* * *
Больно было так, что в глазах туманилось. Морверна била дрожь - когда кровью течешь, всегда так. Хотя сидеть без рубашки и так не сладко. Окровавленные лохмотья Морверн сбросил, но среди сваленной поклажи ничего в замену не нашлось. Пришлось замотать раны на боках лоскутами шелка, отрез которого где-то добыли ушлые ратольды. Поверх Морверн натянул то, что осталось от куртки. Бока жгло как огнем - залил джином не жалея. От этого жжения слегка просветлело в голове. Выходит, до кишок когти резвой девы не добрались. Отскочила, значит? Видно, капля рассудка сохранилась. А ведь чуть не убил бешеную. И как рука шеун обратно в ножны сунула?
Морверн аккуратно облил джином прокушенную ладонь, слизнул ароматные капли вместе с кровью. Ну и зубки.
Бывший помощник кормчего, стрелок и десятник морской пехоты Объединенного флота, недолгий сотник в армии его величества короля Эшенбы, сидел в промерзшей повозке и ухмылялся. По бедру текла кровь, пропитавшая и повязку и штаны. В сундуке под задницей лежало больше тысячи серебряных "корон". Снаружи сидела девчушка-людоедка и шлялся сопляк, только и умеющий, что суп заправить. Идти было некуда, потому как за бунт, чужое серебро, или еще за что, дикари непременно на кол посадят. Север, отмарай их всех красавицы-хитки. Как тут жить можно, если всё время замерзаешь?
Джина в бочонке оставалось на дне. Всё выжрали ратольды демоновы. Интересно, у пьяньчуг вкус мяса меняется? Теперь есть у кого спросить.
Морверн неловко приподнял бочонок. Один глоток. Только один.
У огня было уже жарко, но отодвигаться сил не было. Расстарался лорд-кухонник, сучьев натащил. Хотя и от ратольдов топливо осталось. Не знали парни, что их ночевка короткой окажется. Что же у них приключилось? Остановились перед хуторами. Видимо, чтобы с девчоночкой на свободе в последний раз побаловаться. Или денежки разделить и без лишних свидетелей успех отметить. Договор с селянами Приозерья выгодным оказался. Отпраздновали.
Морверн, закрыв глаза, слушал как трещат сучья. Хотелось пить. И пожрать бы неплохо. Но питье важнее. Доктора на Флоте частенько говорили - при кровопотере пить надо больше. Если, естественно, не брюхо тебе подпортили. Ну, до брюха озверевшая леди не добралась. Зато бока и спину подрала на славу. Что ж ребрам так не везет?
Сейчас дева сидит беззвучно. Чуть дальше от костра. Замерла неподвижно на корточках, ладони в оттаявшую землю упираются. Зверь. То, что лицо грязное человечье, не важно. Кончилась юная улыбчивая леди. Дарк-оборотень на землю пришел. Надолго ли? Сидит в плаще, словно на колоду накинутом, думает как жить. Да, шутят боги. Весело шутят.
Лорд-сопляк весь в горести. Сучья машинально подкладывает, а так вовсе онемел болтун. Опять мысли его кухонные в ненужную даль унеслись. Делает вид, что на родственницу и не смотрит, но устроился по другую сторону костра. Огонь защитит, а дым человечий страх от нюха оборотня скроет. Только тут и без нюха всё ясно, да и чутьё у леди когтистой куда получше людского должно быть.
Дети они. Возраст взрослый, а так-то… Младенцы. Боги убийства детей не одобряют. Не для мужчины занятие. Вот подрастут сопляки, тогда… Про когтистых детей, наверное, также думать нужно. Пусть даркша, так что ж… Раз сама отскочила, её счастье…
- Эй, милорд Уоган, а не попить ли нам чего горячего? - Морверн повернулся к девчонке - по титулу её звать глупо. - Ты горячее пьешь? Про жратву не спрашиваю. Сыта ведь?
Рта она не открыла, головой не кивнула. Поясницей, и, да простят боги, задницей движение сделала. Но уж точно утвердительное.
Эри пялился с ужасом. Пришлось в него суком кинуть - опомнился, за котелком пошел. Морверн морщился - каждое движение болью в боках отдавалось. Девка что-то сказать хотела, но промолчала. Морверн глянул на нее и сам спросил:
- Если мы жрать будем, ты как?
Снова движение. Нижней частью. На этот раз неопределенное.
