- Ха! - рассмеялся Лайан, и перо на его шляпе затрепетало. - Я благодарен за предложение, но Лайану не нужны ни ваш хворост, ни ваша репа. Лайан любит шелк и золото, любит блеск кинжалов и страстные стоны дев на ложе любви. Поэтому благодарю тебя - но мне нужен брат твоей женушки, и вот когда она начнет визжать, ты расскажешь мне, где он прячется.
Саис начала понимать: пленники скрывали сведения, нужные молодому человеку по имени Лайан; и тот будет причинять им боль, пока они не расскажут все, что ему нужно. Хитро придумано, вряд ли ей пришло бы это в голову.
- А теперь, - продолжал Лайан, - хочу сказать вам, что ложь плохо уживается с правдой. Видите ли, когда человека подвергают пытке, он оказывается слишком занят, ему некогда что-либо выдумывать, потому он и говорит правду. - Молодой человек выхватил из огня головешку, сунул ее между связанными лодыжками мужчины и взялся за женщину.
- Я ничего не знаю, Лайан! - выл мужчина. - Я ничего не знаю, ничего…
Лайан разочарованно отошел от женщины - она потеряла сознание. Головешку, тлевшую между ног мужчины, он раздраженно швырнул обратно в костер.
- Что за напасть! - рявкнул он.
Но вскоре настроение у него поднялось. Он потер свой заостренный подбородок.
- А, ладно, у нас много времени… Может быть, ты и вправду не знаешь. - Рассуждения вслух явно доставляли ему не меньшее удовольствие, чем чужая боль. - Может быть, сведениями располагает твоя добрая жена?
Он привел женщину в себя несколькими пощечинами. Пленница тупо смотрела на него, лицо ее было искажено и черно от копоти.
- Будьте внимательны! - сказал Лайан. - Я начинаю спрашивать по новой. На основании моих мысленных рассуждений я могу заключить следующее: если муж не знает, куда бежал тот, кто мне нужен, то, может статься, знает жена?
Женщина шевельнула губами.
- Он мой брат… пожалуйста…
- Ага! Итак, ты знаешь! - торжествующе воскликнул Лайан и прошелся взад-вперед возле костра. - Ты знаешь! Что ж, возобновим испытание. Теперь будь внимательна. При помощи этого простого устройства я превращу ноги твоего мужа в кашу, а его хребет вылезет через пупок - если ты не заговоришь, конечно!
И он начал.
- Молчи… - выдохнул мужчина и потерял сознание от боли.
Женщина проклинала, вопила, умоляла. Наконец, ее силы иссякли:
- Я скажу, я все скажу! - закричала она. - Деллар уехал в Эфред!
Лайан ослабил усилия.
- Эфред. Так. Значит, он в стране Падающей Стены. - Лайан поджал губы. - Возможно, это правда. Но я не верю. Ты должна подтвердить это под действием другого средства для извлечения правды. - Он вынул из костра пылающее полено, прижал к лодыжкам женщины, и у нее на глазах занялся второй жертвой. Но женщина молчала.
- Говори, женщина! - тяжело дыша, рявкнул Лайан. - Я весь взмок от трудов праведных. - Она молчала. Ее широко раскрытые глаза неподвижно уставились в небо.
- Она умерла! - закричал муж. - Умерла! Моя жена умерла! Лайан, ты демон, ты само зло! Проклинаю тебя! Именем Тиала! Именем Краана! - голос его дрожал в исступлении.
Саис была взволнована. Женщина умерла. Разве убийство - не злое дело? Ведь так сказал Панделум. Если женщина хорошая, как считает этот бородатый человек, значит Лайан - злой. Конечно, все существа из плоти по природе своей мерзки. Но все же отнимать жизнь у живого - большое зло.
Она бесстрашно вышла из укрытия и приблизилась к костру. Лайан вскинул голову и вскочил. Перед ним стояла неизвестная девушка поразительной красоты. От удивления и облегчения он стал чуть ли не приплясывать.
- Добро пожаловать! Добро пожаловать на огонек! - Он с отвращением покосился на распростертые тела. - Какая, однако, неприятность… Ладно, они не достойны нашего внимания.
Он одернул плащ, и, нежно поглядывая на Саис блестящими ореховыми глазами, он напыжился, как петушок, и направился к ней.
