А наивный Райс-Майкл во всем поддался им. Сейчас принц живой и здоровый уже несколько недель пребывал в Кулди, восстанавливая силы, и совершенно не подозревал, что ни одно из его посланий не достигло Ремута, чтобы сообщить королю о том, что брат его находится в безопасности. Возможно, порой он и удивлялся, почему в ответ не получил ни единого слова, однако слишком сильно опасался, что король в своем послании незамедлительно велит ему возвращаться ко двору и оставить Микаэлу, поэтому в конечном итоге Райс-Майкл даже радовался молчанию брата.
Тем более теперь начались снегопады, путешествовать по стране становилось все труднее. И теперь Райсу-Майклу еще проще стало выбросить из головы неприятные мысли и всей душой отдаться предмету своей страсти, в чем его с радостью поддерживал заботливый хозяин Кулди. "Околдован", - именно так писал Альберт о юном принце в своем последнем письме. И он отнюдь не имел в виду магию.
Джаван был потрясен. Разумеется, прежде всего пришла радость от того, что брат оказался в безопасности, но тут же сердце его упало, ибо хотя теперь он и знал всю правду, но ничего не мог с этим поделать, даже если бы и сумел успеть вовремя предотвратить женитьбу… хотя церемония давно могла уже состояться. Итак, налицо было самое отвратительное предательство, и он никоим образом не мог этому помешать. Когда заговорщики решат наконец, что Райсу-Майклу пора объявиться на свет, Манфред с триумфом вернется ко двору и привезет с собой спасенного принца, женатого отныне на своей возлюбленной, которая вернула его к жизни после тяжких испытаний… От такой трогательной истории у любого разорвется сердце. Если Джаван и после этого вздумает протестовать, то будет выглядеть сущим людоедом.
Внезапно снаружи послышались шаги, и Джаван испугался, что это возвращается отец Сикст. Испуганный, король поспешил принять покаянную позу, одновременно торопясь стереть в сознании Хьюберта все воспоминания о происшедшем и поместить в его память совсем иные мысли, - о недолгом разговоре у огня и смущенной исповеди короля о неких "нечистых помыслах" в отношении прелестных юных дам при дворе. Это было лучшее, что он успел придумать за столь короткий срок.
В особенности Хьюберт должен был запомнить, что они говорили о Джулиане Хортнесской, дочери Рана.
Джаван надеялся, что имя это внушит Хьюберту определенные надежды, возможно даже, что советники решатся подождать предпринимать какие-то меры, задавшись целью сперва женить своего короля. Сама мысль эта была Джавану отвратительна, ибо последнее, на что он бы согласился - это соединить свою судьбу с дочерью ненавистного Рана. Однако в такой исповеди не было особого вреда, а определенную пользу это могло ему принести.
Он надеялся также успеть поместить в сознание архиепископа более сложные рычаги контроля на будущее, чтобы в другой раз не пришлось дожидаться физического контакта и иметь возможность проникнуть в его сознание, однако шаги приближались слишком быстро, и времени совсем не оставалось… Неужели это и впрямь отец Сикст?
В тот самый миг, когда открылась дверь, он покинул сознание Хьюберта с приказом завершить обряд исповеди и склонил голову над стиснутыми руками, покуда архиепископ произносил положенные слова молитвы.
К своему ужасу, подняв глаза, Джаван увидел перед собой не отца Сикста, а Полина, который решительным шагом ворвался в комнату, и был, судя по всему, столь же удивлен видеть короля, как и тот - его.
- Прошу простить меня, сир, ваша милость, - пробормотал он. - Я и не подозревал…
- Ничего, ничего, - заверил его Хьюберт, подавая Джавану руку, чтобы помочь ему подняться. - Мы с его величеством как раз закончили. Сир, позволяю вам прочитать положенные молитвы в королевской часовне. И по пути туда можете поразмыслить о своих грехах. Однако прегрешение сие не столь уж велико, и легко может перейти в добродетель. Помните об этом.
- Всенепременно, ваша милость, - отозвался Джаван, поклонился архиепископу, а затем Полину.
- До свидания, верховный настоятель, - и он поспешил прочь из покоев архиепископа, охваченный запоздалой нервной дрожью. Гискард с Карланом молча последовали за ним, и король обратился к своим спутникам лишь когда они покинули архиепископский дворец.
- Полин появился в самом конце, совершенно некстати, - сообщил он им шепотом, садясь в седло.
- Думаю, он ничего не заподозрил, но я едва не попался. Остальное расскажу, когда вернемся в замок. А затем, думаю, нам стоит навестить твоего отца, Гискард.
***
Полин, однако был весьма встревожен.