- Мы поужинаем, - проворчал Морверн. - А ты поразмысли, может какие слова вспомнишь. Язык у тебя не отвалился. Я видел, когда ты мне в харю рычала.
Снова промолчала.
Булькала каша в котелке. Озабоченный Эри сновал вокруг, помешивал, бросал в варево что-то. Слава богам, ничего мясного варить не вздумал. И так парень при деле. Бывают такие люди - пользы от них ровно три раза в день, когда приходит пора жратву готовить. Вот теперь натуральный лорд - о родственнице-даркше забыл, той даже пришлось босые ноги под себя подтягивать, чтобы не отдавил.
Ноги у нее или лапы?
Каша была вкусна. Морверн сразу не догадался что там за комки приятные. По вкусу выходило - дольки яблока. Вон как разварились. Эри уже второй котелок подвесил - от покойников унаследованный. Пахло чем-то вроде чая травяного. В запасах ратольдов, значит, парнишка порылся. Это хорошо. Вот непонятно - убирать мертвяков дальше от лагеря или пусть валяются? Вроде как добыча и даже понятно чья.
Морверн подождал, пока в кружку нальют отвара. Потянул носом - дух приятный, хотя и непонятно на что похожий. Ладно, дело оттягивать нечего.
- Что делать то придумали, благородные господа и дамы?
- Звери, - прохрипело сбоку.
Девчушка придвинулась неуловимо, носом к кружке потянулась. Морверн сунул посудину. Посмотрел как парень наполняет другую - руки у того дрожали. Девица зашипела - глиняная кружка в её неловких пальцах танцевала, плескала горячим.
- Поставь пока, - буркнул Морверн. - Пусть остынет. Что там про зверей?
- Оспода и звери, - проурчала дурочка, отворачиваясь от слепящего огня. - Я еперь зверь.
- Хм, может быть, - Морверн пригубил отвар. - С руками у тебя что?
- Огти. Мешают.
- Угу. Что делать думаешь? С когтями и вообще.
- Убьете вы еня, - девчушка смотрела на пар над кружкой - видимо очень пить хотела. - Убьете. Олько не больно.
- Смысл?
Вскинула взгляд обиженный:
- Где мысл?
- В бороде смысл, - пробурчал Морверн. - За мыслей следи. Не очень-то она сложная.
Подумала, проурчала:
- Я ебя узнала. Ты - Морверн. Оторый из леса ышел.
- Точно. Вышел и дальше пошел. Что-то из человеческого ты помнишь. Про смысл поняла?
- Убивать или ет?
- Верно. Какой смысл тебя убивать? Польза от этого будет?
Даже обиделась:
- Удет. Я ас не загрызу.
- А так загрызешь? Вот сейчас? Чего не прыгаешь? От сытости отяжелела? Или не хочется? Ты нас вполсилы драла.
Какие же у нее глаза? Карие с зеленью? Желтые-осенние? Но сверкают-то как. Или это от костра? Говорить, кричать, рычать не спешит. Наклонилась к кружке, попыталась пить-лакать.
Морверн вздохнул:
- Не приноровишься? Дай…
Поил, отводя от лица спутанные волосы. Цедила жадно, клыки о кружку цеплялись. Под конец глянула в глаза. Морверн убрал опустевшую кружку. Даркша облизнулась ошеломляюще длинным языком и сказала:
- Обрый ты. Потому что равлюсь? Отбарать хочешь?
По ту сторону костра на колени взметнулся парень.
- Потом ерунду брякнешь! - рявкнул ему Морверн. - А ты, девка, игрушки здесь не разводи. Я уже наигрался. По молодости, оно, конечно, всё равно - лишь бы теплое и шевелилось. Впрочем, хиток да нав холодных тоже можно. Но я уже староват. Ты, красавица, конечно, весьма гладкая. Может, со скуки я бы и побаловался. Но сейчас какая скука? Сейчас и так весело. Вот - загадки отгадываем, вопросы решаем.
- Еня зарезать ужно. Мягко и ез лишней боли, - проурчала упрямая даркша. - Я жить не огу.
- С виду умирающей не кажешься, - заметил Морверн, беря свою кружку.
- Хороша? - девчушка глянула на парнишку. - Эри, ы меня в Зерной хотел. Очень хотел. Озьмешь сейчас? Я покорной ыть умею.
