- Возможно, знаете, зрение уже не то, но очками пользуюсь, только когда читаю газеты.
- Что же вас вынудило отправиться в такой спешке на поиски меня - такси из Симферополя ведь недешевое удовольствие?
- Ничего не поделаешь, у меня уже тот возраст, когда начинаешь ценить каждый прожитый день и не строить долгосрочных планов. Дело в том, что я дочь того человека, мумифицированное тело которого нашли прошлым летом здесь, в пещере под крепостью.
- Что?!
- Я понимаю, вам это несколько неожиданно слышать, впрочем, и я была поражена, прочитав об этой находке в старой газете. Это ведь дело случая - вчера пришла к дочке помочь приготовить кое-какую консервацию. Ее муж принес из гаража в мешке трехлитровые банки. Чтобы не побились, они были обернуты газетами.
- При чем здесь банки?
- Так статью я обнаружила в газете, которую вытащила из мешка!
- Вы же без очков газет не читаете…
- Очень хорошо, что вы меня внимательно слушаете. Я заглавие статьи, напечатанное крупными буквами, прочитала, у меня почему-то сердце сделало "тьох", а затем уже я очки достала и статью стала читать. Несмотря на то что дочка даже сердиться начала.
- Если честно, то я не совсем вас понимаю.
- Летом вы обнаружили в подземелье под Генуэзской крепостью тело мужчины, погибшего во время землетрясения, у которого в кармане была пачка фальшивых червонцев. Этого мужчину звали Иннокентий Мефодиевич Коротков. Он в прошлом был штабс-капитаном в армии Врангеля, поэтому скрывался под другой фамилией - Матусевич, рисовал акварели, а заодно и печатал фальшивые червонцы.
- Он был фальшивомонетчиком?
- К сожалению, да, и это его погубило. Но он занимался этим не ради денег, а потому что входил в тайную организацию, которая боролась с властью большевиков.
- А как он оказался в пещере?
- У него там был спрятан печатный станок. В тот день за ним пришли чекисты, арестовали маму, а он от них сбежал, видно, там пытался спрятаться.
- Сколько же вам тогда было?
- Нисколько. Мой отец даже не знал, что мама ожидает ребенка. Она не торопилась сообщить ему об этом, так как до того у нее уже было два выкидыша. Выходит, в то время я существовала только в виде эмбриона. Обо всем этом мне рассказала мама.
- Вас, наверное, интересуют какие-то дополнительные сведения? К сожалению, я ничего не могу добавить к тому, что вы уже и так знаете.
- Меня интересуют два вопроса: во-первых, где захоронено тело отца?
- Я этим не занимался и поэтому не знаю ответа на ваш вопрос. Езжайте в местную больницу, они вам подскажут. А второй вопрос?
- Где сейчас находится золотая маска богини Девы?
- Я не понимаю, о чем вы говорите! - Владлена бросило в жар, и он почувствовал, что у него горит лицо.
- У отца с собой была золотая маска - это семейная реликвия. Когда-то моя прапрапрабабка вынесла эту маску из осажденной турками Судакской крепости. Тогда эта местность носила другое название - Солдайа - и была…
- Извините, но я ничем не могу вам помочь. Рядом с телом никакой маски не нашли, тем более золотой, поэтому и на этот вопрос я не смогу ответить. К сожалению… Пожалуй, мне уже пора.
- Вы же собирались здесь позавтракать? Я вам помешала своим присутствием?
- Позавтракать или пообедать - какая разница? Я вспомнил о неотложных делах и должен ехать. К сожалению, ничем не могу помочь в ваших розысках.
- Выслушайте меня, уделите хотя бы минуту! Маска Орейлохе - не простая маска, в ней сокрыто зло, хотя она может принести своему владельцу и добро: помочь избежать смертельной опасности.
- Если она была у вашего отца, то, как видите, не помогла. В любом случае, ее не оказалось рядом с его телом.
