Генерал в течение недели пытался выяснить, почему у Белояра была вначале "тройка", а потом эта цифра внезапно изменилась на другую цифру. С нами он сразу отказался говорить на эту тему и обратился за разъяснением к преподавателю "Иру". Когда и тот не смог внятно объяснить этот случай, Генерал анонимно создал целую бригаду электронщиков, которые исследовали всю локальную сеть академии, провели тысячу тестов цепей и соединений сети, но так и не смогли найти ответа на этот вопрос. В конце концов, Генерал не выдержал и пришел к нам за ответом. Я показал ему гвоздик, перезаточенный в отвертку, и продемонстрировал ловкость своих рук, а также умственные возможности головы. Генерал долго смотрел на меня, а потом попросил дать честное слово, что я больше никогда не буду делать этого и оставлю локальную сеть академии в покое. Мне не хотелось, но Генерала мы очень уважали, и я пообещал ему больше никогда не вмешиваться в функционирование деятельности электронных преподавателей академии.
Лето мы провели в учебном военном лагере, расположенном в глухой тайге, где пришлось здорово помучаться от укусов мошки и гнуса - не помогала ни одна современная аэрозоль для борьбы с таежной мошкарой.
В лагере мы осваивали полеты на учебных летательных аппаратах, типа авиеток, применяя на практике полученные в академии теоретические знания. Работать и летать было очень интересно, мы по тысячу раз собирали и разбирали до последнего винтика эти авиетки и другие летательные аппараты. В основном нам приходилось общаться и находиться под строгим наблюдением электронных преподавателей, но иногда встречались с живыми людьми, в основном с инженерами и техниками, которые обслуживали авиатехнику и научную аппаратуру учебного лагеря. Один вечер мы даже провели у ночного костра, разговаривая с этими людьми. Много интересного и забавного мы слышали о выпивках, а однажды перед отбоем нам даже предложили распить вместе с ними некой "горючей жидкости", которая отдавала запахами различных масел и керосина. Эту "горючку" получали из денатурата, выделявшегося для технических целей - на протирку и очистку деталей двигателей. Денатурат прогоняли через сложную систему простых и электронных фильтров и получали "чистейшей слезы", как говорили наши знакомые техники, лекарство. Нам предложили громадную дозу этого лекарства - целый граненый стакан, такого сосуда мы в жизни ранее не видели, но остались живыми. Голова на следующий день раскалывалась от боли и нам не хотелось вообще просыпаться и открывать глаза. Но в течение этого дня меня с Белояром не укусила ни одна мошка, хотя простым глазом было видно, как рой мошки устремился к нам, когда утром мы вышли из палатки, в которой обычно ночевали. Как только мы с Белояром сделали первый выдох, как рой, намертво и со скрипом затормозив, замер на месте, а отдельные представители роя попадали на землю. От запаха, хлынувшего из наших ртов, они падали в обморок. Замерший было на месте рой мошки, немного поколебался в нерешительности, а затем стремительно развернулся и полетел в другую сторону, видимо, обнаружив еще одну жертву не с таким отвратительным ароматом изо рта.
Это приключение напоминало нам, что в природе еще сохранились великие тайны, недоступные человеческому разуму. Иначе, почему же тогда мошка отказалась закусить мной с Белояром тем утром?!
Что касается Трезора, то мошка принципиально не замечала и не приближалась к нему ближе, чем на десять метров. Время летней практики в лагере стала для него порой большой свободы и таежной охоты. Часто вместо того, чтобы бежать с нами утренний кросс, он, не таясь от других глаз, улепетывал без задних ног в тайгу и не возвращался до поздней ночи, а иногда пропадал там по несколько дней.
Однажды он исчез в тайге на целых три дня, электронный преподавательский состав проявил серьезную обеспокоенность по этому поводу. Только устойчивый прием сигнал с укрепленного на четвероногом друге маячка, который сообщал, что наш герой жив, помешал им поднять общую тревогу и начать поиски Трезора в тайге. Мы же с Белояром сохраняли абсолютно спокойствие, так как были прекрасно осведомлены, что Трезор мотал в тайгу не для того, чтобы отрабатывать курс "выживания в тяжелых условиях тайги одиночного бойца сил специального назначения Военно-Космических Сил", как думали и полагали наши не живые преподаватели. Чтобы не потерять своего искателя приключений, на его ошейник и портупею помимо датчика-маячка повесили минивидеокамеру. Каждый вечер с того времени мы с Белояром с громадным интересом наблюдали, как Трезор крутит любовь с молоденькой волчицей, которой от силы было три-четыре месяца. Эту волчицу Трезор спас от охотников - контрабандистов в первый же день нашего появления в учебном лагере, три дня он ее прятал в подсобном помещении нашей палатки, пока пьяные охотники пытались разыскать свою волчицу. Этот хитрющий ловелас, обведший вокруг пальца контрабандистов, хотел поступить с нами, как с лохами из провинции, но не на тех нарвался. Мы собственными глазами видели, сколько продуктов этот шельмец перетаскал своей возлюбленной в эту подсобку. На завтрак, обед и ужин нам оставался только один зеленый чай в пакетиках, видимо, волчица не очень любила зеленый чай, да и пара черствых плюшек.
