- Мы должны пользоваться моментом, - сказала Мэри. - Самое время поднимать волну положительных отзывов в прессе, лучшего и не придумаешь.
Вот я и путешествовал, раздавая интервью, выступая на собраниях и круглых столах - в общем, делал все возможное, чтобы повысить сознательность общественности. НАСА хотело построить на Луне базу. Это был логичный следующий шаг. Который следовало сделать еще десятилетия назад - и сделали бы, не растрать политики все ресурсы на бессмысленные войны и интервенции. На сооружение базы требовались значительные средства, а нам пока не удалось привлечь на свою сторону избирателей. Вот это-то некоторым образом и стало моей обязанностью.
В Сиэтле я присутствовал на званом обеде Торговой палаты вместе с Арнольдом Баннером - астронавтом, дальше орбитальной станции вообще-то не летавшим. Но все же он был астронавтом, из самой что ни на есть эпохи "Аполлона". За едой я спросил его, не слышал ли он о проекте "Кассегрен". В ответ он наградил меня укоризненным взглядом и пробурчал что-то о таблоидах.
Астронавтов мы возили, куда только могли. В Лос-Анджелесе на благотворительной акции флота гвоздем программы должны были стать Марсия Бэкетт и Юрий Петров, не окажись там Фрэнка Аллена.
Ему уже перевалило за девяносто, и вид у него был измученный. Его вены так вздулись, что я забеспокоился, не нужна ли ему кислородная маска.
Он был четвертым из астронавтов эпохи "Аполлона", с которыми я разговаривал за эти две недели. Когда я спросил его о проекте "Кассегрен", глаза его расширились, а губы плотно сжались. Потом он взял себя в руки.
- "Кассандра", - произнес он, смотря мимо меня куда-то вдаль. - Это засекречено.
- Не "Кассандра", Фрэнк. "Кассегрен".
- Ах, да. Конечно.
- У меня есть допуск.
- Какой категории?
- "Секретно".
- Этого недостаточно.
- Хотя бы намекните. Что вам известно?
- Джерри, я и так сказал слишком много. Засекречено даже его существование. Было засекречено. Да неважно.
"Кассандра".
Вернувшись на мыс Канаверал, я предпринял поиски по "Кассандре" и обнаружил, что за все эти годы в Агентстве работало множество женщин с этим именем. А еще уйма Кассандр так или иначе сотрудничала с нами: вели программы, знакомившие детей с космической наукой, помогали физикам НАСА в обработке данных с орбитальных телескопов, редактировали издания, разъяснявшие деятельность НАСА широкой общественности. Они были везде. Просто невозможно, введя любой запрос по НАСА, не наткнуться на какую-нибудь Кассандру.
И все же на самом дне этой кучи - так глубоко, что я едва ее не упустил, - таилась одна-единственная запись: "Проект "Кассандра", хранилище 27176В, Рэдстоун".
Говорите, такой секретный, что даже его существование держалось в тайне?
Рэдстоун - это Рэдстоуновский арсенал в Хантсвилле, где НАСА хранит ракетные двигатели, частично укомплектованные спутники, приборные панели испытательных стендов и множество прочих артефактов еще со времен "Аполлона". Я позвонил им.
Чей-то баритон уведомил меня, что я связался с хранилищем НАСА.
- Говорит сержант Сейбер.
Я не смог сдержать улыбки, но понимал, что все шуточки насчет своей фамилии он уже выслушал. Я назвался и приступил к делу:
- Сержант, у вас зарегистрировано кое-что под названием "проект "Кассандра". - Я назвал номер. - Могу я получить доступ к содержимому?
- Одну минуту, господин Коулпеппер.
