Это действительно было удивительно. Я прекрасно знал, что творится в штабах при отступлении. Слышал даже, как один писарь использовал наградной лист как подтирочную бумагу. Приперло его тогда, другого ничего не было. Ладно хоть этого умника разъяренный комдив отправил в линейные части, он сейчас пытается сам добыть такой же лист прямо в окопах. Заслужил. А вот то, что МЕНЯ эта награда нашла… Изрядно удивился, когда слушал, как Сталин зачитывал, за что мне их вручают. "Боевик" - те два сбитых лаптежника, что штурмовали пехотные колонны стрелкового корпуса. Тогда еще в мотор попали, и пришлось садиться на вынужденную прямо на дорогу. Меня еще тогда генерал Ермаков благодарил и пообещал наградить за сбитые и за сорванную штурмовку его войск. Я тогда не особо обратил на это внимание, знал, как наша бюрократия работает, больше волновался о справке за сбитые, а тут, поди ж ты, дошла награда-то! Нашла, как говорится, героя…
Еще раз с удовольствием пробежав взглядом по наградам - что уж говорить, ну нравится мне смотреть на честно заслуженное - открыл новый дневник и, на миг задумавшись, начал писать о действиях дальних бомбардировщиков. Честно говоря, приходилось изрядно покопаться в голове, чтобы что-то вспомнить, так как мало интересовался этой темой, больше истребителями. Пару раз прочитал. Только для того, чтобы прикинуть, как их сбивать. Говорю же, не моя тема, теперь из-за этого мучаюсь, вспоминая.
"Ну все. Все, что помнил, написал", - подумал, убирая тетрадь в сторону.
В это время дверь отворилась, и палату проскользнула Маша, вслед за ней вошла санитарка, неся тазик с мыльной водой.
- Что, уже обед? Так я столько не съем, - со смешком предупредил я, глядя на тазик. И тут же мысленно поморщился - смех вызвал боли в груди и в ноге.
- Обед через час, а сейчас водные процедуры, - ответила Маша.
Я постоянно шутил, отвлекаясь. Мне не хотелось показывать, что мне больно.
Быстро и качественно помыв меня, женщины удалились. Прежде чем закрыть дверь, Маша сообщила:
- Вечером будем менять повязки на руке и боку.
- А гипс?
- Нет, ногу мы еще долго трогать не будем. Отдыхайте, - мило улыбнувшись, добавила она.
Хотелось по-гусарски провести рукой по усам, мол, вон я какой мужчина, но передумал из-за отсутствия оных.
"Умею я девушкам нравиться", - подумал я, после чего поморщился. Теперь можно, уже никто не видит.
После плотного обеда в мою палату вошел особист, сопровождая очередного посетителя.
"Не посетитель!" - Чтобы это понять, хватило одного взгляда. Это был майор ВВС с кобурой "Маузера" на боку.
Я с интересом рассматривал визитёра, пока не обнаружил, что являюсь объектом точно такого же пристального внимания.
- Вячеслав, познакомься. Это майор Архипов Павел Петрович. Он и будет теперь твоим куратором, - взял слово Путилин.
- Куратор? Но я думал, со мной будет работать человек товарища Сталина.
- А я и есть тот, кто вам нужен, - произнес гость.
- Наверное, и документы у вас в порядке? - насмешливо поинтересовался я.
- Конечно, - ответил он, подходя ближе.
Подхватив дневник со стула, он убрал его на тумбочку, присев на освободившуюся мебель, закинул ногу на ногу и достал из планшета пару листов.
"М-да. Документы в порядке. Даже очень в порядке!" - ошарашенно подумал я. Теперь было понятно, почему Путилин выражал майору такое почтение.
Бумаги были очень серьезными. Теперь стало понятно, как выглядят личные порученцы товарища Сталина.
- Хм, все в порядке, - возвращая документы, кивнул я.
Путилин, как будто получив незаметный сигнал, распрощался и вышел из палаты, оставив нас одних.
- Вячеслав.
- Павел… Петрович.
Хотя майор был старше меня всего лет на десять, я обращался к нему только по имени-отчеству.
