Она уже подбегала к дому, захлебываясь собственным криком, как вдруг на ступеньках веранды показалась скрюченная фигура. Фигура двигалась спиной вперед, потому что волокла за собой что-то тяжелое. Вот она остановилась, выпрямилась во весь рост и обернулась. Лицо по-прежнему оставалось в тени из-за глубоко надвинутого капюшона. Но Вика узнала ее. Эту фигуру она уже видела, там, на кладбище. Тогда тоже шел дождь и сходство было полным.
Вика остановилась, будто парализованная.
Ей показалось, что человек в плаще усмехается. Но она больше не смотрела на него, ее взгляд приковывало неподвижное тело у его ног. В это невозможно было поверить, но перед ней лежал Тимур, храбрый Тимур, профессионал, мать его за ногу, сраженный первым же выстрелом.
– Кранты твоему ухажеру, – насмешливо произнес знакомый голос.
– Ты? Так это была ты?!
– Разумеется!
Катерина откинула с лица капюшон и теперь смотрела на Вику насмешливо.
– Нет, ты все-таки дура. Такая же, как они все, – презрительно произнесла она. – А я уж было подумала, что ты – особенная.
– Это потому, что не удалось прикончить меня с первого раза?
– Ага, – откликнулась та почти весело. – А оказывается, тебе просто везло. И этот еще постарался.
Она со злостью пнула лежащее у ног тело.
– Не смей! – Вика бросилась на нее, выставив вперед руки со скрюченными пальцами. Страх куда-то исчез и она расцарапала бы негодяйку в кровь. Если бы успела до нее добраться.
Но она не успела. Невидимая сила отбросила девушку прочь, хотя Катерина не пошевелила и пальцем. Вика с размаху шлепнулась спиной в лужу и застонала. Тетрадка со стихами, которую она так и не выпускала из рук, отлетела в сторону, взмахнув, как крыльями, белыми страницами.
– Так-то лучше, голубушка. Лежи тихо и посмотри, что я для тебя приготовила. Это будет нечто особенное!
Вика вдруг с ужасом поняла, что не может пошевелиться. От удара у нее что-то случилось с позвоночником. Тело сверху донизу пронизала адская боль. Она больше не могла убежать. Не могла даже ползти, бессильно наблюдая за возвышающейся над ней Катериной.
"Это конец, – подумала девушка, – сейчас она меня просто пристрелит".
Но Катя не торопилась. У нее в руках и оружия-то не было. Зато, откуда ни возьмись, в ее руках появилась книга. Даже издали Вика узнала потрепанный переплет Гримуара. "Что она еще затеяла?" – мелькнуло в голове.
Катя бережно открыла книгу, нашла нужную страницу и принялась читать нараспев.
Вика не могла разобрать ни слова, но странный, какой-то ноющий звук наполнил все ее существо ледяным ужасом. Она инстинктивно почувствовала, что в гортанных словах этой чудовищной молитвы содержится заклятие сокрушительной силы.
Длинный язык черного тумана выполз из щели, прямо из-под ног Катерины, перевалился через порог и заскользил вниз по ступеням. И это было только начало. По мере того, как голос женщины с книгой набирал обороты, целое облако черных теней заструилось следом. Уже знакомый запах гниения ударил Вике в ноздри. Она попыталась пошевелиться, так как не хотела вот так умирать, но лишь судорожно изогнулась и снова упала.
Черные тени приближались, на этот раз их было много, гораздо больше, чем прежде. Они подползли так близко, что девушка смогла разглядеть, как в глубине зловонного облака движутся смутные тени, какие-то создания неопределенной формы.
– Они живые, – в ужасе прошептала Вика и снова дернулась. На этот раз ей удалось приподняться на четвереньки, но на это ушли все ее силы. Так, скорчившись, она и наблюдала, как тени окружают ее плотным кольцом. Веки девушки стали наливаться тяжестью, в ушах у нее зашумел ледяной ветер. Держать глаза открытыми стоило ей больших усилий. Биение сердца замедлилось. Вика чувствовала, как ее сердце бьется все реже и реже, после каждого нового удара она боялась, что не услышит следующего.