Ожидая, я разглядывал развешанные по стенам фотографии Нила Армстронга, Лоренса Бергманна и Марсии Бэкетт. Рядом с Бергманном стоял я - кстати, именно он уговорил президента вернуться на Луну. И еще я стоял рядом с Бэкетт - при ее разговоре со школьниками из Алабамы во время турне Центра космических полетов имени Маршалла. Обаяния Марсии было не занимать. Я всегда подозревал, что она получила назначение на "Минерву" отчасти потому, что руководство знало: люди ее полюбят.
- Когда вы планируете приехать, господин Коулпеппер?
- Пока даже не знаю. Может, на следующей неделе.
- Предупредите нас заранее, и все пройдет без задержек.
- Так проект не секретный?
- Нет, сэр. Я как раз просматриваю его историю. Изначально он был засекречен, но по закону об ограниченном доступе к фондам секретность была снята. Уже больше двадцати лет назад.
Мне пришлось пройти еще один тур чествований и пресс-конференций, прежде чем удалось вырваться. Шумиха наконец-то утихла. Астронавты вернулись к своей рутинной работе, важные персоны - к своим обычным занятиям, чем бы они там ни занимались, и жизнь на мысе Канаверал вошла в привычное русло. Я попросил отпуск.
- Ты заслужил его, - дала добро Мэри.
На следующий день, вооружившись экземпляром закона об ограниченном доступе, я отправился в Лос-Анджелес.
- Поверить не могу, - сказал Фрэнк.
Он жил со своей внучкой и примерно восемью членами ее семьи в Пасадене. Внучка проводила нас в свой кабинет - она была кем-то вроде инспектора по налогообложению, - угостила лимонадом и оставила одних.
- Во что вы не можете поверить? Что с проекта сняли секретность?
- Что эта история вообще всплыла. - Фрэнк сел за стол. Я опустился на кожаный диванчик.
- Что за история, Фрэнк? Там действительно был купол?
- Да.
- Значит, НАСА подделало собственные снимки Кассегрена? Чтобы замести следы?
- Об этом мне ничего неизвестно.
- Что же тогда вам известно?
- Нас послали посмотреть. В конце 1968 года. - Он умолк. - Мы опустились чуть ли не на верхушку этой чертовой штуки.
- Еще до "Аполлона-11"?
- Да.
Я сидел совершенно ошарашенный. Но быстро пришел в себя - я не из тех, кого легко пронять.
- Полет был объявлен тестовым, Джерри. Исключительно орбитальным. Все остальное - купол, посадка, все было совершенно секретным. Этого просто не происходило.
- Вы на самом деле добрались до купола?
Он колебался. Ясное дело, всю свою жизнь ему пришлось держать язык за зубами.
- Да, - наконец выговорил он. - Мы прилунились на расстоянии чуть более полукилометра от него. Макс был молодцом.
Макс Доннелли. Пилот лунного модуля.
- И что дальше?
- Помню, я подумал, что русские нас сделали. Забрались на Луну, а мы даже не узнали об этом. Там не было ни антенн, ничего такого. Один лишь большой серебристый купол. Примерно с двухэтажный дом. Без окон. Никаких серпов-молотов. Ничего. Только дверь. Светило солнце. Миссию спланировали так, чтобы нам не пришлось подбираться к нему в темноте. - Он подвинулся в кресле и тут же издал глухой стон.
- Фрэнк, что с вами? - забеспокоился я.
- Колени. Теперь они не те, что прежде. - Он потер правое. Потом снова переместился, на этот раз осторожно. - Мы не знали, чего ожидать. Макс сказал, что эта штука, наверное, очень старая, потому что вокруг не видно следов. Мы подошли к двери. На ней была ручка. Я думал, заперто, но все равно попробовал открыть. Сначала дверь даже не шелохнулась, но потом что-то поддалось, и она распахнулась.
- И что было внутри?
- Стол. На нем скатерть. А под ней что-то плоское. И больше ничего.
- Совсем ничего?
- Совсем. - Он покачал головой. - Макс поднял скатерть. Там оказалась прямоугольная пластина. Из какого-то металла. - Тут он умолк и уставился на меня. - На ней была надпись.
