Ее появление удивительным образом избавило меня от страха навсегда остаться замурованным в глине. Во мне появилась уверенность, что ни ящерица, ни те, кто оставил меня в одиночестве, не хотели мне зла. Как мое самочувствие, так и поведение снежного барса подтверждало мою догадку - это место было целебным, неспроста сюда сползалось больное зверье залечивать свои раны. Очевидно, я тоже оказался здесь не случайно. Можно было не сомневаться, что в оазисе живительной силы нет места злу. Какое-то возбуждение, вызывающее даже покалывание в коже, говорило мне, что вот-вот должно произойти что-то важное.
Вскоре несколько больших ящериц соскользнули вниз по склону котловины; за ними неспешно спустились два мохнатых зверя, которые своими заостренными мордами и пышными хвостами напоминали лазающих по деревьям ленивцев, - мне доводилось видеть их в Эсткарпе, только они были гораздо крупнее.
Следом появилась моя фея. Она бежала по склону легко и проворно, темные волосы струились по ее плечам. Только вот были ли они в самом деле темными? Уже через мгновение те же волосы виделись мне рыжеватыми, а еще через минуту - соломенными. На ней была голубовато-зеленая облегающая тело туника, с широким, унизанным изумрудными камешками поясом; на тонких запястьях обнаженных рук поблескивали браслеты с такими же камешками, а на ремне, перекинутом через плечо, покачивался золотой лук и колчан со стрелами.
Мне удалось разглядеть одеяние, но как ни старался, я не мог уловить черты ее лица, и это меня раздражало.
- Кто ты? - спросил я напрямик, едва она склонилась надо мной.
Она засмеялась в ответ и коснулась рукой моей щеки, лба… У меня словно бы прояснилось зрение: я наконец увидел ее лицо или, возможно, одно из множества ее лиц, но увидел ясно - черты больше не ускользали, не изменялись.
Женщин древней расы трудно спутать с другими: их отличает правильный овал лица, несколько заостренный подбородок, маленький рот, большие глаза. Всеми этими чертами была наделена склонившаяся надо мной фея. Помимо того, в ней угадывалось нечто особенное, что-то отличающее ее от других людей. Она могла пленить любого мужчину.
Гвардейцы могут судить о женщинах, ибо не чураются их в отличие от сокольничьих. Я тоже никогда не сторонился прекрасного пола, но откровенно говоря, женщины древней расы несколько холодны. Возможно, это у них в крови, а может быть, их колдовские способности стали своеобразным барьером между ними и мужчинами. Во всяком случае, я не увлекся серьезно ни одной женщиной Эсткарпа, довольствуясь мимолетными встречами с ними. Совсем иное чувство пробудилось во мне при взгляде на незнакомку, склонившуюся надо мной. Я испытал волнение, доселе мне неведомое.
Рассмеявшись, она снова стала серьезной и пристально посмотрела на меня.
- Скорее, это я должна спросить тебя - кто ты. - Она не боялась показаться неучтивой.
- Я Килан из рода Трегартов, выходец из Эсткарпа, - ответил я безо всякой обиды, чувствуя ее власть над собой. - И в свою очередь, хотел бы узнать твое имя.
- У меня много имен, Килан из рода Трегартов, выходец из Эсткарпа, - передразнила она.
Я не смутился.
- Назови хотя бы парочку.
- Ты, я вижу, за словом в карман не полезешь, - сказала она с иронией. - Может, я и назову себя - но попозже.
- Так и я ведь не всякому называю свое имя, - сказал я.
Ее пальцы дрогнули, она слегка отстранилась от меня, и я испугался, что из-за этого черты ее лица опять утратят четкость, но этого не произошло.
- Я - Дагона, - сказала она. - А еще меня зовут Моркантой - Хозяйкой Зеленого…
- Зеленого Безмолвия, - перебил я ее и тут же спросил себя: "Может, все это - сказка?" Отнюдь. Передо мной была живая женщина, и я чувствовал успокаивающую прохладу, которая исходила от ее рук.
- Значит, ты меня знаешь, Килан из рода Трегартов? - спросила она.