- Чего он хотел? - спросил он, садясь в кресло напротив Хьюберта.
- Отпущения грехов, - невозмутимо отозвался архиепископ, но губы его изогнулись в улыбке. - Похоже, не только брат короля внезапно воспылал интересом к прекрасному полу.
- Джаван? - в изумлении пробормотал Полин.
- Да, вот она вам, хваленая дисциплина Custodes, - Хьюберт усмехнулся. - Ясно, что он еще не пал жертвой ее чар, и уступил лишь нечистым мыслям, однако надежда есть. Желаете ли вы узнать, кто объект его воздыханий?
- Не могу даже представить, - отозвался Полин, заинтригованный, и все же во власти сомнений.
- А удивит ли вас имя Джулианы Хортнесской? - промолвил Хьюберт. - Он говорил и о других, однако, похоже, именно темноглазая дочь Рана смущает его сильнее прочих.
- Да, могу в это поверить… поразительное создание. Однако что касается Джавана, то не знаю, терзает ли его и впрямь зов плоти, или же тут замешаны и политические мотивы. - Он пристально взглянул на Хьюберта. - Вы уверены, что он был искренен с вами? Не мог ли он придумать все это нарочно, чтобы посмотреть, как вы отреагируете?
- Вы хотите сказать, что он мог бы ложно исповедоваться и осквернить Святые Дары? - Хьюберт был возмущен. - Только не Джаван. Возможно, он и отрекся от своих обетов, но такого я не могу себе вообразить. Нет, перед нами просто обычный здоровый юноша, который лишь открывает в своей душе неизведанные страсти. Так он становится настоящим королем. Я возлагаю на него большие надежды, Полин.
***
В ту же самую ночь в Кулди, после того как его снисходительный хозяин заверил, что никто не осмелится их побеспокоить, другой обычный здоровый юноша раскинулся на меховых покрывалах, разбросанных на полу перед теплым огнем. На плече его лежала, уютно устроившись, девичья головка.
В полутьме брат короля с трудом мог разглядеть у себя на ноге тонкую красную линию шрама. Мастер Стеванус снял швы неделю назад, и кровоподтек почти прошел. Он и сам удивлялся, насколько быстрым оказалось выздоровление. Словно читая его мысли, прелестная подруга принца прижалась к нему поближе и изящной ручкой легко погладила шрам, а затем поднялась по ноге чуть выше… Он засмеялся, потянулся с наслаждением, а затем перекатился набок, чтобы вновь стиснуть ее в объятиях. Его совершенно не интересовало, что лишь завтра наутро церковь благословит их союз и сделает ее принцессой, ибо истинной невестой ему она стала уже несколько дней назад, и потому в глазах Райса-Майкла они с Микаэлой Драммонд уже были мужем и женой.
Глава 35
Будет он служить великим и являться средь князей; и отправится в дальние страны.
Мудрость Иисуса 39:4
Наутро, пока Райс-Майкл и его будущая принцесса готовились к обряду бракосочетания, опекун невесты в последний раз пробегал глазами давно написанное письмо, которое теперь ему предстояло отправить. В послании намекалось, что и прежде него были отправлены гонцы с вестями о благополучном спасении принца из рук похитителей и его скором возвращении в Ремут. Однако, на самом деле, поскольку никаких гонцов послано не было, то, разумеется, этих вестей король так и не получил.
"В дополнение к моему письму, отосланному три дня назад, - писал граф Манфред, по совету лорда Альберта и нескольких его рыцарей, которые инкогнито навестили Кулди после прибытия туда Райса-Майкла, - продолжаю благодарить Господа, что раны, принца оказались не столь уж серьезны. Хотя после пережитых испытаний он очень ослаб, но теперь спокойно поправляется и набирается сил, и все же мой лекарь решил, что лучше ему остаться в Кулди еще на неделю, прежде чем двинуться в путь в Ремут.
Что касается пленников, захваченных при спасении его высочества, - допрос их идет полным ходом с помощью Ситрика, и он подтверждает, что заговорщиками командовал Мак-Рори, которому, к несчастью, удалось от нас ускользнуть. Один из пленников оказался Дерини, но он погиб от ран. Другой покончил с собой когда Ситрик попытался насильно проникнуть в его сознание. Оставшиеся - обычные люди, но мы стараемся вести допрос осторожно, поскольку еще один из них едва не прибег к самоубийству.
Я лично привезу принца Райса-Майкла в Ремут, как только смогу, и попрошу его, дабы он сам написал вам. Он по-прежнему очень быстро устает, ибо вследствие полученного удара по голове, его все еще преследуют боли, но постепенно проходит и это недомогание.