Парень сидел открыв рот. Понятно, что с его милой Гонорильей приключилось осознать невозможно, но ласковой да покорной она точно не казалась.
- Овори! - требовательно проурчала девка. - Ты мечтал. Юбовницей, подстилкой, простодыркой озьмешь?
Парень нахмурился и буркнул:
- Что пристала? Поглядывал я. Признаю. Что ж мне, на курдюк Иты было любоваться? Или глаза себе повыжигать? Тебя симпатичнее во всем Приозерье нет. Но ты моя родственница! Значит, до постельного нам никак нельзя доходить. Боги такого, ох, как не любят.
Девица моргнула. Медленно, как кошка.
Морверн засмеялся:
- Смотри, ужом вывернулся. Сквозь пальцы. И главное, возразить нечего. Богам виднее. Нет, некому тебя сейчас барать, госпожа зверь-дева. Придется потерпеть. Или бегай вег-дича ищи. Или снежака. Он, вроде, попушистее.
- Морда разбойничья, ты что болтаешь! - заорал Эри. - Шутки гнусные себе в задницу засунь!
- Заткнись, горластый! - рявкнул Морверн.
- Громкие ы, аже в ушах звенит, - проурчала даркша. - Ну что за шутка еня сейчас задеть ожет? Вег-дичи у еня были. Шесть хренов. Очти и не слазили. Ак меня теперь оскорбить можно?
- Прости, - пробормотал Эри. - Понимаешь, Гонорилья, мы в подвале сидели, потом торопились…
- Я не Онорилья, - проурчала девушка. - Оздно ты пришел, Эри. Да разве я виню? Транно, что вообще пришли. Я думала, ебя там, у отцовского остра насмерть забили. Глупые мы ыли. Олчать нужно было. Да уж чего ам. Со шкуродерами лживыми я ассчиталась. Аль двое ушли.
- Еще один повод не спешить резаться, - заметил Морверн.
- Повод ороший, - согласилась даркша, вновь глядя ему в глаза. - Олько жить я не огу. Испортилась я.
- Если ты о досадном, - Морверн неопределенно мотнул головой, - то забудется. Заматереешь, о телесном с ухмылкой думать будешь.
- Уже, - спокойно проурчала даркша. - Я их рызла с радостью. Сладко было. Те что ушли, усть всю жизнь с дрожью да оглядкой штаны развязывают. Им в аждой девке я буду мниться. Ты, Морверн, рав - здесь в оследний вечер весело ыло. Простила я их. Как брюхо набила, ак и простила. Олько жить мне никак ельзя. Прирезать еня придется.
Морверн поморщился:
- Ну, прирежем. Польза где? Мы дичь иную предпочитаем. И уж твои ляжки жарить точно не будем. В остальном от мертвого мяса вообще никакой пользы. Даже вони нет - зима сейчас.
- Понятно оворишь, - падшая дева посмотрела на кружку. - Мне ак жить? В лесу? По еревьям лазить? Я пробовала - не ыходит. Я что такое? Кто? Я этими когтями ничего не огу - азве что человечину рвать!
Мужчины смотрели на вытянутые к костру руки даркши. С виду не слишком страшные - ногти на пальцах, правда, вдвое длиннее чем у нормальной женщины. Но в общем, человечьи. Тут у Морверна заныли бока - нет, эти ноготки потверже человечьих будут. И уж точно, погрязнее.
- Ты подожди, - промямлил мальчишка. - У тебя пять пальцев. Значит, ты не дарк. Если оборотень…
- Да нагадить, что за породу из еня сделали! Я одеться не могу! Кружку взять! Когда чешусь, ебя раню. Только и заживает за день. Я недоделанная! Я ообще не арк, я чудище недодолбанное, шикица драная! Не умыться, не подмыться. Я кто!?
Морверн понял, что кем бы отныне бывшая леди Уоган не стала, женщиной она осталась. Такие истерики только одна порода закатывать умеет. Воет на весь лес, и когти в ход не пустила только потому, что непонятно кого драть.
- Угомонись! Всех волков соберешь. Когти не самое страшное, - рявкнул Морверн.
- Да. Их вообще обкусить можно. Клещами, - влез мальчишка.
Гонорилья посмотрела на родственничка как на последнего балбеса и повернулась к Морверну:
- Ты свой нож затупить ашь? А? У еня же ничего нет - олько когти. Срезать их и снова еня кто угодно в позу ставь?