Рукопожатие было крепким, но не сильным - порученец прекрасно знал, в каком я состоянии. Несколько секунд мы изучали друг друга. При рукопожатии обнаружилось отсутствие у майора двух пальцев. Теперь стало понятно, что он делает в тылу.
- Мне бы сперва хотелось узнать, что вы обо мне знаете, - осторожно спросил я, легонько массируя раненую руку.
- Не так много, как хотелось бы. Я знаю, что ты эмигрант из Франции, сирота и прекрасный летчик, о чем свидетельствует этот мундир.
- Ага. Спортсмен, комсомолец и вообще красавец… или красавчик, - тихо пробормотал я, слушая Архипова.
- Также знаю, что ты владеешь не только французским, но и английским языком, - продолжил он, не обратив внимания на мои слова.
- Испанский еще знаю. Но так, плохонько. Все понимаю, но сказать ничего не могу, слов не хватает, - похвастался я.
- Это не было отражено в рапорте, - насторожился майор.
- Меня не спрашивали, я не сказал. Вернее, спросили: владею ли я еще иностранными языками? Я честно ответил, что нет. Я же на испанском не говорю, понимаю только.
- Хм, ясно.
- Так, ну что? Начнем?
- Давай. С чего начнем?
- С уровня квалификации. Я хочу знать ваш уровень знаний. Приступим?
- Приступим, - кивнул он.
Через час я слегка откинулся на подушку и с невольным уважением посмотрел на куратора. Его знания были обширны. Архипов знал все рода войск - ну да ему по должности положено - где-то хорошо, где-то отделался общими фразами, но главное - он был в курсе всего. Заодно выяснилось, на чем майор летал. Судя по мимике и легким движениям рук при рассказе, он был истребителем, как и я. На "ишачках".
- Водички можно? Ага, спасибо.
Вернув пустой стакан, я вытер рукой губы, подбородок и сказал, кивнув на новый дневник:
- Я тут накидал кое-что. Если это все проанализировать, то немецким тылам придет швах.
- Дальняя бомбардировочная авиации, - кивнул майор, прочитав заголовок.
- Она самая. Только у нас, в СССР, ее нет!
- Почему это? - приподнял брови Архипов, невольно отрываясь от увлекшего его чтения.
- А потому что то, что есть - это показуха, не более. Для галочки. Есть дальняя авиация - и хорошо. А то, что она не летает, так это уже другое дело. Я вроде в конце июля общался с одним кадром, он как раз был из дивизии Водопьянова, так он такого понарассказывал!..
- Старший сержант Лукьянов, я в курсе. И было это не в конце июля, а в начале августа.
"Фига се! Ой, что-то мне плохо стало, - подумал я ошарашенно. Нет, знал, что за мной наблюдают, но чтобы так?! Это теперь что же, ни на кого невозможно будет сослаться? Ладно, с этим сержантом я действительно говорил про дальнюю авиацию, а если бы приврал? Мне же надо куда-то списывать свое всезнайство?! - Блин! Во попал! Так, успокоиться. Дыши глубже. Думай. Думай. На чем тебя могут взять? На ком ты можешь спалиться? На кого ты уже ссылался?"
Быстро пробежавшись по своим воспоминаниям, я не нашел особых проблемных участков. С Лукьяновым говорил? Говорил. С испытателями, которые перегнали к нам "МиГи" и ТА-3, болтал о новинках? Было дело. Что еще? Про моторы со старшим инженером у Таирова разговаривал? Тоже было. Про "ишачки" с механиками говорил. "Чайки"? Тоже было. Вроде про всю авиацию СССР расспрашивал, узнавал. Фу, вроде все нормально.
"А что это майор так пристально меня рассматривает? А, реакцию отслеживает. Ну получай!"
- Что-то меня в бок кольнуло, Павел Петрович. - Меня действительно бросило в пот, а гримаса и осторожное массирование болевшего места дополнили картину.
- Что-то серьезное?
- Не знаю, просто больно. Не нужно было шевелиться, и вот результат.
- Может, врача?
- Само пройдет. Было уже такое. Вы пока читайте, я немного отлежусь, как закончите, скажите, продолжим. Хорошо?
- Да, конечно.
