Кроме того, немало времени ему пришлось посвятить занятиям с бароном Хилдредом, который взялся восстановить его навыки в верховой езде. Прежде Джаван был отменным наездником, и сейчас он с легкостью вспомнил все, чему его когда-то учили. Однако мышцы слушались его отнюдь не так хорошо, как прежде, и поначалу собственная неспособность преодолевать боль вызывала в нем отчаяние и разочарование. Первую неделю Хилдред напоминал ему самые базовые умения, посадив его верхом на очень смирного, покладистого мерина, и водил только на веревке, заставляя по несколько часов нарезать круги рысью и галопом, совершать невысокие прыжки, намеренно падать с седла… И все это без стремян.
Чуть позже, когда сноровка понемногу стала возвращаться, с арены его начали выпускать во двор, где он работал с копьем или мечом. Как только сил хватило натянуть мощный маленький гнутый р'кассанский лук, он принялся также стрелять с седла. Все это давалось очень нелегко. Однако в этом, как и во всех прочих занятиях, Джаван понемногу преуспел, и с удовлетворением обнаружил, что способен справляться с упражнениями гораздо лучше, чем три года назад.
Занятия обычно заканчивались скачкой вдоль реки, и он мог немного расслабиться и получить истинное удовольствие от поездки. Порой, когда он наконец спешивался после утренней тренировки, ноги так дрожали и подкашивались, что едва держали его… и больная ступня была тут вовсе ни при чем. Кроме того, у него постоянно ныли плечи, ибо он старался основной упор делать на силу рук, чтобы компенсировать недостаточную подвижность в ногах.
В полдень после ванны он ежедневно встречался с Ориэлем, ибо лишь так Джаван мог восстановить силы, чтобы вернуться к ожидающим его обязанностям: со дня на день ему все больше приходилось давать аудиенций, присутствовать на заседаниях совета, в суде или порой вместе с различными сановниками изучать планы коронации, окончательно назначенной на последний день июля.
Как он и обещал Ориэлю, ему наконец удалось устроить тому встречу с женой и дочерью. Продлилась она недолго, и Джавану пришлось подкрепить свое требование значительной долей угроз, причем Карлан с Гискардом во время разговора со стражниками Custodes маячили у него за спиной, не спуская рук с мечей. Но наконец один из них все же согласился позвать начальника, и требование короля было удовлетворено. Ориэль не мог скрыть радости. Пока его рыцари охраняли двери, Джаван с влажными от слез глазами смотрел, как Целитель молча обнимает жену, а затем, опустившись на колени, сгребает в объятия взъерошенную крошку, прятавшуюся за материнской юбкой. Она впервые увидела своего отца, которого совсем не помнила.
Но очень скоро вооруженный капитан Custodes ворвался в комнату, чтобы прервать эту трогательную встречу. Вместе с ним заявилось еще с полдюжины рыцарей Custodes, которых даже королевская воля или обычная человеческая доброта никоим образом не могла бы отвлечь от исполнения долга.
- Сир, довольно, - объявил капитан, вежливо, но непререкаемо. - Мне отдан приказ, что никто из Дерини не имеет права видеться с семьей. Такова была воля брата Серафина, верховного инквизитора, а он опирался на положение, утвержденное Рамосским Советом. Мастер Ориэль должен немедленно удалиться.
На миг Джаван хотел было поспорить, ибо сильно сомневался, что командир Custodes осмелится силой выгнать своего короля, однако Карлан и Гискард не отличались подобным бесстрашием. Кроме того, по закону Серафин действительно имел право отдать такое распоряжение, а стало быть сопротивляться Custodes пока что было бесполезно, да и какое удовольствие могло бы принести Ориэлю общение с семьей в их присутствии?
- Я позабыл, что таков был ваш приказ, - невозмутимо отозвался король, неохотно дав знак Ориэлю выйти из комнаты. - Мастер Ориэль преданно служил при дворе уже много лет, и не видел свою маленькую дочь с самого ее рождения. Мне показалось, что подобная награда вполне им заслужена.
