***
По крайней мере, один из этих врагов, который оживленно беседовал сейчас с архиепископом, примасом Гвиннеда, был полон решимости не допустить ничего подобного. Полин Рамосский немало рисковал, дабы достичь нынешнего своего положения, а сейчас был готов вновь пойти на риск, если собеседник его на это согласится.
- Я хотел бы кое с кем вас познакомить, - заявил он архиепископу. - Он прибыл вчера вечером, однако я хотел дождаться сегодняшних известий.
Хьюберт сидел в скромно обставленной гостиной, примыкавшей к апартаментам Полина, и попивал горячий сидр со специями. Они пришли сюда вдвоем с настоятелем Custodes после ужина во дворце. Еще по пути сюда Хьюберт заметил, что спутник его необычайно взволнован, и сейчас он горящим взором пронзал лицо собеседника.
- Да что с вами такое? - пробормотал Хьюберт, попивая сидр. - С кем вы хотите меня познакомить?
Вместо ответа Полин подошел к двери, что вела в его спальню, и распахнул ее. Там уже ожидал отец Лиор, а рядом с ним мужчина средних лет с седеющими коротко остриженными волосами и золотой серьгой в ухе. Аккуратно подстриженная бородка и усы обрамляли чувственный рот. Под простой черной накидкой с капюшоном на нем была туника, похожая на одеяния клириков, однако без нарамника или плетеного вервия, отличавшего монахов Custodes.
- С отцом Лиором вы знакомы, - заявил Полин, когда эти двое вошли в комнату, и Лиор склонился поцеловать перстень Хьюберта. - Однако вы не встречались с мастером Димитрием.
Мужчина при этих словах поднял голову, и взгляд его черных глаз устремился на Хьюберта. Тот возмущенно вскрикнув, отстранился, не сводя с Димитрия глаз, но тот изящным движением опустился на колени у ног Хьюберта и коснулся лбом пола. Выпрямившись, он сел на пятки и сложил руки на коленях, не сводя с Хьюберта горящего взора.
- Впервые у меня возникло подозрение, когда на той неделе я зашел к вам и обнаружил короля, держащего вас за руки, - заметил Полин, присаживаясь в кресло рядом с Хьюбертом. - Что-то в этом показалось мне странным. Я знаю, что вы как раз давали ему отпущение грехов после исповеди, - поспешил он сказать, заметив, что Хьюберт намерен возразить. - Но потом, когда вы поведали мне о его признаниях, я подумал, что звучит все это как-то фальшиво.
- И что вы предлагаете? - спросил Хьюберт, не в силах отвести глаз от Димитрия.
- К этому я и веду. Джаван всячески старался не уделять внимания никому из юных красоток при дворе. Конечно, вполне возможно, что все это время он питал в отношении кого-то из них романтические устремления. В конце концов, он ведь самый обычный юноша… Однако учитывая, что между вами отношения значительно усложнились после его возвращения в столицу, мне показалось странным, что с этим он обратился именно к вам. И еще более удивительна его внезапная страсть к Джулиане Хортнесской, отца которой он презирает до глубины души. Даже если бы сия юная леди и впрямь внушила ему любовное томление, и он не мог бы устоять перед соблазном исповедаться в этом, то мог бы обратиться к множеству других священников, не упоминая имени дамы. В конце концов, на исповеди это совершенно не обязательно.
- И все же он мне ее назвал.
- Да, я знаю, что вы в это верите, - небрежно отозвался Полин, не сводя глаз с Димитрия, который по-прежнему сидел не шелохнувшись. - Однако не могу даже вообразить себе, каким образом ему удалось убедить вас в этом. Однако вполне готов допустить, что дело здесь нечисто… Однако кто способен внушить подобную мысль другому? Конечно, Дерини. Первым делом на ум приходит мастер Ориэль, но, полагаю, что это очень маловероятно, хотя бы потому что слишком очевидно. И, кроме того, в последнее время за всеми его действиями мы тщательно наблюдаем. Таким образом, у нас остается лишь несколько вероятностей. Возможно, у короля на службе есть еще кто-то из Дерини. Или же сам король неким странным образом обрел способность изменять ваши воспоминания.
