- Твое лицо, близко. Но я почувствовал, что это твое лицо… позже, чем когда ты сидела на стуле. Совсем без одежды.
- Какое оно было? - спросила я.
Я успокаивалась, хотя, казалось бы, такие подробности не могут способствовать душевному равновесию. Но сам разговор на эту тему действовал странно. Наверное, это оттого, что я обсуждаю свою проблемы с человеком, который видел меня там.
- Ты была без глаз, - сказал бомж. - Ты кричала и кувыркалась на полу со связанными руками и ногами.
Я кивнула. Хотя эти воспоминания были очень мутными, я знала, что так оно и было.
- Да. Я…
- А потом я почувствовал часть твоего ужаса. Обычно я не подключаюсь к эмоциям, но тут меня чуть не убило. Ночью я кричал. Все подумали, что к утру я умру. Но я не умер.
Я вынула сигареты. Захватила губами фильтр одной, вытянула из пачки.
Только потом предложила бродяге. Тот протянул руку-клешню, осторожно вытащил сигарету из моих пальцев, боясь прикоснуться. Я чиркнула зажигалкой.
Бродяга затянулся и затрясся.
- Что?
- Это нормально, все нормально, хорошо, - сказал он. Закашлялся, потом глубоко вздохнул.
- Так, значит, ты ясновидящий?
- Да нет.
- Но ты будущее увидел.
- Ну и что?
- Тогда…
- Я просто вижу, я не знаю, прошлое это или будущее. В большинстве случаев, - сказал бродяга.
- Но в моем - это будущее. Ты напророчил мне боль и ужас… И я их получила.
Бродяга смотрел в землю, старательно затягиваясь.
- Значит, так оно и есть. Я плохо помню. Ты приснилась мне сегодня, я приснился тебе… Для меня это был страшный сон. Последнее время все сны у меня страшные, если я трезвый, если я не бухаю.
- И где же тут объяснение? - спросила я.
- Его нет. Я же говорю: ты просто видишь, не зная, почему и как…
Воспринимай как должное. Ты пришла сюда не как слепая. Я знаю, что хотя ты без глаз, ты способна видеть.
- Я уже поняла… - Похоже, ничего конкретного я не добьюсь, хотя сама встреча, безусловно, большая удача. По крайней мере, выяснилось, что никакого проклятия не было.
- Может, это оттого, что ты очень хочешь узнать, что произошло с тобой.
И мозг твой дает тебе возможность.
Я не могла поверить, что слышу от него такое. Бродяга ощерился.
- Думаешь, как странно, что бомж рассуждает на такие темы?
- Не странно…
- Я знаю. Хочешь услышать мою историю? Думаю, что нет.
- Кем ты был?
- Аспирантом с большим будущим, с семьей и красивой женой.
На языке вертелся следующий вопрос, но я его не задала. Это могло повлечь за собой много ненужной мне информации.
- Я не вру, хотя, глядя на меня, трудно поверить. Просто имей в виду, что такое случается. Просто случается.
Как со мной, подумала я, чувствуя, как наваливается тоска. Мне хотелось только лечь на землю и умереть. Я понимала, что борюсь с ветряными мельницами.
Бомж затушил сигарету на половине, спрятал ее в карман пальто.
- Я пойду, - прошептала я.
- Подожди. Я не все сказал. Сейчас я не вижу, что с тобой произойдет дальше. Используй то, что у тебя есть, но главное - не теряй желания. Во сне я говорил о том, что ты что-то забыла…
- Это про моего похитителя.
- Значит, мы не зря снились друг другу.
- Но откуда между нами такая связь? Мы были знакомы когда-то?
- Нет, вряд ли. Не имею понятия, откуда эти связи появляются. Хотел бы объяснить, как бывший научный работник, но - увольте, это уже не по моей части. Просто иногда я влияю на людей, которым сообщаю о своих видениях. Я не стремлюсь к этому, получается само собой как-то… - Бродяга пожал плечами. - Может быть, часть моих способностей передается к другому человеку. Но так происходит не всегда.
