К нему повернулась лица: все древние, иссеченные временем, в обрамлении белых волос. Здесь насчитывалось примерно две дюжины человек, все сидели за столами, за исключением троих, которые занимали инвалидные коляски. Старые глаза кидали на Логана робкие взгляды, морщинистые руки покоились на столешнице. Какая-то беседа, предшествовавшая его появлению, замерла. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь скрипом стульев и свистящим затрудненным дыханием стариков.
- Прошу всех поприветствовать брата Логана, - сказал Проповедник.
В ответ раздалось тихое бормотание: "Привет вам, Логан!", "Добро пожаловать Логан!"
Логан кивнул, думая, что в этой комнате нет никого моложе семидесяти пяти лет. Он удивился, как они все собрались здесь. Глядя на них, казалось невозможным, что кто-то из них может передвигаться на дальние расстояния. Тогда они находились здесь намного дольше, чем он предполагал.
- Брат Логан поужинает с нами сегодня вечером, - продолжал Проповедник. - Вы могли заметить, что он - обладатель черного посоха Рыцарей Слова. Он проделал долгий путь. Я надеюсь, вы сделаете все, чтобы он ощутил мир и покой этой ночью, под нашей крышей, чтобы он сумел хорошо отдохнуть перед тем, как завтра вновь отправиться в путь.
Он провел Логана к центральному столу и усадил между двумя самыми старыми женщинами, которые смотрели на него так, словно он явился с небес. Логан улыбнулся им и проследил взглядом за Проповедником, который обошел стол и сел напротив него.
- Вознесем благодарность Господу за то, что имеем, сестра Анна, - обратился он к женщине слева от Логана.
Еда была подана, и Логана ожидал еще один сюрприз. Пища оказалась свежей, а не консервированной - овощи и макароны, хлеб и фрукты нескольких сортов. Чай разливали из чайников, и он не спросил, где берут воду. Он не спросил никого из них, откуда они пришли. Логан не чувствовал себя вправе задавать такие вопросы. Он просто ел и пил то, что ему подали, и как мог отвечал на вопросы. Большинство спрашивало о том, что он видел там, во внешнем мире. Он, насколько смог, придал оптимизма своим рассказам, не касаясь демонов и выродков, царившей везде разрухи и собственной уверенности в том, что худшее впереди. Этим людям сегодня вечером не надо слышать о таком. Они уже выбрали, как им провести остаток жизни.
- Как давно все они находятся здесь? - в какой-то момент спросил он Проповедника.
- Большинство - около двадцати лет. Некоторые родились и выросли здесь. Некоторые приехали, чтобы быть вместе с родственниками и друзьями. Они изгнаны или покинуты своими семьями, расколотыми или рассеянными по свету много лет назад. Молодые люди давно покинули эти места. Бомбежки шли почти не переставая, сущий ад. Здесь в горах было много армейских баз и ракетных шахт. Люди ушли почти все, многие из них решили жить на открытом пространстве. Потом испортились вода и почва. Для большинства это стало концом - консервированной еды и воды требовалось слишком много. Мы - единственные, кто остались. Теперь почти никто не приезжает сюда. Вы - первый, более чем за год.
Логан кивнул.
- Я удивлен, что вы все еще здесь.
Проповедник тихо рассмеялся.
- Где же нам еще быть? В компаундах? Это не для нас. Мы всю жизнь живем здесь, на просторе, по большей части все мы - выходцы из маленьких городков, таких, как этот. Все мы старики, мы не хотим перемен. У нас осталось совсем немного времени до ухода в лучший мир, и мы хотим по возможности провести его в уютной и знакомой обстановке… Жизнь здесь дает нам такую возможность.
- Это не так плохо, - сказала пожилая женщина слева от Логана. - У нас есть то, что нам нужно.
- Никто нас здесь не беспокоит, - подхватил старик, сидевший напротив нее.
- Никто, - согласилась старуха.