- Перчатки надеть можно. Вроде ножен, - сказал Морверн. - Тогда и что-то делать такими руками получится. А на ноги сапоги покрепче и все дела.
- Да!? На жопу оже ножны? Может еня вообще в кожу закатать и заклепками оббить? Я на кого охожа? Говорите! Я едь в зеркало не смотрела и вообще ебя большей частью не помню. Когда нашло - один из ратольдов обделался еще до того ак я их грызть начала. Так кто я!? На ого похожа? Что у еня с мордой бывает?
- За мордой следить нужно, - пробормотал Морверн - бока у него ныли сейчас просто невыносимо. - За выражением. Держать себя в руках, как говаривал один мой знакомец. Это и людям, и даркам не помешает. А с… кормой у тебя что?
- Хвост! И ерсть кругом, шерсть! Я же чувствую!
Морверн оторопело смотрел как слетает плащ, как даркша поворачивается тылом. Особо стыдливой бывшую леди Уоган ныне назвать было нельзя. Порастеряла девчонка стыд.
- Ну?! Расиво?
Мужчины переглянулись. Морверн уже забыл, когда в последний раз по-настоящему пугался. Вот вновь пришлось. Главное, с чего?!
- Хвост есть, - наконец, вымолвил Морверн. - Но небольшой.
- А шерсть?! - новоявленная даркша вцепилась когтями передних лап в снег, выдрала пучок жухлой травы.
- Шерсти мало, - с глупым облегчением заверил Морверн, всё еще пялясь на хвост - пушистый вырост задирался кверху чуть повыше гладеньких ягодиц. Недлинный - не больше ладони, он наводил оторопь своей неуместностью. Сверху, из-под гривы волос, вдоль позвоночника девушки, спускалась полоска шерсти - более широкая вверху и сужающаяся к этому самому никчемному хвосту. Возможно, из-за того что дорожка шерсти была светлой, в цвет привычной гриве бывшей леди Уоган, шерстка не производила особого впечатление. Но хвост… особенно черное пятнышко на конце и это нервное подергивание…
Даркша, наконец, выпрямилась:
- Я везде обрастаю. На уках, на ногах…
- Нет там ничего.
Было. На запястьях, на щиколотках. Узкие полоски такой же светлой шерстки. При беглом взгляде они казались обрывками одежды или простеньким браслетом-украшением. В общем, в глаза те "манжеты" не бросались. Но девчушка переживала.
- Хвост. Он что? - даркша требовательно смотрела на Морверна. - Я ассмотреть не могу. Жуткий?
- Не особенно. Его вообще не заметно. Особенно, если ты перед всеми подряд этак сгибаться не будешь, - Морверн хмыкнул.
Кое-что девчушке следует знать, и чем раньше она узнает, тем будет лучше.
- У тебя зло в другом. Ты мордой меняешься. Уши звериные, клычищи, щеки густо обрастают. Усы длинные.
- У еня?! - Гонорилья пыталась пощупать тыльной стороной ладони губы.
- Сейчас нет. Когда звереешь - меняешься. Это хорошо.
- Орошо? - девчушку дергало, так что смотреть было страшно. Наверное и хвост вел себя бешено.
- Сама подумай. Раз в одну сторону меняешься, следовательно и в другую можешь. Значит, должно как нормальному оборотню: или вовсе без хвоста красуешься или по деревьям легко прыгаешь. В любом случае, лучше чем серединка на половинку.
- Хвост можно вообще отрубить, - опять влез Эри. - Так королевским собакам делают. Самым дорогим. Я точно слышал.
- Отрубить?! Опором!? Как собаке?!
Гонорилья метнулась на родственничка, и перехватить её не удалось. Опрокинутый Эри задел сапогом костер - взлетели искры. Донеслось рычание, вопль мальчишки. Морверн шагнул через костер. Подхватил голое, небольшое, но потрясающе сильное тело. Следом потянулся лягающийся мальчишка, лапы даркши он умудрился удержать подальше от горла, но её пасть вцепилась и драла ворот куртки. Задние лапы тоже не оставались без дела.
- Пусти его! - закряхтел Морверн.
