* * *
Стража на входе во дворец наотрез отказалась пускать молодого человека к знаменитому мастеру.
– Он проводит важный опыт для государя, велел не беспокоить!
– Но я должен увидеть его! – убеждал Клод. – Он мой первый учитель, у меня к нему важное дело, пропустите!
– Сказано тебе! Ступай домой и приходи через месяц, а лучше через год, – ухмыльнулся один из стражников.
Клод в отчаянии стиснул кулаки. Что же делать? Винчи наверняка знает свойства камня, ведь он подарил напит не просто так, а преследуя какую-то цель. Вобер решительно поднялся по ступенькам.
– Передайте мастеру, что пришел сын Мона Лизы!
Стражники переглянулись, один отставил алебарду и протянул:
– Ну, парень, если ты нам голову морочишь, то пеняй на себя! В Бастилии тебя быстро отучат шутки шутить!
Тем не менее, он скрылся в проеме, второй остался следить за странным юношей. Вскоре послышались шаркающие шаги. Клод повернулся на звук…
Да, учитель сильно сдал за эти годы. Лицо покрыли глубокие морщины, глаза слезились, легкая поступь превратилась в старческую походку, а седые волосы переплелись с бородой, напоминая гриву льва. Лысеющего льва.
– Клод, мальчик мой! Это действительно ты? Даже не верится… ты совсем не похож на того сорванца, каким я тебя запомнил.
– Здравствуйте, учитель! Время идет, всё меняется. Я вижу, вы тоже постарели…
– Да, ты прав, время сейчас единственный и главный мой враг. Ну что же мы стоим? Пойдем ко мне в мастерскую, там и поговорим.
Провожаемые изумленными взглядами стражников они прошли под арку, миновали двор и вошли в просторное помещение, заставленное стеллажами, причудливыми конструкциями и столами с лежащими на них свитками. Винчи с облегчением опустился в плетеное кресло.
– Как поживает твоя мама?
– Она немного приболела, но, узнав, что я собрался навестить вас, попросила передать сумку гостинцев. Вот, возьмите.
– Узнаю доброту Луизы. Если позволит здоровье и время, обязательно заеду к вам в гости. Но ведь ты не просто так навестил старика, я прав? Только не говори мне, что изобрел нечто грандиозное! Я уже устал от всех этих молодых людей с потрясающим самомнением и ужасающим отсутствием какого-либо опыта.
– Я хотел поговорить с вами о моих снах.
– Вот как? Любопытно. Давай же тогда сядем за стол, попробуем гостинцы твоей матушки и вот это белое вино из провинции Шампань, кое я напитал игривостью.
Леонардо достал бокалы, Клод выложил на блюдо угощение. Вино действительно оказалось с секретом: пенилось сильнее пива, пузырьки ударяли в нос. Слегка опьянев, юноша поведал учителю о чудесных снах и своем понимании таких видений.
– Вполне возможно, что ты прав, – сказал Винчи. – Эти места могут существовать в реальности, но вот сможешь ли ты попасть туда – большой вопрос. Я изучал труды многих философов, некоторые считают, что наш мир не единственный, что существуют и другие, где так же живут люди, а возможно и совсем необычные существа. Зная мудрость природы, я склонен верить таким воззрениям. Бог не стал бы класть все яйца в одну корзину, правда?
– Вы так просто об этом говорите…
– Мальчик мой, я уже старик, мой путь скоро закончится. За свою жизнь я многое успел, еще больше не сделал. Видел всякое, осмысливал и могу утверждать, что кое-что понимаю в этом мире. Мои слова покажутся тебе откровением, но для меня это такая же обыденная вещь, как выпить бокал вина. Налей еще, кстати.
– Учитель, я хочу найти дорогу в свои сны. Вы подарили мне этот камень, а я заметил, что он светится, когда ко мне приходят видения. Что это значит? Возможно, разгадка содержится здесь?
– Гм, я рад, что у тебя такой пытливый ум, что ж, расскажу тебе всё… Через годы после находки этого шарика я организовал раскопки в том замке. Место считалось нечистым, поговаривали, что раньше там жила секта, поклоняющаяся своим богам. Доминиканцы-инквизиторы когда-то положили этому конец, но меня не пугала молва. В подвальной комнате я нашел свиток, исписанный иероглифами, и только недавно перевел текст полностью.
– Что там написано? – спросил Клод, подавшись вперед.
– Оказывается, этот замок построили монахи, исповедующие даосизм. Во время смены династий на их родине часть секты, принадлежащая к побежденной стороне, бежала в Италию, где тогда жила большая катайская община. В своих мистических поисках монахи натолкнулись на очень редкий минерал, способный накапливать жизненную энергию человека, называемую ци. Стремясь достичь единства с первоосновой мира – Дао, они с помощью медитацией напитывали этот шарик энергией, которую потом использовали для обрядов. Летопись утверждает, что некоторые из монахов даже достигли своей цели.