Они закончили ужинать, Проповедник составил стулья в кружок и усадил свою паству. Старик с длинными белыми волосами гибкими пальцами перебирал струны гитары, и они пели песни, которые помнили. Лица стариков и старух сияли от музыки и навеянных ею воспоминаний. Голоса были тонкими и прерывистыми, но исполнители вкладывали в каждую песню искренние чувства. Логан не пел, он только слушал. В детстве ему почти не приходилось слышать песен, а с тех пор, как он расстался с Михаэлем, никто рядом с ним не пел. Лишь теперь он понял, как много пропустил. Более того, как много потерял.
Потом Проповедник сказал:
- Сейчас мы споем песню для брата Логана, в ней говорится о характере его жизни и его дела. - Он взглянул на Логана. - Может быть, когда вы покинете нас, вы унесете с собой слова и мелодию. Возможно, они утешат вас, когда вы будете нуждаться в утешении. Возможно, помогут вспомнить, что на свете есть те, кто все еще сохраняет веру в Рыцарей Слова.
Проповедник перевел взгляд на гитариста.
- Брат Джексон.
Гитарист кивнул, и его пальцы взяли первый аккорд.
Великая милость, как сладостны звуки,
Спасающие несчастных, подобных мне.
Я потерялся во мраке, но теперь обрел себя,
Был слепым, но теперь прозрел.Милость, что научила мое сердце бояться
И освободила меня от страхов.
Как дорог миг ее появления.
Когда я впервые поверил…
Песня прозвучала целиком, и Логан накрепко запомнил каждое ее слово. Не в точности его история - но весьма близкое попадание. Красивая, запоминающаяся мелодия навевала яркие и правдивые воспоминания.
Когда песня закончилась, в наступившей тишине все взгляды обратились к Логану, чтобы увидеть его реакцию. Он обвел взглядом присутствующих и нашел на их лицах отраженное понимание того, что значила для него эта песня. Где бы он ни был, что бы он ни делал, он никогда не забудет ее.
- Мы в долгу перед тем, кто написал эту песню, - тихо сказал Проповедник. - Его слова проникают в наши сердца, и музыка творит чудо.
Было спето еще несколько песен. Потом покров ночи окутал дом и его обитателей глубокой непроницаемой темнотой. Когда вечер завершился, собравшиеся взялись за руки и шепотом вознесли благодарность Господу за прожитый день. Потом они потянулись в задние комнаты, где укладывались спать. Много времени заняли пожелания доброй ночи и слова благодарности Логану, что глубоко его тронуло.
Проповедник подошел, когда остальные уже ушли.
- Не хотите ли провести здесь ночь, брат Логан?
Логан покачал головой.
- Спасибо, Проповедник. Я собираюсь рано выехать. Я уже попрощался с вашей паствой. Думаю, на этом мне следует вас покинуть.
- Ваш приезд принес немного света в нашу жизнь. Я надеюсь, мы дали вам немного света взамен. - Старик улыбнулся. - Я желал бы, чтобы мы могли сделать больше.
Логан хотел спросить его, как долго, по его мнению, они смогут вести такую жизнь, как сейчас. Он хотел сказать ему, что слишком опасно быть столь одинокими и беззащитными. Но он догадывался, что услышит в ответ, и чувствовал, что сказать нечто подобное - значит нанести Проповеднику обиду. Некоторые вещи следует принимать как есть, и касаться их не стоит.
- В добрый путь, - сказал Проповедник и протянул ему руку.
Логан крепко сжал ее.
- Я буду думать о вас каждый раз, когда вспомню песню.
- Тогда вспоминайте также и о том, что мы все еще верим в то, что вы делаете. Мы будем молиться за вас.
Логан перешагнул порог и, не оглядываясь, побрел в ночь.
На рассвете следующего дня Логан въехал в холмы у подножия Скалистых гор, медленно наматывая на колеса спирали горной дороги, ведущей наверх к голым остроконечным вершинам. Когда-то в этих горах лежал снег - очень давно, еще до того, как погода изменилась. Даже летом здесь сохранялась вечная мерзлота и следы зимы. Горные пики венчали шапки мягкого белого снега, и они открывались взору с расстояния в пятьдесят миль. Ему рассказывали, что вид был здесь великолепный.