Но, следуя девизу "друг нашего друга, наш друг", мы терпеливо сносили исчезновения нашего мохнатого друга и полуголодное существование.
Не смотря на все приятности и благости лагерной жизни, мы с нетерпением ожидали приказ командования о возвращении на базу, в родные пенаты.
По возвращению в академию, из бумажки, приклеенной на дверь нашего жилого сектора, мы узнали о присвоении нам первых воинских званий - я стал гранд-сенржантом, Белояр стал штаб-сержантом, а Трезору присвоили чин капрала собачьих сил специального назначения.
Должен откровенно признаться, что нас очень удивила эта свободная, не армейская манера передача важной информации и вначале подумали, что эта какая-либо очередная шутка курсантов старших курсов, которые решили посмеяться над более молодыми по году обучения ребятами. Но, когда в спальнях на прикроватных тумбочках обнаружили соответствующие знаки различия, то поняли, что это достоверная информация. Трезор первым нацепил капральскую звездочку на свой ошейник и тут же стал приставать к Белояру, требуя от него принести воду и помыть пол в нашем секторе, так как Белояр не успел еще нацепит свои звездочки штаб-сержанта и пока еще пребывал в рядовых.
Жилой сектор встретил наше возвращение из летнего лагеря привычным уютом и комфортом холостяцкого жилья. За время нашего отсутствия ничего не изменилось, все оставалось по-прежнему. Тихо играла классическая музыка, Белояр страшно любил Моцарта и Шопена. Музыкальные файлы наших терминалов всемирной сети содержали практически все произведения этих великих композиторов. Трезор быстренько сбегал на кухню, где соорудил себе бутерброд из трех этажей и свернулся калачиком перед громадным экраном визора, чтобы посмотреть очередную мыльную оперу.
Я же набрал по внутренней сети номер телефона Генерала, чтобы доложиться о возвращении в пенаты, но телефон не отвечал, нашего командира не оказалось на месте.
Мы чувствовали себя расслаблено и хорошо, все же мы вернулись домой. Незаметно для всех академия стала нашим родным кровом.
Ревун боевой тревоги разбудил нас утром следующего дня ровно в пять часов тридцать минут.
Начался новый учебный год.
ххх
Осень незаметно перешла в зиму и также незаметно пришла весна, а мы, по-прежнему, оставались только втроем - Белояр, я и Трезор. Иногда к нам присоединялся Генерал.
Основную массу преподавательского состава академии составляли электронные преподаватели и инструкторы - "Иры". Этим Ирам можно было задавать любой вопрос и получить ответ на вопросы, касающиеся не только преподаваемых ими дисциплин. Если Иры не знали ответа на конкретный вопрос, они просили время на то, чтобы отыскать нужный ответ и, проштудировав электронную библиотеку академии или соответствующие источники всемирной сети, обязательно давали ответ на поставленный вопрос. Нам же не хватало именно человеческого общения, общения с простыми людьми. Часто к нам в гости приходил Генерал, который годился нам в отцы и который беседовал с нами на различные темы о жизни за железобетонным академическим забором. Эти генеральские беседы за чаем не приносили нам чувство единения с народом, а наоборот подчеркивали нашу оторванность от этого народа. Мы хотели чаще выходить за пределы академии, чтобы встречаться с нашими с ровесниками и девушками, в частности.
Вечерами часто вспоминали нашу односельчанку Нинку с конопушками и устраиваемые этой девчонкой "выяснения отношений" между нами.
Нинка, если судить по обмену письмами, стала забывать нас. Новые качество жизни, новые встречи и друзья занимали все ее свободное время, из которого было трудно урвать минуту, чтобы написать пару ничего не значащих писем. Да, и мы сами были не правы, написав в ответ всего одно письмо сразу же после сдачи вступительных экзаменов в академию. Да, и как простой девчонке поступать в ситуации, когда переписываться приходится одновременно с двумя бывшими ухажерами. В ответном письме Нинки чувствовалась растерянность и нерешительность, она просто не знала что писать двум антиподам в этой связи. Таким вот образом и заглохла наша переписка с односельчанкой Нинкой.