– Это какой?
– Гармонии с природой, мой мальчик, а попросту – бессмертия.
– Ого! Но почему вы подарили напит именно мне?
– Гм, ты не поверишь, но мне тоже приснился сон и, как видишь, я оказался прав. Ты как-то взаимодействуешь с этим камнем, думаю, именно он и посылает тебе эти видения, подталкивая к действиям.
– Я бы только рад, но что делать, чтобы мои сны стали реальностью? Свиток объясняет это?
– К сожалению, нет.
– Значит, мне остается только лицезреть чудесные земли, не имея возможности побывать там?
– Ну почему же? Напит подружился с тобой, осталось только научиться управлять заложенной в нем силой.
– Я готов приступить сейчас же!
– Ты преувеличиваешь мои познания, Клод. Чтобы научиться этому, тебе придется ехать в Катай.
– Это же очень далеко!
– Не дальше, чем страны из твоих снов.
Клод пригубил вино и коснулся шарика.
– Я сделаю это.
– Не сомневался в таком ответе, – сказал Винчи и подошел к полке, где стояла маленькая шкатулка. – В таком случае, возьми эту басму, она откроет для тебя многие двери в Катайской Империи.
– Спасибо! А что она означает?
– Пустячок, – произнес мастер с улыбкой. – Просто теперь для всех катайцев ты друг самого Императора.
– А ничего, что у меня глаза не раскосые?
– С этой басмой ты можешь быть хоть мавром. Счастливого пути, Клод, я верю, что ты найдешь ключ к своим снам.
– Благодарю, учитель. Вы удивительный человек!
Окрыленный юноша поспешил покинуть мастерскую, а Леонардо подошел к полке со шкатулкой и достал из деревянной коробки пожелтевший свиток. Он знал этот отрывок наизусть, но вновь нашел знакомое место, палец заскользил по рядам иероглифов: "Бессмертия нет в Поднебесном мире, для этого ты должен покинуть его и пройти дорогой своих снов". Леонардо выронил пергамент и тихо сказал:
– Вот этого я сделать и не успел.
Глава 9
Париж. Авеню Рей – набережная Турнель.
В столице Франции началась рабочая неделя. Автомобили и мотоциклы устремились в центр города, деля шоссе со встречным транспортом, следующим в кварталы на окраине. "Астон" плыл в железном и гудящем потоке, протискивался ужом по боковым улочкам, лавируя меж припаркованными машинами. Артем с удивлением отметил, что многие автомобили обезображены царапинами, и спросил об этом Вобера.
– Здесь не обращают внимания на такие мелочи, – сказал Клод, объезжая торчащий из арки грузовик. – Дороги узкие, а время дорого.
Если ночью Париж поразил Артема фееричной игрой неоновых огней, то сейчас город потерял таинственность и большую часть шарма. Причудливая архитектура воспринималась как устаревшая, разноцветные вывески поблекли. По замусоренным тротуарам спешили арабы и негры, изредка попадались люди с европейской внешностью, а также местные бомжи, называемые "клошарами". Прямо на улице продавали жареные каштаны – пока автомобиль тащился с черепашьей скоростью по бульвару Сен-Мишель, Артем успел выскочить и купить пакетик еще горячих орехов.
Несмотря на осень, деревья стояли зелеными и день выдался теплым. Кондиционер с тихим шелестом подавал в салон охлажденный воздух. В ближнем, лишенном такой роскоши автомобиле водитель опустил стекло и картавым говорком ругал нерасторопных соседей. "Астон" медленно продвигался вперед. Вобер с олимпийским спокойствием наблюдал за происходящим, а вот Артем совсем извелся.
– Здесь всегда такое движение?!
– Ночью поменьше, – хмыкнул Клод.
– Кошмар! Я думал в Питере машин много, но по сравнению с Парижем у нас пустыня.
– Потерпи, на Турнель будет свободнее.
Вобер ошибся. Достигнув набережной, "Астон" увяз в пробке как жук в патоке. Создавалось впечатление, что поток не двигается вовсе. Многие водители покинули свои авто и смотрели вперед с надеждой на светлое будущее. Одни нервно курили, другие не менее нервно разговаривали по телефону. Представительный "Астон" всё же пропускали, и Клоду удалось втиснуться между двумя "Ситроенами" на пятачок стоянки. Артем подхватил сумку и вылез наружу. Приехали. Вобер уже шагал по тротуару, наглядно демонстрируя преимущество ног перед колесами. Когда впереди показалась пятинефная базилика собора Парижской Богоматери, выяснилась и причина затора – на всех подъездах к острову Сите стояли пикеты жандармерии.
* * *
Париж. Бульвар Келлермана. Кладбище.