- Верховный инквизитор так не считает, - возразил капитан, наблюдая за Ориэлем, словно кот за мышью. Целитель со слезами выпустил из объятий дочку и передал ее жене, затем, не в силах больше смотреть на них, встал рядом с королем.
Не сказав ни слова, Джаван пожал плечами и развернулся, чтобы идти, но он знал, что никогда не забудет отчаянный взгляд Ориэля, когда дверь за ними закрылась, и Целитель вытянул руку, чтобы в последний раз помахать рыдающей женщине и маленькой дочери, которая единственная из всех безмятежно улыбалась и махала рукой ему в ответ. На розовом личике в ореоле золотисто-рыжих кудряшек сияло выражение невинного счастья…
После этого Ориэль стал еще более предан Джавану, и тот преисполнился решимости сделать все, от него зависящее, чтобы исправить зло, причиненное бывшими регентами его королевству.
Но чтобы достичь этой цели прежде всего следовало озаботиться вопросом выживания. В плане ежедневного существования это зависело от того, насколько стабильным будет положение при дворе. В первые несколько недель у Джавана постепенно сформировался узкий круг доверенных лиц, и по мере того, как ежедневное расписание его делалось все более определенным, появилась и некоторая рутина. Он пока еще не осмеливался избавиться от сановников, доставшихся ему в наследство от брата, однако старался незаметно привлекать ко двору все больше избранных им людей. Так, лорд Джеровен Рейнольдс занял в совете место Фейна Фитц-Артура и был назначен вице-канцлером. Барон Этьен де Курси стал личным секретарем короля, а Гискард - его помощником.
Еще одно назначение, о котором он объявил совету в середине июля, было более личным, ибо касалось его персональных потребностей, и в отличие от всех прочих назначений, для этого он должен был получить позволение от самих Custodes Fidei. В каком-то смысле этот шаг являл собой отступление перед противником, и уступку в их противостоянии с орденом. Это было неприятно Джавану, однако он сознавал, что нельзя слишком настраивать против себя Полина и Альберта, - и без того Полин уже точил на него зуб за случай с Ориэлем.
- И последний вопрос на сегодня, господа. Я бы хотел обратиться с личной просьбой к отцу Полину, - объявил Джаван, стараясь придать лицу умоляющее выражение, и обернулся к верховному настоятелю Custodes. - Но сперва я должен принести ему свои извинения.
- Извинения, сир? - Полин недоуменно покосился на короля.
- Да, отче. Я хорошо сознавал, что делаю, когда принял решение покинуть орден. И это далось мне лишь ценой долгих размышлений. Однако я сожалею, что оставил его таким образом. И, возможно, некоторые люди после этого остались мною недовольны. Мой аббат, в особенности, и вы, отче. Кроме того, я сожалею, если выказал неуважение к вам, архиепископ, - добавил он, взглянув на Хьюберта. - Я многому научился под вашим руководством и благодарен за это. Кроме того, я благодарен за то, с какой легкостью прошла процедура сложения с меня религиозных обетов.
Хьюберт кивнул, а Полин осторожно наклонил голову.
- Ваше высочество заметили, что у вас есть некая личная просьба, - произнес он.
- Да, отче, - Джаван глубоко вздохнул. - Я бы хотел, чтобы мне был назначен личный исповедник. При дворе не осталось никого из тех духовников, чьими услугами я пользовался прежде. Отец Бонифаций скончался, а у его милости архиепископа есть и другие обязанности при дворе, как и подобает персоне его ранга. Ему приходится уделять внимание многим овцам, а не только мне - самой черной и непослушной овце его стада, - он исподтишка бросил взгляд на Хьюберта и заметил, что архиепископ пухлой рукой прикрывает улыбку.
- Возможно, ваше высочество пожелает воспользоваться моими услугами, - предложил архиепископ Оррис, слегка уязвленный. - Сдается мне, мой помощник епископ Альфред время от времени исповедовал вас.