Учитывая близость Рождества, я намерен вернуться ко двору со всем своим семейством, как только его высочество будет в состоянии отправиться в дорогу, ибо понимаю, сколь не терпится вам самому убедиться, что он здоров и счастлив.
Остаюсь преданным слугой вашего величества,
Манфред Мак-Иннис, граф Кулдский".
Манфред с улыбкой сложил послание, запечатал его и вместе с другим письмом передал рыцарю, стоявшему чуть поодаль.
- Второе письмо нужно отослать лорду Альберту, - сказал он, поднимаясь, чтобы проводить рыцаря к дверям. - Гонец отыщет его в Грекоте, во дворце епископа. Пусть передаст ему привет от меня, а также моему брату, епископу Эдварду, и скажет, что я намерен навестить его в Грекоте после Рождества.
Рыцарь с поклоном удалился, и Манфред с самодовольной улыбкой направился в нижние покои, где супруга его помогала наряжаться невесте принца. Он очень долго ждал этого дня.
***
А в Ремуте Полин Рамосский также запечатывал письмо. Однако адресатом было аббатство Arx Fidei, а не королевский или епископский дворец.
- Передайте отцу Лиору, чтобы он исполнил все мои указания как можно скорей и с величайшей осторожностью, - велел он рыцарю Custodes, вручая ему письмо. - Мы вступаем в самый щекотливый этап наших переговоров. Да пребудет с тобой Бог.
После того, как гонец удалился, Полин вновь в который раз принялся обдумывать свой замысел, надеясь, что нигде не допустил ошибок, однако он был готов к немедленным действиям, если опасения его оправдаются.
***
Письмо графа Манфреда Джаван получил, когда ужинал со своими советниками четыре дня спустя, в небольшой столовой рядом с приемным залом. Когда брат его был захвачен в плен, он вновь принялся носить полутраурные серые одежды, а из всех украшений - лишь пояс из серебряных блях, на котором висел меч Халдейнов. На голове красовалась корона в виде обруча с фигурками бегущих львов, и теперь она служила уже не просто символом ранга, но заодно и удерживала в порядке отрастающие волосы, которые иначе падали королю на глаза.
Узнав ливрею слуги, которого ввел в зал стражник, он вскинул руку, призывая к молчанию. На самом деле, Джаван давно уже ожидал письма от Манфреда, ибо прекрасно знал, в чем состоит замысел заговорщиков, однако теперь, читая послание, постарался отреагировать так, как будто все это было для него внове, в глубине души поражаясь ловко задуманной интриге.
С первых же строк Манфред подстраховался, намекая на некое предыдущее письмо, якобы отосланное пару дней назад. Все было сделано настолько ловко, что Джаван едва не рассмеялся вслух и вынужден был прикрыть лицо рукой и издать громкий вздох, в надежде, что слушатели воспримут это за знак облегчения.
- Мой брат в безопасности, - провозгласил он, передавая письмо Таммарону, чтобы тот прочел его вслух. - Судя по всему, было еще одно письмо, которое, увы, затерялось. Лорд Таммарон, прошу вас.
Таммарон зачитал послание вслух, к видимому облегчению и изумлению всех окружающих, а Джаван тем временем пытался осознать, что последует теперь. Разумеется, никаких писем до этого не было - ни от Манфреда, ни от Райса-Майкла. Скорее всего, их никто никогда не посылал. Однако намек на это якобы существовавшее письмо избавлял Манфреда вдаваться в детали "спасения" принца. А если Джаван позже потребует более полного отчета, Манфред всегда может сослаться на то, что прошло уже слишком много времени, и детали стерлись у него из памяти; кроме того, возвращение принца было куда важнее, чем подробности его спасения.
Оставался вопрос с Микаэлой. В письме Манфреда на эту тему не было сказано ни слова, но Джаван не сомневался, что тот всячески поддерживал ее увлеченность принцем… И наверняка подыскал священника, который поженил бы юных любовников без всяких дополнительных церемоний и торжественных оглашений. Если эта парочка еще и не вступила в брак, то, несомненно, это вскоре последует… Наверняка, задолго до того, как Манфред позволит им вернуться в столицу.
"О, Райсем! - воскликнул про себя Джаван - Неужто ты не видишь, как они используют тебя!"
Интересно также упоминание об этих пленниках. Джаван не сомневался: что бы там ни "обнаружил" Ситрик, то это лишь поддержит версию о некоем "заговоре Дерини", ибо именно в этом состояла часть замысла. Конечно, Джаван никого из пленников не увидит живым. Злоумышленники просто не могли допустить ничего подобного, учитывая что Ориэль всегда мог опровергнуть любые их утверждения.