Валентин Валентинович писал ежемесячно и регулярно. Не ожидая наших ответов на свои письма, он присылал многостраничные отчеты о жизни села и своей работе в школе. Время от времени мы с Белояром садились за стол и вдвоем сочиняли ответное письмо. Но сами понимаете, написать письмо - это дело не простое, но писать письмо своему учителю - было особенно трудно. Задумываясь, как сформулировать ответ на письмо учителя и друга, мы подумывали о том, как бы было хорошо, если Трезора можно было обучить общедоступной грамоте, тогда всей нашей перепиской с друзьями и односельчанами заведовал бы он. Он с большим интересом и неподдельным вниманием выслушивал вслух зачитываемое мной или Белояром письмо Валентин Валентиновича. Если в этот момент наблюдать за Трезором, то было абсолютно ясно, что содержание письма, эти новости о переменах в жизни села имели громадное значение для этого пса. За все время учебы в академии Трезор не пропустил ни единой возможности узнать последние новости из села. Он сидел, слушал и кивал головой, когда мы зачитывали ему очередное письма учителя по физике нашей сельской школы. Иногда возникало ощущение, что переписка ведется между Валентин Валентиновичем и Трезором, а мы с Белояром выступаем в роли писарей со стороны Трезора.
А у него появилась устойчивая привычка в конце каждого месяца самолично забегать на армейскую почту за письмами от Валентин Валентиновича.
Но вернемся к разговору о главном, об нашей полной оторванности от мира и от людей. Пару раз мы просили Генерала предоставить нам отпуск или отпустить на вольные хлеба - посмотреть мир вокруг нас и показать себя этому миру.
Но получали категорически генеральский отказ.
В каждом случае свой отказ Генерал шутливо мотивировал тем, что у него в академии не хватит рядового или офицерского состава на организацию и проведение крупномасштабной армейской операции по безопасному выгулу на воле боевого пса и двух шалопаев курсантов. Он давился от смеха и говорил, что он лично не виноват в том, что этим оболтусам в перерывах между занятий нечем заняться, кроме как изыскивать приключения на свою "пятую точку" с далеко идущими последствиями. Вот, Генерал и ждет, когда эти курсанты со своей собакой повзрослеют, примутся за ум, станут благопристойными военнослужащими и, тогда они будут вольны идти на все четыре стороны, не нанося ущерба своей стране, окружающим их гражданам и самим себе, разумеется.
Получив очередной, но не заслуженный, по нашему собственному мнению, конечно, отказ, мы заметили, что в глубине души Генерал колеблется и не принимал окончательного решения в отношении нашей просьбы. Наш командир симпатизировал нам, зорко следил за учебой и не давал спуска своему любимцу Трезору за промахи и недочеты. Он любил "случайно" забежать к нам вечерком, попить чайку, потрепаться о футболе или просто посидеть посмотреть вместе с Трезором очередную мыльную оперу по визору. Иногда оставался ночевать, благо свободного места для ночевки у нас хватало. Ночи, когда Генерал ночевал у нас, я проводил один, а Трезор неизменно покидал меня.
Иногда мы бывали настолько заняты, что у нас не хватало времени перемолвиться словечком с ним - это обычно происходило накануне трудного экзамена или зачета, но он, стараясь не мешать своими разговорами, все равно кантовался у нас до позднего времени и тихо уходил по-английски - не попрощавшись.
Следует к этому сказать, что Генерал был настоящим чистоплюем, не смотря на то, что наши помещения постоянно убирались различными электронными средствами, он всегда залезал в какой-либо темный уголок и пальцами на ощупь проверял нет ли там грязи или пыли. Если таковая обнаруживалась, то укоризненно смотрел на нас и по-отечески, но грозно покачивал седой головой. Что мы делали после этого нагоняя с Трезором, вы представить себе не можете - таскали за хвост, раскачивали за лапы и с размаху швыряли эту откормленную тушу на кровать и даже пинали мягкими кроссовками.
Потому, что именно эта зараза очень любила подобрать и спрятать по уголкам нашего жилого сектора различные предметы, которые Генерал принимал за грязь. Однажды, не выдержав новой клептоманской выходки нашего четвероногого друга, мы назначили его ответственным за чистоту нашего жилого сектора и вывесили соответствующую информацию об этом назначении на всех дверях сектора.
В очередное посещение Генерал обратил внимание на информацию, прочитал, удовлетворенно кивнул головой и погрозил Трезору пальчиком. Он, наверняка, знал о клептомании нашего друга.
Глава7
Производственная практика.
Как только был сдан последний зачет летней сессии третьего года обучения, нас вызвали к Генералу. В кабинете он, не произнося ни одного слова, протянул нам два приказа, им уже подписанные. Первый приказ был о присвоении нам с Белояром досрочных званий "мичман флота Военно-Космических Сил", а второй - о нашей практике с секретным специальным заданием.