- Скорее, я знаю кое-какие легенды, - ответил я.
- Легенды? - переспросила она. - Легенда - это сказка, в которой есть доля истины, а я не считаю себя порождением чьей-то фантазии. Но скажи мне, храбрый воин, уверенный в том, будто Дагона всего лишь легенда, - что такое Эсткарп и где он.
- Это страна за горами на западе, - ответил я.
Она резко, будто обжегшись, отдернула руку, и ее лицо вновь поплыло у меня перед глазами.
- Неужто я такое чудовище? - спросил я.
- Как знать… - Она снова коснулась меня, и я увидел ее отчетливо. - Нет, конечно же, нет, хотя я и не пойму пока, кто ты. Существующее-Само-По-Себе попыталось увлечь тебя кеплианом, но ты оказался крепким орешком. Ты воспротивился пленению необычным образом, что позволило мне уловить в тебе силу добра, а не зла. Однако горы и то, что находится за ними, источают только зло - так говорят об этом наши легенды. Зачем ты пришел сюда, Килан из рода Трегартов, выходец из Эсткарпа?
Я почему-то доверился ей полностью и ничего не хотел скрывать.
- Зачем? - повторил я. - В надежде найти здесь убежище.
- Отчего же ты бежал? - спросила она. - Чем навлек ты на себя чей-то гнев?
- Тем, что не захотел быть таким, как все, - ответил я.
- Того же не захотели твои сестра и брат. - Она улыбнулась.
- Ты знаешь о Каттее и Кемоке? - удивился я. - Что с ними?
- Они выбрали свой путь, Килан. Твоя сестра прибавила нам хлопот. Мы не нуждаемся в колдуньях, они приносят стране лишь беды. Была бы она чуть постарше да поопытней, она не стала бы без нужды мутить воду в омуте. Пока что ей все сходит с рук, но так не может продолжаться долго - во всяком случае здесь, в Эскоре.
- Я вижу, ты одна из Мудрейших, - проговорил я с такой уверенностью, как если бы обнаружил у нее на груди Колдовской Камень. Однако я понимал, что она по сути своей не имеет ничего общего с владычицами Зсткарпа.
- Мудрость бывает разной, как известно, - в голосе Дагоны прозвучала ирония. - Когда-то, очень давно, Путь Мудрости, которого придерживался древний народ Эскора, разветвился, и теперь в этой стране сосуществуют разные представления о ней. Они сильно отличаются одно от другого исходными моментами, а значит, и тем, что привносят в жизнь. Но за долгие годы Зеленый народ сумел установить равновесие между добром и злом и научился его поддерживать. Всякое же чужое колдовство, творимое даже с благой целью, способно только нарушить это равновесие и тем самым пробудить неведомые силы, всем на погибель. Твоя сестра этого не понимает. Она похожа на ребенка, который крутит прутиком в омуте, пуская рябь по воде, и не ведает о том, что дразнит этим дремлющее на его дне чудовище. Однако… - Она замялась, выражение ее лица изменилось, и я увидел в ней совсем юную девушку, вроде Каттеи. - Однако мы не можем запретить ей творить колдовство; мы только хотели бы, чтобы она занималась этим не здесь. - На ее лице снова появилась улыбка. - А теперь, Килан из рода Трегартов, давай освободимся от панциря.
Ее рука легла на глиняную корку у меня над грудью. Ногтем большого пальца Дагона прочертила на спекшейся глине линию вдоль моего туловища. Такие же линии она прочертила на руках и ногах.
Сопровождавшие ее звери тут же принялись соскребать глину вдоль этих линий и отламывать ее по кусочкам. Они трудились проворно, и по их движениям было видно, что им не впервой заниматься таким делом. Дагона встала и направилась к покалеченному барсу. Она присела возле него и, разглядывая, как засохла глина на нем, поглаживала его по голове.
Несмотря на проворство ее помощников, им понадобилось достаточно много времени, чтобы высвободить меня из саркофага. Наконец, я поднялся из углубления, которое в точности повторяло форму моего тела. Оно было цело, но хранило на себе следы только что заживших ран.
