Постепенно преступница вжилась в роль, а на первых порах ей сильно помог тот факт, что сама Гаевская вела затворнический образ жизни, оставалось только следовать ее принципам, не пуская на порог даже соседей. А как же врач, спросите вы? Вика знала ответ на этот вопрос из первоисточника. Как-то в разговоре Матвей Игнатьевич с обидой заметил, что Гаевская никогда не доверяла деревенским врачам, называя их шарлатанами. Она ездила на процедуры и регулярный осмотр в городскую клинику. То есть, это он думал, что ездила. Проверять ее слова никому и в голову не приходило.
Три года преступница искала дневник, не подозревая о том, что хитрая старушка спрятала его в сломанной печи угоревшей сестры своей сиделки. В конце концов затянувшийся фарс надоел мошеннице, она решила пойти ва-банк и попытаться вытянуть деньги без дневника. Риск был огромный, хотя историю преступлений каждого персонажа она знала от Гаевской во всех подробностях. Прилюдного изложения некоторых деталей могло оказаться достаточно, но вот если бы кто-то из шантажируемых потребовал предъявить дневник…
Опасность пришла совсем с другой стороны. Наблюдательная, как все женщины, Софья – единственная из всех, – заподозрила, что перед ней не Гаевская. Но на свою беду она, вместо того, чтобы оповестить своих товарищей по несчастью, решила использовать свое открытие исключительно в личных интересах. Жадность и желание нагадить ближнему сослужили ей плохую службу. Несчастная даже не подозревала, с кем имеет дело. Человек, уже совершивший одно убийство, не остановится и перед вторым…
Картинка получилась складная, Вика могла бы гордиться собой, если бы не одно "но": зная, как все произошло, она по-прежнему понятия не имела о том, кто же настоящий преступник.
Глава 23
К моменту возвращения в санаторий, Вика неожиданно поняла, что проголодалась. Вообще-то она не собиралась возвращаться, так как узнала все, что хотела, но когда по пути завернула на станцию, выяснилось, что последняя нужная ей электричка ушла сорок минут назад, а следующая будет только утром.
Приблизившись к столовой – как раз наступило время ужина – Вика хищно потянула носом воздух, учуяла запах мясного пирога и прибавила ходу. Желудок одобрительно заурчал. Однако путь неожиданно оказался перекрыт. У самого входа, возле стеклянных дверей маячил проклятый Тимур и явно кого-то высматривал.
Вика резко затормозила, ругая себя за потерю бдительности. Ведь видела же его, подлеца, во время обеда, а потом благополучно успела об этом забыть.
Судорожно сглотнув голодную слюну, Вика малым ходом, не делая резких движений, свернула с главной аллеи в сторону, на терявшуюся в кустах боярышника боковую тропинку, протоптанную желающими срезать угол отдыхающими еще в незапамятные времена.
– Куда-то собралась? – раздался позади нее насмешливый голос.
– Почему ты всегда подкрадываешься со спины? – спросила Вика, не оборачиваясь.
– Потому что ты при виде меня все время убегаешь, – хмыкнул он.
Вика крутнулась на месте вокруг своей оси и оказалась с ним лицом к лицу.
– Неужели это недостаточный повод сообразить, что мне неприятно твое общество? – поинтересовалась она.
– Я так и догадался.
Похоже, ее заявление его не смутило. Вика смотрела на Тимура почти с ненавистью. Он был одет в темные джинсы и голубую рубашку с расстегнутым воротом. Разумеется, расстегнутых пуговиц было гораздо больше, чем следовало и Вика имела неудовольствие отметить, что цвет рубашки удачно оттеняет его загорелую кожу.
– Может, сходим поужинать? – миролюбиво предложил он.
– Иди, если тебе так хочется, – пожала она плечами. – Я не голодна.
– Нет уж, голодать я тебе не позволю, – произнес он со зловещей любезностью. – Сейчас ты, как послушная девочка, отправишься в столовую и съешь свой ужин до последней крошки, даже если мне придется собственноручно запихивать тебе в рот каждый кусок.
– Это проявление заботы или угроза? – прошипела Вика.