- Ты прекрасна, моя прелесть… а я - лучший из мужчин. Впрочем, ты сама это увидишь.
Саис положила руку на рукоять меча, и тот сам по себе вылетел из ножен. Лайан отшатнулся, напуганный видом стали и глубоким стальным блеском ее зрачков..
- Что это значит? Ну же, - раздраженно приказал он. - Убери свою сталь. Она слишком острая. Я - добрый человек, но угроз совершенно не выношу.
Пленники доброго человека лежали у Саис под ногами. Мужчина лихорадочно ее разглядывал. Женщина мертво смотрела в темное небо.
Лайан прыгнул вперед, попытавшись схватить девушку, едва та отвлеклась. Но ее меч сам собой метнулся вперед, пронзив в полете проворное тело.
Лайан-Странник осел на колени, захлебываясь кровью. Саис вытащила меч из его тела, вытерла о его зеленый плащ и с трудом убрала в ножны: клинку не терпелось рубить, пронзать, убивать.
Лайан лежал без сознания. Саис, чувствуя тошноту, отвернулась. Сбоку послышался слабый голос:
- Развяжи меня…
Саис подумала, потом разрезала путы. Мужчина заковылял к своей жене. Он гладил ее, звал, распутывая веревки. Она не отвечала. Обезумев, он вытянулся во весь рост и завыл. Потом, с трудом подняв обвисшее тело на руки, побежал в темноту, хромая, спотыкаясь, выкрикивая проклятия.
Саис вздрогнула и перевела взгляд с неподвижного Лайана на темный лес. Медленно, часто оглядываясь, она уходила прочь от руин. Истекающее кровью тело Лайана осталось возле угасающего костра.
Скоро блеск огня окончательно затерялся в темноте. Саис ощупью пробиралась между деревьями. В Эмбелионе никогда не бывает ночи - только светящиеся сумерки. Саис шагала и шагала. Подавленная и угнетенная увиденным, она и думать забыла о деодандах, пельгранах, рыщущих во тьме эрбах (все есть ни что иное, как смесь зверя, человека и демона в разных долях), о гидах, которые выпрыгивают из-под ног и впиваются в жертву.
Живая и невредимая, Саис вскоре оказалась на опушке леса. Местность поднималась, деревья становились тоньше, пока не расступились, открыв протяженную темную пустошь. Это был Модавна Мур, древний тракт, исхоженный множеством ног и обильно политый кровью. Во время знаменитой бойни Голикан Кодек - Завоеватель согнал сюда население двух больших городов: Гвасана и Баутику. Он вынудил толпу сбиться в круг в три мили шириной и постепенно со всех сторон теснил людей, наводя на них ужас своей дьявольской конницей, заставляя их толпиться все теснее, теснее, теснее, пока не вырос огромный колеблющийся курган из вопящей плоти. Рассказывают, что Голикан некоторое время наслаждался этим зрелищем, а потом повернулся и направился в Лайденур, землю, из которой явился.
Призраки древнего побоища давно рассеялись, и Модавна Мур выглядел не столь зловеще, как лес. Повсюду уродливыми пятнами темнели кусты. Ряд скалистых утесов черно впечатывался в свет заката. Саис шагала вперед, радуясь открытому небу над головой. Вскоре она набрела на древнюю дорогу из каменных плит, растрескавшихся и разбитых. Вдоль нее тянулась канава, заросшая светящимися, как звездочки, цветами. Ветер с болот освежил ее разгоряченное лицо. Она осторожно двинулась по мосткам. Никакого убежища не предвиделось, а между тем ощутимо холодало.
Настигающий сзади топот, несколько неясных теней сбоку - и Саис забилась в чьих-то крепких руках. Она попыталась выхватить меч, но руки уже не были свободны.
Кто-то высек огонь и зажег факел, чтобы осмотреть добычу. Саис увидела трех бородатых, покрытых шрамами разбойников с болот. На них были серые лохмотья, покрытые болотной грязью.
- Да ведь это девушка! - насмешливо воскликнул один из них.
- Сейчас поищу у нее серебро, - вызвался другой. Его руки бесстыдно зашарили по телу Саис. Нащупав мешочек с драгоценностями, он поднес их на ладони к огню. - Гляньте! Королевское богатство!