Логан приехал к Проповеднику, почти раздавленный событиями, произошедшими в бывшем компаунде две ночи назад, испытывая ненависть к себе и растущий страх от того, во что он превращается. Он не сделал ничего такого, чего не совершал прежде, и не столкнулся с чем-то более ужасным, чем обычно. Его настроение являлось совокупным результатом невыносимого зрелища множества разрушенных компаундов и бесчисленных встреч с детьми, обращенными в монстров. Последние капли, переполняющие чашу. Сперва массовая резня - увы, необходимая и хорошо исполненная. Но вес бесчисленных убийств раздавил и погреб под собой его душу.
Логан совершает эти… он поискал правильное, наименее уничижительное слово… эти милосердные убийства почти пятнадцать лет. Сколько детей он убил за это время? Детей! Логан заставил себя произнести это слово. Сколько детей он убил?
Конечно, на самом деле это уже не дети. Когда он нашел их в лагере, после того, как демоны изменили их, - к тому времени они уже не были даже людьми. Но они были - и что-то отражалось в их глазах и на их лицах, когда Логан отбирал у них жизнь. О да, конечно, у него не было выбора. Он должен был положить этому конец, потому что понимал, что происходит.
Демоны производят демонов из человеческих детей.
Слезы потекли у него из глаз, и он не мог остановить их. "Все в порядке, - сказал он себе. - Ты вправе оплакивать их. Никто больше по ним не заплачет".
Но сейчас Логан также оплакивал и себя самого. Он плакал из-за того, во что он сам себя превратил. Он лучше, чем кто-либо, понимал, что если на долю человека выпадает слишком много испытаний, он меняется необратимо. Когда-то Логан стал свидетелем этому. Прежде он не верил в такую возможность. Он думал, что когда ты понимаешь разницу между добром и злом, тебя это не коснется. Он думал, что его моральные ценности давно сформировались и уже не изменятся.
Как и во многих случаях, Михаэль доказал ему обратное. Этот урок Логан не забудет никогда.
Логан ехал все утро, солнце ярким размытым пятном скрывалось за тонким экраном облаков, его свет рассеивался, просачиваясь сквозь туман, клубящийся на нижних уровнях остроконечных вершин. Температура медленно понижалась, но воздух все еще был теплым и странно сухим, даже в легком тумане. Если существовало такое понятие, как сухой туман, то это оно и было. Логан вспомнил однажды услышанное выражение - солнечный дождь, - которым, бывало, обозначали дождик, который шел при ярко сиявшем солнышке. Он хотел бы посмотреть на это.
В горах было пусто и безжизненно, даже более, чем на равнинах, - от этого Логан впадал в некое оцепенение, близкое ко сну. Чтобы не поддаваться ему, он несколько раз спел "Великую милость", повторяя наиболее понравившиеся куплеты, вместе с мелодией уносясь далеко от этих мест. Сегодня, после ночи, проведенной с Проповедником и его стариками, Логан чувствовал себе бодрее. Он хотел с головой погрузиться в это чувство и сохранять его как можно дольше.
Дорога вилась между крутыми обрывами, и Логан ехал, ведя "Лайтинг" через груды щебня и небольшие оползни. Если бы он ехал на чем-нибудь другом, то, возможно, не сумел бы продвигаться дальше - но огромные колеса и высоко расположенные оси "Лайтинга" обеспечивали машине хорошую проходимость. Теперь горы нависали над ним, огромные каменные глыбы, возносящиеся вверх, в небеса и исчезающие в облаках и тумане. Все заволокло серой дымкой, придававшей миру вокруг него неясные очертания, все исчезало и растворялось. Логан подумал, как далеко он сумеет забраться, чтобы достигнуть гребня перевала.
