Он смотрит на меня с полсекунды, как будто хочет спросить, не охренела ли я, но не решается. Потом очухивается:
- Да, конечно, проходите. Вы на машине?
- На унгуце, - отвечаю, проскальзывая в тёплые, хорошо освещённые сени. Судя по ярким лампам дневного света, мужик не бедствует, и ужин для меня у него найдётся.
- Унгуц ко мне в гараж не влезет, - разочарованно сообщает хозяин.
- Да ладно, что с ним может случиться?
- Ничего, но вам, наверное, надо вещи взять? Эта гроза теперь до завтра не кончится.
Я встряхиваю висящую на плече сумку.
- У меня всё тут. И часто у вас такие грозы?
- Осенью - постоянно, - разводит руками мужик и закрывает дверь. - Пойдёмте, я покажу вам комнату.
- У вас тут постоялый двор, что ли?
- Вроде того, - неопределённо пожимает плечами хозяин. Кстати, он не представился. И это очень странно, потому что я - то назвалась, а муданжцы всегда в ответ на моё имя называют своё. Наверное, офонарел сильно. Он меж тем продолжает: - У меня тут охотники останавливаются иногда. Условия не очень, но больше поблизости никакого жилья нету.
- Да ничего, по - моему, замечательные условия, - замечаю я, оглядываясь. Дом в очень хорошем состоянии, чистенький, опрятненький. Лестница на второй этаж не скрипит, стены гобеленами завешены, светло, тепло. Красота, а не дом!
Хозяин открывает передо мной дверь комнаты, там меня дожидается большая стопка дифжир. Около неё стоит резная деревянная тумбочка, в противоположной стене встроенный шкаф. Окно занавешено гобеленом с изображением цветущего поля и синих гор. При комнате по муданжскому обычаю пристроен персональный санузел.
- Я скажу служанке, чтобы согрела вам воды, - извиняющимся тоном произносит хозяин. - А вы как переоденетесь, приходите вниз, я накрою на стол.
- Буду очень признательна, - говорю искренне. - С утра ничего не ела!
- Что же вы так себя не бережёте, Хотон - хон! - журит меня хозяин и выходит, закрыв за собой дверь. Я поспешно перелезаю в сухую одежду, надвигаю тапочки и раскладываю мокрятину на выступающем из стены колене печной трубы. На всякий случай проверяю телефон, и - о чудо! - связь есть! Звоню Азамату.
- Котик, здравствуй, ты там меня ещё не ищешь с собаками?
- Нет, а ты разве не у Яны? - рассеянно отвечает он.
- Не совсем. Тут в одной деревне народ водой потравился, надо было проследить, чтобы с лечением проблем не возникло, а то ты же знаешь, деревенские подозрительные такие, чужаков им не надо, женщин - тем более… В общем, я им объяснила, что к чему, оставила ребят там работать, а сама хотела вернуться, но тут такая гроза началась… Пришлось тут остановиться на постоялом дворе.
- Ну у тебя всё хорошо? - спрашивает Азамат, и я прям по телефону слышу, как он хмурится. - Про отравленную воду - то мне сообщили.
- Да у меня всё отлично, тут тепло, кормят и помыться можно и что угодно. Хозяин говорит, завтра гроза кончится, вот тогда и вернусь. Ты не волнуйся. Лучше с Алэком поиграй.
- Обязательно, - соглашается Азамат. - Ну ладно, у меня завтра Судный день, так что раньше вечера не освобожусь… Надеюсь, к тому времени погода наладится.
- Да дождина такой сильный, что долго литься не может, у нас же тут не джунгли! Ну хорошо, до завтра, солнц! Долго за буком не сиди, а то завтра устанешь быстро.
Положив трубку, я спускаюсь к ужину. Там на деревянном столе затейливая вышитая скатёрочка, пиалы стоят - для еды и для чая. Хозяин извлекает ухватом из печи горшок с чем - то дымящимся.
- Вы не возражаете, если я с вами за стол сяду? - спрашивает. - А то я сам как раз ужинать собирался.
- Что вы, ничуть не возражаю! - заверяю я. - Садитесь, пожалуйста, мне будет очень приятно!
Он бросает на меня взгляд через плечо, странный какой - то, печальный или виноватый, не поняла. Ещё один жизнью обиженный на мою голову, что ли? Надо что - то делать с этими муданжцами, а то прям остров невезения.
