Тот поднимает лицо и безо всякого выражения смотрит куда - то за край толпы.
- Князь Кир, - представляет его Азамат, - родился в один день с князем Алэком, но был разлучён с нами волею богов, и вырос в иное время. Однако теперь мы снова вместе, и я прошу вас позаботиться о моём сыне, как заботитесь обо мне.
Я с трудом сдерживаю улыбку, меня всегда веселит это выражение.
Поняв, что Азамат уже закончил, толпа принимается гомонить, обсуждать новость, кто - то что - то выкрикивает. Старейшина Асундул, несколько оклемавшийся после явления Ирлика, тоже подходит к перилам и поднимает руку, требуя тишины.
- Совет Старейшин Ахмадхота в полном составе постановил, что князь Кир был рождён от Императорской четы в ночь с месяца Укун - Тингир на месяц Ирлик - хона. Доказательством тому служит свидетельство самого Владыки Подземного царства, явившегося перед советом сегодня в час змеи и воспоследовавшее благословение оным богом оного князя. Старейшина Ажгдийдимидин, - он протягивает руку вправо, где наш духовник неохотно выходит из транса.
- Сим подтверждаю истину сказанного, - с трудом произносит он достаточно громко, чтобы толпе было слышно. Впрочем, всех пробирает такая нервная судорога, что понятно и без слов.
Толпа вздыхает, восстанавливая душевное равновесие. Азамат кланяется и уводит Кира с балкона. Я машу всем ручкой (без этого же не отпустят) и тоже ухожу, а вслед за мной Старейшины.
- Ну всё, - отдувается Асундул. - С меня на сегодня хватит. Поеду до дому и лягу спать на два дня. Успехов тебе, Азамат, не знаю уж, как ты управишься с двумя мальчуганами, которых сам Ирлик - хон благословил.
С этими словами он нас покидает. Два духовника, одинаково скрестив руки, стоят и рассматривают нас, как диковинных зверей.
- Старейшина Ажгдийдимидин хочет с вами побеседовать, - предупреждает Алтонгирел.
- Догадываюсь, - смущённо говорит Азамат. - Со всеми вместе или по отдельности?
Старейшина машет ладонью из стороны в сторону, мол, отдельно. Потом подзывает Азамата и уходит с ним в незанятую гостевую комнату. Алтонгирел тяжело приземляется напротив нас и озабоченно смотрит то на меня, то на Кира, то на Алэка.
- Нам дозволено разговаривать между собой? - интересуюсь. Уж очень похоже на полицейский допрос.
Алтонгирел пожимает плечами. Я подсаживаюсь к Киру в углу дивана.
- Ты живой?
Он набычился и не смотрит на меня.
- Малыш, ну что ты злишься? Старейшины сказали что - то неприятное? Или Ирлика испугался?
- Я никого не боюсь! - автоматически огрызается ребёнок.
- А чего тогда дуешься?
- Мог бы догадаться, кто вы такие, - бубнит Кир еле слышно. - Все знают, что у жены Императора волосы белые.
До меня запоздало доходит, что Кир только сегодня узнал, кем, собственно, работает его отец. М - да, наверное, надо было предупредить мальчика. Хотя чего обижаться?
- Мы не нарочно от тебя скрывали, - говорю. - Просто забыли сказать.
Алтонгирел молча одаривает меня изумлённо - возмущённым взглядом. Я хочу погладить Кира по спине, но он выгибается и уворачивается. Алэк у меня на руках сонно хлопает глазами, рассматривая брата. Молчание тянется долго и скучно. Наконец Азамат возвращается - несчастный, с потемневшим лицом, какой - то весь разбитый. Я подхватываюсь с места.
- Что
ещё
он тебе напророчил?
Муж мотает головой.
- Ничего нового. Иди, твоя очередь.
Идти мне очень не хочется - во - первых, тревожно оставлять Азамата в таком состоянии, во - вторых, ни малейшего желания узнавать очередную гадость. Алэк, тоже почуяв неладное, начинает хныкать, Кир насторожённо озирается. Алтонгирел подходит и кладёт руку Азамату на плечо.
- Иди, Лиза, я за ними прослежу. Давай сюда князя.
Я неохотно выпутываюсь из слинга. Алэк на руках у духовника насупленно замолкает и поглядывает на меня, как на предателя. Из комнаты раздаётся нетерпеливый стук, и я иду внутрь, расстроенная и сбитая с толку.
Ажгдийдимидин сидит и черкает что - то в блокноте. Стоит мне сесть, как он тут же выдаёт мне листок с вопросами.
"Как долго ты сможешь это терпеть?" - гласит первый из них.
Поднимаю растерянный взгляд на духовника.
- Что терпеть?
Он кривится, мол, не притворяйся, что не понимаешь.
- Кира? - уточняю я.
Духовник невнятно кивает, дескать, можно и так сказать.
- Ну, я знаю, что будет трудно, - начинаю я. - Уже очевидно, что у него непростой характер, и вообще ему в жизни тяжело пришлось, он не ждёт от нас ничего хорошего…
Старейшина отмахивается от меня, мол, не по делу говоришь. Снова берёт блокнот и строчит:
"Ты согласилась молчать ради мужа. Насколько хватит твоего терпения?"
Пожимаю плечами.
- А почему вы думаете, что моё терпение когда - нибудь обязательно кончится? Ну был один ребёнок, стало два. Я по - любому собиралась ещё рожать.
Ажгдийдимидин хмурится, изучая моё лицо, как будто пытается проникнуть в мысли. Может, и на самом деле проникает. Подумав, принимается за новую записку:
"Когда - нибудь при ссоре ты забудешься и выкрикнешь всю правду в лицо Азамату при всех. Лучше решить этот вопрос сейчас".
Нет, мыслей моих он явно не видел.
- Во - первых, - обстоятельно отвечаю я, - мы никогда не ссоримся прилюдно. Во - вторых, я не вижу ничего плохого во внебрачных детях, и не стану использовать это как оскорбление. А в - третьих, что вы предлагаете? Стереть мне память?
Старейшина задумывается, постукивая пальцами по подлокотнику. Потом привлекает моё внимание к листочку с вопросами. Я читаю второй.
"Ты полагаешь, что человек, неспособный сохранить свою честь, может править планетой?"