…Выбив дверь склепа, големы закатили внутрь байки и с удобством расположились на саркофаге. Соседство с умершими их нисколько не смущало. Рука Жака перестала кровоточить, он достал из мотоциклетного бокса нехитрую снедь: головку сыра, кусок черничного пирога и бутыль. Рене пощупал живот и сморщился – внутри всё горело, словно углей проглотил.
– Есть будешь? – спросил Жак.
Рене молча показал кулак.
– Нет, так нет…
Жак с видимым удовольствием зачавкал пирогом. Следом последовал сыр. Если требовалось, големы могли обходиться без еды долго, но никогда не упускали случая вкусно поесть, уподобляясь тут настоящим обжорам. Жак потянулся к вину, но Рене его опередил. Отхлебнув из бутыли, он прислушался к ощущениям – пожар в животе вроде бы поутих. Какое наслаждение! Вино вновь забулькало в горле. Рене полностью осушил бутылку и громко рыгнул. Огорченный Жак достал сигареты.
– Жадный ты…
– Я не жадный, я справедливый: ты ешь, я пью, – заключил Рене и умолк.
В желудке творилось что-то неладное. Вино только на время притупило саднящую боль, а теперь казалось, что кто-то наматывает кишки на раскаленную кочергу. С диким визгом Рене выскочил из склепа. Прислушавшись к утробным звукам с улицы, Жак пробормотал:
– А еще продукт переводит.
Големы решили дожидаться саламандру на кладбище. После выполнения приказа она обязана вернуться – руны на контейнере держат крепче любого каната. Жак взгромоздился на саркофаг и закурил, Рене сжался в комок, привалившись к стене. Боль в животе понемногу стихала, а если не двигаться, то и вовсе хорошо. Металлический стакан оставили на пороге склепа. Рене смотрел на него, пока не начали слипаться глаза. Во сне регенерация идет быстрее, голем отключился. Докурив сигарету, Жак последовал примеру товарища.
В тот самый момент, когда Густав в ресторане поливал саламандру из огнетушителя, руны на контейнере ярко вспыхнули и почернели. Связь с огненной ящерицей прервалась. Рене обнаружил это только утром и сразу достал сотовый телефон. Дрожа, как проштрафившийся новобранец, голем выслушал господина и толкнул приятеля, развалившегося на саркофаге, точно на пуховой перине.
– А? Что? – пробормотал Жак спросонья. – Саламандра вернулась?
– Вставай, тупица, – буркнул Рене. – Она уже не вернется.
Потягиваясь и зевая, големы покинули гостеприимное кладбище. Рядом с наземной веткой метро виднелась автомастерская с небольшим магазинчиком. Чернявый араб быстро заварил бак и не задавал вопросов о характере повреждений – платили клиенты щедро. Тут же Рене прикупил мотоциклетные шлемы, чтобы изменить внешность, как велел господин. Простая уловка сработала – два байкера ничем не выделялись среди своих собратьев, снующих по улицам.
Големы не стали повторять ночной ошибки. Жак остался у мотоциклов, а Рене вскарабкался на железнодорожный мост, пересекающий парк Монсури и авеню Рей. Отсюда открывался прекрасный вид на особняк. Рене изготовил бинокль и устроился на теплом бетоне, разглядывая статуи девушек на крыше здания. Через полчаса из дома вышел укутанный шарфом толстячок с большой сумкой в руках. Доберманы проводили его до ворот и скрылись в саду. Голем поежился. Вскоре показался и хозяин дома со вчерашним мальчишкой. Как только они сели в автомобиль, Рене скатился по трубе.
– Быстрее, мы не должны их упустить!
Спортивный "Астон" выделялся в потоке машин так же, как стремительная акула в косяке сельди. Чтобы не вызывать подозрений, големы держались далеко позади. Солнце пригревало, выхлопные газы заставляли кашлять, из-под шлемов обильно струился пот. Когда купе свернуло на запруженную набережную, Рене на мгновение потерял его из виду и запаниковал, но тут же с облегчением выдохнул – Вобер с мальчишкой шагали по тротуару, оставив роскошный автомобиль на стоянке. Вскоре они перешли дорогу, юноша достал мольберт и явно решил запечатлеть Нотр-Дам де Пари. Мастер иллюзий же облокотился на парапет с таким видом, будто собрался простоять здесь вечность. Рене позвонил господину и коротко обрисовал ситуацию.
– Оставьте глупцов и следуйте к намеченной цели, – пророкотало в трубке. – Начинаем в полночь.
* * *
Париж. Набережная Турнель.
– Il y a quelque chose qui cloche, – пробормотал Клод. – Откуда карабинеры узнали о соборе, если я и сам точно не уверен?
– Что будем делать? – спросил Артем.
– Рисковать не обязательно. Давай расположимся вон там.