Однако кормит обиженный вкусно и о - очень сытно, я даже не осиливаю всю пиалу. И чай у него ароматный. Я отстёгиваю ему от щедрой души комплиментов и задумываюсь о своём. Да так крепко задумываюсь, что ему приходится меня будить, чтобы сказать, что ванна готова. В ванне - точнее, в огромной кадке с тёплой водой - я сижу недолго. Согрелась я уже и так, толком отмыться тут не представляется возможным, а спать очень хочется. Выползаю, вставляюсь в чистое, заворачиваюсь в дифжир - и хоть из пушек палите.
Снится мне, однако, отборная чушь.
Сначала глючится, будто на тумбочку села сова, и давай орать мне в ухо. Пришлось встать, открыть окно (а там холодно, мокро, брр!) и сову подушкой выгнать. Бедная птичка, в такую погоду… Но нечего было орать. Ложусь обратно.
Ложусь, значит, и только собираюсь заснуть, как чувствую что - то у себя на руке. Открываю один глаз. В комнате темно, ничего не видно. Подсвечиваю мобильником - о, змея. Не ядовитая, мне таких Азамат на Доле показывал, они иногда приходят у домов погреться и мошкару на свету половить. Аккуратно спихиваю скотинку с постели на пол в направлении печки. Туда иди греться, а не ко мне, а то ещё задавлю ненароком.
Сплю.
Просыпаюсь от того, что моё лицо щекочут кошачьи усы. Поднимаю руку погладить - голова огромная, мех густой. Нюхает меня и мурчит.
- Хос, я спать хочу, - бормочу. - Приходи завтра вечером… Мы тебе сливок дадим…
Голова отодвигается, я снова отрубаюсь.
И в таком вот духе всю ночь.
Просыпаюсь я, правда, вполне отдохнувшая и бодрая, хотя обычно такая насыщенность снами означает, что мозг всю ночь работал. Но мозговые дела обманчивы, небось, последние пять минут грезилась бредятина, а всё время до того дрыхла я без задних ног.
Протираю глаза, нашариваю в сумке тёплый диль. Утром печка остывает, и даже в самом прогретом доме становится прохладно. Тем более, у меня занавеска на окне отдёрнута. Служанка заходила, что ли? Зато сразу вижу: гроза кончилась, за окном радостное залитое светом небо и сверкающие мокрые листья. Какие - то фрукты с красными боками висят. Позитив прям с утра!
Вылезаю из - под дифжиров и спускаюсь вниз в надежде на завтрак. В кухне суетится женщина, растрёпанная, как и хозяин, в поношенном диле с закатанными рукавами. Наверное, это и есть та самая служанка. Странно вообще, женщина - прислуга, на Муданге…
- Доброе утро! - объявляю я солнечно.
Женщина вздрагивает, резко оборачивается и вытаращивается на меня дикими глазами. Дикими даже не в смысле удивления, а какими - то… не домашними. Ба, да у неё зрачки вертикальные! Ух ну ни фига ж себе меня занесло, у мужика демонесса в слугах! Вон и уши мохнатые, как у Хоса, и коготки выразительные такие.
- Ой, здравствуйте, - говорю невпопад. - А вы хозяйка леса, да?
Она выпрямляется, отодвигаясь от меня насколько позволяет стол у неё за спиной. Я соображаю, что она, наверное, не хочет выдавать, что понимает человеческую речь.
- У меня есть один знакомый из вашего народа, - поясняю. - Так что я знаю, что вы умеете говорить, но другим людям ничего не скажу, не волнуйтесь.
Она неуклюже пожимает плечами и возвращается к своему занятию: достаёт пиалы, наливает мне чаю и накладывает каши с какой - то дичью.
- Как вкусно! - радуюсь я. - Просто потрясающе! А это вы готовили или хозяин?
- Он, - тихо отвечает хозяйка леса.
- Вы, наверное, больше сырое едите, да? - продолжаю болтать я. Настроение у меня хорошее, и интересно разговорить эту… самочку. Лет ей на вид, как мне, не знаю уж, в каком возрасте демоны так выглядят.
Она медленно кивает. Интересно, давно ли она тут? Что - то непохоже, чтобы она хорошо умела разговаривать.
