Сметя собранный сахар в ладонь, я задумалась, потом высыпала его в кастрюльку. Стряхнув с руки остаток, я глянула в темный коридор. Не оставил бы мне Ник ключа, если бы не собирался вернуться.
Снова заиграла музыка – тихий и ровный ритм. Я прищурила глаза – я же не говорила ему, что он может что-то другое поставить? Разозлившись, я шагнула в сторону гостиной – и резко остановилась. Кистен вышел посреди разговора. Взял с собой еду – такую, которой можно похрустеть. Согласно книжке Айви о поведении на свидании, это вампирское приглашение. Пойти за ним – это значит сказать, что я заинтересована. И даже хуже: он знает, что я это знаю.
Я все еще таращилась на дверь, когда оттуда вы шел Кистен – и попятился, увидев мое лицо.
– Я подожду в святилище, – сказал он. – Ты не возражаешь?
– Да пожалуйста, – прошептала я.
Он приподнял брови и с той же едва заметной улыбкой съел еще один миндальный орешек.
– О'кей.
И он скрылся в темноте коридора – звука шагов по половицам не было слышно.
Я отвернулась и уставилась в темную ночь за окном. Посчитала до десяти. Потом еще раз. И третий раз – а досчитав до семи, поняла, что стою в коридоре. Я войду, скажу, что хотела, и выйду, пообещала я себе, увидев его за пианино, спиной ко мне. Когда я остановилась и затих звук моих шагов, он выпрямился.
– Ник хороший, – сказала я дрожащим голосом.
– Ник хороший, – согласился он, не оборачиваясь.
– С ним я чувствую себя желанной, нужной.
Кистен медленно обернулся. На его щетине играл слабый свет, проникающий с улицы. Контуры широких плеч переходили в узкую талию, и меня потрясло, как же классно он выглядит.
– Так это было, – сказал он, и я вздрогнула от его тихого, вкрадчивого голоса.
– Я не желаю, чтобы ты о нем говорил. Он секунду поглядел на меня, потом ответил:
– О'кей.
– Вот и хорошо.
Резко вдохнув, я повернулась и вышла.
У меня дрожали колени. Прислушиваясь, нет ли за мной шагов, я пошла прямо к себе в комнату. Сердце у меня колотилось, когда я потянулась за духами – теми, что маскировали мой запах.
– Не надо.
Я ахнула, обернулась – Кистен стоял у меня за спиной. Флакончик Айви выскользнул у меня из пальцев. Рука Кистена метнулась вперед, и я вздрогнула, когда его пальцы охватили мою руку, спасая драгоценный флакон. Я замерла.
– Мне нравится, как ты пахнешь, – шепнул он рядом со мной. Совсем-совсем рядом.
У меня живот свело судорогой. Рискуя навлечь на себя Ала, я могла зачерпнуть из линии, чтобы оглушить Кистена, но мне не хотелось.
– Ты немедленно выйдешь из моей спальни, – сказала я.
Синие глаза Кистена казались в полумраке черными. Слабый свет из кухни превращал его в манящую, опасную тень. Плечи у меня так напряглись, что заболели, когда он открыл мою ладонь и вынул из нее духи. С тихим стуком он поставил их на мой комод, и я резко выпрямилась.
– Ник не собирается вернуться, – сказал он. Без всякого обвинения, просто констатируя факт. Я судорожно выдохнула, закрыла глаза. Боже мой!
– Я знаю.
Он взял меня за локти, и я резко открыла глаза и замерла, ожидая, что сейчас оживет мой шрам, но этого не случилось. Кистен не пытался меня зачаровать. От какого-то дурацкого уважения к этому я промолчала вместо того, чтобы велеть ему выметаться из моей церкви и от меня подальше.
– Тебе нужно ощущать себя нужной, Рэйчел, – сказал он, и его дыхание шевельнуло мне волосы. – Ты так светло живешь, так честно, что тебе нужно быть нужной. А сейчас тебе больно, и я это чувствую.
– Я знаю.
В его серьезных глазах мелькнула тень жалости.
– Ник – человек. Как бы он ни старался, ему никогда тебя не понять до конца.
– Я знаю… – Я с трудом проглотила слюну. В глазах нарастало влажное тепло, зубы я стиснула так, что голова заболела. Я не заплачу.