- Я хочу, чтобы вы прочитали старые записи, которые начала вести еще моя прапрапрабабка бонна Беата ди Негро, урожденная ди Аманди. Эти записи хранятся в нашей семье, и в них говорится об этой маске. Вам как историку будет интересно ознакомиться с этими документами.
- Извините, но я очень спешу.
- А в Симферополе…
- Я скоро уезжаю в Африку и буду очень занят.
- Могу привезти вам домой эти записи или отослать копию по почте.
- По почте - пожалуйста. Главпочтамт, абонентный ящик 21. Всего хорошего. - И Владлен Петрович, не оглядываясь, ринулся к двери, мимо обескураженных метрдотеля и официантки, словно его преследовали злые собаки.
2
Музей драгоценностей
- Димон, наши после занятий собираются принять пивка, - радостно сообщила Ира и, сделав усилие над собой, вместо повелительного наклонения облекла все в вопросительную форму: - Составим им компанию?
- А рефераты? - приземлил ее практичный Дима. - Не будет реферата - не будет зачета, а это в конце концов приведет к тому, что нас не допустят к экзамену.
- Так мы ненадолго! Всего по бокальчику пивка и немного потреплем языками. Делов-то! А потом…
- Ира! - возмущенно воскликнул Дима и напомнил о ее недавнем обещании, и она осеклась, что для нее было неестественно.
Любой, кто хотя бы немного знал эту эксцентричную серебристую блондинку с короткой стрижкой, великолепной фигурой, большими голубыми глазами и маленькой ямочкой на подбородке, придававшей ей дополнительный шарм, очень бы удивился ее покорности. Теперь она походила на укрощенную пантеру. Покорность была внешней, а не внутренней, в ней жил незримый протест, который ждал своего часа, чтобы вырваться наружу.
А причина в том, что здесь была замешана любовь, или, по крайней мере, так Ире казалось до недавнего времени. Эта история началась два года тому назад, на третьем курсе.
Несмотря на внешнюю бесшабашность, склонность к эксцентрическим, сумасбродным поступкам, Ира глубоко внутри была очень ранимым человеком, а в детстве даже сочиняла стихи о лютиках-цветочках. Она изначально была убеждена в том, что мужчина - загадочное явление, к тому же абсурдно понять существо, которое писает стоя. Природная любознательность и склонность к экспериментаторству к двадцати двум годам привели к тому, что через ее жизнь прошло много мужчин, и все они оказали какое-то влияние на формирование образа девочки-катастрофы. Ей казалось, что, "коллекционируя" мужчин, она доказывает свое превосходство над ними, и завязывала-развязывала отношения лишь по своему желанию. Мужчины различались по возрасту, положению, материальному состоянию, не были похожи внешне. Объединяло их лишь одно - они хотели обладать ее телом. Одни из них были опытными и искусными в любви, другие лишь старались получить удовольствие, третьи были никакими. Если в ее первых романах призрак любви теоретически присутствовал, то в дальнейшем она попыталась избавиться от него.
Мужчин она сравнивала с макияжем на лице: не держится долго и все время хочется подправить и разнообразить. А любовь, как любое недомогание, со временем проходит, главное - не запускать процесс.
Но в глубине души она по-прежнему ждала сказочного принца, верила в алые паруса и встречу с настоящей любовью.
Отучившись с Димой первые два года, она так и не обратила на него внимания - по ее шкале он был "никакой". Дима был парнем невысокого роста, весьма хрупкого телосложения, очень застенчивым, даже робким, отличался усидчивостью в учебе, хотя обычно терялся на экзаменах и зачетах, поэтому выходил из сессии с двумя-тремя "хвостами".
Но однажды вмешался господин Случай, когда после очередной сдачи зачета решили группой отпраздновать это событие в ближайшем кафе. Из полутора десятка студентов, принявших участие в этом мероприятии, один лишь Дима не сдал зачет. Каждый из участвующих в застолье счел своим долгом вспомнить недавние события, похвалиться - кто везучестью, кто ловкостью, благодаря которой удалось списать со шпаргалки, или иной изобретательностью, приведшей к положительному результату. Один Дима огорченно заявил, что честно и напряженно готовился к этому зачету, даже предыдущую ночь почти не спал, а когда вытащил билет, то от волнения все вылетело из головы.