- А можно спросить, - начинаю я, отпивая чаю, - как так получилось, что вы тут работаете?
- Котёнком была, мамку убили. Он меня забрал себе.
Мда. Можно было бы догадаться.
- Ох, мне так жаль! Я вот этого отношения к хозяевам леса совсем не понимаю, можно было бы договориться… Ну он хоть к вам хорошо относится?
Она неопределённо пожимает плечами и одновременно кивает. Потом насторожённо косится на дверь - теперь уже и я слышу шаги, и хозяин присоединяется к нам собственной персоной.
Вид у него жуткий. Волосы торчат во все стороны ещё хуже, чем вчера, лицо осунулось, под глазами круги, руки дрожат, короче, просто зомби. Я аж подскакиваю.
- Боги милостивые, что с вами, вам плохо?!
Он замирает, смотрит на меня странно, потом вдруг усмехается, как - то отчаянно.
-
Теперь
вы испугались, - произносит он тихо и опускается на лавку у стола.
Я непонимающе моргаю.
- Что случилось - то? - спрашиваю снова. - Вы заболели?
- Нет, - он устало мотает головой. - Заболел не я.
- А кто?
- Моя дочь, - ещё более упавшим голосом сообщает он.
- И где она?
Молчит.
- Я говорю, где она? Я целитель, я могу помочь!
- Я знаю, что вы целитель, - кивает он и снова замолкает.
- Ну!!! - подгоняю я.
Он поднимает на меня озадаченный взгляд.
- А вы что, согласны её лечить… просто так?
- Вообще я за деньги работаю обычно, но, я думаю, мы можем обойтись взаимозачётом…
- Но вы в принципе согласны?! - он прямо вцепляется в меня взглядом, весь подался вперёд и как - то ожил. У муданжских мужиков родительские чувства всё - таки очень сильно развиты.
- Ну конечно, это же моя работа… А что с ней?
- Не знаю, - он вскакивает. - Пойдёмте, я выведу машину…
- К ней ехать надо? - переспрашиваю.
- Да, - он на секунду теряется. - Тут недалеко, артун к востоку…
- Лучше на унгуце тогда, - я запахиваю диль потуже. - У меня там всё есть, а перегружать - только время тратить, да и лететь быстрее, чем ехать.
- Хорошо, - растерянно кивает он.
Я выбегаю из дома прямо в тапочках, кроссовки - то остались сохнуть на печке. Хозяин выскакивает за мной вообще босиком. Служанка провожает нас с крыльца ошарашенным взглядом.
Взлетев, мы быстро прикидываем маршрут. Оказывается, неподалёку от дома проходит лесная дорога, вдоль которой и надо лететь. Проще не бывает. Путь занимает минут десять, и вот мы уже в деревне, по виду не сильно отличающейся от той, где я была вчера. Хозяин указывает мне на дом на окраине деревни, очень похожий на его собственный. Рядом с ним мы и приземляемся.
Из дверей выскакивает довольно красивая женщина средних лет в домашнем халате и прямо с порога принимается поливать моего спутника такими отборными выражениями, что Кир начинает казаться мне просто пособием по культуре речи. Однако хозяина это совершенно не смущает. Он в два прыжка оказывается на крыльце и, к моему удивлению, подхватывает супругу на руки.
- Молчи, безумица! - восклицает он радостно. - Я привёз Хотон - хон, чтобы лечить Атех!
- Ой! - выдыхает дама и испуганно замолкает.
- Это ещё кто кого привёз, - замечаю я, доставая из багажника чемодан с минимальным набором первой помощи. - Пойдёмте, я на неё посмотрю.
- Боюсь, как бы не поздно, - вздыхает мамашка, наконец поставленная на пол. - Она сегодня совсем плохая.
Меня проводят в глубь дома, где на огромной стопке дифжир лежит девочка чуть помладше Кира и тихонько воет. Я хватаюсь за сканер - и высказываюсь примерно в тех же выражениях, что мать девочки.
- У неё аппендицит! Быстро несите из багажника остальные чемоданы!!! Ещё быстрее!!! - добавляю, видя, что оба родителя застыли в нерешительности. К счастью, со второй попытки до них доходит, и они исчезают в дверях, а я принимаюсь готовиться к операции. Судя по тому, что я увидела на сканере, дорога каждая минута.