- Это невозможно, - прошептал Хьюберт, оторвав наконец взор от Димитрия и в ужасе и в изумлении уставившись на Полина. - Он обычный человек. Я это точно знаю.
- В самом деле? - мягко переспросил Полин. - А ведь говорят, что отец его обладал магией, способной противостоять самому королю Имре, кроме того, ударом молнии он испепелил Дерини-михайлинца по имени отец Хамфри, который отравил соль при крещении первенца Синхила. Вы вообще-то знали, что перед Алроем и Джаваном у короля был еще один сын?
Хьюберт покачал головой.
- Я так и думал, - продолжил Полин. - Насчет их битвы с Имре у меня нет точных сведений. Однако я получил доступ к официальным записям архиепископа Энскома, где регистрировались все крещения и смерти. Именно Энском крестил маленького принца, а затем дал ему последнее причастие. Что любопытно, следующей записью идет некий Хамфри Галаро, священник ордена святого Михаила, который также получил последнее причастие в этот самый день. Полагаю, это вполне подтверждает историю, которую я слышал, что Синхил с помощью магии уничтожил человека, погубившего его сына.
- Господи Иисусе, - помолчав, выдавил Хьюберт. - Но даже если это и правда, почему вы думаете, что сыновья его могли унаследовать эту магию? Алрой уж точно не обладал подобной силой, а Джаван наверняка давно использовал бы ее, если бы мог.
- А откуда нам знать, что он этого не сделал? - невозмутимо парировал Полин. - Именно поэтому я и попросил мастера Димитрия присоединиться к нам сегодня. Это не означает, что я подозреваю Джавана во владении высшей магией, унаследованной от отца, добавил он, заметив перепуганный взгляд Хьюберта. - Но думаю, что, возможно, он владеет некими более тонкими приемами. Из троих принцев, по-моему, именно он более всего подвергался влиянию Дерини. Вспомните, Хьюберт, ведь Целитель Тавис О'Нилл был его постоянным спутником многие годы, покуда не бежал из столицы.
- Это голословные утверждения, - начал Хьюберт. - Не мог же он…
- А что если он способен использовать чары истины? - продолжал настаивать Полин. - Что если он может силой заставить людей говорить ему правду? Тавис вполне мог обучить его чему-то подобному. Может быть, он даже умеет заставлять людей забывать о случившемся, после того как подчинил их своей воле. О чем, как вы думаете, вы с Джаваном говорили до того, как он исповедовался в терзающих его плотских страстях к девице, которую до сих пор старательно избегал. Вы можете вспомнить? Какие вопросы он мог задать о том, что вам в действительности известно насчет похищения Райса-Майкла.
По мере того, как Полин громоздил свои обвинения, глаза Хьюберта буквально вылезали из орбит, и он все сильнее стискивал свои пухлые ручки. Когда Полин закончил, голубые глаза архиепископа были полны искреннего ужаса.
- Боже правый, но как такое возможно? - выдохнул он. - Разве…
Голос его пресекся, ибо в этот миг он вновь встретился взором с Димитрием и не смог отвести взгляда. Теперь он понял, к чему вел Полин. Со слабой улыбкой Димитрий привстал и положил руки ладонями вверх Хьюберту на коленях, и приглашающе взглянул на архиепископа.
- Есть ли в этом для вас что-либо знакомое, Хьюберт? - прошептал Полин ему на ухо. - Что на самом деле творил Джаван, когда я вошел к вам в тот вечер, и как часто он делал это раньше? Может быть, именно поэтому вы поверили ему много лет назад, когда он заявил, будто чувствует в себе призвание к религиозной жизни и пожелал отправиться в аббатство. Я всегда поражался, как легко ему удалось обмануть вас. Обычно вы далеко не столь доверчивы.