- Думаешь, я заразилась?
Я открывала рот и говорила, но слышала сама себя точно со дна шахты.
- Может быть. Но я не хотел. Извини. - Бомж посмотрел на меня словно побитая собака. Мне стало противно и жалко его. Он был похож на человека, пережившего страшное стихийное бедствие, потерявшего все в один момент; от него осталась только эта исковерканная тень, прячущая в карман наполовину выкуренную дешевую сигарету. Я не хотела знать, что с ним произошло. Не могла взвалить на себя еще и этот груз.
- Я ни в чем тебя не обвиняю. Все равно ничего не исправить, - сказала я. - В этом есть свои плюсы. "Мозговое видение", - добавила я тихо.
- Что?
- Да так, ерунда.
Мы помолчали. Бомж сопел и оглядывался по сторонам.
- Так, значит, ты не видишь меня сейчас?
- Нет.
- Жаль.
- Это не происходит по желанию.
Как мои "включения", подумала я. Вынув пачку сигарет, вытащила из нее две и протянула остальное бомжу вместе со сторублевкой.
- Спасибо.
Он взял, посмотрел на подарок, спрятал все это в карман.
- Ты его найдешь. Он не так уж и далеко, - произнес бомж и, повернувшись, зашагал через покрытый снегом газон.
Я не знала, что сказать. Я чувствовала гнев и обиду, они буквально рвали меня на части. Нельзя сказать, что я зря проделала весь этот путь, но результата меня не удовлетворил. Можно было догнать бродягу и вытрясти из него правду. Что он мне только что сказал? Видел ли он мое будущее за секунду до своего ухода? Это несправедливо. Я тоже хочу знать. Это касается меня, моей жизни.
Мне на кого было выплеснуть свои эмоции. Понимая, что нахожусь на грани истерики, я отправилась обратным путем. Надо побыстрее попасть домой.
Спрятаться, подумать, проанализировать ситуацию. А сейчас - убраться с вражеской территории. Я шагала, не используя палку, и некоторые прохожие смотрели на меня и удивлялись. Их физиономии пролетали мимо меня, точно бессмысленные безжизненные маски призраков. Я шла, не замечая, что начинаю задыхаться. Холодный воздух словно застревал где-то на полпути к легким и давил мне на горло.
"Ты его найдешь. Он не так уж и далеко". Потрясающее утешение для жертвы. Одно дело думать, что маньяк бродит где-то рядом, другое - когда тебе скажут: вот, смотри, он здесь. Я этого не выдержу! Дойдя до светофора, я остановилась. Мое тело превратилось в одно большое пульсирующее сердце.
Зазвонил телефон. Я не обратила на нее внимания, сосредоточившись на том, чтобы не упасть посреди тротуара. За секунду до того я увидела перед глазами оранжевую вспышку, следом за которой опять заболела голова. Мне пришлось сесть на край скамейки, и только тогда я смогла ответить на звонок.
Это оказался Леша. Я вообще забыла о его существовании.
- Как твои дела, привет, - сказал он.
- Не знаю, ты не очень вовремя.
Еще одна вспышка, которую сопровождают оранжевые сполохи. Боковое видение сузилось еще сильней. Мне почудилось, что я вижу себя со стороны: сижу на скамейке, сгорбившись, и прижимаю трубку к уху. Завороженная этим видением, я замолчала. Я словно поднималась вверх на какой-то лебедке, и в какой-то миг меня пронял страх, что я продолжу вот так подниматься, пока не исчезну, не растворюсь в пасмурном небе.
- Люда!
Леша повторил мое имя, наверное, раз пять. Он слышал, как гудит улица, и понимал, что я на связи, но почему-то не произношу ни слова. Его голос заставил видение исчезнуть.
- Слушаю. Неполадки на линии. - Какая ерунда! У меня, наверное, нервный срыв. Что делать?
- Ты когда свободна? Я решил, что так много времени прошло. Мне хочется тебя увидеть. Очень!