- Смерть безвластна здесь, главное - попасть сюда, - сказала Дагона.
- И как же я оказался здесь, моя госпожа? - спросил я.
- При содействии многих сил, храбрый воин, у которых ты теперь в долгу, - ответила Дагона.
- Я готов заплатить свой долг, - сказал я рассеянно, смущенный своей наготой.
- А я вынуждена его увеличить, - засмеялась она. - То, в чем ты сейчас нуждаешься, найдешь там…
Она продолжала сидеть на корточках возле большой кошки, только показала рукой в сторону откоса. Я метнулся вверх по склону, сопровождаемый парой ящериц.
Наверху росла трава - почти по колено, мягкая и сочная. Между двух валунов лежал узел, стянутый ремнем. Я развязал его и начал знакомиться со своим новым одеянием. Все было завернуто в плащ зеленого цвета - одежда казалась сшитой из хорошо выделанной, мягкой кожи; на самом же деле это был какой-то неизвестный мне материал. Сапоги с мягкой подошвой были пристегнуты к штанинам, а на безрукавой куртке я не нашел пуговиц - их заменяла большая металлическая бляшка на уровне живота, отделанная голубовато-зеленым камнем, вроде тех, что были на украшениях Дагоны. На пояс, как я понял, мне следовало повесить не меч, а металлическую трубку длиной в локоть и толщиной с палец - какое-то неведомое мне оружие.
Одеяние подошло мне так, будто было сшито специально для меня. Я чувствовал себя в нем очень свободно, как ни в одном из тех, в которые мне приходилось облачаться раньше. Вот только руки у меня то и дело тянулись к поясу, в безуспешной попытке нащупать старый добрый меч и самострел - оружие, к которому я привык.
Перекинув плащ через плечо, я пошел обратно, на край котлована, который оказался гораздо шире, чем я предполагал. По всему его дну беспорядочно были разбросаны лужи с булькающей грязью, и в некоторых из них смирнехонько лежал какой-нибудь зверь, а то и птица.
Дагона все еще сидела возле барса, гладя его по голове. Но вот она обернулась и помахала мне рукой. Затем она поднялась наверх и, остановясь шагах в пяти, окинула меня взглядом.
- Ну вот, Килан из рода Трегартов, теперь ты - зеленый, - сказала она.
- Зеленый? - переспросил я. Наконец, я мог как следует разглядеть ее, но так и не понял, какого цвета ее волосы и глаза.
- Ну да, один из Зеленых Людей. - Она показала рукой на мой плащ. - Хотя сходство у тебя с ними сейчас только в наряде. Но и этого пока достаточно. - Она поднесла руку ко рту тыльной стороной, как делала Каттея, когда погружалась в колдовство, и вдруг издала громкий, чистый звук, подобный звучанию горна на высокой ноте.
Топот копыт заставил меня резко обернуться. Хотя разум и говорил мне, что можно не опасаться появления злосчастного жеребца, но все же по спине пробежали мурашки.
Пара похожих на лошадей животных выскочила из рощи и устремилась к нам. Они легко бежали, держась вровень, и по мере их приближения я все больше убеждался, что это не лошади. Они скорее напоминали антилоп, правда, были гораздо крупнее. Ни длинного, как у лошади, хвоста, ни гривы я не заметил, зато на голове у них красовался большой, плавно изогнутый вдоль шеи рог. Шерсть у обоих животных была светло-рыжей и блестела. Несмотря на их диковинный вид, они показались мне очень красивыми.
Остановившись перед Дагоной, они повернули головы в мою сторону и посмотрели на меня большими умными глазами.
- Шабр… Шабрина, - представила мне их Дагона, и они по очереди поклонились - я бы сказал, с достоинством. Из травы вынырнула одна из ящериц и побежала к Дагоне. Та нагнулась и позволила ей взбежать по руке на плечо.
- Шабр в твоем распоряжении, - сказала Дагона, и один из рогачей подошел ко мне. - Этого скакуна ты можешь не бояться.
- Ему приказано везти меня к реке? - спросил я.