- Надпись? Что там говорилось?
- Не знаю. Так и не выяснил. Было похоже на греческий. Мы увезли пластину с собой и отдали ее. А потом нас вызвали и допросили. Напомнили, что все это совершенно секретно. Что бы там ни было написано, это, должно быть, напугало Линдона Джонсона и его парней до смерти. Потому что они так ничего и не сказали, и насколько я понимаю - русские тоже.
- И больше вы ничего об этом не слышали?
- Ну, только то, что следующая миссия "Аполлона" вернулась туда и уничтожила купол. Сровняла с землей.
- Откуда вы узнали?
- Я знал экипаж. Мы ведь общались друг с другом. Они не сказали бы этого вслух. Просто покачали головой. Беспокоиться больше не о чем.
На улице кричали дети, гоняя мяч.
- Значит, греческий?
- Было похоже.
- Послание от Платона.
Он лишь пожал плечами. Кто знает?
- Что ж, Фрэнк, мне кажется, это объясняет, почему операцию назвали проект "Кассандра".
- Она вроде не была гречанкой?
- Есть другая версия?
- А может, этим, из Овального кабинета, "Кассегрен" было слишком трудно выговаривать.
Я рассказал Мэри, что узнал. Она не обрадовалась.
- Я же велела тебе оставить это, Джерри.
- У меня бы все равно не получилось.
- Хотя бы не сейчас. - Она не скрывала отчаяния. - Ты ведь понимаешь, что это будет означать для Агентства? Если НАСА все время лгало и это станет известно, то нам никто больше не поверит.
- Мэри, это было очень давно. И потом, не Агентство ведь врало. Администрация.
- Да уж, - ответила она, - намного легче.
На складском комплексе НАСА в Рэдстоуновском арсенале в Хантсвилле хранятся ракеты, лунный посадочный модуль, автоматизированные телескопы, спутники, космическая станция и множество прочих устройств, поддерживавших на протяжении почти семидесяти лет если и не особую мощь, то все-таки жизнеспособность американской космической программы. Что-то припрятано в раскинувшихся пакгаузах, остальное выставлено на открытых площадках.
Я припарковался в тени "Сатурна-V" - ракеты, выносившей "Аполлоны" в космос. Меня всегда впечатляла бесконечная отвага тех, кто готов сидеть в верхушке одной из этих штуковин, пока другие поджигают запал. Если бы это зависело от меня, мы бы, скорее всего, даже в Китти-Хок не оторвались от земли.
Я заглянул в Управление складов, получил указания и пропуск и через пятнадцать минут вошел в один из пакгаузов. Затем служитель проводил меня мимо клетушек и кладовок, забитых всевозможными коробками и ящиками. Где-то посреди всего этого мы остановились, и он сличил мой пропуск с номером на двери бокса. Через перегородку из проволочной сетки было видно нагромождение картонных коробок, помеченных ярлыками. Некоторые из них были открыты, виднелась какая-то электроника.
Служитель отпер дверь, и мы вошли. Он включил верхний свет и быстро осмотрелся, задержавшись в итоге на одном из ящиков на полке. Сердце мое учащенно забилось, пока он изучал ярлык.
- Вот, господин Коулпеппер, - указал служитель. - "Кассандра".
- И это все?
Он сверился со своим списком.
- Это все, что у нас числится по проекту "Кассандра", сэр.
- Хорошо. Спасибо.
- Пожалуйста.
Замка на ящике не было. Служитель откинул крючок, поднял крышку и отступил, чтобы освободить мне место. Интереса к содержимому он не проявил. Не знаю, почему меня это удивило, ведь для него это была всего лишь обычная работа.