Джаван покачал головой, словно бы в растерянности, затем вновь обернулся к Полину.
- Благодарю вас, ваша милость, но я подыскал себе менее занятого священника, и я думаю, он лучше мне подойдет, - произнес он. - Он близок мне по возрасту и кое-что знает о том, как я провел последние годы. Он принадлежит ордену Custodes, отче, мудрость которого я научился уважать, обучаясь в Arx Fidei.
- Один из моих священников, сир? - Полин даже не знал, следует ли ему радоваться или проявить подозрительность.
На лице Джавана не отразилось ничего, кроме совершенной невинности. Он встретился взглядом с Полином.
- Его зовут отец Фаэлан. Он не был моим духовником в аббатстве, как вам известно, просто одним из моих наставников. Но я уверен, что вышестоящие наверняка считают его достойным представителем ордена, иначе его не оставили бы в семинарии после рукоположения, чтобы там он наставлял своих собратьев. Если у вас не будет возражений, я был бы рад, если бы его вызвали ко двору, чтобы он стал королевским капелланом.
- Фаэлан, вы говорите, - пробормотал Полин, бросив взгляд на Альберта, который молча покачал головой, но скорее потому, что не знал, о ком идет речь, а не в знак неодобрения.
- Да, отче, по-моему я никогда не слышал его родового имени, поэтому не могу вам сказать точнее. Однако он человек мягкого нрава, набожный и благоразумный. Думается, он станет мне хорошим духовным наставником, хотя, конечно, я благодарен и всем прежним моим исповедникам.
- Разумеется, - пробормотал Хьюберт, с лица которого исчезла улыбка. А вот Полин теперь почти улыбался…
- Очень хорошо, сир, - произнес он, записав имя на клочке пергамента. - Не буду давать вам никаких обещаний, но я наведу справки об этом отце Фаэлане, и если его сочтут подходящим, то вы его получите как жест доброй воли с моей стороны… и ради спасения вашей бессмертной души.
Джаван склонил голову, надеясь, что Полин примет это за знак благочестия.
- Благодарю вас, отче, я буду ждать вашего решения.
Когда совет перешел к обсуждению других вопросов, Джаван мог лишь надеяться, что своей просьбой не поставит доброго отца в Фаэлана в затруднительное положение, ибо тот не принимал никакого участия в его интригах… он просто был его другом, а Джаван сейчас как никогда остро нуждался в друзьях.
Глава 15
И ничего не сокрою от Тебя.
Товит 12:11
В последующие дни не только Полин Рамосский выполнял поручения короля. Как-то вечером, когда до коронации оставалось меньше двух недель, Гискард после ужина задержался в покоях Джавана, когда ушли уже все остальные, если не считать Карлана.
- Я подыскал подходящее место для Портала, - сказал он, когда Джаван послал Карлана в погреб за новой флягой вина. - Это на нижнем этаже, прямо под нами, рядом с комнатой, где устраивают новую библиотеку.
Джаван нахмурился, пытаясь сообразить, о каком месте идет речь.
- А мне казалось, что Портал нужно устраивать где-то внизу, в подвале, - заметил он. - Разве пол не должен быть земляным или из природного камня?
- Все верно, - ухмыльнулся Гискард, - но если бы каждый раз за этим приходилось отправляться в подвал, это могло бы показаться странным. Весьма неподходящее занятие для короля, согласитесь.
Вспомнив, с каким трудом каждый раз ему приходилось подбираться к блокированному теперь Порталу в подвалах валоретского замка, замаскированному под уборную, Джаван вынужден был согласиться.
- Да, тут ты прав. Но в большинстве покоев здесь полы деревянные. Вот, к примеру, как и в моих апартаментах. - Он дважды стукнул каблуком в пол, чтобы доказать это. - Собственно говоря, по-моему, все крыло выстроено таким образом.
Гискард улыбнулся, похоже, весьма довольный собой.
- А та комната, о которой я веду речь, находится прямо над сводами подвалов, - пояснил он. - И знаете, что находится между каменной аркой и полом верхнего уровня?