Мальчишка, наконец, освободился, плюхнулся на землю, пополз подальше. Оскаленная девчушка извернулась в руках Морверна. Когти вцепились в бока - мужчина замер, предчувствуя беспощадную боль. Она пришла - Морверн стиснул зубы. Отшвырнуть, полоснуть шеуном - слетит светлая голова. Миг, - и Морверну стало легче. Когти вышли из тела. Девчушка обмякла. С лица уходила заметная тень шерсти, призрак усов перестал щекотать щеку. И оскал поблек. Лишь хвост яростно подергивался под мозолистой ладонью бывшего моряка.
- Аум… Я проклята. Ольно.
- Сейчас отпущу. Не дери меня.
- Нет. Тебе ольно.
Морверн попробовал поставить - ей лапы подгибались. Нет, ноги подгибались.
- Я - зверь, - шептала девчушка и, кажется, пыталась плакать. - Я себя не омню.
- Не болтай. Ты разумная.
Держал её, вроде как обнимал. Успокаивалась медленно, и вроде как чувствовал это Морверн. Наконец пробормотал:
- Пойду-ка я милорда нашего найду. Может, он с перепугу уже к Развилке подбегает.
Посадил когтистую на плащ, пошел к повозкам.
Эри скорбно сидел на мешке и зачем-то нюхал набранную в горсть чечевицу.
- Что, мозги прочищает? - поинтересовался Морверн. - Или тебе эта дрянь вроде нутта - пьянит?
- Пахучая. Южная, должно быть. Что там? Не кидается? Я вовсе не хотел, обидеть, - жалобно признался Эри.
- Она тоже не хотела. Семейная у вас дурь. Лампу найди или факел сделай. С провизией здесь разберись.
- Понял, - парень потрогал горло и перешел на шепот. - А что нам вообще делать-то?
- То, что я сказал. Только сначала тряпок на ленты нарви. Там шелк валяется…
С тряпками лорд-кухонник управлялся получше, чем со своим языком. Морверн поднял лохмотья куртки.
- О, боги, ты вовсе истечешь, - с ужасом забормотал Эри.
- Ты сегодня заткнешься или нет? Осел-болтун. Себе горло замотай. И где тот навоз сушеный, что ты заваривал?
Прикрытый котелок настоялся. Морверн осторожно снял крышку - пахнуло душисто.
- Ну что, когтистая, от кружечки не откажешься?
Гонорилья, до сих пор сидевшая неподвижно на корточках, медленно повернула голову:
- Ни человек, ни дарк. Огтистая?
- Ну. Можно еще фырчащей называть. Но когтистая - точнее.
- Ожно еще - давалкой хвостатой.
- Можно. Но если этак на рынке крикнуть - почти всё бабье обернется.
Всё то же движение утвердительное, нижней частью голого торса, весьма доходчиво выраженное. Вот к такому не привыкнешь.
Склонила головку спутанную:
- Ты ровью течешь. Я чую.
- Засохнет. И похуже бывало.
- Ты ечешь, но меня хочешь.
- Ну, если кто-то так голым задом виляет, то мысли являются. Я еще не забыл, что мужчиной числюсь. Ты пить-то будешь?
Лакала из кружки поднесенной мужской рукой. До дна выпила. Облизываясь, проурчала:
- Прирежь. Ну куда ак?
- Надо будет, прирежу. Ты скажи - ты вовсе бесполезная? Или нет? Жаль будет если такие коготки зря пропадут. Редкостная вещь. И мозги у тебя имеются. Тоже никчемная штука?
Обдумала не торопясь. Морверн еще кружку налил.
- Не знаю, - проурчала честно. - Думать огу. Но памяти лишаюсь. И безрукая. И людоедка. Дай опить. Просить позорно, да уж очень ссохлось. Я снег ела, к ручью одила. Как лед в животе. Не привыкла еще. Теплое юблю.
- Оно и понятно. Кому приятно мерзлятину грызть?
Держал кружку. Лакала, в глаза смотрела. Очи, огромные, карие, а зрачок как в янтаре плавает. Прервалась:
- Я оняла или нет? Пробовал?
- Не мерзлое. На юге дело было.
Пила уже не торопясь. Принялась облизываться:
- Поэтому еня жалеешь?
- Нет. Нравишься. Не в смысле - повалять. Честно по долгам платишь. Маловато я баб встречал, что насильникам яйца заодно с ногами отгрызают.
- Ты, видно, оже сполна платить любишь?
- Да не особо. Вечно слишком большой долг на себя вешал. Ну, гейс по-вашему. Хватит с меня.
- Никаких гейсов?
- Точно. Хоть немного свободным походить.