– Понимай, как тебе нравится, – равнодушно бросил он.
Вика фыркнула и покосилась на его сильные руки. "А ведь и вправду может накормить насильно, с него станется", – неприязненно подумала она. Стараясь держать спину прямо, она обогнула его, как неодушевленное препятствие и направилась в сторону столовой. В конце концов, ничего с ней не случится, если она поужинает. К тому же в столовой сейчас полно людей и он не посмеет причинить ей вред.
Усадив Вику за дальний столик, Тимур взял поднос и отправился к окошку. Когда он вернулся, на подносе дымились две тарелки с большими кусками пирога, от которых восхитительно пахло курицей с картошкой.
– Вот твоя порция, – сказал Тимур, ставя перед ней тарелку. – Можешь приступать.
– Спасибо, – сказала она, но, прежде чем есть, демонстративно поменяла тарелки местами.
– Что ты, черт побери, вытворяешь? – нахмурился он.
– Всего лишь принимаю меры предосторожности, – последовал невозмутимый ответ. – Ты страшный человек, Тимур. Кто знает, что ты успел проделать, пока ходил за ужином.
– Очень надо травить тебя. Слишком много чести, – мрачно проворчал Тимур, с аппетитом уплетая свою порцию. – Хотя, может, стоило попробовать? Слишком уж ты меня достала.
– А я тебя сюда не приглашала, – обиделась девушка. – Чего, спрашивается, притащился?
– На тебя посмотреть. Забавное, знаешь ли, зрелище.
– Ясно. Шпионишь. И чего же ты усмотрел такого забавного?
Она поймала себя на том, что наблюдает за ним из-под ресниц. Даже злясь на него сверх всякой меры, она не могла не признать, что он исключительно хорош собой. Она еще раньше заметила, что даже старушки с удовольствием провожали его взглядами, не говоря уже о женщинах более молодого возраста. Что ж, такие нравятся всем: высокомерный взгляд черных глаз, жесткие линии рта и подбородка и непременная щетина – результат профессиональных усилий парикмахера. Волосы, пожалуй, слишком длинные. Отрастил шевелюру почти до плеч. Если бы не суровое, чисто мужское лицо, она непременно приняла бы его с такой прической за гея. Но этот тип определенно не гей – вон как глазами зыркает, того и гляди испепелит ненароком.
Она не заметила, как съела почти весь свой кусок пирога. Тот оказался и в самом деле очень вкусным, особенно – хрустящая корочка.
– Любишь Агату Кристи?
Вопрос застал ее врасплох. Она едва не подавилась.
– Обожаю, – ответила она с вызовом.
– Заметно, – кивнул он, отодвигая в сторону тарелку. – Тебе определенно не дают покоя лавры мисс Марпл.
– Не такая уж я и старая, – неожиданно обидилась Вика.
– А я не о возрасте. Ты любишь от скуки совать нос не в свое дело, не думая о последствиях, точь-в-точь как милая старушка. Лучше бы парня завела, ей-богу.
Вика вспыхнула, однако взяла себя в руки и усмехнулась:
– А с чего ты взял, что его у меня нет?
– Нетрудно догадаться.
– И все-таки ты ошибаешься.
– Не сочиняй, – усмехнулся он. – Если ты говоришь правду, то с какой стати во время законного отпуска ты забралась в такую глушь?
– А что я, по-твоему, должна была делать?
Он многозначительно посмотрел на нее и Вика залилась густой краской.
– Я вижу, ты меня понимаешь. Глядишь, была бы делом занята, не лезла бы куда не надо.
– Секс – главное дело жизни? Оригинально, – злобно хохотнула Вика.
– Тебе-то откуда знать? – Тимур твердо и холодно посмотрел ей в глаза. – Насколько я успел понять, этого лекарства ты еще не пробовала.
Вика в ярости вскочила, к пущей своей досаде, запнувшись о ножку стула и едва не грохнувшись.
– Ты что, охренел совсем?!
– Сядь. На тебя и так все смотрят.
Вика воровато оглянулась и тут же опустилась на свое место, попав под перекрестный огонь множества любопытных глаз.
– Чего ты так нервничаешь?