Проскользнув между машин, Артем разложил мольберт и приступил к наброску контуров величественного здания, тянувшегося к небу шпилями башен. Вобер оперся на гранитный парапет и, глядя в грязно-серые воды Сены, принялся то ли рассказывать, то ли вспоминать:
– На острове раньше стояли две церкви. Потом их снесли ради античного храма Юпитера, но и он канул в лету, уступив место собору Парижской Богоматери. Тот в свою очередь сильно пострадал во время революции, его даже хотели уничтожить, но вмешался Наполеон. В 1804 году его увенчали здесь императорской короной. Энергетика у этого места мощнейшая, да… Видишь дворик перед входом? Там находится точка, от которой во Франции отсчитывают все расстояния. А в левом портале, например, стоит фигура необычного святого.
– Чем же он необычен? – спросил Артем, измеряя карандашом пропорции собора.
– Прежде всего тем, что держит в руках свою голову.
– Ага, он бы её еще в сумку положил.
– Артем, не богохульствуй. Сен Дени был первым епископом Парижа, а в те времена город подвергался постоянным набегам римлян. Солдаты схватили епископа и пытали на том самом месте, где ныне стоит Нотр-Дам, а затем обезглавили несчастного на склонах Монмартра. После казни святой мученик несказанно удивил всех тем, что взял голову в руки и прошел в северном направлении почти четыре мили, пока не рухнул на землю.
– Здорово! Клод, если тебе когда-нибудь надоест создавать иллюзии, то ты вполне сможешь работать гидом.
– Спасибо. Как рисунок?
– Честно говоря, не очень. Понимаешь, у меня бывает такое состояние, словно погружаюсь в некий транс, как тогда, на площади. А сейчас оно не приходит, хоть тресни! Просто рисую…
– Понятно. Способности дуала проявляются в тебе пока спонтанно, но если постараешься, то сможешь воспользоваться ими осознанно.
– Да я и так стараюсь, но ничего не получается. Рисунок точный, но без души. Тебе действительно важно, как я изображу собор?
– Я жду, чтобы ты дал подтверждение моей догадке.
– То есть ты всё-таки сомневаешься, что террористы его взорвут?
– Можно сказать и так. Видишь ли, мои видения не всегда бывают четкими. В случае с Казанским собором я почувствовал неладное за три дня и знал точно, что Балдур покусится именно на этот храм. Кроме того, я предвидел встречу с необычным человеком, им оказался ты. Всё сошлось. А сейчас в голове крутится только слово "Нотр-Дам" и связанное с этим названием предчувствие беды.
– Кто такой Балдур? – спросил Артем. – Главный террорист?
– Он грандмастер иллюзий и правитель САГ в отражении Сандор. Та еще сволочь.
– Исчерпывающий ответ. А зачем ему взрывать наши храмы?
– Гм, сразу и не объяснишь…
– А я никуда и не тороплюсь.
– Хорошо, попробую. Для создания иллюзий требуется особая психическая энергия, именуемая жизненной силой или ци. Искусству концентрировать эту энергию de die in diem меня научил один китайский монах. Процесс долгий, поэтому я расходую ци очень бережно и храню её здесь, – сказал Вобер, показав молочно-белый шарик. – Для осуществления своих замыслов Балдуру требуется энергии неизмеримо больше, чем может дать человеческий организм. Ты слышал про чудодейственные иконы, излечивающие болезни и улучшающие жизнь?
– Конечно.
– Деревяшки сами по себе на такое не способны, но если длительное время перед ними молятся, то иконы впитывают и в определенные моменты делятся жизненной силой с людьми. Теперь представь, сколько энергии скапливается в храмах, где изо дня в день звучат страстные мольбы сотен верующих.
– На порядок больше.
– Ты прав, и Балдур давно понял это. Когда он хотел вернуть власть над Союзом Арабских Государств, то разрушил храм Христа Спасителя и накопил столько ци, что при желании мог сровнять с землей целый город. Я уже тогда пытался ему помешать и почти преуспел, но в игру вступили големы. Гранд тем и отличается от простого мастера иллюзий, что способен управлять мощными потоками ци и протаскивать в другие отражения не только предметы, но и живых существ.
– То есть этот Балдур взорвал Казанский собор и теперь нацелился на Нотр-Дам? Зачем ему столько энергии?
– Пока не знаю.
– А мы сможем ему помешать?
– Если только ты полностью овладеешь своими способностями.
– Это какими? Различать иллюзии и реальность я уже могу.
– Артем, дуалы рождаются редко, особое сочетание генов появляется примерно раз в тридцать лет, так Природа помогает своим детям в развитии. Ученые, философы, художники с мировоззрением, отличным от общественного – многие из них были дуалами, но не использовали и сотой доли своего дара. Скажу откровенно: тебе повезло, что ты встретил меня… а я тебя.
– Еще бы! А почему?