- Или колдовское! - возразил третий. В неожиданном страхе разбойники ослабили хватку. Но девушка по-прежнему не могла дотянуться до меча.
- Кто ты, женщина в ночи? - спросил один из них с некоторым уважением. - Не колдунья ли ты? Иначе откуда у тебя такие драгоценности, и с чего бы тебе одной идти по Модавна Муру.
У Саис не было ни хитрости, ни опыта, чтобы солгать.
- Я не колдунья! Отпустите меня, вонючие твари!
- Не колдунья? А кто? И откуда ты взялась?
- Я Саис из Эмбелиона! - гневно воскликнула она. - Меня создал Панделум, и я ищу на Земле любви и красоты. Уберите руки, мне нужно идти дальше!
Первый бродяга захохотал:
- Хо-хо-хо! Любви и красоты? Скажи на милость! Ну, кое-что ты уже нашла: конечно, мы не красавцы: Тагман покрыт коростой, у Лазарда недостача зубов и ушей, но у нас накопилось порядком неистраченной любви, верно, парни? Мы дадим тебе столько любви, сколько пожелаешь! Верно я говорю?!
И кричащую Саис поволокли по болоту к каменной хижине.
Когда вошли, один разжег огонь, остальные тем временем отобрали у Саис меч и швырнули его в угол. Пока большим железным ключом запирали дверь, девушка рванулась было к своему оружию, но грубым толчком ее отбросили в противоположный угол.
- Уймись, кошка! - выдохнул Тагман, - Сейчас мы тебя ублажим! - и они снова принялись насмехаться. - Да уж, да уж, красоты в нас немного - но любви хоть отбавляй. И мы отбавим тебе, сколько влезет!
Саис скорчилась в углу.
- Я не знаю, что такое любовь, - сказала она. - Но ваша мне не по нраву!
- Что вдруг? - ехидничали они. - Или ты девственница?.. - Саис, гневно сверкая глазами, выслушивала мерзости, под которыми они разумели "любовь".
Наконец, доведенная до бешенства, она выскочила из своего угла, пинаясь, кусаясь, колотя кулаками болотных людей. Скоро ее швырнули обратно, до полусмерти избитую, в синяках и ссадинах. На свет появилась большая фляга с медом - мужчины решили подкрепиться перед ночью любви.
Потом они бросали жребий, кому первому осчастливить девушку - и немедленно затеяли ссору: проигравшие утверждали, что выигравший мошенничал. Брань становилась все громче. Но страшнее всего стало, когда бродяги начали драться, как дикие лоси на Гоне. Саис из последних сил сумела дотянуться до своего меча, и, стоило его коснуться, клинок птицей прыгнул в воздух и бросился в бой, таща за собой хозяйку. Трое хрипло вскрикнули в один голос, в мгновение ока сверкнула сталь - вперед, назад. Крик оборвался стоном. На полу вытянулись три мертвеца с разинутыми ртами. Саис отыскала ключ, открыла дверь и выбежала в ночь.
Она бежала по темному болоту, не разбирая дороги, наконец, рухнула в канаву, выползла на холодную грязную обочину и опустилась на колени… И это Земля! Перед глазами встал Эмбелион, где самыми злыми созданиями были цветы и бабочки. Как она их ненавидела!
Эмбелион потерян. И Саис заплакала.
Шорох вереска. Испуганная, она подняла голову, прислушалась. Что за новая напасть? Снова зловещий шорох, потом осторожные шаги. Она в ужасе всматривалась во тьму.
И скоро тьма сгустилась в черную тварь, осторожно крадущуюся вдоль канавы. При свете светляков Саис разглядела деоданда: безволосый, во всем подобный человеку, с угольно-черной кожей красивого лица, которое портили два длинных и острых клыка, он был одет в кожаные доспехи. Его раскосые глаза алчно вперились в Саис… С возбужденным криком он набросился на добычу.
Саис вырвалась, упала, вскочила на ноги. С криком побежала через болото, забыв о ссадинах и ушибах. Деоданд с дикими воплями несся за ней.
Болото, луга, лесистые холмы, заросли, ручьи. Саис бежала, широко раскрыв невидящие глаза, преследователь гнал ее, не прекращая вопить.