Вика собрала воедино все свои силы и съежилась, стараясь уберечь от ледяного холода крошечный огонек еще теплившейся в ней жизни. Ей даже не было больше страшно. Мысли текли вяло и единственное, о чем она помнила – это сохранить драгоценную искорку.
Вокруг клубился черный дым, из-за него Вика почти не видела Катерину, зато хорошо слышала ее голос. В дыму, прямо перед ней возникло чье-то лицо, ужасное, разлагающееся, покрытое гнойными язвами. Из глубокого провала рта высунулся длинный язык и лизнул ее руку, оставив на коже липкий черный след.
Вика зашлась диким криком. Она кричала до тех пор, пока у нее не перехватило дыхание. Ей хотелось зажмуриться, чтобы не видеть всего этого ужаса. Но этого делать было нельзя. Откуда-то она это знала. Ей даже показалось, что она слышит чей-то шепот, который пытался что-то подсказать ей, но он звучал так тихо, что Вика не могла разобрать ни слова.
Черный дым внезапно обрел плотность и поднял ее, заставив принять вертикальное положение. Теперь чудовищные лица окружали ее со всех сторон – одно страшнее другого. Окровавленные, полуразложившиеся, жуткие. У одного из них сквозь трещину в черепе проглядывал мозг. У другого из пустой глазницы выполз длинный белый червяк, который не удержался на скользкой поверхности и шлепнулся Вике за шиворот. Вика зарыдала. А лица надвигались на нее, стонали и всхлипывали. Их липкие языки лизали ее кожу, когти на разлагающихся руках драли волосы и царапали тело.
Но не убивали.
Внезапно Вика поняла, что неведомые твари наслаждаются, мучая ее. Они уверены, что ей не вырваться, теперь она была в их полной власти.
"Я не доставлю им такого удовольствия, я не сдамся", – решила Вика.
Но у нее совсем не было сил. Ей уже не было больно, только очень холодно.
– Спи, спи, – шептал ей в уши чей-то жаркий Голос. Голос был ровный, совершенно нечеловеческий. Он убаюкивал девушку, гипнотизировал. Она стала забывать, что нужно сопротивляться. Зачем, если все бессмысленно?
Внезапно магический шепот перекрыл другой голос. Он резко прозвучал в Викином мозгу.
– Борись! В тебе есть сила! Используй ее! – успел выкрикнуть этот новый голос, но его тут же заглушили визг и завывание пляшущих вокруг теней. Они бесновались и тянули к ней мерзкие лапы, но Вика вдруг поняла, что оцепенение прошло и они больше не властны над ней. Внутри нее словно пробудилось что-то необъяснимо сильное, по телу заструился жидкий огонь. Вика скосила глаза, ожидая увидеть, как от этого огня вспыхнет ее кожа, но вместо этого почувствовала, что может двигаться.
– Закрой глаза, – еще пытался нашептывать вкрадчивый Голос.
– Да пошел ты! – громко и отчетливо произнесла Вика.
Она рывком встала на ноги и, уклоняясь от маслянистых лап, метнулась в сторону. Вырваться ей не удалось, но она не собиралась сдаваться.
До ее слуха, словно сквозь плотную пелену, донесся громкий смех Катерины.
– Сопротивляйся сильнее! – кричала она. – Им это понравится!
– Это навряд ли, – пробормотала Вика.
Овладевшая ей огненная сила, вот-вот грозила вырваться наружу, и Вика прекрасно это чувствовала. Когда яркая вспышка, вырвавшаяся из ее тела, осветила все вокруг, Вика даже не слишком удивилась. Она не понимала происхождение этой силы, понятия не имела, откуда она в ней взялась, но шестым чувством ощущала ее могущество.
На мгновение ее ослепило, тело вытянулось в струну, а потом она увидела, как зловонный черный дым, морщась, точно опаленный кусок черной кожи, ползет от нее прочь. Вязкая плотная масса человеческих останков распалась надвое, корчась в последней агонии, а потом и вовсе исчезла, оставив после себя красно-бурую лужу.