- Не имею понятия.
- Люда, ты что спишь, что ли? Что у тебя за голос. Как будто не твой.
- Мой, нормальный.
- Ты на улице? Я слышу.
- Ну, на улице, ну и что?
- Надо встретиться!
- Зачем? - крикнула я.
- Ну как? - Леша удивился. Видимо, рассчитывал, что я выпрыгну из трусиков сразу, как только это услышу. Какой же он идиот! - Ты… нужна мне.
Мы тогда очень хорошо провели время.
- А потом меня похитили и вырезали глаза, - сказала я.
- Так не я же виноват.
- Я откуда это знаю?
Странно, этот вопрос я задала подсознательно. С чего бы вдруг? Не знаю, что там накопала милиция на Лешу - ничего, судя по всему, - но ведь это легко и просто объяснить: Леша пошел за мной к подъезду. Пока я шла, стараясь не упасть в темноте, у него было время открыть заранее припасенную бутылочку с хлороформом, а потом нагнать меня у крыльца. Дело двух минут, пользуясь темнотой, отволочь мое тело в багажник машины и поехать. Никто не видел Лешу в это время. Он сказал следователям, что был в дороге. Этого бы хватило, чтобы привезти меня в какой-то дом, привязать и уехать.
- Люда, меня уже пропесочили по первое число, - сказал Леша, рассердившись. Когда он это делал, его голос поднимался к фальцету.
Появлялась гнусавость, которую я ненавидела. Внезапно эта ненависть разрослась до таких размеров, что перекинулась на весь образ Леши. Я поняла, что мне омерзительно даже вспоминать, как его тело лежало на моем, как склеивалась от пота наша кожа. Его сперма на моем животе.
- Люда, - сказал он.
- Отстань от меня.
- Почему ты так вдруг? Я ничего не делал тебе. Это очень плохо, скверно, что ты попала в такую ситуацию. Но я-то ничего не могу изменить…
Почему-то я вспомнила один из фильмов, которые смотрела, привязанная к стулу.
- Да, ты не можешь.
- И не надо ко мне так относиться, будто я враг народа…
- Ты много о себе думаешь…
Он вздохнул в трубке, это был вздох ярости. Я чувствовала, как Леша злится.
У него были возможности похитить меня, но не было мотивов. Вот в чем закавыка. Иначе бы его давно взяли под стражу. Да и обыск ничего не дал.
- Ровно столько думаю, сколько могу себе позволить. То есть, ты думаешь, что это я?
- Не надо говорить ерунду всякую. Если я не бегу со всех ног к тебе в объятия, это ничего не значит. Тогда могло бы быть что-то, а сейчас уже нет.
- Почему?
- Ты заводишь старую песню, Леша. Мы это проходили сто раз.
- Не сто раз. И я до сих пор не понимаю, почему ты ушла впервые, тогда…
- Не понимаешь? Тогда я не объясню. Может, и поэтому тоже - ты видишь только себя, заботишься только о себе, балуешь только себя. И любишь только себя в себе.
- Что?
Тут я, кажется, переборщила.
- Да как ты смеешь? Я из кожи вон лез…
- Да весь вылез!
Ох, какое это было наслаждение - поступать несправедливо. Никогда не думала, что может быть так. Я обвиняла человека в том, чего он не делал!
Леша, конечно, был порядочным эгоистом, но трактовать его привычки таким образом было нелепо. Своей наглостью я его обезоружила. Он некоторое время молчал.
- У тебя что сегодня - проблемы какие-то? Не с той ноги встала?
- У меня давно проблемы, если ты не в курсе.
- Не хватай меня за язык, я тебе ничего не сделал.
- Но ты ничем не можешь доказать, что не похищал меня.
- А разве кто-то сомневается? Серьезно? Ты думаешь, что…
- Ничего я не думаю. Ладно, извини, что сорвалась, но ты просто не вовремя позвонил, да еще допытываешься. Так что ты тоже виноват, не пыхти!