- "…как только его высочество будет в состоянии отправиться в дорогу", - читал Таммарон. - "…Остаюсь преданным слугой вашего величества, Манфред Мак-Иннис, граф…" Но это же прекрасные новости, сир! Спустя столько времени, скажу прямо, я уже начал терять надежду. Однако он жив и здоров, и судя по всему, даже не слишком пострадал.
- Да, - отозвался Джаван негромко. - Интересно будет узнать, что выяснил граф Манфред у плененных похитителей.
Именно этих слов от него и ожидали при таких обстоятельствах. Да это и впрямь будет любопытно… Любопытно увидеть, как они разыграют свою интригу. Однако сейчас Джаван чувствовал, что не в силах больше притворяться ни удивленным, ни осчастливленным.
- Господа, надеюсь, вы простите меня, если я откланяюсь и удалюсь к себе, - продолжил он. - Мне нужно написать в Кулди, чтобы узнать побольше о том, как себя чувствует мой брат и когда ожидать его возвращения. Словами не выразить моих чувств. Однако сейчас я был бы весьма благодарен вам, архиепископ Хьюберт, если бы завтра наутро вы отслужили в соборе благодарственную мессу за спасение моего брата.
На глаза у него навернулись слезы, и он неуверенным шагом двинулся к выходу, однако слезы эти были не столько от облегчения, сколько от злости. Карлан с Этьеном направились следом, однако Гискард задержался ненадолго, якобы для того чтобы обменяться парой слов с лордом Джеровеном, но, на самом деле, дабы оценить реакцию советников после ухода короля.
- Внешне все казались удивленными и обрадованными, - сообщил он полчаса спустя. - Правда, Полин с Хьюбертом не слишком удачно разыгрывали удивление, но ведь мы об этом уже знали, не правда ли?
- Несомненно, - пробормотал Джаван. Сняв корону, он устало опустился в кресло перед камином и взял бокал вина. Волосы его были растрепаны, пальцы бездумно поглаживали ободок кубка. - Теперь попробуем предположить, как они поступят дальше.
- Ну, "подтверждение", что именно Дерини похитили принца и пытались использовать его, чтобы надавить на короля, едва ли послужит Дерини на пользу, - заявил Гискард. - Что же касается ближайших событий, то вероятнее всего, через неделю-другую ваш брат вернется в замок с невестой, и едва лишь она забеременеет, - продолжил он резко, - то вероятность несчастного случая со смертельным исходом для кого-то из старших Халдейнов весьма возрастет. - Он оглянулся по сторонам. - А кстати, где мой отец?
- Отправился к Джорему, - вполголоса объяснил Джаван. - Сам я не осмелился после всего, что случилось. Трудно предугадать, кому вздумается навестить меня, едва лишь все успеют оправиться от удивления.
- Да, отдыха нам не дадут, - пробормотал Карлан, качая головой. - Но почему они не могут оставить вас в покое?
- Мой верный Карлан, - потухшим тоном отозвался Джаван. - Они не могут оставить меня в покое, поскольку самым своим существованием я напоминаю им, что никогда не стану послушной игрушкой в их руках. Но с этим ничего не поделаешь. Если Райсем и впрямь женился на Микаэле, придется каким-то образом решать и эту проблему. Однако без борьбы я не сдамся. Как только пыль слегка поуляжется, - скорее всего, к возвращению Райсема, - то я намерен продолжить то, что мы начали до его похищения. Может быть, мне еще удастся принести хоть какую-то пользу. Иначе все скажут, что я был уж совсем никудышным королем.
- Сир, это неправда, - возмущенно возразил Гискард.
- Конечно, нет, - поддержал его Карлан. - Никто из нас не мог бы желать себе лучшего господина, и более отважного.
- Да, но, увы, одной отваги тут недостаточно, - отозвался Джаван. - Устало улыбнувшись, он сделал глубокий глоток из чаши, затем откинулся на спинку кресла и запрокинул голову. - Все было бы иначе, осмелься я высвободить ту силу, коей владею. И уж конечно, все сложилось бы по-другому, если бы я решился призвать ко двору старых союзников. Теперь я точно знаю, что большинство из Дерини, служивших моему отцу, были честными, преданными мужчинами и женщинами… хотя в этом нам никогда не убедить наших врагов. И все же…
Он прикрыл глаза, голос его прервался. И оба рыцаря встревоженно переглянулись. Дерини и обычный человек, их свела вместе любовь и преданность к третьему из присутствующих в этой комнате, в ком воплотились лучшие черты обеих рас. Однако никто не мог сказать, позволят ли враги этому человеку удержать свою корону.