Я откинулся на подушку и, едва касаясь бока, стал поглаживать его, прикрыв глаза.
На изучение моих записей у Архипова ушло почти полчаса. Более чем уверен, он прочитал их дважды, если не трижды.
- Кхм, Вячеслав? - вырвал меня из полудремы голос майора.
- Да?
- Откуда у тебя эти данные?
- Я хороший аналитик. А выцепить нужное зерно из рассказа не трудно. Дальше просто: составил схему и провел всесторонний анализ. Результат у вас в руках.
- М-да, честно говоря, удивил. Знаешь, Вячеслав… Я думал, встречу тут простого парня… или очень везучего парня, а тут вон оно как. М-да. Удивил. Еще есть идеи в этом направлении?
- Пока нет, если что еще будет, я допишу. Вы ведь вернете мне дневник?.. Ну тогда новый заведу. Третий будет.
- Ладно, с дальней авиацией закончили. Давай о штурмовиках. Что ты знаешь об "Илах"?
- Только слухи.
- Говори, - велел Архипов, перекидывая ногу на ногу.
- Ну что я могу сказать? Пилоты "Илов" называют их "летающими танками". Существуют одноместные варианты, по своей сути не совсем удачные. Из-за того, что на них нет борт-стрелков для задней полусферы, "Илы" несут большие боевые потери… Я, кстати, того, кто отдал приказ на одноместный вариант, к стенке бы поставил. Ведь изначально штурмовик проектировался как двухместный. Вредительский приказ. Все, что знал, сказал.
- Угу. Теперь о "Яках".
- О "Яках"? Так я на них не летал. Видел один раз тройку машин, когда возвращался, сопровождая Тарасова. На аэродроме узнал, что это и были "Яки". Они все около нас крутились, потом к себе ушли.
- Это было звено старшего лейтенанта Мальцева. Вы повстречались с ними двадцать третьего июля, - подтвердил Архипов.
Я ожидал этих слов, более того, специально подводил разговор к этому. Теперь сомнений не осталось - меня "вели" самого начала. Ну Никифоров, ну особист!
- Что ты скажешь по визуальному осмотру? Ты же видел, как они пилотировали?
- Видел…
Я быстро накидал легкий набросок "Яка". Еще бы я его не знал. Все-таки больше семидесяти часов налета.
Судя по виду Архипова, экзамен на авиаспеца мной сдан, даже с перевыполнением.
Через пару минут мы вовсю окунулись в тактику охотничьих групп и мер взаимодействия перехватчиков с наземными войсками. Что ко мне приходил Лавочкин, майор был в курсе. После обмусоливания тактики охотников и перехватчиков мы перешли к разработкам Ла-5.
Еще через час Архипов удалился, оставив меня выжатого как лимон.
"А говорили, лечиться дадут. Главное - выжить до конца лечения!" - думал я, устраиваясь поудобнее на подушке. Через десять минут принесли ужин, а еще через час меня накрыл сон без сновидений. Перед тем как свалиться в странное полузабытье, я пожаловался Елене Степановне на вечернем обходе на усиливающиеся боли в ноге.
Майор Архипов стоял навытяжку в кабинете Сталина. Два часа назад он покинул палату дважды Героя Советского Союза капитана Суворова. Получасовая встреча, на которую рассчитывал майор, внезапно вылилась в четырехчасовой затяжной разговор. Вячеслав, оказавшийся удивительно молодым парнем, имел обширные знания в авиации СССР. Что ни говори, а это время Архипов провел с пользой, ему ни разу не встречались такие всесторонне развитые собеседники.
- Я изучил ваш рапорт, товарищ Архипов. Что ВЫ лично можете сказать о товарище Суворове?
- Товарищ Сталин, знание Суворовым по тактике и стратегии использования крупных авиачастей… удивительно. Они до изумления хорошо подходят нам. Честно говоря, это прорыв в использовании боевой авиации. Суворов сразу признался мне, что это не его разработки. Насколько я знаю, во Франции была сильна теория, но…
- Он вам солгал?
- М-м-м, скорее, недоговаривал.
- Продолжайте.
Слушая Архипова, Сталин с интересом изучал записи Суворова по дальней авиации. Иногда делал пометки на полях дневника.