Внутри покоился прямоугольный предмет, завернутый в полиэтилен. Мне не было видно, что там, но, конечно же, я знал. Мое сердце к тому времени уже выбивало дробь. Длина пластины составляла около полуметра, ширина была, может, вдвое меньше. Она была тяжелой. Я вытащил ее и положил на стол. Не хотелось бы ее уронить. А потом я развернул полиэтилен.
Металл был черный, отполированный и отражал слабый свет лампочки над головой. И письмена на нем, несомненно, были греческие. Восемь строчек.
Мысль о привете от Платона вдруг показалась мне не такой уж дикой. Я сделал снимок. И еще несколько. Наконец, с неохотой завернул пластину и положил обратно в ящик.
- Ну, и что же там написано? - спросил Фрэнк.
- Здесь перевод, - я достал из кармана листок и положил перед ним, однако он покачал головой.
- Глаза мои уже не столь хороши, Джерри. Просто скажи, кто это написал. И что.
Мы снова были в кабинете в доме Фрэнка в Пасадене. Стоял прохладный дождливый вечер. Через улицу я видел, как его сосед выбрасывает мусор.
- Писали не греки.
- Не очень-то я этому удивлен.
- Кто-то прилетал очень давно. Около двух тысяч лет назад. Они оставили послание. На греческом. Должно быть, они посчитали, что так мы с большей вероятностью сумеем его прочесть. Само собой, при условии, что когда-нибудь доберемся до Луны.
- Так что там написано?
- Это предостережение.
Морщины на лбу Фрэнка пролегли глубже.
- Солнце утратит стабильность?
- Нет. - Я еще раз взглянул на перевод. - Там говорится, что им неизвестна ни одна цивилизация, которая выдержала бы технический прогресс.
Фрэнк уставился на меня:
- Ну-ка, еще раз.
- Они все погибают. То ли изобретают все более совершенное оружие и развязывают войны. То ли побеждают индивидуальную смертность, а это, по всей видимости, непременно приводит к застою и гибели. Не знаю. Они не уточнили. Возможно, цивилизации захлестывает преступность. Или население становится слишком зависимым от технологии и утрачивает все свои умения. Как бы то ни было, в послании говорится: нет сведений, что где-то хотя бы одна высокотехнологичная цивилизация состарилась. Стоит прогрессу начаться, и дольше нескольких веков - наших веков - ничто не длится. Изобретите печатный станок - и берегитесь. Самая старая из известных им цивилизаций, достигнув этапа высоких технологий, продержалась меньше тысячелетия.
Фрэнк хмурился. Он не верил.
- Но они-то выжили. Черт, ведь у них же был межзвездный корабль.
- По их словам, они искали место, чтобы начать заново. А там, откуда они пришли, сплошь руины.
- Ты шутишь.
- Они говорят, что если мы будем знать заранее, то, быть может, сможем выкрутиться. Для этого они и оставили предостережение.
- Здорово.
- Если им удастся выжить, то они обещают вернуться посмотреть, как у нас дела.
- И как теперь с этим поступят?
- Мы снова все засекретили. Опять совершенно секретно. Я не должен был говорить тебе всего этого. Но я подумал…
Он шевельнулся в кресле. Поморщился и принялся разминать правую руку.
- Может, потому-то проект и назвали "Кассандра". Ведь это та женщина, которая вечно делала дурные предсказания?
- Вроде того.
- И с этим еще что-то связано…
- Ага, - подхватил я. - Дурные предсказания. Которым никто не верит.
Перевел с английского Денис ПОПОВ
© Jack McDevitt. The Cassandra Project. 2011. Публикуется с разрешения автора.
Эдуардо Дельгадо Саино
Надежда на спасение
Люблю тебя!
Эти последние слова Элисы эхом отдавались в голове, словно были произнесены всего лишь мгновение назад, однако вместо привычного окружения, наполненного светом, перед глазами возник странный голубоватый полумрак.
- Что за чертовщина? - спросил сам себя человек.