Впереди забрезжил свет в чьем-то окне… Вместо выдоха из груди Саис вырвалось рыдание. Крыльцо. Дверь милосердно подалась. Саис ввалилась внутрь, захлопнула створку и задвинула засов. Деоданд всем своим весом ударился в доски.
Дверь оказалась крепкой, маленькие окна - зарешечены. Она была в безопасности. Саис сползла на пол. Воздух клокотал у нее в горле. Сознание почти сразу покинуло ее…
Из глубокого кресла у камина поднялся хозяин дома. Рослый, широкоплечий, он двигался с необычной медлительностью. Казалось, он был молод, впрочем, судить об этом с уверенностью было нельзя: его голову полностью скрывал черный капюшон, в разрезах которого виднелись спокойные голубые глаза.
Он постоял над Саис, которая, как кукла, лежала на красном кирпичном полу. Потом поднял ее на руки и перенес на широкую удобную скамью у огня. Он разул ее, отстегнул с пояса возбужденно дрожащий меч, снял грязный плащ. Потом смазал царапины и кровоподтеки на ее теле, укутал ее в мягкое войлочное одеяло, подсунул под голову подушку и, убедившись, что ей удобно лежать, снова сел и уставился в огонь.
Деоданд следил за ним сквозь окно. Потом постучался в дверь.
- Кто там? - спросил человек в черном капюшоне, поворачиваясь на стук.
- Мне нужна та, что вошла. Я жажду ее плоти, - пропел деоданд нежным голосом.
- Убирайся, или я сожгу тебя заклинанием. Убирайся и забудь сюда дорогу! - резко отозвался человек в капюшоне.
- Повинуюсь, - деоданд растворился в ночи. Любое упоминание о магии внушало ему ужас.
Человек снова вернулся к огню.
Саис ощутила во рту теплую ароматную жидкость и открыла глаза. Рядом с ней на коленях стоял высокий человек в черном капюшоне. Одной рукой он поддерживал ее голову, другой - подносил к губам серебряную ложку.
Саис отпрянула.
- Тише, - сказал человек. - Тебе нечего бояться.
Медленно, недоверчиво она откинулась на подушку и замерла.
В окна струились солнечные лучи, в доме было тепло. Золотистое резное дерево покрывало стены, карнизы были расписаны кармином, кобальтом и охрой. Человек снял с огня казанок с горячей похлебкой, вынул из хлебницы каравай и поставил перед ней. После недолгих раздумий Саис принялась за еду.
Неожиданно на нее нахлынули воспоминания; она задрожала и испуганно оглянулась. Человек заметил, как изменилось ее лицо. Он наклонился и положил руку ей на голову. Саис замерла, как зачарованная.
- Здесь ты в безопасности, - сказал человек. - Ничего не бойся.
Почти сразу ее окутала дрема. Веки отяжелели. Она погрузилась в сон.
Когда она проснулась, дом был пуст. На все лег багряный отблеск заката. Девушка потянулась и, заложив руки за голову, предалась размышлениям. Человек в черном капюшоне - кто он? Злой ли он? Все прочее на Земле оказалось недоступно ее разуму. Но незнакомец не сделал ей ничего дурного… На полу была сложена ее одежда. Она встала со скамьи, натянула ее на себя и распахнула входную дверь. Перед ней до самого горизонта тянулась болотистая равнина. Слева выдавался скалистый красный утес, испещренный темными тенями. Справа чернел край леса.
Можно ли назвать это прекрасным? Саис задумалась. Неподвижные разводья болот наводили на нее уныние, а резкие изломы утеса и сплошная чернота леса вызывали невнятный ужас.
Это ли - красота? В недоумении она повернула голову, сощурилась. Услышала шаги, вздрогнула, напряглась, расширила глаза, ко всему готовая… Но это был всего лишь хозяин в черном капюшоне.
Саис оперлась о косяк. Он остановился перед ней.
- Есть хочешь?
Она на мгновение задумалась.
- Да.
- Сейчас поедим.
Он пек в очаге мясо. Саис неуверенно мялась у него за спиной. До сих пор она всегда сама готовила себе еду.
Вскоре по комнате поплыл вкусный запах, и они уселись за стол.