- Все было совсем не так, - возразил Хьюберт. - Это невозможно. Я наверняка догадался бы.
- Думаю, мастер Димитрий все покажет нам в действительности, - заявил Полин. - Это единственный способ выяснить наверняка. Вам достаточно лишь коснуться его ладоней.
Сердце Хьюберта колотилось, страх сковывал его. Но, постепенно, гнев выместил все опасения, - гнев, что, возможно, Джаван и впрямь использовал его. Он явственно помнил исповедь короля. Но если на самом деле этого никогда не было…
Весь дрожа, он заставил себя опустить стиснутые кулаки на колени, не сводя взгляда с ладоней Димитрия. Затем, глубоко вздохнув, он с трудом разжал руки и коснулся ладоней Дерини.
И ничего не произошло. Контакт длился уже несколько секунд, и Хьюберт не верил собственным глазам. Спустя полдюжины ударов сердца, он выдохнул наконец с облегчением. И когда он вновь медленно вздохнул, Димитрий бросил небрежный взгляд на их соединенные руки, а затем легко провел большими пальцами по запястьям Хьюберта.
- Я не причиню вам боли, - произнес он мягко, впервые за все это время подав голос.
У него был легкий восточный акцент, впрочем, довольно приятный, а во взгляде таились неизведанные глубины, от которых Хьюберт, как ни силился, не мог отвести взора, стремясь погрузиться в их блаженную пустоту.
- Расслабьтесь, милорд, - попросил его Дерини, и Хьюберт ощутил, как в сознании его появляется неожиданная легкость. - Не стоит чинить мне ненужных преград, просто расслабьтесь…
В следующее мгновение Хьюберт дернулся в кресле, внезапно пробудившись, и с изумлением обнаружил бородатого незнакомца, стоявшего перед ним на коленях с молитвенно сложенными руками. Полин сидел рядом в кресле, а отец Лиор стоял у очага за спиной незнакомца. Все они смотрели на него выжидающе.
- Помните ли вы хоть что-то, что произошло за последние полчаса? - негромко спросил его Полин.
Хьюберт рывком повернулся к верховному настоятелю Custodes.
- О чем вы? - спросил он. - И кто этот человек?
Вместо ответа Полин кивнул бородачу, который легко коснулся руки Хьюберта кончиками пальцев. Наплыв воспоминаний был столь ошеломляюще внезапным, что архиепископ подавился криком. С изумлением уставился он сперва на мастера Димитрия, а затем на Полина.
- Так значит, Джаван и впрямь влез в мое сознание, - прошептал он. - Как же я мог ничего не заподозрить?
- Вашей милости повезло, что у Халдейна не было времени завершить то, что он начал на прошлой неделе, - промолвил Димитрий и отошел к очагу и встал рядом с Лиором. - Не могу сказать наверняка, что именно его интересовало, ибо он не оставил никаких следов, однако уверен, что никакой исповеди не было и в помине.
- Но я ведь помню…
- Только потому, что он сам вложил вам в память эти мысли, - возразил Димитрий. - Не знаю точно, как ему это удалось, но, полагаю, ваша милость может не сомневаться, что ему известно по меньшей мере то, что похищение его брата было ненастоящим… равно как и причины этого похищения. Скорее всего, он знает, что в этом участвовали вы и милорд Полин… хотя и не осмелится обвинить вас напрямую, чтобы не выдать источника своих сведений. Если бы милорд Полин не помешал ему в тот раз, он вполне мог бы скрыть все следы своего вмешательства.
- А он… делал это прежде? - осмелился спросить Хьюберт. - Неужели именно так он внушил мне, что испытывает истинное религиозное призвание?
Димитрий многозначительно пожал плечами.
- He могу сказать наверняка. Он слишком юн, чтобы владеть подобными силами, даже будь он Дерини по рождению. А в ту пору он был еще моложе. Если он каким-то образом и касался ваших мыслей, то наверняка проделывал это крайне осторожно. Вот на прошлой неделе это был очень смелый шаг… хотя и блестяще исполненный. Будь у него хоть чуть-чуть больше времени, боюсь, я не сумел бы ничего обнаружить.