К счастью, я всё успеваю. Вываливаюсь из комнаты, стаскивая стерильный костюм и перчатки, и чуть не спотыкаюсь о взволнованных родителей, которые сидят под дверью на полу в обнимку. Женщина плачет и тихо материт мужа сквозь слёзы.
- Жить будет, - объявляю я. - Но её надо везти в столицу, чтобы её постоянно наблюдал целитель, потому что эта болезнь может потянуть за собой другие. Что ж вы до последнего тянули? Не знали, что ли, что она болеет? Почему раньше к целителю не отвезли? Почему вы мне вчера не сказали, что дочь болеет, если знали, что я целитель?
Хозяин угрюмо смотрит в пол, зато жена отвечает за него:
- Так кто ж станет лечить дочку знающего?..
- Да какая разница, знающего, не знающего, вроде деньги - то есть, и от столицы недалеко живёте.
По мере ворчания до меня начинает доходить. Знающие - это же типа местные колдуны. Вот вроде как тот, к которому Алансэ обращалась. Они порчу наводят и всё в таком духе.
- Кстати, - добавляю, несколько успокоившись. - А чего это мне такая отборная бредятина всю ночь снилась, вы там ничего не того… ночью… а?
Хозяин встаёт с пола и долго изучающе на меня смотрит.
- Пойдёмте в гостиную, поговорим, - наконец предлагает он.
Ну ладно, пошли, раз всё так серьёзно.
Меня усаживают на мягкий диван в то время как хозяева ютятся на табуретках.
- Вы ведь вчера не поняли, что я знающий, - уточняет хозяин.
Я пожимаю плечами.
- Как - то не думала об этом… Я до сих пор знающих не встречала, есть какие - то определительные признаки?
- Понятно, - вместо ответа кивает он. - Простите. Во - первых, я задолжал вам имя. Я Авьяс.
- Очень приятно, - киваю.
- Во - вторых, да, я вмешался в ваши сновидения вчера ночью.
- Зачем?
- Чтобы вас напугать, - вздыхает он.
Я даже не нахожусь, что на это сказать.
- Понимаете, - продолжает он, - когда дочка заболела, я собирался отвезти её в столицу. Но целители с нами не любят связываться, и никакие деньги тут не помогают. Я надеялся, что удастся кого - нибудь вынудить… Но тут мне прислали птичку об этой эпидемии, и я понял, что можно попробовать заманить кого - нибудь из целителей сюда, где нет могущественных духовников, и в мои планы никто не вмешается. Ну вот я и устроил грозу, чтобы вы как раз у моего дома приземлились.
- Вы устроили? - моргаю я. - А воду не вы отравили, случайно?
- Какую воду? - хмурится он. Кажется, и правда уверен, что там была эпидемия.
- Не важно. Так зачем сны - то?
- Я хотел вас заворожить, - сообщает Авьяс, неуютно ёрзая на табуретке. - Чтобы вы согласились заняться Атех. Но для обряда было нужно, чтобы вы испугались. Страх - брешь в обороне, через него можно попасть в душу человека. Честно говоря, я надеялся, что вы испугаетесь самой грозы. Ну или хотя бы меня… Когда этого не произошло, я наслал вам в сновидения диких зверей и чудовищ, но всё без толку! Вы даже демоницы на кухне не испугались!
- Ах вот к чему была та фраза… - соображаю я. - Ну вы даёте вообще. Я с Ирлик - хоном вино пила, а вы мне каких - то змеек - совушек подсовываете и ждёте, что я испугаюсь! Вы бы хоть попробовали попросить вчера прежде чем ворожить! У меня из - за вас муж сидит нервничает, я - то думала, вчера вечером вернусь домой! Да и дочка ваша - я еле успела, ещё бы несколько часов и привет. Хоть поинтересовались бы, тем более, если догадались, что я не поняла, кто вы такой! Ну нет, никакого взаимозачёта, будете оплачивать лечение по полной программе, грозу он ещё на меня насылать будет, мало мне с богами проблем!
- Хорошо, - несколько раз кивает Авьяс. - Сколько платить?