И почти сразу же получил ответ. За поворотом дорога попросту исчезла. Оползень обрушил на дорогу тонны камня, снеся вниз огромный кусок обрыва и уничтожив примерно пятьдесят футов дороги.
Логан подъехал поближе, остановился и вышел из машины. Обнажившиеся камни торчали перед ним, будто острые шипы; часть дорожного полотна обвалилась в пропасть. Ни объехать, ни переехать поверху. Дальше можно было двигаться только пешком - оползень образовал непреодолимое препятствие для машины.
Ему придется искать другой путь.
Здесь нет другого пути!
Знакомый голос завопил в его голове, слова резанули по сердцу лезвием бритвы и воскресили воспоминания, от которых ему некуда бежать. Он ощутил, что земля уходит из-под его ног, когда из памяти отвратительным роем выплеснулись мрачные картины.
И внезапно Логан заново пережил заключительную часть той ночи, когда он простился с Михаэлем Пулом.
Глава восемнадцатая
Вместе с другими Логан крадется между высохшими скелетоподобными деревьями и сквозь мглистую тьму безлунной ночи, внимательно изучая Мидлайнский лагерь рабов. Мидлайн расположен на границе штатов Индиана и Иллинойс - вернее, тех мест, где они когда-то были, чуть ниже озера Мичиган.
Бывший компаунд окружен полосой открытого пространства шириной в сотню ярдов. Выродки предусмотрительно очистили землю от растительности, опасаясь нападения. Вдоль обвитых колючей проволокой заборов, окружающих лагерь, в ямах полыхают костры.
Этот лагерь рабов похож на все остальные - и в то же время сильно отличается от них. Тот самый лагерь, который Михаэль Пул всегда остерегался атаковать; лагерь, про который он как-то сказал - чтобы его взять, надо иметь армию.
Однако они здесь, и они готовятся сделать то, что он поклялся не делать.
Особых причин для этого нет. Есть другие, менее укрепленные лагеря, против которых они могли бы организовать атаку. Мидлайн выглядит чудовищно. Три огромных здания с каркасом, обшитым гофрированными стальными листами (здесь, в цехах металлургического завода, раньше был компаунд) окружены двойным рядом заборов из стальной сетки, оплетенных колючей проволокой. Рвы, достаточно глубокие, чтобы поглотить "Лайтинг" Михаэля, пересекают открытую местность за заборами во всех направлениях. Входы в здания отлично защищены, почти замурованы; двери и окна забраны решетками и закрыты ставнями. Рабы, которые здесь находятся, приведены выродками из разных мест и не выйдут отсюда до тех пор, пока их не вынесут вперед ногами. То, что здесь делают с заключенными, - хорошо известно. Этот лагерь славится как самый неприступный из рабских лагерей.
Михаэль говорит, что все это не имеет значения. Эта мерзость должна быть стерта с лица земли. Михаэль говорит, что они и так бездействовали слишком долго.
Логан смотрит на лагерь, на его высокие стены и вооружение. Он медленно качает головой. Ему кажется, что это самоубийство.
Но Михаэль принял решение - и значит, он сделает это. Конец спорам. Даже Грейлинг, который ничего не боится, не перечит Михаэлю. Михаэль - легенда. Он - живой талисман, неподвластный смерти. Он выживал при невероятных и странных обстоятельствах. Он много раз водил своих людей в успешные атаки. Он никогда не проигрывал.
Никто не смеет думать, что он проиграет на этот раз.
Тем не менее с тех пор, как умер Фрэш, Михаэль уже не тот, что прежде. С потерей Фрэша в нем что-то сломалось - и пусть большинство ничего не заметило, Логан может утверждать это наверняка.
Произошла авария - у грузовика отказал ручной тормоз; машина медленно покатилось с холма, набирая скорость, и в конце концов врезалась в стену, размазав по ней Фрэша. Кровь была везде. Фрэш умер через два дня. Помочь ничем не удавалось - он слишком сильно пострадал. Михаэль все время дежурил около него, даже когда Фрэш потерял сознание и больше никого не узнавал.