Ира, до этого не замечавшая посредственного юношу, который не имел ни талантов, ценящихся в студенческом обществе, ни особого "прикида" и принимал участие в тусовках лишь в качестве статиста, волей случая оказалась его соседкой по столику. Откровения Димы ее развеселили, и она, перекрыв своим звонким голосом веселый шум, царящий за столом, провозгласила тост:
- Внимание! Очередной зачет сдан, и черт с ним - на горизонте светит другой! Все вы показали чудеса доблести, изобретательности и ловкости, преодолевая этот рубеж, за которым маячат следующие. Надеюсь, они будут нам так же по зубам, как и этот. Поэтому я вам ничего желать не буду! А вот Дим Димычу Димону, - она указала рукой на сидящего возле нее Диму, - усердно, но без успеха грызущему гранит науки, словно мышонок прошлогодний сухарь, желаю, чтобы он поменьше стачивал зубы о науку - ну и хрен с ней, если тебе не дается! - а поимел лучшие результаты! Поимей учебу, иначе она поимеет тебя!
Ее тост подхватили нестройные голоса:
- За мышонка Диму! Пусть переходит с гранита на сыр, а лучше на сало! Дим, за тебя! За мышонка, чтобы он наконец вырос в серую мышь! Мышонок, трахни учебу - хватит ей трахать тебя!
Шутливый тост Диме не понравился, он не без основания счел, что теперь к нему приклеится прозвище Мышонок. Он не стал ничего говорить в ответ, а только поставил на стол полный фужер с вином, который держал в руке, и покинул кафе.
Вскоре Ира вышла покурить и увидела стоящего у входа Диму, который сразу подошел к ней и, глядя в упор, произнес:
- Что я тебе плохого сделал? Почему ты так со мной поступила?
- Как? - удивилась Ира. - Ты о чем?
- Почему ты обозвала меня… мышью?
- Что? - Ира не сразу поняла, что имел в виду Дима, а потом, сообразив, расхохоталась.
Обидеться на шуточное сравнение в ее понимании было нонсенсом, как если бы она кого-нибудь послала к такой-то матери, а тот бы стал дотошно уточнять ее адрес. Смеялась долго, от души, до слез, не в силах остановиться, наблюдая за тем, как постепенно сползает маска обиды с лица Димы. И он, не в силах сопротивляться ее заразительному смеху, начал вместе с ней нервно хохотать. Успокоившись, они вместе вернулись в зал, и Ира затянула его в толпу танцующих. С этого дня они подружились, стали встречаться, проводили много времени вместе, и Дима влюбился. Он по ночам видел эротические сны, в которых всегда присутствовала Ира, после чего тайком застирывал трусы. Но, встречаясь с ней, терялся. Ира, умудренная любовным опытом, заметила его страдания и однажды, танцуя с ним на дискотеке, пошутила, будучи навеселе:
- Килограмм конфет "Рафаэлло", мартини - и я твоя!
Дима от неожиданности остановился, а обретя дар речи, спросил:
- Ты это серьезно?
- Серьезнее не бывает, - рассмеялась девушка.
- Я быстро, я сейчас… - И, не дождавшись конца танца, умчался, несмотря на толчею на танцплощадке.
- Что это с ним? - поинтересовалась подружка Маша, танцевавшая рядом.
- От счастья крышу снесло. Да ну его! - Ирка знала, что ей, такой эффектной девушке, недолго оставаться здесь в одиночестве, и не ошиблась.
Вскоре ее развлекали два долговязых четверокурсника из политеха. Через какое-то время Машка отвела ее в сторонку и заговорщически сообщила:
- Твой Димон пришел - у входа дожидается.
- Почему он мой? - удивилась Ирка.
- Ну не мой же он! - отрезала Машка.
У входа в студенческое кафе, где проходила дискотека, стоял Дима с двумя белыми пакетами.