- Невероятно, - выдохнул Хьюберт. - Не могу поверить, что Джаван на это способен. Вы точно знаете, что мастер Ориэль тут ни при чем? Я ведь порой прибегал к его услугам. Может быть, это он сделал это?
- Мастер Ориэль… Целитель, не так ли? Думаю, что нет. Вы бы не позволили прикоснуться к вам без свидетелей. В таких условиях ему было бы очень трудно сделать нечто подобное. Нет, на той неделе именно король читал ваши мысли, можете в этом не сомневаться.
- Так, выходит, он Дерини?
- Нет, но в чем-то похож на них и столь же опасен, если вы его не остановите.
Слова эти повисли в воздухе. Ни Хьюберт, ни Лиор не осмеливались даже вздохнуть, пока Полин, наконец, невозмутимо не поднялся с места и не подал им знак.
- Отец Лиор, вы с мастером Димитрием можете удалиться. Пожалуйста, оставайтесь в своих покоях. Я пока предпочел бы, чтобы никто в Ремуте не знал о том, что вы здесь.
Когда эти двое исчезли, Полин одной рукой оперся на каминную полку и через плечо обернулся на Хьюберта.
- И что же теперь? - вопросил он вполголоса. - Или утро вечера мудренее? Не могу сказать, что сейчас нам угрожает большая опасность, чем прежде. Мы просто стали лучше осведомлены. Король не подозревает, что нам все известно… но если бы и так, он не осмелится ничего сделать, опасаясь выдать себя. Однако любопытно было бы посмотреть, как далеко он способен зайти. В особенности теперь, когда ему не удалось предотвратить женитьбу брата.
- Да, но мы тоже не решимся предпринять ничего серьезного, покуда не появится новый наследник, - пробормотал Хьюберт. - Мне страшно даже подумать, что могло бы произойти, если бы кто-то из ваших людей ударил принца слишком сильно, или лучник выстрелил бы мимо цели.
- Ну, теперь уже об этом волноваться нечего, - возразил Полин. - Все, что нам остается - это поддерживать статус кво, покуда Микаэла не разродится… Надеюсь, это произойдет уже к концу лета, если наш принц постарался на славу.
- Поддерживать статус кво, - хмыкнув, повторил Хьюберт. - А что, если король вздумает провести расследование относительно похищения брата?
- Ну, подбросим ему пару трупов в подтверждение нашей версии происшедшего, - невозмутимо отозвался Полин. - Все мертвецы похожи друг на друга, когда пару недель пролежат под снегом.
- Но разве Дерини не способны читать воспоминания умерших? - спросил Хьюберт. - Что, если он заставит Ориэля осмотреть трупы?
- Мастер Димитрий уверяет, что по прошествии такого времени это невозможно, - заверил его Полин. - Кроме того, всех тех, кто участвовал в похищении, я отослал подальше из столицы на ближайшие несколько месяцев. Кроме нас самих, никто не сможет сложить все части головоломки.
- А что, если он доберется до нас? - воскликнул Хьюберт. - Даже если он лично и не осмелится, то Ориэль может заставить нас сказать правду.
- Тогда нужно позаботиться о том, чтобы устранить Ориэля, - промолвил Полин. - А что касается короля… мы в полной безопасности, покуда не останемся с ним наедине без свидетелей. Чтобы коснуться сознания, ему необходимо сперва дотронуться до нас физически, а кроме того, я попрошу о помощи мастера Димитрия. Имейте терпение, Хьюберт. Ближайшие пара недель и месяцев обещают быть весьма интересными.
Глава 36
Брак у всех да будет честен и ложе непорочно.