– Он не может дать тебе того, что тебе нужно. – Руки Кистена скользнули мне на талию. – Он всегда будет хоть немножко, а бояться тебя.
Я знаю.
Опять я закрыла глаза и снова открыла, дав Кистену притянуть меня чуть ближе.
– И даже если Ник сживется со своим страхом, – серьезно сказал Кистен, глазами прося меня слушать, – он никогда не простит тебе, что ты сильнее его.
У меня в горле застрял ком.
– Мне… мне нужно идти, – сказала я. – Извини.
Его руки отпустили меня, я протиснулась мимо него, вышла в коридор. В смятении чувств, в желании разразиться криком я прошагала в кухню. Остановилась, увидев среди кастрюль и муки большую ноющую пустоту, которой раньше не было. Охватив себя руками, я метнулась в гостиную – выключить эту музыку. Красивую музыку. Ненавижу ее. Все на свете ненавижу!
Схватив пульт, я наставила его на плеер. Джефф Бакли. В таком состоянии, как сейчас, не могу я слушать Джеффа. Кто и на кой черт поставил на плеер Джеффа? Щелкнув выключателем, я швырнула пульт на диван – и резко выпрямилась от всплеска адреналина, когда он стукнулся не о диван, а попал в подставленную ладонь.
– Кистен! – пролепетала я, когда он снова включил плеер, глядя на меня полуприщуренными глазами. – Что это ты делаешь?
– Музыку слушаю.
Он был спокоен и собран, и меня охватила паника при виде его рассчитанной уверенности.
– Не смей так ко мне подкрадываться, – сказала я, слегка задохнувшись. – Айви никогда так не делает.
– Айви не нравится быть той, кто она есть, – ответил он, не моргнув глазом. – А мне нравится. Он протянул руку – я отбила ее в сторону с резким выдохом. Мышцы зазвенели от напряжения, когда он дернул меня к себе, прижал. Вспыхнула паника – а за ней злость. Демонский шрам у меня молчал в тряпочку.
– Кистен! – крикнула я, пытаясь вырваться. – Отпусти!
– Я не собираюсь тебя кусать, – сказал он тихо, касаясь моего уха губами. – Прекрати.
Голос звучал твердо и успокаивающе, жажды крови в нем не слышалось. Мне вспомнилось, как я проснулась у него в машине под пение монахов.
– Отпусти! – потребовала я, вырываясь, и чувствуя, что либо сейчас его стукну, либо заплачу:
– Не хочу. Ты слишком страдаешь. Когда тебя последний раз кто-нибудь обнимал? Трогал?
У меня из глаза вытекла слеза, и очень было неприятно, что он ее видит. И знает, что я задерживаю дыхание.
– Тебе нужно это ощущение, Рэйчел, – сказал он еще тише, с мольбой. – Когда его нет, это тебя медленно убивает.
Я проглотила застрявший в горле ком. Кистен соблазнял меня. Не настолько я была невинна, чтобы думать, будто он этого делать не будет. Но руки его на моих плечах были теплыми. И он был прав. Мне нужно было чье-то прикосновение, я жаждала его, будь оно все проклято! Я почти забыла это ощущение – когда ты кому-то нужна. Ник его мне вернул, вернул этот радостный интерес, когда знаешь, что кто-то хочет тебя касаться, хочет, чтобы ты касалась его – ты, и только ты.
У меня недолгих знакомств больше было, чем у светской дамы туфель в шкафу. То ли дело в моей работе на ОВ, то ли моя сумасшедшая матушка кавалеров напрягала, то ли мне просто попадались хмыри, которые при виде рыжей сразу думали о новой зарубке у себя на древке. Может, я просто сумасшедшая стерва, требующая доверия, когда сама на него не способна. Мне не нужны были в очередной раз односторонние отношения, но Ник ушел, а Кистен приятно пахнет. И с ним у меня боль стихает.
У меня чуть согнулись плечи, и Кистен вздохнул, ощутив, что я перестала сопротивляться. Закрыв глаза, я уткнулась ему лбом в плечо, а сложенные руки освободили немножко места между нами. Музыка играла тихо и медленно. Нет, я не сумасшедшая. Я могу верить. Я верила. Я верила Нику, а он ушел.