- Да, я вечно под ногами верчусь, ничего не делаю и звоню не вовремя, - сказала Леша.
- Если у тебя какие-то комплексы - они твои.
- Да!
- Короче, так. Пока я в любом случае не могу с тобой встречаться. Пока даже смысла не вижу в этом.
- Ну, а вернуться в прошлое?
Мне захотелось вышвырнуть телефон куда-нибудь подальше.
- Леша, ты, видимо, и правда дурак.
- Почему?
- Ты забыл? Я - слепая! Я инвалид. Я совсем не такая, какую ты знал.
Совсем другой человек! Ты понятия не имеешь, что со мной стало, понимаешь!
- Тогда объясни.
- Тебе что надо: трахать слепую? Получать удовольствие от этого? Вот это тебе нужно? Или замуж меня возьмешь? Слабо всю жизнь ухаживать за калекой? - Я поняла, что уже ору и привлекаю внимание.
- Люда, перестань, а. Я же просто хотел… А ладно. Всего хорошего.
Он отключился, не дав мне оставить за собой последнее слово. Влепил мне хорошую оплеуху. Поставил на место. Я на несколько десятков секунд потеряла способность соображать, просто сидела с трубкой возле уха и смотрела перед собой. Вокруг меня уже не вспыхивали молнии. Я была окружена хороводом светящихся сгустков. Но мне было до лампочки, призраки это или галлюцинации, или неопознанные летающие объекты - ярость захватила меня всю, с ног до головы.
Спрятав телефон, я вынула сигарету, закурила, размышляя над тем, как сделать лучше: броситься под трамвай или под автобус. Где надежней? Эти мысли были серьезны, я ничуть не сомневалась, что исполню это возле ближайшей остановки. Умерев, я избавлюсь от всех проблем. Плевать я хотела на все обязательства, связи, обещания. Никогда еще мысли о самоубийстве не были такими холодными и сильными. И привлекательными.
Но потом что-то случилось. Докурив сигарету до конца, я бросила ее.
Умереть? Нет, не хочу. Резкая смена настроения меня даже не удивила; только сейчас были мысли о смерти, а через секунду их уже и след простыл.
Встав со скамейки, я пошла на автобус. Апатия и сонливость, пришедшие на смену дикой вспышке злобы, мешали идти. Ноги заплетались, точно у пьяной.
Усталость и депрессия, вместе они сделали из меня восковую куклу, размягчившуюся на солнце. Так уже бывало. Мой организм пытался защищаться от нервного напряжения, и, как правило, это выражалось в том, что я хотела спать. Стресс сегодня я получила чудовищный, поэтому удивляться нечему, что мои ноги еле-еле волочились по свежему снегу. Перейдя на другую сторону, я поняла, что стремительно теряю "внутреннее видение". Этого еще не хватало!
Когда я дошла до остановки, стало совсем темно, и я от страха и отчаяния едва не разрыдалась на людях. Почему мне не хватило времени? Если разобраться, до дома всего ничего ехать… Я выставила перед собой палку, приказывая мозгу вернуть мне мою способность. И ничего. Вероятно, я никогда не научусь это делать.
Ощутив, как волосы шевелятся на голове, я повернулась к какому-то человеку, стоявшему справа. К остановке подходил автобус.
- Вы не подскажете, какой это номер?
Мужчина назвал. Мой маршрут.
Я чувствовала, как мужчина смотрит на меня. Видимо, чего-то ждет. Ну конечно, перед ним ведь слепая. Надо помочь ей взобраться внутрь автобуса, а то, чего доброго, упадет под колеса.
Я опять в темноте и на этот раз не в квартире, где все знакомо и где ничего не надо видеть. Поняв, что я беззащитна и не смогу ничем ответить, город обратил на меня внимание. Я чувствовала всю его невероятную монструозную массу, которая ложится мне на плечи, давит на грудь, мешая дышать.
Я открыла рот, думая, что не сумею остановить рвущийся вопль, но все-таки смогла выдавить из себя:
- Пожалуйста, не поможете мне попасть туда?