Евреям 13:4
Джаван едва ли счел бы определение "интересные" применимым к событиям последующих дней. Наутро, прежде чем отправиться вместе со свитой в собор на благодарственный молебен он отослал сэра Роберта с письмами в Кулди, которые написал накануне ночью. Там было встревоженное послание к брату, где он просил Райса-Майкла побольше сообщить о своем самочувствии, и более суровое письмо к Манфреду, с жалобами на то, что король не получал никаких предыдущих посланий, и с требованием подробностей о пленниках и о спасении принца.
Ближе к вечеру он встретился со своими сановниками. Удаут не скрывал возмущения, что Ансель до сих пор на свободе. Хьюберт спрашивал, не следует ли отправить в Кулди мастера Ориэля, чтобы своим искусством он мог помочь принцу… и Джаван немедленно забеспокоился, не оказались ли ранения брата куда более серьезными, чем ему сообщили. Он был бы рад сам немедленно отправиться на север к Манфреду, чтобы встретиться с ним хотя бы на полпути, однако Таммарон резонно возразил, что поскольку Ансель со своими приспешниками до сих пор на свободе, то король может подвергнуть себя ненужной опасности.
Совет этот звучал вполне здраво, если бы только Ансель и впрямь был повинен в похищении Райса-Майкла. Однако судя по всему, Таммарон искренне верил в это, а значит, не был причастен к заговору. Но если бы король пренебрег его советом и все равно уехал из столицы, все сочли бы его неразумным юнцом, слишком склонным к риску. Это было бы глупо, и кроме того, в последние дни погода значительно ухудшилась, поэтому Джаван заставил себя смириться и ждать, хотя всякая отсрочка приводила его в бешенство и он не стеснялся сообщить об этом совету. Теперь письма приходили почти ежедневно: от Манфреда, от Томейса с Робером, от лорда Энсли и даже несколько коротких посланий от самого Райса-Майкла… Все они уверяли короля, что брат его цел и невредим, и понемногу поправляется. Подобно Манфреду, принц упоминал о каких-то предыдущих, не дошедших до Ремута письмах. И наконец, спустя неделю они получили известие, что лорд Манфред готов двинуться в путь со дня на день.
Это последнее послание доставили рыцари Custodes, которые вместе с людьми графа Манфреда участвовали в спасении принца. Они привезли также пять трупов предполагаемых похитителей, которые скончались от ран либо под пытками. В сопровождавшем их письме лорд Альберт сожалел, что сумел извлечь слишком мало сведений, помимо того, что все эти люди были на службе у Анселя, но уверял короля, что они с Раном удвоят усилия, чтобы отыскать преступников.
Разумеется, мертвецов никто при дворе не сумел опознать… Впрочем, Джаван в этом и не сомневался. Полин велел выложить трупы на всеобщее обозрение во дворе замка, и все придворные, стражники и прислуга должны были взглянуть на них с целью опознания, но ни одно лицо не показалось им знакомым. Ориэль также вышел взглянуть на мертвецов, и попытался с помощью магии выяснить хоть что-то помимо того, что было им уже известно, однако они с Джаваном заранее знали, что все эти усилия окажутся тщетны.
Впрочем, на этом дело не кончилось. На следующее утро, невзирая на отвращение, которое Джаван питал к подобным мерам, коннетабль Удаут повелел, чтобы трупы были обезглавлены и четвертованы. Это было обычным наказанием для предателей, служащим скорее для устрашения оставшихся в живых. К полудню изувеченные тела развезут по всем главным городам Гвиннеда, где они будут выставлены для обозрения на перекрестках дорог и над городскими воротами в знак предупреждения всем Дерини, буде те вздумают замышлять против короны Гвиннеда.
То что, на самом деле, Дерини среди них не было, теперь уже никогда не удастся доказать. К тому же не было и уверенности, что именно эти люди, вообще, были замешаны в похищении. Ориэль, когда осматривал трупы, заметил на руках у них мозоли, скорее присущие крестьянам, нежели воинам.
- Увы, меня бы не удивило, что это какие-то совершенно невинные люди, которых убили специально для того, чтобы предъявить нам мертвых заговорщиков, - сказал он позже королю. - Но, разумеется, я не в силах этого доказать.