- Нет, никогда об этом не задумывался.
- Там насыпана земля, - ответил Гискард. - Добрая, надежная земля под каменными плитами пола.
- О-о…
- И королю не нужны никакие оправдания, когда бы ему ни вздумалось посетить библиотеку. А там уж никто не заметит, если он пройдет в соседнюю комнату.
- Да, ты совершенно прав. Конечно, осторожность соблюдать необходимо, но мысль блестящая. Так где, ты сказал, находится эта комната?
- На самом деле в таком виде как сейчас, вы, наверное, никогда и не видели библиотеку, - заметил Гискард. - В этой части замка начали все перестраивать, уже после того как вы покинули двор. У меня такое впечатление, что все работы закончили не позднее прошлого года.
Джаван кивнул.
- Я помню разговоры о библиотеке, когда возвращался сюда пару раз за последние годы. Но за мною всегда так пристально наблюдали во время этих визитов… А раньше, сразу после того, как двор переехал сюда из Валорета, я не успел даже освоиться в замке, как меня тут же отправили в аббатство.
- Я отведу вас вниз и все покажу, как только получу добро от Джорема, - заявил Гискард. - Конечно, лучше не привлекать к этому месту особого внимания, но с другой стороны, никто ничего не заподозрит, если король пожелает взглянуть на новую библиотеку и прилегающие к ней комнаты. В конце концов, теперь это ваш замок.
- Хм, полагаю, что да, - пробормотал Джаван. - Но если Джорем одобрит это место, то что будет дальше? Он сказал, ему понадобится пять или шесть человек, чтобы соорудить Портал.
- Ну, по меньшей мере, у нас есть двое де Курси, - сказал Гискард. - Правда, ни одному из нас еще не доводилось присутствовать при сооружении Портала, и уж тем более участвовать в этом обряде. Впрочем, Джорем говорит, это не имеет значения. Главным будет тот, кто станет направлять наши усилия.
- То есть Джорем сам этим займется? - спросил Джаван.
Гискард покачал головой.
- Его могут узнать, если кто-то заметит его в замке, это слишком опасно. Но на самом деле, по-моему, он просто еще не решил, кто должен это сделать.
- Ясно, - склонив голову, Джаван взглянул на собеседника. - А кто еще будет принимать участие? - спросил он. - Ты, твой отец и я - это всего три человека.
- Ориэль, - ответил Гискард. - Но вы должны сказать ему только перед самым обрядом. Ни к чему увеличивать опасность и оповещать его заранее. Помимо этого нам еще нужно несколько обычных людей. Джорем предложил, чтобы Карлан тоже присутствовал.
Джаван поджал губы.
- Я надеялся, что этого удастся избежать, Карлан ведь ничего о нас не знает.
- Это понятно, но ведь потом можно все стереть из его памяти.
- Снова. - Поднявшись, Джаван подошел к окну и уставился на сгущающиеся сумерки. - Мне не нравится использовать его таким образом, Гискард. И это будет уже не так просто сделать, как стереть его воспоминания о моих ночных вылазках, чтобы он не рассказал лишнего регентам.
Нахмурившись, Гискард встал у окна рядом с королем.
- Вы делали это уже много лет, сир. Король не может позволить себе роскошь быть слишком чувствительным.
- Но это совсем другое дело. Я пытался не заниматься этим больше, с тех пор как стал королем. Раньше, когда он был моим оруженосцем, у меня не было другого выхода. Но теперь он рыцарь. Он мой рыцарь. Я дал клятву защищать его и быть честным с ним. В некоторой мере я уже нарушил это обещание, когда дважды брал его с нами в церковь святой Хилари. Я понимаю, это было необходимо, но… Не уверен, смогу ли я заставить себя просить его о помощи в сооружении Портала.
- Если вы не желаете использовать его вслепую, то, может быть, вы решитесь открыться ему? - негромко спросил Гискард. - Он хороший человек, я готов ручаться за это жизнью. Мы все поручимся за это жизнью. Вы сможете дать ему необходимую защиту, с его дозволения. Джаван кивнул.