- Здесь десять пачек "Рафаэллы", а здесь мартини и шампанское. Помню, ты говорила, что любишь красное крымское - я его взял. Такси тоже ждет. - И он показал на автомобиль, припарковавшийся у тротуара. - Номер в гостинице…
- Ты поверил, что я могу за конфеты с тобой переспать?! - взвилась Ирка. - За кого ты меня принимаешь?
- Ты же… сама… серьезно… - лепетал Дима.
- Я пошутила! Это - шутка! Вот теперь я говорю серьезно, а тогда пошутила!
- Зачем ты так… - У парня был такой несчастный вид, что казалось, он сейчас заплачет.
- У тебя из глаз вот-вот закапает сперма! - рассмеялась Ирка.
Дима отшвырнул пакеты, и бутылки, встретившись с асфальтом, громко раскололись. Парень с мокрыми глазами бросился к такси, расплатился и ушел прочь, в темноту, не оглядываясь.
Ирка, в недоумении пожав плечами, вернулась на дискотеку, но настроение у нее испортилось, и вскоре она засобиралась домой. Выходя, она заметила группу ребят, устроивших пир из найденных конфет. Они весело обсуждали находку и даже предложили ей угоститься.
- Пацаны, бесплатный сыр бывает только в мышеловке, - отказалась она. - А может, их СПИДом накололи?
Двое поперхнулись и стали выплевывать остатки конфет, а третий, невозмутимо продолжая жевать, философски изрек:
- Ни фига в них нет. Рядом бутылки валяются разбитые - на фига их надо было бить, если тоже можно было наколоть? Это кто-то психанул!
Ночью ей приснился Дима, он сидел на ветке дерева с петлей на шее, читал ей стихи и плакал. Его стихи заставляли трепетать ее сердце, она плакала, просила его слезть и не делать глупостей - ведь жизнь прекрасна! "Жизнь, словно лестница в курятнике, - короткая и вся в дерьме!" - не соглашался он и снова читал прощальные стихи. А она задыхалась от бессилия, не имея возможности ему помешать, и с ужасом представляла тот момент, когда он повиснет в петле, и произойдет это у нее на глазах. Сердце ей подсказывало, что не выдержит этого и разорвется на мелкие кусочки.
Проснувшись утром, она долго не могла прийти в себя после приснившегося кошмара, первой прибежала на занятия, с нетерпением ожидая появления Димы, ни на кого не реагируя. Он пришел лишь на вторую пару, когда Ирка была близка к истерике, уже полностью убедив себя, что это был пророческий сон. При виде Димы на нее напало неудержимое веселье, которое вдруг сменилось слезами сквозь смех. Машка, впервые видя Иру в таком состоянии, предпринимала безрезультатные попытки привести подругу в чувство. В конце занятий Ира сама подошла к Диме для разговора.
Они вновь начали встречаться, и она с ним переспала, без конфет и мартини. Время шло, и они все больше привязывались друг к другу. Ира была у Димы первой женщиной. Она притягивала его эксцентричностью, способностью генерировать всевозможные идеи, с ней было всегда интересно. У него теперь не оставалось времени для учебы - его стало просто катастрофически не хватать, но, с другой стороны, как это ни удивительно, он стал лучше учиться. Его память стала более цепкой, а сам он спокойнее и сконцентрированнее.
Но однажды Диму, единственное чадо родителей, буквально принесли домой, так как от количества выпитого он идти уже не мог, а из его кармана выпала начатая пачка сигарет.
Его отец был профессором, заслуженным медиком, гинекологом, мать работала врачом-онкологом в больнице. Диме, казалось, самой судьбой была уготована врачебная карьера, но он, еще учась в выпускном классе школы, категорически от нее отказался (его ужасало посещение "анатомички") и настоял на историческом факультете.