- Конечно.
Судя по голосу, мужчина пожилой. От него распространяется аура уверенности и неспешности, и это вселяло надежду, что я переживу эти страшные минуты. Мужчина взял меня за правую руку, в левую я переложила палку. Автобус остановился, двери грохнули, открывшись. Мужчина повел меня к ближайшим. Сказал, чтобы я подняла ногу на ступеньку, вот она, да, все правильно. Мы очутились внутри, мужчина усадил меня на свободное место. Я сказала ему большое спасибо. Подошел кондуктор, поинтересовался, есть ли у меня документ. Да, сказала я сквозь толщу вязкого ужаса. Наконец-то от меня отстали.
Съежившись на сидении, я отрубилась, погрузившись в полубессознательном состоянии. Мне казалось, мой мозг уменьшился до размеров сливы и медленно дрейфует в невесомости внутри пустого темного черепа.
То, что было потом, я не помню. Понимать, что происходит вокруг меня, я начала только в подъезде своего дома. Поднявшись на лифте - да еще сумев нажать на кнопку нужного этажа - я вышла к дверям квартиры. Что-то было не так. Какое-то странное ощущение преследовало меня от самой остановки. Я сунула ключ в железную дверь, а потом втянула воздух носом. И ничего не почувствовала. Приложив к ноздрям рукав парки, я понюхала его. Там должен сохраниться хотя бы запах табака. С таким же нулевым результатом. Никакого табака, никакого запаха улицы.
У меня пропало обоняние.
6
Я лежала в горячей ванне и гадала, когда же придет Таня. В квартире было тихо, телевизор в большой комнате работал, но звук я убавила почти совсем. Кошка где-то пропадала, не желая подходить ко мне; чем дольше я жила здесь, тем Нюся больше меня ненавидела. Что я ей такого сделала, не знаю. Я осталась в полном одиночестве. Мне было страшно оставаться наедине со своими уродливыми мыслями и воспоминаниями. Можно, конечно, напиться снотворного и поискать спасения в сером мире сновидений, но меня пугало то, что я могла там встретить. Что и кого.
Когда придет Таня, утешала я себя, все будет по-другому. С ней не страшно. Она не даст меня в обиду. Мы можем ссориться сколько угодно, но Таня все равно на моей стороне. Вот кто спасет меня от кошмаров, и от чьего присутствия я приду в норму. Я решила, что попрошу ее спать сегодня со мной.
Час назад, забравшись в ванну, я принялась реветь. Кричала и выла, не пытаясь остановиться. Я била руками по воде, расплескивая ее по полу, стучала кулаками по краям ванны. Я хотела выгнать из себя всю эту черноту и весь ужас, вызвать в себе нечто вроде психической рвоты, которая бы позволила мне освободиться от яда. Я ревела до икоты, пока, наконец, не полегчало. Воспоминания о сегодняшней вылазке стали не такими яркими, страх отошел чуть в сторону, но все равно я чувствовала себя хуже некуда. Сейчас, лежа в неподвижности, я думала о Тане. Еще не случалось, чтобы она мне была нужна настолько сильно. Это был вопрос жизни и смерти - я ничуть не преувеличивала.
Я хотела позвонить ей, но боялась спугнуть надежду. Предвкушать было приятно. Так ребенок ждет мать, которая вот-вот должна вернуться после работы. Такое же чувство сопричастности он испытывает, когда выглядывает в окно, чтобы заранее увидеть ее, а потом тонет в кольце материных рук. Вновь у меня защипало в носу. Я закрыла лицо руками. Время текло сквозь меня, мне было знакомо это ощущение. Минута за минутой, час за часом я двигалась к могиле, к полному и окончательному распаду. Сегодня я хотела умереть и почему-то не решилась на такой шаг. Трусость это или сила? Я не знала, как правильно определить. Мне нужна только моя подруга.
Потом я заснула в привычной для меня темноте и слышала, как вода из крана каплет в ванну. Этот равномерный звук успокаивал.