- Я уже думал об этом. Если только я в нем совершенно не ошибся, то, полагаю, он по доброй воле поможет нам, и будет согласен со всеми необходимыми мерами, чтобы защитить нас обоих. А если… если он все же усомнится, то, полагаю, уж эти-то воспоминания я точно смогу стереть. Он никогда не вспомнит о нашем разговоре, и все пойдет в точности, как прежде.
Гискард с улыбкой тряхнул головой.
- Так значит, вам не по душе тот факт, что приходится нарушать его свободу воли. Однако если окажется, что воля его не такова, как угодно вам, тогда вы готовы вмешаться в его свободу воли еще в большей степени…
Джаван резко вскинул голову и посмотрел на него.
- Но ведь вы предлагаете именно это, подумайте сами!
Джаван со вздохом опустился на каменную скамью в оконном проеме.
- Я хочу уцелеть, Гискард, - прошептал он. - Но не хочу делать этого за счет других людей. По крайней мере, сверх необходимого.
- Понимаю. - В темных глазах Гискарда в подступающих сумерках ничего нельзя было прочесть. - Полагаю, вы осознаете, что в этом разговоре куда больше поведали мне о самом себе, чем, возможно, намеревались. Ведь ваши способности не сводятся только к простым защитам и чарам истины, верно?
- Да.
- Но вы же не Дерини, как это возможно?
Джаван вновь уставился в окно, приняв решение поделиться с Гискардом толикой того, что было ему известно, хотя решил и не упоминать имени Камбера и его близких.
- Это имеет отношение к роду Халдейнов, насколько я понимаю, - произнес он вполголоса. - Сила снизошла на моего отца после того, как он дал клятву принять корону. Говорят, он всего трижды использовал ее во всей мощи. В первый раз, когда уничтожил предателя, отравившего его новорожденного первенца. Во второй раз - в битве с Имре Фестилом. А в третий раз - помимо своей воли - он отомстил врагу, уже к тому времени обезвреженному. Это случилось спустя год после того, как он взошел на престол… После этого случая он лишь изредка пользовался чарами истины, но больше до самой смерти никогда не прибегал к своему могуществу, и лишь в последнюю ночь вновь вспомнил о нем, чтобы передать своим наследникам. У Алроя этот дар так никогда и не проявился. У меня, напротив, он расцвел довольно рано. Что касается Райса-Майкла, то пока нет никаких признаков силы. Однако полагаю, что она перейдет к нему, если я погибну, не оставив наследника.
Гискард, сидевший неподвижно, пока Джаван рассказывал ему все это, медленно кивнул.
- То, что вы мне поведали, очень многое объясняет, - сказал он. - Если честно, то меня даже смущает, что вы рассказали мне все это. Конечно, на самом деле вы по крови не Дерини, но если Полин и Custodes все же прознают об этом…
- А что, ты собираешься им это рассказать? - спросил Джаван, взглянув на рыцаря-Дерини с горькой иронией.
Побледнев, Гискард рухнул на колени перед Джаваном, и на открытой ладони его внезапно оказался кинжал, нацеленный ему прямо в сердце.
- Так сразите меня прямо сейчас, государь, если сомневаетесь в моей преданности, - яростно прошептал он и тут же опустил свои защиты, давая королю полный доступ в свое сознание. - Прочтите мои мысли. - Свободной рукой он схватил Джавана за запястье и прижал его ладонь себе ко лбу. - Взгляните в самые дальние тайники моего разума, найдете ли там хоть след предательства? Я не боюсь моего короля и с радостью, если понадобится, умру за него. Но я боюсь того, что могут сделать со мной Custodes, если узнают, кто я такой. Я Дерини, сир, но у меня нет иллюзий по поводу своих способностей. Если меня напичкают мерашей, то Ситрику или кому другому не составит труда сломить меня, и мне это хорошо известно.