– Ты уйдешь, – выдохнула я. – Все уходят. Получают, что хотят, и уходят. Или узнают, на что я способна, а потом уходят.
Обнимающие меня руки на миг напряглись и снова расслабились.
– Я никуда не ухожу. Ты меня уже до смерти напугала, когда свалила Пискари. – Он зарылся носом мне в волосы и вдохнул их аромат. – А я все равно здесь.
Из моего тела, убаюканного его теплом, его прикосновением, постепенно уходило напряжение. Кистен чуть покачнулся – и я вместе с ним. Переступая почти незаметно, он перемещал вес свой и мой, увлекая меня в едва заметное покачивание под тихую, соблазняющую музыку.
– Мою гордость тебе не ранить, – шептал Кистен, поглаживая меня по позвоночнику. – Я всю жизнь прожил с теми, кто сильнее меня. Мне это нравится, я не вижу стыда в том, чтобы быть слабее. Мне никогда не навести чар, и мне глубоко плевать, что ты умеешь нечто такое, чего не умею я.
От музыки, от нашего "почти-недвижения" где-то во мне стало зарождаться тепло. Облизав губы, я вытащила руки из пространства между нами и куда более естественно обняла его за талию. Сердце забилось быстрее, у меня шире открылись глаза, глядящие в стену, дыхание стало невероятно ровным.
– Кистен…
– Я всегда здесь буду, – тихо сказал он. – Тебе никогда не насытить мою нужду в тебе, никогда не отпугнуть меня, как бы много ты ни отдала мне. Хорошего или плохого. Я всегда буду испытывать голод по эмоциям, всегда и вечно, и я чувствую, когда тебе больно. Я могу обратить эту боль в радость – если ты мне позволишь.
Я сглотнула слюну, и он остановился, остановив и меня. Отодвинулся, нежно тронул меня за подбородок и чуть приподнял мне голову, чтобы заглянуть в глаза. Пульсирующий ритм музыки ласкал мозг, оглушая и успокаивая. Взгляд у Кистена стал неистов.
– Позволь мне это сделать, – шептал он, опасно и страстно. Но своими словами он отводил мне решающую роль – я могла сказать "нет".
Я не хотела говорить "нет".
Мысли проносились быстрее, чем я могла их осознать. Ощущение от его рук было приятным, глаза его полны страсти. Я хотела того, что он мог мне дать, того, что он обещал мне.
– Зачем? – шепнула я.
Он чуть раскрыл губы и произнес на одном дыхании:
– Затем, что я хочу. Затем, что ты хочешь, чтобы я это сделал.
Я не отводила от него глаз. Зрачки его не изменились, не расширились. Я крепче прижала его к себе, сильнее обхватила руками.
– Кровь пить я не дам, Кистен. Никогда.
Он вдохнул и выдохнул, чуть сильнее сжав руки. С темной уверенностью в том, что будет дальше, он склонился ко мне.
– Не, – сказал он и поцеловал меня в уголок губ, – все, – сказал он и поцеловал в угол рта с другой стороны, – сразу, – договорил он, целуя меня так нежно, что мне захотелось еще и еще. – Любовь моя.
Искра желания пронзила меня до сердцевины, глаза закрылись.
Боже, спаси меня от меня самой!
– Я ничего не обещаю, – прошептала я.
– Я не прошу обещаний, – ответил он. – Что теперь?
– Не знаю.
Мои руки пошли от его талии ниже. Мы снова покачивались под музыку. Я чувствовала, что живу, и пока мы вот так почти-танцевали, начал разгораться мой демонский шрам.
– Можно мне? – спросил Кистен, придвигаясь так близко, что наши тела соприкоснулись. Я знала, что он просит разрешения играть с моим шрамом, моего сознательного разрешения ему меня зачаровать. Он просил разрешения, и это давало мне ощущение безопасности – почти наверняка ложное, насколько я знала.
– Нет… да… не знаю. – Как мучительно… Ощущение его тела вплотную к моему, его рук у меня на талии, с новой настойчивостью… – Не знаю…
– Тогда не буду.
А что же он будет?
Выдохнув, он провел руками по моим рукам от плеч и ниже, переплел свои пальцы с моими. Очень ласково потянул мои руки к себе на поясницу, держа их, пока мы качались в такт медленной, соблазнительной музыке.