Теперь, увидев, в какую пропасть катится их единственный отпрыск, родители забили тревогу. Мама, Роза Ивановна, хороший диагност, мудро рассудила, что курение и выпивка - это лишь внешние проявления глубоко скрытой причины. Приложив не так уж много усилий, вскоре обнаружила и причину - Иру. Чтобы выявить, насколько эта причина опасна, как долго тянется "заболевание" и какие средства необходимо применить для его лечения, мать уговорила Диму привести Иру к ним домой на "чашку чая". Дима простодушно согласился, а Ира сочла это капитуляцией его предков. Ее все чаще стали навещать мысли, что, если кто и годится ей в мужья, так это Дима - покладистый, уступчивый, влюбленный. Как известно, влюбленный человек подобен слепому - бери его за руку и веди куда хочешь. А хотела Ира многого.
Страсть к Диме вспыхнула, когда он в полуобморочном состоянии от возбуждения возился с ее платьем, а ее тело, резонируя с его чувствами, трепетало и жаждало любви. Его неумелость в сексе умиляла Иру, и когда она его обучала, ей казалось, что и она делает это в первый раз. Вместе со страстью пришло ранее незнакомое чувство полного обладания этим парнем и в то же время желание уберечь его от возможных невзгод. В ней перемешались яркие чувственные желания с почти материнским отношением к нему. До этого ей больше нравились наглые, уверенные в себе мужчины, которые начинали нетерпеливо срывать с нее одежду еще в прихожей. Секс с ними походил на сплошное безумие и не имел границ дозволенного. Но они хотели только ее тела, впрочем, и она жаждала лишь утоления желания, а этот паренек претендовал на нее саму, не разделяя тело и душу.
Периодически просматривая разнообразные телевизионные программы, где то и дело возникали новые длинноногие "звездочки", узнавала, что одной помог построить карьеру муж-продюсер, другой - муж-бизнесмен, а третьей - политический деятель. Из "желтой" прессы ей стало известно, что жизнь знаменитостей - это череда браков и разводов. Поэтому Ира считала правильным относиться к браку как к понятию временному, особенно не ограничивающему свободу, но способствующему росту благосостояния. Несколько раз безуспешно пробовала свои силы в различных кастингах, рассчитывая на свои внешние данные, но в итоге ей пришлось немного опустить планку намеченных высот.
Но вот однажды, стоя обнаженной перед зеркалом, любуясь собой, подумала: "Какая я буду через десять лет? А через двадцать? А через… Неужели наступит время, когда мои бедра заплывут жиром, груди опустятся, кожа перестанет быть такой нежной, а по лицу пойдут борозды-морщины?.."
От этих мыслей ей стало страшно, и она решила в отношении Димы: от добра добра не ищут. Взяла на вооружение лозунг: "Брак по расчету - самый крепкий, так как в этом случае нет иллюзий - каждый получает то, на что рассчитывал".
Дима был в нее влюблен, послушен, простодушен, его родители - состоятельные люди, которые смогут обеспечить должный уровень жизни, тем более Диму уже сейчас ожидала изолированная двухкомнатная квартира, в которую он сможет вселиться сразу после женитьбы. Он не дотягивал до идеализированного героя ее тайных мечтаний, но она знала: принца можно прождать всю жизнь, а в итоге остаться одной.
Роза Ивановна сладко улыбалась, изображала радушие, устроив чаепитие с ликером, и засыпала Иру массой вопросов на различные темы. Сама предложила и провела Иру по громадной квартире в двух уровнях с прекрасным ремонтом и великолепной итальянской мебелью. Ира искренне восторгалась вслух, в мыслях строя планы переселить родителей после свадьбы в "двушку", которую они уготовили сыну. Она пожаловалась, что не любит ездить в метро, так как там полно стариков, которые так и норовят занять место, поинтересовалась, когда Диме купят автомобиль, потому что это "круто", и, не удержавшись, сделала несколько замечаний по поводу цвета штор, не гармонирующих с интерьером.
Оказанный прием расслабил Иру, она посетовала на то, что Дима одевается серо и порой без вкуса, и пообещала взять под контроль его гардероб, а после телефонного звонка профессора, который сообщил жене, что задерживается на работе, порекомендовала ей быть бдительной, периодически проверять эти "задержки", которые могут быть чреваты многим.