Еще не придя в себя до конца, Вика увидела Катерину, которая с перекошенным лицом пялилась на эти жалкие останки.
– Этого не может быть! – прошептала та бескровными губами.
– Еще как может! – заверила ее Вика. Она подставила все еще пылающее лицо тугим струям дождя, которые быстро смыли с нее остатки зловонной слизи.
И в этот момент разряд молнии с треском ударил в землю. На этот раз свет погас. Вика вскрикнула, оказавшись в полной темноте. Но Катя больше не собиралась нападать. В блеске молний, полосующих небо, Вика увидела, как женщина, высоко вскидывая ноги, бежит прочь. Когда Вика поняла, что она пытается добраться до забора, она испугалась.
– Стой! – закричала девушка. – Стой! Там же ток!
– Ты все-таки идиотка! – рассмеялась Катерина на бегу. – Электричество вырубилось!
"Я идиотка, – подумала Вика покорно. – Я даже не могу ее остановить".
И тут она услышала оглушительный треск.
В тот самый миг, когда Катя коснулась рукой створки ворот, послышался отдаленный гул, и зажглось электричество. Рука женщины моментально прилипла к сетке. Вика с ужасом видела в ярком свете вновь загоревшихся фонарей, как Катерина извивается, пытаясь освободиться, а ее тело, точно обведенное ослепительно светящимся мелком по контуру, судорожно корчится.
Потом ее отбросило от ограды, охваченную ярко-белым электрическим пламенем. Она истошно вскрикнула в последний раз и рухнула лицом в грязь. Последняя судорога пробежала по скрюченному телу и оно замерло в неестественной позе.
– О, господи, – прошептала измученно Вика.
Пошатываясь, она побрела вперед, но не к распростертому на земле телу Катерины, а к дому. Тяжело опираясь на перила, она поднялась по ступеням и опустилась на колени возле Тимура. На его груди расплылось большое кровавое пятно – там, где в него попала пуля. Рана, очевидно, была смертельной.
Горестно всхлипнув, девушка нагнулась, обняла руками его неподвижное лицо и прижала к своей груди. Она погладила его по волосам, потом снова отстранилась, мучительно вглядываясь в застывшие черты. Даже сейчас он казался невероятно красивым. И она могла гладить его, сколько заблагорассудится, не опасаясь больше насмешек с его стороны. Она могла даже вернуть ему поцелуй. Совершенно безнаказанно. Чувствуя, что сходит с ума, Вика прижалась своими горячими губами к его холодным губам и замерла, глотая слезы.
Ей показалось, что ледяные губы шевельнулись, пытаясь ответить ей. Она отшатнулась, думая, что окончательно лишилась рассудка.
Тимур смотрел на нее и в его взгляде, замешанном на боли, она увидела… явную иронию.
– Пользуешься ситуацией, детка? – насмешливо прошептал он.
Точно застигнутая на месте преступления школьница, Вика покраснела до корней волос и зачем-то вытерла рукой свои губы.
– Мне понравилось, – сообщил он. – Может, повторим?
– Лучше бы тебя пристрелили! – с чувством воскликнула девушка.
Глава 28
– Как ты догадался, что это она? – спросила Вика.
Прошло два дня с той памятной кошмарной ночи. Они втроем сидели у потрескивающего камина в Эммином доме. То есть, сидели сама Эмма и Вика, а Тимур с туго перебинтованным плечом, возлежал на диване. Они уже прошли через многочисленные допросы – милиции в Константиновку понаехало со всей округи – и успели исписать тонну бумаги, но до сих пор у них еще не было времени обсудить все между собой.
– Догадался вовсе не я, а тетя Эмма, – Тимур одобрительно покосился в сторону женщины.
– Это было нетрудно, – подхватила она. – На самом деле, Катерина была первой, на кого упало мое подозрение. Сама посуди – она, единственная из всей деревни, бывала в доме постоянно. Она появилась почти в то же время, как "Гаевская" вернулась из санатория. К тому же мне ни разу не удавалось увидеть их вдвоем – ни единого раза. Да еще эта невероятная ремиссия. Нет, не подумайте, я не желала старушке плохого и была даже рада ее выздоровлению, но потом ее цветущий не в меру вид начал вызывать у меня подозрения.