Впоследствии Михаэль сказал водителю грузовика, что это не его вина. Аварии случаются. Он сказал, что направит его на другую работу. Логан присутствовал при этом и слышал, что сказал Михаэль и как он это сказал. Кто-нибудь другой не распознал бы в голосе Михаэля умело скрытой ярости. Но никто не знал его лучше, чем Логан. Михаэль всегда жестко контролировал себя, никогда не позволяя себе проявлять эмоции или делать нечто, его компрометирующее. Все же он выдавал себя - иногда малозаметными жестами, иногда выделяя голосом отдельные слова. Логан уловил характерные признаки надвигающейся грозы в разговоре Михаэля с водителем и инстинктивно понял, что это означает. Водитель был уже мертв. Логан едва не предупредил его - но потом решил, что это слишком опасно.
Неделю спустя водитель пропал во время похода за продовольствием. Никто его больше не видел.
Возможно, Фрэш, будь он жив, и попытался бы что-нибудь сделать в этой ситуации. Но Логан - не Фрэш. Он не равен Михаэлю. Он приемный ребенок Михаэля. Хотя ему только что исполнилось восемнадцать лет, и он формально стал мужчиной, Михаэль относится к нему по-прежнему. Это очень странное чувство - быть так близко к кому-то и в то же время так далеко от него. Они так много пережили вместе, пожалуй, как никто другой, - и в то же время Логан знает, что есть границы их отношений, которые он не может перейти.
Сомнения в правильности сегодняшней атаки - из этой области. Логан знает, что ему надо что-то сказать, поскольку по внешнему впечатлению атака является глупостью, и ему совершенно ясно, что Михаэль изменился. Логан полагает, что эти перемены начались еще до гибели Фрэша, но теперь они развились до опасных размеров. Михаэль с растущей безрассудностью уничтожал выродков и лагеря рабов. Он, казалось, намеренно пренебрегает опасностью. Его руководящие решения становятся все более спонтанными, он все меньше и меньше считается с обстоятельствами. Тем не менее Михаэлю удается выходить сухим из воды. Аура непобедимости и удача выручают его в самых суровых переделках. Но Логан знает, что рано или поздно их постигнет неудача. Если это случится прежде, чем Михаэль придет в себя, последствия будут ужасающими.
Но что делать ему, Логану? Никто не станет слушать мальчишку, едва лишь ставшего мужчиной. Никто не поверит, что Михаэль уже не так неуязвим, как прежде.
И не пойти туда, куда с готовностью ринутся остальные, Логан тоже не может. Михаэль спас его. Михаэль дал ему все, что он имеет. Он никогда не предаст Михаэля, даже если цена верности - собственная смерть.
Логан пытается выбросить эти мысли из головы, когда смотрит на компаунд и ждет приказа Михаэля начать атаку. Но они настойчиво преследуют его.
- Логан, - внезапно говорит Михаэль и поворачивается к нему. Логан видит его лицо, полностью лишенное выражения, замороженное, живыми кажутся лишь дико сверкающие глаза. - Я хочу, чтобы ты вел в атаку правый фланг. Атакуешь первое здание. Если считаешь, что не справишься, скажи это сейчас.
Михаэль знает, он никогда не скажет этого. Логан молча кивает.
- Просто помни, чему тебя учили. Уилсон, ты берешь левый фланг. Грейлинг, ты остаешься со мной. Центральное здание наиболее сильно охраняется. Опыты проводят там.
"Над детьми, - мысленно продолжает Логан. - А также над старыми, больными и беспомощными".
Здесь резиденция демонов. Как минимум двух. Но, по информации Михаэля, этой ночью их не будет в лагере: они уехали на охоту, которая задержит их до конца недели. Сведения Михаэля всегда верны, Логан надеется, что и на этот раз он не ошибся. Раньше он не задумывался об этом. Но Михаэль изменился, и Логан не уверен, что все его действия хорошо просчитаны.