Согласно содержанию второго приказа практику нам предстояло проходить на сторожевом эсминце ВКС "Галактика", несущим вахту по охране границ солнечной системы в секторе планеты Юпитер.
Увидев, что мы прочитали приказы, Генерал с добродушной улыбкой на губах добавил, что экипаж на эсминце будет достаточно велик, чтобы мы смогли найти живых людей для общения. Правда, тут же добавил Генерал, эта практика станет тяжелым испытанием из-за специфики задачи, которую командор эсминца "Галактика" Алан Сандерс поставит перед нами. После этих слов наш командир всем видом показал, что аудиенция закончена и мы может быть свободными, но мы не спешили покидать генеральский кабинет. Генерал сразу понял, что мы хотим узнать и поспешил сообщить нам, что Трезору тоже присвоили звание младшего офицера, но практику он будет проходить отдельно от нас.
На этом аудиенция была завершена и мы покинули кабинет Генерала.
Прежде чем начать рассказ о прохождении практики на эсминце "Галактике" хотелось бы несколько слов сказать о сторожевых эсминцах и их экипажах. На втором курсе нам прочитали несколько лекций о солнечной системе, о возможной инопланетной жизни и о необходимости в этой связи нести постоянную сторожевую вахту на границах солнечной системы. Были разработаны модели и на их базе были созданы специальный класс космических кораблей - сторожевые эсминцы. Эти космические корабли несли охрану границ солнечной системы, но из-за специфики своего использования и конструктивных особенностей эти эсминцы не могли совершать посадки на поверхность планет. Они были вынуждены находиться в космическом пространстве и нести постоянную вахту сменными экипажами. Эти корабли имели мощные силовые установки, могли развивать скорость чуть ниже скорости света, правда, на краткие расстояния, имели сильное вооружение, но не имели броневой защиты от лучевого поражения.
Эта специфика их конструкции и вооружения во многом складывалась из тех целей и задач, которые ставились перед этими космическими эсминцами-сторожевиками, которые заключались в том, чтобы, как можно раньше обнаружить инопланетного противника, пересекающего границы солнечной системы, и сообщить о нем командованию ВКС. Затем вступить с обнаруженным противником в боевое соприкосновение с целью выяснить, каковы средства вооружения и защиты, как можно поразить систему жизнеобеспечения экипажа. Выяснив все эти факты и, передав их своему командованию, командир сторожевого эсминца получает свободу действия. Другими словами, ценою жизни экипажа командир эсминца обязан попытаться получить информацию о противнике и, только получив ее и передав ее командованию, он может заняться спасением корабля и экипажа. Поэтому эти космические корабли не имели тяжелой броневой защиты, так им нужна была большая скорость, чтобы оторваться от противника. Раз куснув его, они должны бежать с поля боя, как можно быстрее, чтобы передать свой опыт боевого контакта с инопланетным врагом другим кораблям и капитанам флота ВКС.
Но ко времени нашего появления на свет божий и до настоящего момента, солнечная система пока еще не подвергалась вражескому нападению. А наши дальние разведчики и исследовательские суда уже не раз пересекали границы солнечной системы и уходили в дальний космос, чтобы время от времени возвращаться с ценнейшей информацией о других мирах.
Я не являюсь большим специалистом в области космических исследований, поэтому не очень бы хотел говорить и дальше по этому вопросу. Но всем хорошо известна предусмотрительность государств двух планет Земли и Венеры, которые серьезно отнеслись к проблеме возможного инопланетного вторжения. Совместным решением правительств были созданы Военно-Космические Силы с единым командованием и космическая академия, которая стала основным поставщиком офицерских кадров для ВКС.
После многолетних дебатов правительства Земли и Венеры приняли соответствующие законы о финансировании ВКС и академии, о строительстве интернациональных космических баз и так далее. Первоначально финансирование велось с большим трудом и громадными задержками, так как в большинстве своем люди не понимали необходимости осуществления подобных затрат. По мнению многих, деньги уходили на ветер, а инопланетного противника в глаза никто не видел и не слышал.
В короткое время был создан весьма эффективный пограничный флот ВКС, который осуществлял охрану границ солнечной системы.
На свет появился линейный космический флот ВКС, способный сдержать первый натиск и нанести серьезное поражение любому противнику, пытающемуся пересечь границы нашей солнечной системы.
ххх
На третий день после получения приказа, мы с Белояром стояли по стойке "смирно" и рапортовали командору Алану Сандерсу, капитану эсминца "Галактика" о своем прибытии для прохождения практики.