– И ты тут же занялась расследованием! – сказал Тимур с укоризной.
– А что, мне казалось, что меня трудно заподозрить, ведь у меня был веский повод наблюдать за… соперницей.
Вика неловко кашлянула и отвела глаза в сторону. Эмма, напротив, нисколько не смутилась. Она только вопросительно взглянула на Тимура, словно спрашивая у него разрешения.
– Да расскажи, чего уж там, – вздохнул он.
– Дело в том, что Катя сама подослала ко мне своего мужа, – пояснила Эмма.
– Зачем? – Вика растерянно захлопала глазами.
– Да жадность замучила, – презрительно бросил Тимур со своего места. – Прикинь, как баба попала: провернула такую операцию, старушку ни за что на тот свет отправила, а получила – пшик! Денег от продажи дома осталось – кот наплакал, дневника с компроматом нет. И ради чего, спрашивается, все? Конечно, дневник она продолжала искать с прежним рвением, но время-то шло. В мечтах она уже видела себя богатой. И тут ей пришла в голову прекрасная с ее точки зрения мысль. Она решила, что если ее муженек охмурит покупательницу дома и женится на ней, то дом достанется ему, как наследнику.
– Она знала, что у меня нет детей, но о существовании племянника не подозревала, – вставила Эмма.
– Ага. Блестящий вариант. Муж, изменник, переметнулся к разлучнице, у которой и так в деревне сомнительная репутация, потом свадьба, скоропостижная смерть новобрачной… Да, да, и не смотри на меня так, дорогая тетя. А после похорон должно было последовать счастливое воссоединение супругов.
– Но как же так? Неужели она совсем не любила мужа? – ужаснулась Вика.
– Никого она не любила, кроме себя. Ты думаешь, откуда у тети Неро? От нее же, от Кати. Правда, собаку тетя сама забрала. Неро заболел и Катерина, не желая с ним возиться, решила его усыпить. Только Эмма, добрая душа, пожалела пса и выкупила. Вылечила его, приручила и чувствовала себя совершенно счастливой.
– Тима, ты не прав. Неро не виноват в том, что укусил меня. Пойми, он же всего лишь собака, а собаки никогда не предают своих хозяев. Вот он и выполнял приказы Катерины, когда она сначала натравила его на меня, а потом – на Вику.
– Тебе бы только всех оправдывать, – проворчал Тимур недовольно, но Эмма только улыбнулась.
– В общем, мужика ушлая Катька уговорила, отправился он на завоевание моей тетушки.
– Неужели он согласился на то, чтобы ее потом убили?
– Нет. Эта стерва наплела ему, что Эмма смертельно больна. Якобы недолго ей осталось. Тот и поверил. Напрямую спросить у тетушки не решился, но жалел ее безмерно. Оттого, наверное, и полюбил. И никакого, заметь, приворота. Ну, а поскольку он оказался мужик честный, то, влюбившись, немедленно оповестил супругу о своем желании развестись. Только не понарошку, как планировалось, а по-настоящему. Удивляюсь еще, как она его самого на тот свет не отправила. Злилась жутко.
– Ужасная история, – покачала головой Вика. – Но когда ты-то вмешался это дело?
– Да я-то как раз опоздал. Эмма вызвала меня сразу же, как только увидела, что в дом съезжаются гости. Карты ей подсказали или еще что, только она точно знала, что произойдет преступление. Я в ее слова не очень верил, а потому и не слишком торопился. Прибыл на следующий день и естественно пропустил все самое интересное. Зато ты, Вика, поспела как раз вовремя. Представляю, как Катерину перекосило, когда она тебя на заборе увидела.
– Да и без этого я очень беспокоилась, – призналась Эмма.
– Понятное дело. Девчонка едва приехала, и сразу же завела дружбу с главной подозреваемой.
– Верно. Я Тиму попросила, чтобы он за тобой, Вика, приглядывал.
– А я опять опоздал.
– Ну не совсем, – возразила Вика, – я все же не до конца успела обуглиться.