- Не знаю, - пожимаю плечами. - В течение дюжины дней из Канцелярии придёт счёт по почте, тогда и оплатите. Но чтоб больше никаких подобных художеств! И коллегам передайте, если с ними общаетесь. Девочку я сейчас заберу, где Дом Целителей в Ахмадхоте вы, наверное, знаете или спросите. Вещи мои, которые у вас в доме остались, привезёте потом, я с пациентом не буду туда возвращаться. Для девочки упакуйте немножко одежды, любимую игрушку можно взять.
Я решительно встаю и иду раскладывать носилки и собирать свои чемоданы.
- А как ты домой доберёшься без машины? - спрашивает Авьяса жена у меня за спиной. - К тебе же туда никто не поедет…
- Значит, пешком.
- И поделом, - встреваю я. - Может, ума нагуляете. Нет, ну это надо, сном меня напугать решил! Да это… это даже Алтонгирелу не удалось!
Тут я на самом деле немного кривлю душой: когда Алтоша меня опоил, напугалась - то я изрядно, хотя и не того, что примерещилось, а своего состояния. Но он желаемого результата не добился, так что для красного словца сойдёт.
- Ему - то зачем вас пугать, он же ваш духовник… - растерянно спрашивает Авьяс, складывая в пакет десяток плюшевых зверей.
- Хотел меня от Императора отвадить, - усмехаюсь я. - И он не мой духовник, мой духовник - Ажгдийдимидин.
Авьяс со стуком закрывает рот.
- Ну ты нашёл, старый придурок, кого в свою ворожбу запутывать, - ворчит его жена, увязывая несколько простыней и дифжир. - Скажи спасибо, что сам жив остался, с такими исполинами бодаться.
- Идите сюда, надо её на носилки и в унгуц, только переднее сиденье сложить, - зову я.
В столицу мы с Атех прилетаем во второй половине дня, я сразу сворачиваю к Дому Целителей, где единственный оставшийся из земных врачей, Дэн, помогает мне перевезти её в палату. Девочка пока спит, и хорошо, что отец напихал ей с собой столько игрушек, а то проснётся человек в совершенно незнакомом месте, вокруг приборы, родителей рядом нет…
- Лиза, я вообще поражаюсь, как вы справляетесь, - говорит мне Дэн, пока я заполняю карточку на пациентку. - Аппендэктомия в домашних условиях… Эти пациенты вообще выживают?
- Как ни странно, да, - усмехаюсь. - Я ставлю стерильный тент, когда на дому режу, там и освещение легко организовать. Но главное, это же муданжцы. У них тут иммунитет - с каждого на сотню землян хватит. Например, в начале лета был у меня один случай, мужика пырнули ножом в рёбра, а нож обломился. Этот чувак неделю ходил с обломком. Так даже не воспалилось!
Оставив девочку на попечение задумчивого Дэна, я наконец - то добираюсь до дома. А то так и хожу ведь в диле поверх футболки и треников, и в тапочках.
Дома намечается ужин. Азамат входит через минуту после меня, но не один, а с Алтошей.
- Он с первого раза понял, я тут ничем не помогу, - ворчит Алтонгирел.
- О, Лиза, ты дома! - радуется Азамат. - Ну наконец - то! Давай за стол, я сейчас Кира позову.
Пока Азамат ходит добывать Кира из его комнаты, к нам присоединяются Тирбиш с Алэком, и у мелкого ужин наступает раньше всех. Свежее молоко из мамы - это последнее время прям деликатес, мама шляется по чужим людям и возится с их детьми вместо того, чтобы со своим сидеть. Алтонгирел косится на меня и кривит губы.
- Чем это от тебя пахнет? - спрашивает.
Азамат с Киром как раз присоединяются к нам за столом, и Азамат тут же наклоняется и нюхает.
- Лекарствами какими - то.
- Может быть, я же только что из Дома Целителей. У меня на обратном пути такая история получилась…
Пока нам несут первое блюдо, я в общих чертах рассказываю про свою встречу с Авьясом. В пересказе события прошлой ночи выглядят ещё более нелепыми, чем в жизни, но все мужики, включая Кира, смотрят на меня в ужасе. Даже Алэк бросает сиську и укоризненно гудит. После окончания рассказа повисает напряжённое молчание, которое нарушает только слуга с супницей, пришедший нас кормить.
- Лиза, - выдыхает Азамат. - Ты хоть представляешь себе, в какой ты была опасности?