- …похоже, он пытался так убедить меня в этом. То есть Суворов трижды сказал: "Лучше иметь десять самолетов с радиостанциями, чем двадцать без". В начале разговора, в середине и для закрепления - в конце.
- Генерал Жигарев недавно на встрече авиаконструкторов и представителей ВВС выразился так же, - припомнил Сталин, отрываясь от дневника.
- Он озвучил Суворова, я уверен в этом. Тем более они общались в штабе дивизии Миронова.
- Что вы можете сказать о знаниях товарища Суворова в целом?
- Нужно отнестись к его идеям очень серьезно, тем более большинство наработок по сопровождению бомбардировщиков и охоте на самолеты противника прошли испытания в полках, где служил Суворов. Оба командира полка и комдив в восторге. Это все отражено в рапортах, отправленных генералу Жигареву. Некоторые идеи Суворова уже используются в истребительной, бомбардировочной и штурмовой авиации. Написаны методички по тактике применения истребителей для авиационных училищ. Переписываются уставы…
- Я знаю. Читал рапорт товарища Жигарева и полностью с ним согласен. Реорганизация ВВС нужна нам. Первые дни войны показали большие бреши в умении использовать авиацию. Что вы думаете о выводах товарища Суворова, что авиация должна быть отдельным родом войск?
- Правильное решение, товарищ Сталин. Многие общевойсковые командиры просто не знают и не умеют использовать авиацию. Именно из-за этого мы несем большие потери. Я говорил с Суворовым на эту тему - вернее, это он начал - и согласен с ним. Что стрелковые, танковые и авиационные части должны быть отдельными родами войск, которыми командует комфронта. У них свои штабы, разведка, тылы и линейные части, которые они используют. Важно, конечно, взаимодействие, но за три месяца войны никаких успехов на этом попроще мы так и не достигли.
- Я понял вас, товарищ Архипов, обдумаю и приму решение. А теперь продолжим…
- Ну пожалуйста, прошу вас! - умоляюще сложив руки на груди, просила главврача невысокая красивая девушка.
- Дарья, я повторяю: это невозможно! К нему вообще запрещен доступ.
- Но я люблю его! - выкрикнула просительница.
Видимо, этот крик души пронял главврача. Вздохнув, она встала из-за стола и, подойдя к девушке, обняла ее:
- Нельзя к нему. Тяжелый он.
Всхлипывая, Дарья уткнулась в грудь Елены Степановны:
- А если его уведет кто? Он такой красивы-ы-ый.
- А ну успокойся! Не одна ты - это так. Тут уже тридцать посетительниц приходили, справлялись о здоровье Суворова. Одних писем пришло два мешка, они сейчас у завхоза. Но ты крепись, Дарья, верь. А сейчас к нему нельзя, действительно нельзя.
В это время дверь кабинета распахнулась, и внутрь ворвалась медсестра Маша.
- Елена Степановна, у Вячеслава опять кризис! - выкрикнула она.
- Дарья, подожди меня здесь, - быстро сказала главврач и бегом отправилась вслед за Машей.
Совещание подходило к концу, когда в кабинет Сталина вошел Поскребышев и что-то прошептал на ухо Верховному. Ни своим видом, ни мимикой не показал Иосиф Виссарионович, как воспринял свежую новость. Генералы и маршалы, стоявшие у большой карты Советского Союза, тоже никак не показали своего интереса, продолжив, как только секретарь вышел, обсуждение последнего прорыва немцев под Киевом. Сейчас прорыв был локализован, и фронт практически стабилизировался, но последние пять дней были довольно тяжелы для Генштаба, ощутившего гнев Верховного.
- Что вы скажете, товарищ Жуков?
- Выдохлись немцы, товарищ Сталин, не те уже, что были в июне-июле. Да и мы учимся воевать. Бьем немцев.
- Так почему мы еще отступаем? Пятимся? Почему, товарищ Жуков?
- Опыта маловато, чтобы гнать их назад, товарищ Сталин.
- А когда мы этот опыт наработаем? Когда мы перестанем пятиться и ударим?