– Тоже верно. Катька, видать, ошиблась с дозировкой, не до конца тебя усыпила. Не пискни ты тогда, я бы тебя и не заметил, а там тебе бы уже и врач не понадобился – только катафалк.
– Тима! – укорила его Эмма. – Ну, сколько можно!
– Молчу, молчу. Говорю строго по делу.
– А за что она мне решила подстроить солнечный удар? Я же ничего в ту ночь не видела!
– Это ты знаешь, что не видела, а ей-то каково? Она в двух шагах от своего дома прикончила старушку, вернулась, думая, что все шито-крыто, а тут – ты. Мало того, что саму ее увидела, так еще и про крики толковать начала. Вот она и подстраховалась. Тебе вообще везло: все время появлялась не там, где надо. Я-то знаю, что случайно, а Катерина, когда тебя на кладбище увидела, решила, что ты за ней шпионишь и обо всем догадываешься. Она в тот день как раз тело Гаевской выкапывала. Тебя, между прочим, испугалась. Думала, что ты рано или поздно до всего докопаешься, раз такая шустрая.
– Господи, она же могла меня прикончить, когда мы к дочери бабы Луши ходили, – ужаснулась Вика.
– Она бы и прикончила. Веньку благодари. На твое счастье этот рыцарь следом увязался. Все карты ей спутал. Она потом в отместку к его бабке наведалась и с потрохами заложила. Та с перепугу мальца к матери отослала и тебе еще досталось на орехи.
– Да уж, в выражениях она не стеснялась, – поморщилась Вика. – Но если ты знал, что во всем виновата Катя, то зачем ее из колодца вытаскивал? И вообще я до сих пор не пойму, как она туда свалилась?
– Никуда она не сваливалась. Специально слезла, чтоб Эмму подставить. Она же знала, что Петровна должна зайти, специально на определенный час договаривались. Вот она незадолго до назначенного часа по скобочкам и спустилась, и только самом низу в воду спрыгнула.
– Но у нее же были ссадины. И заледенела она вся.
– Заледенела потому, что Петровна опоздала. А раны – пустяковые, она их себе сама и нанесла. Подумаешь, делов – пару раз головой о стенку стукнуться.
– Кстати, Матвей Игнатьевич еще тогда мне сказал, что раны совсем несерьезные. При падении с такой высоты она должна была сильнее покалечиться.
– Вот-вот, он голову ломал, а Катька над всеми вами посмеивалась.
– Но если ты знал, что она нарочно, то зачем же полез ее вытаскивать?
– А что мне оставалось? Ты же, голуба моя, едва сама в колодец не отправилась. Я видел, как с духом собираешься. Вот бы Катька обрадовалась. Там бы она тебе шею и свернула.
– А я дольше всех подозревала Двуреченского, – призналась Вика. – Такой мерзкий тип. К тому же, его машина возле кладбища выглядела очень подозрительно…
– Ну, то, что он мерзкий тип – не спорю, – улыбнулась Эмма, – а вот насчет машины существует простое объяснение.
– Вы знаете, что ему там понадобилось?
– Еще бы! Двуреченский наслушался сплетен обо мне и сделал соответствующие выводы, а именно – решил извлечь из этого личную выгоду. Поскольку репутация не позволяла ему в открытую обратиться к местной ведьме, – Эмма нехорошо усмехнулась, – то он пробрался ко мне тайком, на рассвете.
– А вы что?
– А что я? Прогнала его вон, разумеется. Тип-то он и в самом деле мерзопакостный. Господи, как это все отвратительно, – глубоко вздохнула Эмма. – Бедная Вика, тебе так досталось.
– Вика молодец. Это ведь она меня на санаторий вывела.
– Да что санаторий, если Катерина с ним никак не связана, – покачала головой Эмма.
– Еще как связана, – убедительно произнес Тимур.
– Брось, я все списки отдыхающих за тот год просмотрела. Нет там ее фамилии.
– Так ты не там смотрела, – усмехнулся Тимур. – Катька там не отдыхала. Она там ра-бо-та-ла! Номер Гаевской прибирала. Оттого и подружились.
– Она – страшная женщина! – сказала Вика.