Дрожь началась во мне изнутри, запах кожаной одежды стал гуще, теплее. От его касания струйка ласкового тепла защекотала мне пальцы, я ткнуласьлицом ему между плечом и шеей. Мне хотелось ткнуться туда губами, узнать, что он чувствует, знать, каков он на вкус, если бы я решилась это узнать. Но я сдержалась, коснувшись его только дыханием, боясь того, что он может сделать, если это будут мои губы.
Чувствуя, как колотится сердце, я сдвинула его руки к себе на талию и оставила их там, а они двигались, прижимали, массировали. Я подняла руки, переплела пальцы у него на затылке. И вспомнила, как была с ним влифте, когда думала, что Писка-ри скоро меня убьет. Это было уже слишком – вспоминать, как мой демонский шрам жил, пылая огнем.
– Прошу тебя, – шепнула я, касаясь губами его шеи, и он задрожал. Разорванная мочка была от меня в паре дюймов, она искушала. – Я хочу, чтобы ты это сделал. – Подняв взгляд, я посмотрела ему в глаза, увидела сужающуюся полоску синего, но не испугалась. – Я тебе верю. Ноя не верю твоим инстинктам.
В его глазах мелькнуло глубокое понимание – и облегчение. Руки его опустились ниже, лаская и гладя, дошли до ног, пошли обратно, не останавливаясь, ни на секунду не останавливаясь, пока мы качались под музыку.
– Я тоже им не доверяю, – сказал он, и деланный акцент пропал. – Когда я с тобой.
У меня перехватило дыхание, когда его пальцы перешли сзади вперед, чуть-чуть касаясь джинсов. Чуть потянули за верхнюю пуговицу. Намекая.
– У меня зубы в чехлах, – сказал он. – Лишили вампира клыков.
Я раскрыла рот, пораженная, а он улыбнулся, показав, что действительно – на острых клыках надеты наконечники. Меня обдало жаром, волнующим и провоцирующим. Да, так он не сможет пустить мне кровь, зато я готова буду разрешить ему кудабольше, чем раньше. И он это знает. Сказать, что он безопасен? Ну нет. Он куда опаснее сейчас, чем с незачехленными зубами.
– Бог мой! – шепнула я, зная, что пропала, когда он ткнулся головой во впадину моего плеча и нежно меня поцеловал. Закрыв глаза, я запустила пальцы ему в волосы, вцепилась, когда целующие губы сдвинулись к самому краю ключицы, где начинался у меня шрам.
Волны желания понеслись от него импульсами, и у меня подогнулись колени.
– Прости, – хрипло выдохнул Кистен, подхватив меня за локти и удержав на ногах. – Я не знал, что он так чувствителен. Какую же дозу слюны ты получила?
Его губы ушли с моей шеи к уху. Почти задыхаясь, я уткнулась в него, кровь стучала во всем теле, требовала что-нибудь сделать.
– Я чуть не умерла, – ответила я. – Кистен…
– Я буду осторожен, – сказал он, и нежность его голоса дошла мне до самого сердца. Я охотно подчинилась, когда он посадил меня на диван, прислонил между спинкой и подлокотником. Взяв Кистена за руки, я притянула его вниз и посадила рядом с собой. Шрам пульсировал, волны обещания обжигали меня. Что будет дальше?
– Рэйчел?
В его голосе я услышала тот же вопрос, но отвечать не хотела. Улыбаясь, я подтянула его к себе поближе.
– Много разговариваешь, – шепнула я и накрыла губами его рот.
Он тихо простонал, когда я коснулась его, прижалась к его щетине. Его ладонь лежала на моей щеке, и я притянула его дальше, на себя, всем его весом. Чуть подвинув меня, он поставил колено между мной и спинкой дивана.
Кожа ныла там, где его рука касалась моей щеки. Нерешительно я вдвинула язык меж его губами, и дыхание вырвалось из меня с шумом, когда в ответ его язык копьем вонзился мне в рот. От Кистена чуть пахло миндалем, а когда он попытался отодвинуться, я переплела пальцы у него на затылке, удержав еще секунду. Он издал тихий изумленный звук и нажал поагрессивнее. На этот раз отодвинулась я, успев пробежать языком по его зубам.