- Скоро, товарищ Сталин, - вытянулся генерал Жуков.
- А вот товарищ Суворов, дважды Герой Светского Союза, летчик-ас, считает, что мы такой опыт наберем только через два года. Как вы считаете?
Генералы и маршалы молчали, они были согласны со словами Суворова. Войска еще не готовы к наступлению. Мало того - к обороне они тоже были не готовы. Некоторые удивленно переглянулись, недоумевая, с какого боку тут известный летчик, что хотел этим сказать Сталин?
После окончания совещания, когда командиры удалились, в кабинет прошел майор Архипов.
- Есть новости, товарищ Архипов?
- Да, товарищ Сталин. Лавочкин уже закончил с проектированием нового истребителя. Завтра они начинают сборку в цехе КБ.
- Что вы думаете о новой машине?
- Пока не знаю, товарищ Сталин. Что-то конкретно можно сказать только после испытаний.
- Как только они пройдут, доклад об испытаниях ко мне немедленно.
- Будет сделано, товарищ Сталин.
- Хорошо. Вернемся к подразделению товарища Водопьянова. Что сообщает штаб части?
- К ним прикрепили пилотов Аэрофлота для обучения ориентированию, сейчас проводится усиленная тренировка личного состава…
Через полчаса, когда майор направился к выходу из кабинета, его догнал вопрос Сталина:
- Что там с товарищем Суворовым?
- Он продолжает находиться без сознания, товарищ Сталин, хотя главврач сообщила, что кризис миновал. Они обнаружили очаг заражения и вычистили рану.
- Сообщите мне, когда товарищ Суворов придет в себя, - велел Верховный.
Через час Архипов был в больнице.
- Что у вас? - спросил он у сержанта Путилина, который встречал его у входа.
- Рецидив. Снова: "Прикрой, атакую!" - ответил особист, бросая бычок в урну.
- Значит, сегодня снова бредил?
- Да. Как только поднялась температура, его изолировали, вокруг снова врачи закружили.
- Что Власова говорит?
- Шансы выжить минимальны, он и так за эти три дня много сил истратил, борясь с болезнью. В общем, сердце может не выдержать.
- Понятно… О, как раз Елена Степановна идет! Сейчас узнаем, что там.
Оба командира направились к спешащей в свой кабинет главврачу.
- Здравствуйте, товарищ Власова. Что с Суворовым? - спросил майор.
- В порядке он. Приступ миновал. Даже глаза открывал, в потолок смотрел, а это очень хороший симптом, поверьте мне, - ответила главврач, снимая маску. Потом, вытерев мокрый лоб рукавом, спросила: - Надеюсь, посетителей к больному нет? Я вас сразу предупреждаю, десять дней к Суворову доступ, кроме медперсонала, БУДЕТ ЗАКРЫТ!
Проводив глазами скрывшуюся в своем кабинете женщину, Путилин с Архиповым переглянулись.
- А ведь сегодня должна была состояться встреча Вячеслава с корреспондентами, - вздохнул майор.
- Перенесли?
- Да, объяснили ситуацию и перенесли на две недели. Даже иностранные журналисты не возмущались. Понимают, в чем дело.
С трудом открыв глаза, я посмотрел на такой знакомый и родной потолок. Даже трещина на нем была рада моему возвращению, раз умудрилась удлиниться.
Попытка пошевелиться ни к чему не привела, кроме сильной слабости, бросившей меня в новую пучину беспамятства. Проще говоря, я снова вырубился.
Второй раз я очнулся от лютой жажды. Громко сглотнув, открыл глаза и успел увидеть руку с медицинской поилкой. Через секунду меня немного приподняли и приложили к губам носик поилки. Живительная влага, как бушующий водопад, полилась не только в меня, смывая пустыню Сахару, но и потекла по подбородку, капая на больничную пижаму. Перед глазами появилось лицо моей спасительницы, оказавшейся медсестрой Машей.
- Ну что, Сева, с возвращением?
Громко сглотнув, я хрипло ответил:
- Да… Выиграл все-таки…
Слова приходилось проталкивать в горло, настолько оно казалось сухим и жестким, как наждачная бумага. Несколько глотков не спасли меня от засухи.