– Потому что ты меня достал!
– Достал? А что такого я сделал? Избавил от голодного обморока? – он смотрел на нее с искренним удивлением.
– Ты обращаешься со мной так, словно об меня можно испачкаться и в то же время… пристаешь.
– Да не пристаю я к тебе, – устало сказал он. – Я и пальцем к тебе не притронулся, а ты уже лезешь на стену. Если это твоя обычная манера поведения, то я не удивляюсь, что твой последний кавалер удрал от тебя.
– Ты мне противен, – сквозь зубы выдавила Вика, особенно злясь на то, что он сказал истинную правду. Ее последний приятель действительно сделал ноги, устав дожидаться, когда же его допустят к телу. Ошибся проницательный Тимур в другом – Вика вовсе не была убежденной девственницей. Просто ее первый – и единственный – опыт оказался столь отвратительным, что у нее больше никогда не возникало желания повторить его.
Тимур ей нравился, даже вопреки всем ее опасениям в его неблагонадежности, и от этого девушка злилась еще сильнее.
– Ты мне отвратителен, – Вика начала повторяться, – тебе бы польстило, если бы я и в самом деле ненавидела всех мужчин! Но я не выношу именно тебя, понял?
– Я понял.
Вика как будто ожидала другой реакции, и его полное спокойствие ее обескуражило. Она снова вскочила и бросилась прочь, едва не посшибав всю мебель в столовой. Она не оглядывалась и не могла заметить, что оставшийся сидеть на месте парень наблюдал за ее позорным бегством со странной смесью жалости и презрения.
Девушка почувствовала себя в безопасности только захлопнув и заперев дверь изнутри своего номера. Она привалилась к ней спиной, тяжело дыша и сквозь зубы чертыхаясь. Какими только эпитетами она не награждала наглеца, и все ей было мало. Выдохлась она нескоро, но к тому моменту силы почти полностью покинули ее, на плечи навалилась усталость.
Девушка почувствовала себя вдруг такой грязной, что ей захотелось немедленно залезть в душ и вымыться. Что ж, для этого у нее были все условия, за исключением чистой смены белья. Не беда, заодно простирнет уже имеющееся и развесит его в ванной. К утру должно высохнуть, а спать можно и в одной рубашке.
Еще раз удостоверившись, что дверь крепко заперта, Вика пошла в ванную и включила воду. Слава богу – горячая. Девушка быстро разделась, наскоро закончила постирушку и с наслаждением встала под душ. Теплые струи ласкали ее тело, неся с собой покой и расслабление.
Расслаблялась она довольно долго, когда она, завернувшись в большое махровое полотенце, вошла в комнату, за окном было уже совсем темно.
Вика не сразу поняла, что происходит: ей показалось, что тьма каким-то образом просочилась в комнату. Не веря собственным глазам, она уставилась на окно и закричала. Сквозь оконные щели в комнату и в самом деле что-то вползало. Не что-то! Это были те самые существа с кладбища.
– Этого не может быть, – прошептала Вика помертевшими губами.
Точно услышав ее голос, извивающиеся возле самого пола черные языки на секунду замерли, потом разом повернулись к ней и ринулись в ее сторону. Теперь их было куда больше, чем на кладбище, змеящийся черный дым почти сплошь покрывал дощатый пол, стремясь добраться до нее побыстрее.
Девушка снова закричала и попыталась укрыться в ванной комнате, но поскользнулась на скользком полу и грохнулась почти наотмашь. Поскуливая, девушка засучила ногами по полу, шаря руками по стене в поисках опоры. Ухватиться было не за что. Щупальца черного дыма уже лизали ей пятки. Их прикосновение было ледяным. Она чувствовала, как цепенеет тело. Нос забивал запах тления, он щипал ее язык, застревал в горле. Вика закашлялась, пытаясь кричать, но ее крик становился все слабее.
Одна из отвратительных скользких бесплотных тварей уже обвивала ее за ногу, поднимаясь все выше и выше. Тварь жаждала ее крови. Вика чувствовала, что она пытается добраться до ее горла, чтобы выпить ее всю, до последней капли, и, отчаянно противясь этому, пронзительно закричала из последних сил.