- Расскажи мне о себе, - попросил незнакомец. Саис так и не научилась быть скрытной.
- Мое имя Саис. Я явилась на Землю из Эмбелиона, где меня создал волшебник Панделум.
- Эмбелион? Где это? И кто такой Панделум?
- Где Эмбелион? - переспросила она. - Не знаю. Это место расположено вне пределов Земли. Оно невелико, и небо его многоцветно. В Эмбелионе живет Панделум. Он величайший из живущих волшебников - так он сам мне говорил.
- Ага, - сказал человек. - Кажется, я понимаю…
- Панделум создал меня, - продолжала Саис, - но при сотворении была допущена ошибка. - Саис покосилась на огонь. - Я вижу мир, как обитель мерзости и ужаса, все звуки кажутся мне резкими, все живые существа - отвратительными и грязными - как внутри, так и снаружи. В начале своей жизни я думала только о том, чтобы уничтожать, разрушать, топтать. Я не знала ничего, кроме ненависти. Потом я встретила сестру-близнеца, которая внешне во всем подобна мне - но разум ее не помрачен. Она рассказала мне о любви, красоте и счастье. В поисках этого я явилась на Землю.
Под его изучающим взглядом она чувствовала себя неуверенно.
- Нашла ли ты то, что искала?
- Пока что, - голос Саис стал отстраненным, - я видела только зло. Такого мне даже в кошмарных снах не снилось… - Неторопливо она рассказала ему о своих злоключениях.
- Бедная, - вздохнул он, не сводя с нее глаз.
- Я думаю, мне нужно убить себя, - продолжила Саис тем же отстраненным голосом, - похоже, то, что я ищу, навсегда потеряно.
Ее собеседник следил, как солнечные лучи превратили ее кожу в медь, и словно в первый раз увидел пышные черные волосы и большие задумчивые глаза.
- Нет! - резко сказал он. Саис удивленно посмотрела на него. Разве человек - не хозяин своей жизни?
- Неужели ты не нашла на Земле ничего такого, - спросил он, - от чего тебе жаль было бы отказаться?
Саис наморщила лоб.
- Пожалуй, ничего - кроме этого мирного дома.
Человек рассмеялся.
- Считай его своим, пока он не надоест, а я постараюсь показать тебе, что в мире есть хорошего, хотя, по правде сказать, - голос его изменился, - сам я не уверен, что счастья много.
- Скажи мне, как тебя называть? И почему ты носишь этот капюшон?
- Имя?? Этарр, - слегка охрипшим голосом ответил он. - Этого достаточно. А маску я ношу по вине самой скверной женщины Асколэса. Да что Асколэса - Альмери, Каучика - всего мира! Она сотворила с моим лицом такое, что я сам не переношу его вида!
Он успокоился и сухо усмехнулся.
- Злиться бессмысленно.
- Она еще жива?
- Да, жива. И, несомненно, вредит каждому встречному. - Он сгорбился, глядя в огонь. - Было время - я не подозревал об этом. Она была молода, прекрасна, овеяна тысячью ароматов. Игривая шалунья… Я жил на берегу океана - в белой вилле среди тополей. У залива Тенеброза выдается далеко в океан мыс Печальных Воспоминаний, и когда солнце окрашивает небо в красный цвет, а горы в черный, мыс, кажется, спит на воде, как древнее божество… В таких местах я проводил свою жизнь и был ею доволен, если только можно получать удовольствие в последние дни жизни мира…
Однажды утром я отвлекся от своих звездных карт, чтобы увидеть в воротах Джаванну. Она была прекрасна и стройна, как ты. Но волосы - удивительного рыжего цвета, и пряди их золотым ливнем падали ей на плечи. Она была восхитительна, а белизна ее платья побеждала любые сомнения в ее чистоте.
Я полюбил ее. Она утверждала, что любит меня. Она подарила мне полоску черного металла, чтобы я носил ее в знак любви. В своей слепоте я замкнул полоску на запястье, не зная, что на ней злая руна. Миновали недели величайшего счастья. Но вскоре проявились темные желания Джаванны, которые не могла подавить никакая любовь. Однажды ночью я застал ее в объятиях обнаженного черного демона, и это зрелище чуть не свело меня с ума.