Кистен вздрогнул, и я ощутила эту дрожь, пока он удерживал надо мной свой вес. Я не знала еще, как далеко хочу зайти, но это… это было хорошо. Я не могла вести его дальше, обещать больше, чем могла бы дать.
– Постой, – неохотно выговорила я, глядя ему в глаза. Но, увидев его над собой, ошеломленная его сдерживаемой страстью, я заколебалась. Глаза у него были черные, безумные от желания и голода. Я поискала – и нашла тщательно сдерживаемую жажду крови. Плечи его напряглись под рубашкой, рука у моего бока была твердой, и большим пальцем он гладил меня под топом. От вида его желания адреналин хлынул мне в кровь, возбуждая больше, чем его грубые и нежные прикосновения, передвигающиеся вверх, к груди. Ох, быть желанной, быть нужной.
– Что? – спросил он, останавливаясь и выжидая. Ко всем чертям!
– Ничего, – ответила я, играя волосами над его ухом. Мягкая рука под моим топом остановилась.
– Хочешь, чтобы я прекратил?
Второй укол чувства пронзил меня насквозь. Я ощутила, как закрываются у меня глаза.
– Нет, – выдохнула я, слыша, как в этом слове скончались штук сто хорошо продуманных возражений.
С бьющимся сердцем я стянула с себя амулеты и бросила на ковер – хотела почувствовать все, – но лишь когда я взялась за пряжку его пояса, тогда он понял.
Низкий грудной звук вырвался из его губ, когда он склонился головой ко мне. Его тяжесть желанным теплом прижала меня, и губы его нашли демонский шрам и бережно его охватили.
Расплавленной лавой из шрама хлынул огонь, достигая моего паха, и я ахнула, когда это ощущение стало повторяться и усиливаться. Тупая боль недавнего нападения демона перешла в наслаждение из-за старой вампирской слюны, на которой играл Кистен. Я не могла думать, не в силах была дышать. Руки дернулись от штанов Кистена, которые я пыталась расстегнуть, схватили его за плечи.
– Кистен… – выдохнула я, когда смогла набрать воздуху. Но он не дал мне подняться, прижал, голова моя оказалась на подлокотнике дивана. Я впилась в Кистена пальцами, когда губы в поцелуе сменились зубами. У меня вырвался стон, а он играл со шрамом – осторожными зубами, резким дыханием. Я хотела его, хотела его целиком.
Но я оттолкнула его – мне надо было сперва спросить. Я должна была знать.
– Что? – спросил он рассеянно, задирая мне рубашку и топ, чтобы ничего не мешало его пальцам, нашедшим мою грудь, нажимающим, обещающим куда больше.
Где-то между нашими телами мне удалось наконец расстегнуть его ремень. Потянула резко и услышала, как вылетела заклепка. Он снова прижался ко мне лицом, но не успел найти мою шею и послать меня в бессознательный экстаз, как я расстегнула на нем молнию и запустила внутрь ищущие руки. Прости меня Боже, подумала я, найдя его: гладкая натянутая кожа под моими исследующими пальцами.
– У тебя был когда-нибудь секс с ведьмой? – спросила я, спуская с него джинсы и проводя рукой сзади.
– Я знаю, на что иду, – ответил он с придыханием.
Я почувствовала, как таю, растекаюсь по дивану – плечи и мысли отпустило напряжение. Мои руки снова его нашли, и Кистен выдохнул, медленно и долго.
– Я не хотела предполагать… – начала я, пресеклась, когда он чуть спустился и задрал мне рубашку. – Не хотела, чтобы тебя застигло врасплох… Боже мой, Кистен! – задышала я, почти теряя сознание от дикого желания, когда его губы сдвинулись от шеи к ключице, оттуда к груди. Волны обещания взмывали ввысь, я выгнула спину, руки его теплом обдавали меня. Где он? Я так далеко не достаю.
Он заглушил мой шепот, поднял голову и поцеловал меня. Теперь я доставала, и дыхание вырывалось из меня блаженными стонами, когда я схватила его и забралась пальцами ниже.
– Кистен…
– Слишком много разговариваешь, – сказал он, шевеля губами у моей кожи. – Ты когда-нибудь была с вампиром? – спросил он, глядя на меня полузакрытыми глазами.