Почти ничего не слыша от ужаса, она скорее почувствовала, что кто-то ломится в номер. Огромным усилием воли повернув голову, она увидела, как, высадив хлипкую фанерную дверь, в комнату ворвался Тимур.
– Черт возьми, что происходит? – прохрипел он, вытаращившись на скрючившуюся на полу девушку. – Ты упала? Ударилась? Что с тобой?
Он ринулся к ней, но девушка с безумным криком отпрянула:
– Не подходи! Прочь! Прочь отсюда!
Тревога на его лице сменилась озадаченным выражение, но он послушно отступил.
Вика отвернулась и заставила себя посмотреть на свою ногу, ожидая увидеть мерзкую гадину. Но она увидела только обыкновенную голую ногу. От черной змеи не осталось и следа. Она растворилась так же, как и ее собратья. Исчезла. Спряталась.
Только сейчас Вика поняла, как она дико выглядит: голая, вопящая, с горящими безумными глазами, растянувшаяся на полу в совершенно пустой комнате. И все это на глазах у парня!
По ее все еще замерзшим щекам хлынули слезы. Она подтянула колени к животу, жалобно поскуливая.
– Что произошло, девочка? – спросил он неожиданно мягко.
– Я…я видела чье-то лицо. Там, за окном. За мной, наверное, подглядывали, – соврала она первое, что пришло в голову. Но Тимур поверил ей. В два прыжка он достиг окна и распахнул его настежь. Свежий ветер ворвался в комнату. Вика съежилась еще больше.
– Если там кто-то был, то уже убежал, успокойся, – сказал он, закрывая окно и задвигая шпингалет.
Вика ответила тихим всхлипыванием, обхватив себя за колени и тихонько поскуливая.
– Возьми себя в руки, – прикрикнул он. Вика не прореагировала. Тогда парень опустился перед ней на колени и осторожно отвел рукой занавесившее ее лицо волосы. Вика издала легкий стон.
– Послушай, детка, на твоем месте я бы оставил попытки спрятаться между половицами. Лучше бы тебе встать и одеться, пока не схватила воспаление легких. Где твоя одежда?
Вика безразлично пожала плечами.
– Мда-аа, сегодня явно не твой день.
Секунду подумав, он бесцеремонно перешагнул через нее и скрылся за дверью ванной. Вернулся Тимур через секунду с ворохом одежды, которую бросил рядом с девушкой.
Вика даже головы не повернула, глядя в одну точку неподвижными глазами, как будто видела на пустом полу что-то страшное. Все чувства покинули ее, и осталось только одно желание: исчезнуть, раствориться, чтобы никогда больше не видеть этот черный дым.
– Черт. Что мне прикажешь делать? Не одевать же тебя, как маленькую? – задумчиво проговорил он, потирая подбородок.
Не придумав ничего лучше, Тимур вдруг привлек ее к себе, попытался поймать остановившийся взгляд и нашел губами ее рот. Это прохладное прикосновение заставило ее вздрогнуть. Но вместо того, чтобы вырваться, она с покорным вздохом разомкнула губы и закрыла глаза, подавшись к нему всем телом.
– Вот так-то лучше, – проговорил он, отстраняясь. – Теперь одевайся.
Викино лицо дернулось, потом покраснело. Она торопливо прикрылась одеждой и отползла в ванную.
– Премного благодарна, – процедила она уже из-за закрытой двери. – Теперь можешь убираться. Я прекрасно обойдусь без тебя!
– Поздравляю, твой яд к тебе вернулся. Да и то правда, сидеть на полу, скрючившись в три погибели, совсем не в твоем стиле. Я напрасно спешил на помощь. Тебе достаточно было прошить несчастного вуайериста одним-единственным взглядом и все его хозяйство мигом превратилось бы в кучку пепла.
Вика, прыгая за дверью на одной ноге, невольно улыбнулась. Жаль, что он такой самоуверенный, иначе они смогли бы поладить.
Когда она наконец вышла из ванной, застегнутая на все пуговицы, то застала его по-хозяйски развалившимся на ее постели.