- К тем, кто тебя ищет. - Ее ответ, показался мне странным. - Желаю тебе всего наилучшего.
- А ты… разве не едешь со мной? - удивился я.
Запрыгнув на Шабрину, она повернулась и посмотрела на меня долгим взглядом.
- Почему я должна ехать с тобой? - спросила Дагона.
- Потому что я не могу расстаться с тобой вот так… - только и сказал я.
- Ты считаешь себя должником? - улыбнулась она.
- Да, я обязан тебе жизнью, - признался я, - но даже если бы и не был твоим должником, то все равно постарался бы разыскать тебя.
- Это не зависит от твоего старания.
Я кивнул.
- Знаю, госпожа. И поскольку у тебя нет никаких обязательств передо мной, реши сама, как поступить.
Она поиграла одним из своих длинных, доходящих почти до пояса локонов.
- Складно сказано. Ты забавен. Я думаю, мне будет небезынтересно пообщаться еще с одним выходцем из Эсткарпа. А пожалуй, мне следует повидаться и с твоей сестрой, которая наделала здесь столько шуму. Решено - еду с тобой. Эй-хо! - крикнула она, и Шабрина понеслась вперед.
Я вскарабкался на своего скакуна, ухватился за его рог и мне стоило немалого труда удержаться на его спине, когда он рванул следом за своей подругой.
Сквозь тучи пробилось солнце, и теперь Дагона была уже не темноволосой, - ее волосы, развевающиеся на ветру, отливали золотом, а сама она казалась воплощением стремительного движения.
12
Какой-то зверь неуклюже бежал вприпрыжку почти наперерез нам. Он то рывками двигался на трех конечностях, выставив вперед согнутую четвертую, то поднимался на две задних и ковылял на них. Дагона остановила Шабрину, и зверь приблизился. Задрав вверх узкую голову, он оскалил клыкастую пасть - на его черных губах белели клочья пены. Его темно-серая шерсть была не то полосатой, не то пятнистой. Он держал на весу и немного выставив вперед кровоточащую культю, в которую превратилась его передняя лапа в какой-то схватке.
Зверь зарычал и стал обходить Дагону стороной. У меня зашевелились волосы на голове, когда я вдруг разглядел, что это не просто зверь, а помесь волка и человека.
- Между нами мир, - прорычал человек-волк, взмахнув кровоточащей лапой.
- Между нами мир, - ответила Дагона. - Странно видеть тебя здесь, Фиккольд. Неужто дела так плохи, что тебе приходится искать спасения у нас?
Человек-волк сверкнул желто-красными глазами.
- Придет время… - рыкнул он.
- Да, придет время, Фиккольд, и мы сразимся с вами открыто, - прервала его Дагона. - Похоже, ты с кем-то уже сразился - не в свою пользу.
Существо отвернулось от Дагоны, будто не могло выдержать ее взгляда, уставилось своими желто-красными глазами на меня, и ощетинившись, глухо зарычало, намереваясь броситься. Я услышал окрик Дагоны.
- Не смей, Фиккольд! Пользуешься правом Договора, так и ступай себе с миром…
Человек-волк перестал щериться, и шерсть у него на загривке улеглась.
- Выходит, ты с ними заодно, Морканта? - прошипел он в ответ. - А ведь это не понравится не только серым. Я Договора не нарушу, а вот ты, кажется, забылась. И коль вступаешься за чужеземцев, то поторапливайся, они нуждаются в помощи.
Еще раз оскалившись на меня и прижав кровоточащую лапу к мохнатой груди, Фиккольд заковылял в сторону котлована с целительной грязью.
Я понял его намек: Кемок и Каттея - в опасности. Недолго думая, я пустил своего скакуна по кровавому следу.
Дагона тут же догнала меня.
- Так нельзя! - крикнула она мне. - Нельзя скакать прямо по следу, ты станешь уязвимым.
Она заставила Шабрину бежать зигзагом, то и дело пересекая кровавую дорожку, которую Фиккольд оставил за собой. И хотя мне было досадно тратить время на такое маневрирование, я последовал ее примеру.