Распростертый на теплой поверхности инопланетного артефакта, человек был один в каком-то помещении на борту корабля. Он силился понять, что же произошло в последнюю секунду его жизни.
Оглядев свое нагое тело, он перевел взгляд на металлические скобы, с помощью которых был зафиксирован на артефакте.
Когда он освободился от их тисков, нахлынула боль. Рак безжалостно пожирал внутренности человека. До этого он не ощущал боли благодаря постоянному альфа-излучению и лекарствам, но сейчас болезнь брала верх над плотью, разумом, логическим мышлением человека и ввергала его в пучину безмерного страдания.
Человек скрючился пополам, в позе зародыша, и наполнил голубой полумрак истошным воплем. Он звал свою возлюбленную Элису, он звал своего друга Сесара, но никто из них ему не ответил.
Человеческий мозг обладает системой безопасности, не допускающей, чтобы приступы боли были слишком сильными. Он всегда верил в это и потому не удивился, ощутив, что пытка постепенно ослабевает, сменяясь свинцовой тяжестью в животе и бешеным стуком пульса в висках. Открыв глаза, человек увидел, как от его головы медленно отлетают в сторону небольшие прозрачные капли - слюна, пот и слезы, парящие в невесомости. Он осознал, что и сам парит в воздухе под влиянием ускорения, которое спазмы придали его телу. Центрифуга не работала. Всего лишь несколько минут назад тяжесть собственного веса прижимала его к артефакту чужой цивилизации, пока он ждал, когда Элиса включит этот аппарат, а теперь гравитация равнялась нулю.
Человек терпеливо дождался момента, когда сила инерции доставит его тело к потолку помещения, чтобы оттолкнуться от него в направлении пола. И хотя мышцы помнили навыки перемещения в невесомости, сейчас не стоило делать резких движений, чтобы не вызвать новый приступ внутренней боли.
Достигнув потолка, человек обнаружил там вереницу мелких букв, складывающихся в неровные строчки. Кто-то исписал острым предметом металлическую поверхность всех стен.
Отклонив голову так, чтобы тень от нее, отбрасываемая светом артефакта, не мешала различать контуры букв, человек прочел выбранную наугад строку:
"…жду, что вновь раздастся какой-нибудь звук, который вселил бы в меня хотя бы слабую надежду…"
Заинтересовавшись, человек принялся пробегать глазами предыдущие строчки, чтобы понять смысл прочтенного отрывка.
"Возможно, я существую в виде своей реинкарнации № 940456, если принимать во внимание количество "звездочек". Я знаю, что в своих предыдущих жизнях слышал какой-то звук, который я описывал как трение металла о металл, и шаги, напоминающие топоток насекомого по корпусу корабля, и это вселяет в меня определенную надежду. Это могли быть инопланетяне, прибывшие, чтобы забрать свои похищенные артефакты. Возможно, моя персона вызывает у них достаточное любопытство, раз они хотят сохранить меня. Пусть будет так. И вот теперь я постоянно жду, что вновь раздастся какой-нибудь звук, который вселил бы в меня хотя бы слабую надежду на то, что меня спасут и избавят от столь адского и абсурдного существования".
Человек оторвался от чтения. Что бы ни означали эти слова, написанные его рукой, вчитываться в них оказалось тяжким занятием, так что он решил не придавать им особого значения, по крайней мере пока…
Прежде всего он уяснил, что произошло в последние пять минут его прошлой жизни. И почему он оказался в руках Элисы и Сесара перед началом эксперимента с инопланетным артефактом, а потом очнулся в этом незнакомом помещении один-одинешенек в полумраке. И наконец, он вспомнил, что его зовут Бени.
Он начал опускаться вниз, чтобы обрести ложную уверенность, встав на ноги на полу помещения. Он согнул колени, чтобы избежать отталкивания от пола, но это вызвало очередной приступ боли.
Дождавшись, когда боль утихнет, Бени огляделся вокруг.