– Я же сказала тебе – убирайся.
– А я думаю, мне лучше остаться здесь, учитывая, что замок сломан, а тот, кто за тобой подглядывал, может вернуться.
– Ночевать с тобой в одной комнате?!
– А что тут такого? Комната одна, но кроватей-то две. Так что выбирай на здоровье любую, а я займу оставшуюся.
Вика презрительно сощурилась.
– Да я ночью глаз не сомкну, зная, что ты рядом.
– Ну и зря. Я лично собираюсь спать. И приставать к тебе не собираюсь. Мое присутствие здесь – исключительно акт человеколюбия.
– Интересно, почему я тебе не верю?
Он пружинисто вскочил с кровати, положил руки на бедра и, улыбаясь, уставился на нее. Вика с ужасом обнаружила, что жадно разглядывает его широкие плечи и мускулистые руки. И не только руки. Глаза их встретились, и он долго – ей показалось, целую вечность, – не отпускал ее взгляд. Губы девушки беспомощно раскрылись. Она почувствовала почти непреодолимое желание обнять его, прижаться к его сильной загорелой груди и ощутить тепло его тела. Этот внезапный порыв ужаснул ее. Она отступила, догадываясь, что он прочел все по ее глазам.
– Не стоит обольщаться, девочка. Насиловать тебя я не стану. Ты, конечно, очень симпатичная, но я не испытываю проблем с противоположным полом, чтобы принуждать тебя против твоего желания. Так что давай-ка пожелаем друг другу спокойной ночи и ляжем баиньки. Каждый на своей кровати.
Прикусив губу от унижения, Вика, не поднимая глаз и не произнося ни слова, рухнула на свою постель и сразу же отвернулась к стене, чтобы этот хам не заметил предательских слез в плотно зажмуренных ресницах.
Вика едва смогла дождаться наступления утра, всю ночь прислушиваясь к равномерному дыханию на соседней кровати. Как только за окном забрезжил рассвет, она бесшумно соскользнула с кровати, выбралась через окно, прижимая к груди свою сумку, и ходко потрусила на станцию.
Глава 24
У входа в здание, где размещалась поселковая милиция, Вику угрюмо приветствовал сурового вида дежурный, который и проводил ее в тесно заставленную комнатушку, которую занимал Федор Карпович.
Известие о том, что Ирина Анатольевна Гаевская – самозванка, он воспринял спокойно по той простой причине, что просто в это не поверил.
– А где же, по-твоему, настоящая Гаевская? – спросил участковый, пряча улыбку, чтобы понапрасну не смущать малявку, вообразившую себя Пинкертоном.
– Как где? На кладбище.
– Что-то не припомню, чтобы там была могила с подобным именем.
– Ну, разумеется. Ведь на надгробном камне значится имя Лукерьи Матвеевны Лаптевой, – удивилась Вика его непонятливости.
Федор Карпович посмотрел на девушку озабоченно, почесал затылок дужкой очков и проговорил, тщательно подбирая слова:
– Ты, Вика, часом ничего не перепутала?
– Да нет же!
– А как ты себя чувствуешь?
– Прекрасно я себя чувствую. Хотите вот прямо сейчас пойду к Матвею Игнатьевичу и он подтвердит вам мою вменяемость?
– Ну, зачем ты так?
– А как надо? Вы же намекаете, что я сумасшедшая.
– Ни на что я не намекаю. Просто ты сегодня как-то не вовремя со своими глупостями. И так меня вчера Петровна достала. Целый день цеплялась, как репей к собачьему хвосту.
– А она-то чего? – удивилась Вика.
– Да вбила себе в голову, что Клавка Корнешова пропала. Я у соседей спросил, те говорят – в город подалась, внуков проведать. Еще третьего дня уехала. А Петровне все неймется. Криком кричит, что та, дескать, обещала ей вернуться к понедельнику. Ну и что, что обещала? Мало ли.
– Тоже верно, – согласно кивнула Вика, не особенно воспринимая Петровну всерьез. В данный момент Клавка Корнешова волновала ее мало. Ее интересовала Гаевская.
– А больше ничего не случилось? – спросила она осторожно.