- Он сказал правду? - спросил я, поравнявшись с нею.
- Да, ибо ему такого просто не выдумать. - Дагона нахмурилась. - И если серые обнаглели до того, что не побоялись выступить против Силы, которой владеет твоя сестра, то это значит, что равновесие добра и зла нарушилось…
Она опять поднесла руку ко рту - как в тот раз, когда вызывала рогачей из рощи, однако я ничего не услышал. Звук возник у меня в голове - пронзительный и болезненный. Рогачи вскинули головы и заржали.
Я не очень-то удивился появлению фланнана. Он приблизился к Дагоне и, часто взмахивая крыльями, полетел с нею рядом. Немного спустя она с озабоченным видом повернулась ко мне.
- Фиккольд говорил правду, - сказала она. - Однако эта правда оказалась более суровой, чем я думала, Килан: твои сестра и брат попали в ловушку. Их заманили в гиблое место и заключили в три круга, разорвать которые не способна никакая колдунья, владеющая Силой настолько, насколько ею владеет твоя сестра. И она, и твой брат обречены пребывать в заточении, пока не умрут…
Я не раз смотрел смерти в лицо и потому спокойно относился к мысли о том, что она скрывается за каждым взмахом вражеского меча. Но я не мог допустить, чтобы, пока я дышу, смерть грозила Каттее и Кемоку, - неважно, есть у меня какое-нибудь оружие или нет. Я ничего не сказал Дагоне, но был полон решимости постоять за сестру и брата, тем более, меня все время мучали угрызения совести.
- Я знаю, что ты сейчас чувствуешь и на что решился, - сказала Дагона. - Но для этого требуется не только решимость и сила в руках. Где твое оружие?
- Я раздобуду его, - выдавил я сквозь зубы.
- А пока тебе остается только пользоваться вон той вещицей. - Дагона показала на стержень, который висел у меня на поясе. - Не знаю, подойдет ли тебе это оружие - оно для тебя непривычно. Им надо действовать как кнутом. Попробуй.
Мне вспомнились трескучие вспышки голубого огня, которым всадник-незнакомец истребил преследовавших нас кутор. Я отстегнул стержень от пояса и резко взмахнул им - так, как если бы к его концу была прикреплена плеть.
Раздался громкий треск, и яркий огненный луч полоснул по земле, оставив после себя дымящийся след. Я вскрикнул от восторга.
- Похоже, не такие уж мы разные, Килан из рода Трегартов, выходец из Эсткарпа, - улыбнулась Дагона. - Видишь, ты не безоружен. А сейчас нам нужно на время расстаться, но не думай, что я бросаю тебя одного, напротив - попытаюсь помочь. Пока же поезжай по кровавому следу и делай все, что в твоих силах, а я постараюсь кое-что предпринять.
Я не успел и рта раскрыть, как она пустила своего рогача с места в галоп, и мне только оставалось, глядя им вслед, дивиться его прыти - с ним не сравнился бы никакой жеребец. Я повернул своего скакуна, и он пошел рысью по тропе, отмеченной кровью Фиккольда.
Памятуя о наказе Дагоны, я старался почаще пересекать кровавый след. Мы спустились с холмов, по которым недавно мчал меня черный жеребец навстречу смерти; нам предстояло миновать гиблые места. Однако мы не встретили на пути ни рощи с пепельно-серыми деревьями, ни города-ловушки, если только серая полоска, показавшаяся вдали, не была им. Я заметил, что Шабр обегал стороной некоторые россыпи камней и участки, покрытые растительностью необычного цвета, и полностью доверился скакуну в выборе пути, ибо догадывался, что он избегает мест, которые являются средоточием губительной силы.
Шабр замедлил бег. Я поразился тому, какой длинный путь проделал Фиккольд, истекая кровью. Мы приблизились то ли к кустарнику, то ли к леску из низкорослых деревцев. С их корявых ветвей поднялась в воздух стая каких-то чернокрылых тварей, которые принялись кружить над нами, издавая скрипучие крики.
- Берегись! - прозвучало у меня в голове.